Гостем програми Марини Бердичевської  «Рентген» був хронікер і ведучий програми  «Шустер live» (ТРК «Україна»), автор програми «Чорне та біле» на телеканалі ТВі Мустафа Найєм.

З Мариною Бердичевською Мустафа обговорював вади та переваги вітчизняної журналістики, що яскраво проявилися у розпал виборчої кампанії - 2010.

Зокрема Найєм пояснював, чому сьогодні вітчизняна журналістика не може бути іншою, та роздумував над умовами, за яких вона може вдосконалюватися. «Головне - любити те, що ти робиш. Якщо не любиш - іди в іншу професію», - сказав в ефірі радіо «Промінь» Мустафа Найєм.

З записом програми можна ознайомится тут:

Програму створено в рамках проекту громадської організації Internews Network «У-Медіа» «Моніторинг дотримання журналістських стандартів та підвищення медіаграмотності широкого кола українських громадян», який «Детектор медіа» реалізує спільно з Інститутом масової інформації. Проект спрямований на підвищення рівня медіаграмотності  українського суспільства, стимулювання медіа до відповідальності та дотримання журналістських стандартів, підвищення якості медійного продукту.

Розшифровка програми:

Рентген. Вся правда про медіа. 5 грудня 2009

М.Б.: Вітаю! В ефірі - спільний проект радіо «Промінь» та громадської організації «Детектор медіа» - програма «Рентген». Всю правду про медіа висвітлює для вас Марина Бердичевська. Сьогодні в гостях у «Рентгена» журналіст «Савік Шустер студіос» Мустафа Найєм. Вітаю тебе, Мустафа! 

М.Н.: Добрый вечер!

М.Б.: Ми будемо говорити про стан та якість, традиційно вже, української журналістики, особливо ж, у цей передвиборчий період. Мустафа, я би хотіла тебе запитати, на твій погляд, за останні два-три роки яким чином змінюється українська журналістика, і особливо політична, гостро-соціальна і розсліду вальна? Які є в неї вади? Чого їй не вистачає сьогодні?

М.Н.: Во-первых, появился такой жанр как журналистское расследование, и оно достаточно сильно сейчас распространяется в региональных СМИ, насколько я знаю, и в центральных, но почему-то при этом пропал жанр репортажа, то есть, то, чего у нас не хватает, как мне кажется, по сравнению с российским телевидением и печатной журналистикой. У нас жанр репортажа почему-то пропал, и мне на самом деле очень обидно, потому что мне кажется, это сейчас очень нужно, потому что это единственный жанр, который позволяет добиваться каких-то оперативных результатов

М.Б.: Розлінилися журналісти? Не їздять на місце події?

М.Н.: Я думаю, что дело не в этом. Это, скорее всего, и журналисты и требования редакторов, потому что журналист не может сам написать репортаж, если от него не требует редактор. Редактора, в первую очередь, перестали обращать на это внимание, стала очень сухая журналистика, жизненные, а живые репортажи исчезли, я даже знаю по той газете, в которой я работал, «Коммерсант», репортажей стало очень мало, очень много фактурных материалов, каких-то полурасследовательских и расследовательских материалов, но ярких репортажей очень мало. 

М.Б.: Якщо говорити про розслідування, ти кажеш, що вони з'явилися, але більшість розслідувань, які ми знаємо, як багато хто говорить, вони будуються на так званих зливах. Ти знаєш, про що я говорю. Як ти це прокоментуєш? Тобто, все базується на тому, що декотрим політичним силам вигідно щось «зливати», якусь інформацію давати, якусь не давати, а журналісти зазвичай на це просто «ведуться» і видаються в ефір інформацію, не перевіряючи найчастіше.

М.Н.: Я думаю, это такой искаженный взгляд на эту проблему. Это даже не проблема, а объективная реальность - действительно вся расследовательская журналистика не только в Украине, но и во всем мире делается на «сливах», либо это «слив» сознательный, либо случайный, но это «слив». То есть, очень редко когда мы можем сами получить какую-нибудь скрытную информацию, но есть некоторое передаточное звено, которое нам его передает, заинтересованное или незаинтересованное. Другое дело, что делает с этой информацией журналист. Если мы получаем просто «слив» и сливаем дальше, то это одно, а если полученная информация, любая, не важно, каким путем полученная - украдена или слита, получена правильным путем, неправильным путем, если она становится поводом для расследования, а не для «слива» дальнейшего, тогда это нормально. Допустим, нам сливают информацию про кого-то              или про что-то, про какую-то компанию, про какого-то конкретного чиновника, и мы просто ее выдаем, это одно, а если мы ее проверяем, берем комментарии и расследуем конкретного чиновника, то , извините, такая у нас работа, так и есть. Да, можно упрекнуть, что по поводу одних сливают, а по поводу других не сливают, но это уже не наша проблема, наша проблема - сбалансировать ту информацию, которую мы получили.

М.Б.: Які були найкращі розслідування за останній період, які тобі найбільше запам'ятались? Які це були теми?

М.Н.: Из последних мне запомнилось расследование, которое делал Сергей Лещенко оп поводу Межигорья, жалко, к сожалению, что у нас общественная пресса, я имею в виду ежедневную, не перепечатывают таких материалов и сами таких расследований тоже не проводят, у нас только в Интернете. Мне очень приятно, что у нас в «Украинской правде» появилась новая коллега Татьяна Черновол, которая пишет с нами, и делает это достаточно качественно, я бы даже сказал, очень хорошо. Мне очень понравился последний материал, который она сделала. А так, в принципе, больших расследовательских материалов не могу вспомнить.

М.Б.: Це саме Тетяна Черновол поїхала разом із Наталією Соколенко до Донецька, коли там одружувалася дочка так званого Юри Єнакіївського. Так?

М.Н.: Да.

М.Б.: І більше ніхто, окрім СТБ і «Української правди» цю інформацію не оприлюднив?

М.Н.: Да, к сожалению. Это ни плохо, ни хорошо, но на этом специализируется «Украинская правда», так мы делаем.

М.Б.: Я просто скажу декілька слів, щоб було зрозуміло нашим слухачам, про те, що ці дівчата сиділи під столом, вони дійсно ризикували, якщо не життям, то власною безпекою.

М.Н.: Психическим равновесием.

М.Б.: Так. Вони переховували, що це весілля буде, приховували його масштаби і скільки грошей було витрачено. Там співав Ерос Рамазотті, і Максим Галкін вів вечір, а гостями були Янукович, Борис Колєсніков і так далі.

М.Н.: Такие материалы тоже очень важны, такой специфический элемент.

М.Б.: До речі, якщо говорити про «Українську правду», ми можемо згадати зараз вже справу «педофілів», якщо говорити про такі речі. Як робила «Українська правда»? Твоє ім'я було під статтею, де було оприлюднено результати судмедекспертизи?

М.Н.: Да.

М.Б.: Як ти вважаєш, яким чином потрібно працювати із такими важкими темами? Під удар були поставлені діти, і почалася вона зі «зливу» і вщухла дуже швидко.

М.Н.: Может быть это цинично, но я считаю, что это очередной материал, то есть, какая разница, о чем писать. Вопрос в том, что действительно люди, мои коллеги, которые к счастью, или, к сожалению, раскрыли имена детей и фамилию матери, когда был получен документ от депутата, и фамилия депутата была зачеркнута, а фамилии детей, их возраст и адрес не были, мне это не понятно. Грубо говоря, фамилия этих детей и их возраст не являются общественно важной информацией. Сам факт таких «сливов», как коррупция, почему нет. Да, тема неоднозначная, она волнует людей больше, но, опять же, факт в том, что коррупция людей волнует меньше, чем педофилия, потому что это бьет по каким-то других эмоциональным точкам. Для журналиста, мне кажется, это должно быть одно и то же. Какая разница, о чем писать, если в этом замешаны депутаты? Если кто-то говорит, что это депутат, это же не мы придумали, не мы написали, это они сказали, они сами про себя сказали. Для нас они одинаковые, разные фракции, но почему нет? Что тут плохого?

М.Б.: Дивись, я до чого тебе підвожу - наприклад, дійсно, найбільш яскраві зразки розслідувань журналістики, які зараз є на «Українській правді» зводяться до того, що де, хто з депутатів або з політиків і чиновників живе, на які кошти, на якому авто вони їздять, у які сукні вони вдягаються, немає більш глибокої аналітики. Чому?

М.Н.: Давайте, я просто объясню вам на счет аналитики. «Украинская правда» - это не аналитическое издание, мы себя не позиционируем так - это раз.

М.Б.: Давай говорити не просто про «Українську правду», а взагалі.

М.Н.: Вцелом. Есть издания, которые специализируются на аналитике, «Украинская правда» - не такое издание, и многие другие не такие. Вопрос в другом, в том, что аналитическое издание, которых у нас один-два: «Эксперт», «Зеркало недели», должно иметь достаточно большой опыт. То есть, просто так завтра взять и найти аналитика невозможно, он должен пройти некий путь от репортерства и до уровня аналитики. Что касается фактов по поводу одежды, быта и так далее, я считаю, что вот так сейчас сложилась ситуация в Украине, что эта информация все-таки важнее. Я объясню почему. Потому что людям непонятно, что такое диалоги, объяснить, что Янукович, или Тимошенко, или Ющенко не имеют идеологических принципов, и они не понимают, что они делают в этой стране, это поймет 5-7%, а показать в каком быту эти люди живут - другое дело. Мы же не достаем грязных трусов, мы показываем то, что человек не скрывает - он ездит на такой машине, в такой одежде, ходит туда и живет в таком доме, это быт. Если он это не скрывает - то это законно, а если это незаконно, давайте об этом расскажем. Поэтому я считаю, что это более явные вещи, сейчас это для них может быть большим сигналом. Представьте себе народного депутата, который вдруг завтра утром прочитает, что у него машина куплена за 200 тысяч, которые он не зарабатывает, или же он прочитает, что он не либерал, а социалдемократ.     

М.Б.: Але ж про всіх про ним все це вже написано, і вони продовжують їздити на таких авто, носити обручки із дорогоцінним камінням, на які вони не заробляють і так далі.   

М.Н.: Это мне напоминает работников на заводе, те, кто плавят сталь и бригадных. Бригадные, допустим, не работают, и тогда те, кто плавят сталь, говорят, что тоже не будут работать. Это есть. Да, в этой стране мы пишем, и никто по этому поводу ничего не делает, но это не значит, что мы не должны писать. Это не наша задача - взять человека за руку, привести в прокуратуру, посадить в тюрьму, осудить.

М.Б.: Тобто, ти сприймаєш таку роботу як «вода камінь точить»?

М.Н.: Это моя работа, моя и моих коллег, и мы должны это делать. А как на это реагирует власть, мы должны писать, в том числе, и о том, что власть не реагирует. Иначе просто нужно бросать это все и искать другу работу.

М.Б.: Мустафа, ти в політичній журналістиці переважно працюєш, з політиками майже кожен день. За твоїм особистим відчуттям, чи дійсно більшість українських політиків сьогодні використовують українських журналістів, принаймні, намагаються постійно використати у своїх цілях.

М.Н.: Я скажу так - чуть-чуть надо разделить, я думаю, что в принципе, любой политик будет использовать журналистов в своих целях, в любой стране, это закон природы. Политики хотят использовать журналистов, и используют в том случае, когда им это удается. Другое дело - задача журналистов, чтоб его не использовали, допустим, мне дают какую-то информацию о чем-то, я могу написать, а могу не написать, написать так или написать иначе, быть использованным или не быть использованным. Если идет речь о конкретном подкупе, то это уже не использование, это по-другому называется, мы говорим об использовании журналистов. Да, конечно, они пытаются нас использовать, более того я скажу, приблизительно в 80% это удается, но есть один момент - используют политики из разных лагерей, если журналиста используют от Партии регионов или БЮТ, то в целом это поле становится более сбалансированным. Но, конечно же, нужно стремиться к тому, чтобы нас не использовали.

М.Б.: Але останні події свідчать про те, що більшість українських журналістів навіть не замислюються над тим, що воно ретранслює, якщо брати справу «педофілів», яка дуже швидко вщухла, коли стала нецікавою, і якщо брати пандемію так звану. Тобто, тема була вкинута, покрутилася, покрутилася, всіх налякали через посередництво журналістів і теж все вщухло.

М.Н.: Я для себя даже думал, почему так происходит, почему журналисты так делают, и я думаю, проблема одна, помимо того, что есть моральные качества журналистов, ответственность какая-то за свою профессию, морализаторствовать по этому поводу нет смысла, все мы люди, все мы ошибаемся, у кого-то есть грехи в чем-то. Я думаю, что есть более правильный механизм регулирования этого - это личная репутация журналиста. У нас очень мало журналистов, которые дорожат личной репутацией, то есть, какой бы ты не был журналист, честный, нечестный, правильный, неправильный, подкупный или неподкупный, но если у тебя есть страх, что ты потеряешь репутацию, это тот правильный путь.

М.Б.: А чому немає такого страху?

М.Н.: Не знаю. Во-первых, у нас в стране очень мало журналистов, которые известны, есть Сережа, Таня, Соня Кошкина, Мостовая - вот таких людей очень мало, допустим, на телевидении. Казалось бы, самая публичная журналистика - телевидение, а у нас нет журналистов, именно телевизионных, у нас есть репортеры, которых не знают почему-то люди, есть ведущие.

М.Б.: Наприклад, Єгор Соболєв вже кілька років не працює на телебаченні, тому що він був незручний.

М.Н.: Да, но когда он был, его знали как Егора Соболева. Был Роман Скрыпин и его знали как Романа Скрыпина. Но таких лиц не так уж и много, кто еще?

М.Б.: Я все це веду до тієї думки, яка висловлюється зараз про те, що це вигідно власникам, зокрема, телеканалів - мати слухняні ньюз-руми, слухняні, не дуже професійні, бо ми бачимо постійні ляпи в ефірі.

М.Н.: Конечно, выгодно. Я думаю, что это пройдет. Но сейчас у нас все медиа используются как некий инструмент влияния.

М.Б.: Яким чином із цим боротися?

М.Н.: К сожалению, банально объединяться журналистам, не поддаваться на это, не делать этого, не идти на поводу у владельца. Мне повезло, я откровенно признаю это, моему коллеге Сереже Лещенко повезло, потому что мы, работая на каналах, не на прямую зависим от владельца. Но с другой стороны - был же тот же Роман Скрыпин, который работал на 5 канале, и все знают, что там были некие проблемы, или есть, но он же работал и все понимали, что он не будет этого делать, что Егор Соболев не будет этого делать.

М.Б.: От Роман знайшов роботу на телебаченні, а Єгор не працює.

М.Н.: Но Егор тоже нашел работу - у него бюро журналистских расследований. Я считаю, что если есть возможность делать так, поступать так, значит, давайте делать. Почему нет? С другой стороны - неинтересно, если бы было иначе, неинтересно, если бы мы не боролись, жить неинтересно. И потом, как-то действительно на себя смотреть со стороны хочется чаще.

М.Б.: Якщо говорити взагалі про телевізійну реальність України, наприклад, той же Єгор Соболєв якось у коментарі нашій програмі він розповідав про те, як він був присутній на шоу у Савіка Шустера, коли була Юлія Тимошенко, коли був скандал у студії. Так от Єгор мені тоді сказав, що українська телевізійна журналістика взагалі перетворилася на шоу-бізнес, багато зараз говориться про тотальне шоу. Чому це відбувається на твою думку? Чи це добре, чи це погано, чи це нейтрально? Як ти оцінюєш?

М.Н.: Во-первых, это правда. Во-вторых, это все равно, что когда девочка становится женщиной кричать, что она стала развратной. Мы живем в такой стране - раз, во-вторых, мы работаем для публики, и это в любом случае шоу, потому что это телевидение, другое дело, что, используя, скажем так, те преимущества и недостатки телевидения, мы пытаемся дать еще какую-то информацию. А в какой стране телевидение не шоу-бизнес? Вот мы все кричим, что у нас шоу-бизнес, и телевидение и политика - сплошной шоу-бизнес. Где это не шоу-бизнес? Вот пускай мне скажут. Покажите мне страну, может быть канал, партию, журналиста, которые не делают из журналистики шоу-бизнес на телевидении.

М.Б.: Дивись, про що я говорю. Навіть тоталітарна Росія, де дуже мало вільних програм насправді, там є невеличка програма Познера, вона аналітична, культурологічна і так далі, у нас таких програм немає.

М.Н.: Давайте сначала найдем Познера такого, во-первых.

М.Б.: Тобто, Росії пощастило з Познером?

М.Н.: Во-вторых, тут такое дело, что еще должен быть запрос на такие передачи. Представьте себе, что сейчас появится такая передача, такого вида интервью, какой канал возьмет ее? Всем нужен скандал.

М.Б.: А тобі не здається, що канали апріорі вважають свого глядача дурнішим, ніж він є насправді.

М.Н.: Это не так. Не в плане глупее, я думаю, что нет. Это заблуждение, потому что каналы заведомо пытаются сделать, чтоб зрителю было интересно. Но когда ты пытаешься кого-то развеселить, ты не можешь сделать что-то сильно умное, ты пытаешься кому-то доставить некое эстетическое удовольствие, но сейчас градус политики, которая есть, не позволяет делать это умно. Во-первых, нет таких политиков, во-вторых, нет таких ведущих.

М.Б.: Але ж ми маємо щось робити, щоб такі політики нарешті з'явилися.

М.Н.: Да, для этого что-то надо делать, но не сейчас. Мне кажется это нереально сейчас сделать, потому что сейчас у них другая цель изначально. Я элементарно скажу - вот то, что я делаю у себя там, очень сложно найти гостя, который будет говорить умные вещи, не только скандальные, а еще и политически-мировозренческие вещи, я сейчас имею в виду свою программу «Черно-белое». Вот поверьте, сесть и выбрать среди украинских политиков людей интересных, чтобы их слушали и смотрели, чтоб они говорили умные вещи, при этом, чтоб они не были желтыми и не говорили ниже плинтуса, это нереально, это очень тяжело, даже раз в неделю.

М.Б.: Нещодавно в тебе був Борис Колєсніков. Як із ним розмова пройшла? Які були рейтинги?

М.Н.: По рейтингам. Насколько я понимаю, из того, что я понял, рейтинг у нас был выше среднего, а доля была довольно слабой. Во-первых, первая программа, гость неизвестен широкой публике, но я доволен началом и доволен, что мы это сделали. Разговор, на самом деле, был интересен, потому что он говорил такие вещи, которых не говорил до этого. Но конечная цель - нет, я хочу дальше, я хочу, чтоб были действительно интересные гости, которых хочется слушать.

М.Б.: Мустафа, твій особистий рецепт - яким чином робити так, щоб нарешті сподівання людей сьогодні на те, що має прийти нова еліта влади в країні, здійснилися швидше? Твій рецепт як журналіста, що ти маєш робити і що ти порадиш робити колегам в цей передвиборчий, після виборчий момент.

М.Н.: Если честно, заниматься своей работой, любить ее. Я понимаю, что это банальные вещи. Даже не столько любить, мне интересно очень то, чем я занимаюсь. Если мой уровень интеллекта позволяет мне интересоваться только скандалами, значит вот так, но мне кажется, что у большинства наших коллег не так, что их уровень намного выше и интересоваться не только скандалами, но еще и мировоззрением людей, взглядами, их будущим, перспективами, прогнозами. Это действительно может быть интересно, в это надо поверить, что может быть интересно говорить умные вещи, слушать их и вытаскивать из этих людей.

М.Б.: Мустафа, я дуже дякую тобі за те, що завітав до нас у студію. В ефірі була програма «Рентген», всю правду про медіависвітлювала для вас Марина Бердичевська. До нових зустрічей!

Фото надане прес-службою телеканалу ТВі