В прошлый раз с директором диджитал-направления «1+1 медиа» Анной Ткаченко «Детектор медиа» встречался в конце зимы. Главной темой нашего тогдашнего интервью были первые полгода работы VoD-сервиса «1+1 video», пришедшего на смену не слишком успешному видеоагрегатору Ovva.tv. Тогда Анна рассказала о ближайших планах развития сервиса и, в частности, анонсировала введение платы за контент. О том, что из запланированного было или не было внедрено, о netflix-фобиях европейских вещателей и блогах по 60 тыс. фунтов за эпизод, об отсутствии страха публично рассказывать об ошибках и о данном собственникам обещании сделать медиагруппу прибыльной — читайте в нашем новом интервью.

— Анна, я слышала, что в вашей группе существует некая «стратегия-2021» — направление движения компании до 2021 года. Что записано в этой стратегии относительно диджитала?

— Стратегия для нашей компании не является чем-то новым и ни для кого не секрет, что ежегодно мы ее адаптировали. Однако в этом году подошли к процессу особенно тщательно, потратив почти год работы на то, чтобы сделать краткий, лаконичный документ. В соответствии с ним, мы видим выход на финансовую прибыльность группы по результатам 2021 года, в том числе и продуктов диджитала как одного из ключевых бизнес-процессов.

Переходя от общего к частному, поделюсь, что в рамках стратегии-2021 отдельный фокус мы направим на запуск и развитие приложений для разных платформ, а также наконец-то начнем тестировать платную модель для наших приложений и сервисов. Также мы продолжим масштабировать и монетизировать FootballHname="_GoBack">ub, подвергнем трансформации «Телекритику».

— В прошлый раз мы с вами встречались в феврале и обсуждали первые полгода работы «1+1 video». Что произошло с того времени, что вы сделали, что готовите?

— На сегодняшний день «1+1 video» достиг показателя в 4 млн уникальных посетителей в месяц. Это хорошая цифра для проекта, которому год. Так хорошо мы отработали благодаря стратегии реализации платформы в вебе. Безусловно, мы очень ждали интеграцию «1+1 video» с сайтом «1+1», она произошла перед стартом осеннего сезона. Как и всем большим компаниям, нам требуется согласовывать множество процессов, поэтому процесс интеграции немного затянулся. Теперь мы ждем решения по интеграции с сайтом «ПлюсПлюс»: перед нами встал важный вопрос, ответ на который надо найти — речь о рекламе в детском контенте. У нас есть несколько вариантов, и мы ждем, какой выберет команда «ПлюсПлюс». Возможна как реализация решения на базе «1+1 video», так и отдельное решение для детей.

— Вы хотите установить какой-то фильтр?

— Можно фильтр, а можно продавать рекламу напрямую, не через Google.

— Недавно я видела в Facebook обсуждение увиденной кем-то рекламы Carlsberg в детском контенте на YouTube. Есть ли у рекламодателей в Украине запрос на то, чтобы, например, пива не было в видео для детей? Или они не переживают из-за этого?

— Если говорить о наших собственных площадках, то, как правило, ответственность на нашей стороне. У YouTube периодически возникают скандалы с неконтролируемым просачиванием запрещенного контента и рекламы, в том числе, был случай с порно. Мы учимся на их ошибках. Не дай Бог попасть в детский скандал — это достаточно серьезно. Тем более что с точки зрения трафика для «1+1 video» контент «ПлюсПлюса» по объему и весу сейчас играет не самую ключевую роль. То есть для нас важнее сделать все правильно, чем быстро.

— Вы сказали о 4 млн уникальных посетителей «1+1 video». А сколько просмотров контента?

— Примерно 5,5 млн просмотров в плеере в неделю, из которых 60–70 % — это «1+1 video». Просмотры страниц — на 20–30 % больше.

В начале октября мы побили собственный новогодний рекорд по трафику в нашем плеере: более 200 гигабит в секунду. То есть по этому показателю мы были больше всех медиа и ОТТ-площадок и, вероятно, вторые после YouTube в Украине.

Изначально мы планировали окупить «1+1 video» за три года. Вероятнее всего, мы достигнем этого за два года.

— Какой контент самый популярный?

— Самый популярный контент — это сериалы и шоу. Много пересечений с ТВ: у нас прекрасно смотрят и «Голос країни», и «Танці з зірками». Молодежь смотрит «Школу» и «ЛавЛавCar», дети — «Бейблейд». В основном все смотрят свежий контент. Но бывает, что если вышло продолжение сериала, то все начинают пересматривать его первый сезон.

— Наверняка среди вашего контента есть какие-то рекордсмены, собиравшие пик просмотров?

— Их много. У нас так много проектов, площадок и видео, что сегодня мы порадовались, похлопали, а завтра забыли. В любом случае, популярны финалы шоу, прямые эфиры, а также нарезки острых моментов.

— Есть ли контент, который в интернете популярней, чем на телевидении?

— Мы показывали украинский сериал «Ведьма», который снят на русском языке. Снятый в Украине хороший русскоязычный контент в интернете популярнее, потому что имеет более широкую географию покрытия.

— А социально-демографические характеристики отличаются? Больше ли молодежи смотрит ваш контент в интернете или это все равно те же женщины средних лет?

— Ядро «1+1 video» — 25+, а телевизионное ядро — 35+. Идеальное сочетание и синергия с точки зрения охвата — та аудитория, которую дают телевидение и интернет вместе. Хотя и в интернете, и на ТВ всегда можно найти аудиторию любого возраста.

— Вы вплотную подошли к тому, чтобы ввести плату за контент. В частности, с 1 ноября должно было стать платным приложение «1+1 International»…

— Да, мы хотели сделать это 1 ноября, но, как обычно, маленькая бюрократия вызвала небольшое затягивание процесса. Мы ждем реализации финансовой составляющей.

— Это будет ваш пробный шар в запуске платного контента? Или параллельно происходит еще что-то?

— «1+1 International» позиционируется как приложение для тех, кто путешествует и не должен при этом сталкиваться с проблемой недоступности просмотра из-за отсутствия прав, например. А «1+1 video» — это брендовая полка для тех, кто в основном находится в Украине. «1+1 video» тоже планирует работать с подпиской, но для него мы видим смешанную подачу: что-то по рекламной модели, что-то — по подписке. В «1+1 video» мы до конца этого года внедрим кабинет пользователя таким образом, что онлайн-просмотр видео не будет доступен без регистрации. А дальше начнем переходить к платной модели. Для «1+1 video» ее реализация сложнее, чем для «1+1 international». В первой половине 2019 года на «1+1 video» уже будет частично платная модель.

— А сложнее почему, из-за платежной системы?

— Да, в вебе нужно самостоятельно выстроить структуру, биллинг. Тогда как с магазинами приложений все проще.

— Кроме приложения «1+1 international», какие еще приложения вы разработали с момента нашего прошлого разговора?

— «1+1 international» было запущено три месяца назад на Android и iOS. А месяц назад мы запустили приложение «1+1 video» на Android. И очень гордимся тем, что за четыре недели у него 100 тыс. установок. В ближайшие несколько месяцев выйдет приложение и для iOS. Также мы планировали запустить приложения для Smart TV, но поняли, что для брендированной полки это экономически не оправдано. Есть другие решения, позволяющие просматривать контент на большом экране. Мы планируем внедрить их в следующем году. Приложение «1+1 video» тоже будет частично переходить на платную модель.

«1+1 video» — единственная брендовая полка на украинском рынке, и в этом есть как преимущества, так и недостатки. Мы не конкурируем с ОТТ-платформами. Брендовую полку «1+1 video» можно найти на Ivi, «Домашнем ТВ», Megogo. Я всегда объясняю, что есть супермаркеты, а есть фирменные магазины. Мы — бренд, который достоин иметь несколько фирменных магазинов, хотя в супермаркетах тоже может присутствовать.

Интересно, что получится. Я изучала опыт британцев, французов. У каждой типичной европейской сети телеканалов обязательно есть своя брендовая полка. При этом многие на европейском рынке сейчас ушли в партнерство и объединения по национальному признаку, в том числе в создание совместных ОТТ-платформ.

— Защищаются от экспансии глобальных игроков?

— Конечно, они так защищаются от Netflix.

«1+1 video» всегда сфокусирован и сосредоточен на своей нише. Тема партнерства и объединения по национальному принципу очень интересна и тянет на другой большой проект.

— Определились ли вы уже с ценообразованием на контент?

— Конечно, мы все это считали в бизнес-модели. Нам достаточно небольшой конверсии в 3–5 %. Точно сказать пока не могу, но цены определенно будут в рынке — никаких сюрпризов.

— По мере того, как растет плата за ретрансляцию каналов медиагрупп для кабельных операторов, последние все более нервно воспринимают любой параллельный бесплатный показ контента этих же телеканалов на других платформах. Что вы можете сказать им сейчас, пока еще плату за свой контент в интернете вы не ввели?

— У нас есть ограниченная полка контента собственного производства группы на «1+1 video», которая доступна по рекламной модели. Свой контент в приложении и на сайте мы реализуем как VоD-сервис, а также осуществляем выборочные трансляции отдельных событий. Кабельные провайдеры показывают наш контент в полноценном линейном вещании. Это разные модели смотрения, которые не пересекаются.

— В одной ОТТ-платформе мне рассказывали, что они хотели запустить базовый пакет телеканалов за 29 грн. Но к ним пришли конкуренты и сказали: «Не надо так делать, потому что мы все договорились о минимальном пакете по 49 грн.». И эта платформа была вынуждена перепакетировать свое предложение, потому что просто поднять цену за базовый набор телеканалов не могла. Действительно ли на рынке есть такие процессы, влияющие на ценообразование?

— Я не могу это комментировать. Мы занимаемся диджитал-дистрибуцией, а дистрибуция линейного типа — в ведении Ярослава Пахольчука (исполнительного директора «1+1 медиа», директора по развитию направления pay TV. — Авт.).

Не знаю, приходил кто-то к кому-то или нет, но, наверное, действительно имеет смысл работать в рамках каких-то цен и правил. Правил нет на диком рынке, на сформированном они есть. А наш рынок развивается. Вот такое интересное время сейчас.

— Несмотря на сказанные вами выше слова о том, что вы не конкурируете с ОТТ-платформами, у вас появились прямые трансляции телеканалов, которые не входят в группу «1+1 медиа» («UA: Перший», «Громадське ТБ», ZIK, 8 канал и 24 канал. — Авт.). Почему они появились?

— Это был эксперимент. Мы специально взяли такие каналы, которые не делали основной погоды, чтобы просто проверить, как это работает. Работает хорошо, мы привлекли новую аудиторию. Но развивать это направление не планируем.

— Есть ли или будет ли у «1+1 video» партнерская программа для интернет-провайдеров?

— Наша партнерская программа заключается только в том, что для нас важно брендировать полку, напоминая пользователям, что перед ними контент «1+1 video».

Как и раньше, мы сотрудничаем с «Киевстаром» и lifecell. И готовы монетизировать контент, обсуждать и партнериться с другими участниками рынка. Для меня слово «партнерство» — ключевое слово этого и следующего года.

— В связи с планами ввести плату за контент будете ли вы еще больше забирать свой контент с YouTube? Или вы уже установили этот баланс?

— Нет, не установили. Чтобы забирать контент с YouTube, нужно иметь свою инфраструктуру. Первый год жизни «1+1 video» мы потратили на то, чтобы ее выстроить: чтобы работал плеер, был правильный интерфейс, необходимый набор функций. Не так-то просто предложить пользователю YouTube куда-то перейти и добиться, чтобы он там остался. Второго шанса может и не быть. Важна уверенность в том, что предлагаемое вами не будет отвергнуто.

Кроме инфраструктуры, этот год мы потратили на эксперименты, в рамках которых точечно переводили некоторые проекты. И они себя оправдали. У нас было большое перетекание. Не секрет, что на своих платформах aVоD выгоднее. В следующем году мы будем постепенно уходить на YouTube в задержку выкладки контента, в отложенные просмотры. Сейчас подсчитываем, что лучше выбрать: 24 часа, 48 часов или семь дней. YouTube — прекрасная платформа для взаимодействия с аудиторией, показа ей фрагментов контента и выращивания каналов. Но просмотры полных выпусков ТВ-шоу и сериалов — это путь для других платформ.

— Приведите, пожалуйста, пример проекта, который вы, экспериментируя, переводили с YouTube на «1+1 video».

— «Школа» хорошо себя зарекомендовала. Мы увидели, что перетекание выгодно с точки зрения монетизации.

— «Школу» тоже смотрит ядро аудитории телеканала «1+1»? Или у нее более молодые зрители?

— Более молодые. В телевизоре — это мамы, мамы с подростками, с детьми, а в интернете это более молодая аудитория «Школы».

— Валерий Вареница (коммерческий директор сейлз-хауса «Плюсы». — Авт.) рассказывал, что в первом сезоне «Школы» рекламодатели не покупали спонсорство в диджитал-версии, и вы вырезали эти фрагменты, когда выкладывали выпуски в интернет. А во втором сезоне рекламодатели уже начали покупать спонсорство в диджитале. Насколько лучше стал продаваться этот инструмент не только в «Школе», но и в других ваших проектах? И как ваш департамент участвует в этом процессе?

— Да, рекламный рынок тоже развивается, рекламодатели обращают внимание на другие формы работы. Но они всегда хотят разместиться рядом с хорошим, известным брендом контента. Потому что когда речь о ваших деньгах, то вы не хотите экспериментировать. Вы хотите быть уверенными, что вложения в рекламную кампанию вернутся. Поэтому сложно было привлечь их к новому сериальному бренду. Но действительно, можно сказать, что у нас увеличилось интернет-спонсорство, на что сильно повлияли такие бренды, как «Танці з зірками», «Голос країни», «Школа». Спонсорство было и на YouTube, что не так часто бывает у таких проектов, и на своих площадках.

— Продажи прямой рекламы в вашей группе разделены — отдельно диджитал, отдельно ТВ. А продажи спонсорства?

— Валерий Вареница продает то спонсорство, которое изначально приходит на ТВ. Но отрабатываем его в том числе и мы, плотно работая с продавцами, вместе рассчитывая эффективность, себестоимость. Часто такие проекты требуют какого-то продакшена: создать сайт, игру. Важно убедиться, что это действительно выгодно для нас. Одновременно мы не приветствовали facebook-стримы прямых эфиров, которые запускаются исключительно с точки зрения маркетинга и продвижения, ведь только сейчас Facebook вводит возможность монетизации видео в Украине. Мы допускали стримы только в том случае, если мы их продали, предварительно подсчитав, при какой цене нам это выгоднее по сравнению с их показом на «1+1 video» или YouTube.

— Что сейчас рекламодатели лучше всего покупают в диджитале?

— В части основного драйвера роста мы пересекаемся с рынком: все хотят видеорекламу и спонсорские проекты.

— Недавно был конфликт вокруг прогноза Всеукраинской рекламной коалиции (ВРК) относительно объемов рынка интернет-рекламы. Андрей Партыка (экс-гендиректор сейлз-хауса StarLight Sales. — Авт.) настолько сильно не согласился с ним, что вышел из набсовета. На его место пришел Валерий Вареница, который сказал, что у него такая же позиция и он будет работать над тем, чтобы коалиция пересмотрела свою оценку. Каково ваше мнение по поводу того, что диджитал-рекламу в прогнозе вывели на первое место?

— Я люблю такие ситуации, потому что они тоже способствуют формированию рынка. Этот вопрос очень сложно комментировать. Валерий действительно пошел туда разобраться. И вы его знаете: он разберется. Действительно, если считать на пальцах, то картина как-то не складывается. И может показаться, что есть некая завышенность. Но, конечно же, нужно вникнуть. В этом году был сделан пересчет, и увеличение чуть ли не в два раза прогноза по поиску вызывает много вопросов. Наши аналитики прочитали описанную новую методологию и не поняли ее, а это плохо. Наш диджитал-департамент хотел бы разбираться, писать запросы, встречаться и просить объяснить методологию.

Но в любом случае на какие-то цифры нужно опираться, мы не можем без рыночных прогнозов. В оценке ВРК мы не берем во внимание саму цифру, а отслеживаем динамику год к году. И по динамике в видеорекламе все более-менее сходится.

— Входите ли лично вы в какие-нибудь комитеты в Internet Advertising Bureau Ukraine (IAB Ukraine), Интернет-ассоциации Украины?

— Мы рассматриваем членство в IAB Ukraine. Надо только определиться с комитетом. Мы всегда открыты и готовы к сотрудничеству — если нужно, будем обмениваться информацией. Потому что верим, что это развивает рынок и всех нас.

— Проблема мошенничества в интернете — одна из самых чувствительных для рекламодателей во всем мире. Насколько она серьезна в Украине?

— Очень серьезна. Давайте, к примеру, возьмем 15–20 новостных сайтов с самой высокой посещаемостью по Gemius: выделяем красненьким те площадки, о которых мы точно знаем, что они накручивают, и зелененьким вот эти две, которые не накручивают. (Смеется.) Это катастрофа.

Но в чем здесь соль? Накручивать или нет просмотры — это вопрос этики и ценностей. Кто-то принципиально этого не делает, независимо от того, выгодно это или нет. А кто-то делает. И когда часть рекламных бюджетов идет на пиратские сайты, которые уже нарушили этические нормы, украв контент, то ожидать от таких партнеров прозрачной отчетности и отсутствия накруток, мне кажется, наивно.

— Ukr.net — это зло?

— Нельзя сказать так однозначно. Это дань времени. Мне кажется, что он не будет развиваться дальше, а наоборот, скорее, притухать. Это уходящий тренд. Все сейчас где? В другом месте.

— В этом году вы создали свой диджитал-сейлз-хаус. Насколько вы им довольны?

— Очень довольна. Мы увеличили биллинг от Google в шесть раз, а продажи в среднем — на 70 %. Я уверена, что развитие своей экспертизы в продажах — это тренд, и все больше паблишеров будут развивать ее инхаус.

— Благодаря чему получился такой рост?

— Благодаря тому, что мы контролируем продажи, сами занимаемся отчетностью, напрямую получаем обратную связь от заказчика. И нам не все равно. Потому что это наше. Мы не просто один из сайтов, мы не просто валяемся на полке среди гнилых, спелых и разношерстных помидоров. Фокус на самих себя оправдан. Плюс индивидуальный подход и развитие экспертизы.

Интересно, что в этом году выросла заполняемость на YouTube. А Facebook, как я уже сказала, открыл возможность для монетизации контента: у нас собрана рабочая группа и мы сейчас пойдем туда с монетизацией.

— Параллельно вас на неэксклюзиве продают сторонние продавцы. Сколько у вас сейчас таких партнеров?

— В этом году мы перепробовали множество и больших, и мелких. Это модель waterfall: трафик прошел, возможно, не продался и вернулся. В такой модели нам невыгодно работать с мелкими сейлз-хаусами, потому что сложно управлять большим количеством мелких партнеров. И трафик может теряться. Поэтому в идеале я вижу трех крупных партнеров. Но думаю, что в следующем году у нас их будет до пяти. Мы стремимся к идеалу.

— Единое окно StarLight Digital Sales оправдалось?

— Когда мы говорим о едином окне, то важно понимать, что речь о пакете диджитал-ТВ. Этот подход себя оправдал, это хороший пакет, который имел спрос у рекламодателей. Во всем остальном StarLight Digital Sales такой же партнер для нас, как и любые другие.

— Во время нашей февральской встречи мы также говорили о ваших планах коммерциализировать антипиратское ПО Sudum. И я видела на каких-то презентациях, что вы уже защищаете сторонний контент — в частности, фильмы, дистрибутируемые «Киноманией». Сколько у вас партнеров, чей контент вы защищаете? И расскажите о стоимости этой услуги: насколько я помню, публично звучала цифра $ 200 в месяц за одно наименование контента.

— За это время у нас было пятеро партнеров. С кем-то мы работали много, с кем-то точечно. Это практически все кинодистрибьюторы.

$ 200 — это очень условно. Может быть $ 1 тыс., а может быть и $ 5 тыс. Цена зависит от объема и сложности — в том числе, идет ли речь только о технической работе алгоритма и системы, или нужно подключать человеческие ресурсы, включая юристов.

— Когда нужна юридическая поддержка, вы подключаете Smartsolutions LawGroup?

— Да, сейчас мы вместе со Smartsolutions Law Group ведем переговоры с несколькими потенциальными клиентами. Технология плюс юридическое сопровождение — это идеальный вариант, когда правообладатель получает полный цикл защиты. Проблема сейчас в том, чтобы объяснить рынку, что мы не можем наперед просчитать цену. Работу юристов просчитать невозможно. Это как когда вы собираетесь разводиться, делить имущество, то никогда не знаете заранее, во сколько это в итоге обойдется.

— «Чистое небо» все время призывает правообладателей, которые в него не входят, брать его алгоритмы и самим защищать свой контент, рассказывая, что это несложно. Почему, в таком случае, у вас есть покупатели на услуги защиты контента, если это не сложно и можно делать самим?

— Это действительно несложно. Есть механизм, в котором можно разобраться. Но нужно потратить время, нарастить у себя экспертизу, и все равно в каждом направлении много нюансов. Даже в том, чтобы знать, что именно нужно написать Google или Facebook при возникновении спорных моментов, а их очень много. И смысл в том, что если у вас много контента, за которым нужно постоянно следить, то конечно, лучше это аутсорсить.

Есть правообладатели, которые работают с конторами, которые то же самое делают не алгоритмом, а человеческим трудом. Есть и известные аналоги Sudum в России. Это вызов и для Sudum: насколько уникальным должно быть предложение, чтобы все готовы были перейти к нам.

Если честно, у Sudum есть два пути: либо выйти за рамки защиты контента в Украине, потому что здесь денег недостаточно для того, чтобы называть это бизнесом; либо, как это модно говорить в стартапах, нужно пивотиться — искать другие ниши, где больше денег. У нас есть очень хороший эксперимент, но он тянет на отдельный пресс-релиз. (Смеется.) Поэтому сохраню интригу.

— В начале нашего интервью мы говорили о том, что европейские игроки настойчиво защищают свой рынок от Netflix. Является ли Netflix угрозой для украинских компаний? Я долгое время думала, что нет, потому что локализация контента там пока недостаточная. Но обратила внимание, что в этом году и на Telecom Ukraine, и на Kyiv Media Week обсуждали Netflix: сколько у него абонентов в Украине, какова динамика их набора.

— Да, он является угрозой. Потому что Netflix зашел в Украину два года назад с нулевыми затратами на маркетинг, не имея контента даже на русском языке, не говоря об украинском. И за первый год заработал $ 2,2 млн, а за второй — в два раза больше.

Меня это впечатлило. А еще же у него есть продакшены в 16 странах. Это угроза оттока талантов, которой европейцы боятся больше всего. И они все говорят только об одном: о локальном контенте. Библиотека с таким контентом все равно будет востребована. Пусть она не будет стоить столько, сколько у Netflix, но мы и потратим на этот контент не столько, сколько он.

— В этом году в вашей группе произошло слияние разных видов коммуникаций в один департамент маркетинга и коммуникаций. Затронуло ли это диджитал-подразделение?

— Как обычно, мы любим первыми адаптировать амбициозные тренды. По сути, и коммуникации, и маркетинг уже часто не понимают, где чья грань — и это правда. И все, у кого есть коммуникации и маркетинг, должны признать, что они работают хорошо, только если одно находится в другом. А когда эти функции действуют параллельно, то происходит определенное пересечение и заходы на чужую территорию. Потому что, на самом деле, они работают с одними и теми же потребителями, до которых доносят определенные сообщения разными инструментами.

Наверху структуры нашей группы есть единые зонтичные системы управления — финансы, HR. Операционные ресурсы часто бывают своими внутри подразделений. Так же и с маркетингом и коммуникациями: мы объединили их вокруг группы, они формируют общую стратегию и спускают нам вводные, которых мы должны придерживаться. Как у некоторых больших телеканалов есть свои операционные маркетинги, так же с недавних пор он есть и у меня в диджитале, чему мы несказанно рады.

— Ваша группа от большинства конкурентов отличается тем, что вы не боитесь делать публичными даже неприятные истории о себе, но рассказываете их как кейсы, которые вы решили успешно. В начале этого года сотрудники вашего FootballHub параллельно запустили собственный проект и пользовались для его развития вашими ресурсами. Наверняка выявить эту ситуацию и купировать ее вам помогли внутренние политики и процедуры. Довольны ли вы тем, как они сработали? Или наоборот, эта история подтолкнула вас доработать их?

— В целом, мы довольны политиками и процедурами группы. Но все равно сейчас одна из ключевых задач для диджитал-подразделения, не считая денег, проектов, трафика, — это создание внутренних адаптированных политик и процедур. Почему так? Потому что мы молодые, создавались из чего-то нового и чего-то старого, из ТВ. Мы себя чувствуем стартапом. Сейчас запускаем большую политику по разработкам внутри компании. Мы писали ее больше года, существенно меняя уже раз пять. Потому что мы притирались, получая больше опыта на каких-то кейсах.

Пройдет еще год-два, пока у нас более-менее устаканятся процессы. Это не телевизионный бизнес, который столько лет существует и в Украине, и в мире, и где есть куча бенчмарков. Нам сложнее. Не могу сказать, что история с FootballHub произошла именно из-за этого, потому что человеческий фактор все же сыграл большую роль. Такое бывает и в продакшене, и в телевидении, везде. Как бы ни были выстроены процессы, если человек хочет сделать что-то подобное — он сделает.

— На самом деле, это для многих больная тема. Бывает, в компанию приходит человек с опытом и с именем, но говорит, что у него есть свой проект, который он не намерен закрывать. И его руководитель пытается поставить его в рамки, чтобы он свое рабочее время и ресурсы расходовал адекватно. Бывают ситуации, когда, например, компания увольняет сотрудника, а он создает параллельный бизнес на ее же клиентах — или угрожает это сделать, пробуя остаться. Отрегулировано ли у вас как-то специально отношение к существованию собственных коммерческих проектов у ваших сотрудников?

— Мое личное видение: если собственный проект является конкурентом нашей компании, то у сотрудника возникает конфликт интересов и такая работа невозможна. Мы не держимся за таких людей. Если же собственный проект не является нашим конкурентом, то ничего страшного. У нас в диджитал-подразделении у нескольких человек есть какие-то свои мелкие начинания.

— В этом году на конкурсе The Next Big Thing была категория веб-сериалов. И в ней есть победитель. Значит ли это, что вы подумываете над съемками веб-сериала?

— Да, мы уже встретились с победителем и создали рабочую группу. Мне очень нравится победивший проект, потому что он социальный. Все знают о проблеме того, что соцсети часто приводят подростков к летальным исходам, а здесь наоборот: соцсети будут подымать эту проблему и помогать бороться с ней, да еще и в интересной форме, к которой молодая аудитория готова прислушаться и взаимодействовать. Я верю, что этот проект будет успешен. У меня на заметке есть и другие идеи, которые в конкурсе вошли в топ-20.

У нас есть стратегия развития контента digital native. Важно, конечно же, придумать форму монетизации. Мы не можем заниматься этим из любви к искусству. Как только мы будем видеть, как такой контент можно монетизировать, то не исключено, что будем возвращаться и к другим конкурсантам.

— Сколько часов такого контента вы готовы снять в 2019 году?

— Дело действительно не в том, сколько мы готовы снять, а в том, как мы его монетизируем. Мощности для производства у нас есть: можем снять десять веб-сериалов, а может, даже двадцать. Но на них не так просто заработать. Показатель СРМ в YouTube для украиноязычной аудитории очень низкий, реклама не будет окупать стоимость производства. Значит, речь идет о спонсорстве. Но оно только начинает развиваться для таких проектов. И это то, что тормозит рынок.

Это ведь не блогерство, где спонсорство развивается очень хорошо, а контент может стоить значительно дешевле.

— Сегодня не очень прилично ссылаться на Россию, но там есть пример, который не идет у меня из головы: блогер и телеведущая Настя Ивлеева начала делать только для YouTube полноценное студийное шоу.

— Это моя любимая тема сейчас. Я это шоу разобрала по косточкам вместе с Александром (Ткаченко, гендиректором «1+1 медиа». — Авт.). Я думаю, что YouTube давно уже вырос из штанишек выбора либо блогерства, либо исключительно ТВ-контента. Ивлеева нарушила стандартные каноны. Есть стереотип, что late night show предназначено только для ТВ, потому что оно дорогое, должна быть студия, декорации, оркестр, зрители. Соответственно, никто и не предполагал, что такой контент может появиться на YouTube для YouTube. Но YouTube развивается. Стоимость производства контента у топовых блогеров на Западе может достигать 60 тыс. фунтов за эпизод. Да, это не миллионы, как у сериала «Корона», но и не маленькие деньги.

Ивлеева привела на YouTube свою аудиторию из Instagram. Ее любят, она нравится и мне кажется, что она уже может просто лежать на диване и петь, и это все равно будут смотреть какое-то время. Посмотрите, что делает сегодня Кэмерон Даллас — известнейший ютубер и вайнер, о котором уже снял документальный сериал сам Netflix. Соцсети и интерес к личности человека — вот благодаря чему лидеры мнений выходят на первый план. И бояться перетекания бюджетов мы должны не с ТВ в интернет, а от нас — к таким вот блогерам и лидерам мнений. Вот это, я считаю, для нашей компании угроза. Или возможность.

Фото: «1+1 медиа»