Поводом для этого интервью с директором по стратегии и развитию, директором диджитал-направления «1+1 медиа» Анной Ткаченко послужило желание подвести итоги первого полгода работы VoD-сервиса «1+1 video», пришедшего на смену видеоагрегатору Ovva.tv. Наш разговор быстро вышел за пределы этой темы и затронул вопросы перевода аудитории из YouTube, двукратной реорганизации диджитал-продаж, зависимости programmatic buying от миграции трафик-менеджеров на острова, о кадровом голоде и этике IT-бизнеса, а также о планах медиагруппы ввести платную подписку на контент — в одиночку или совместно с конкурентами.

— Анна, если позволите, я назову «1+1 video» многострадальным проектом — из-за того, что он трансформировался из Ovva.tv. Почему Ovva.tv не «выстрелила»?

— Мне Ovva.tv досталась, кода уже было понимание, что она не «выстреливает». Я отвечаю за все диджитал-направление в компании, и вопрос Ovva.tv стоял как один из самых острых, поскольку здесь нужны были кардинальные изменения и решения. С моей точки зрения, главной проблемой было то, что основная полка контента Ovva.tv была производства «1+1 медиа» (преимущественно телеканала «1+1»), но наши лояльные пользователи не ассоциировали Ovva.tv с этим контентом. А чтобы рассказать им об этой ассоциации, нужны были огромные маркетинговые бюджеты. Кроме того, существовала проблема каннибализации: один и тот же контент можно было найти на сайтах телеканалов и в YouTube, и понятно, что пользователи не выбирали Ovva.tv…

— … потому что у Ovva.tv, кроме прочего, были еще и проблемы с совместимостью с некоторыми браузерами.

— Да, это правда. Одна из задач «1+1 video» — UX (user experience) — комфортность, удобство для пользователей на всех устройствах. Мы видим его как простой сервис, легкодоступный для нашей лояльной аудитории, которая хочет смотреть наш контент за пределами телевизионной платформы.

На момент перезапуска проекта мы полностью переосмыслили продуктовую задачу и, можно сказать, с нуля создали «1+1 video», который одновременно и автономен как видеоплатформа, и является разделом «Видео» для сайтов телеканалов.

Мы наследовали хорошие диджитал-примеры наших западных коллег по медиабизнесу: английский BBC с его проектом iPlayer и немецкий RTL с видеопорталом Prosieben. К тому же наша технологическая интеграция продуктов уникальна для медиарынка СНГ. Это сложная задача. Во-первых, важно создать у пользователей ТВ-сайтов устойчивое восприятие и ощущение целостности одного продукта; во-вторых, нужно выдерживать четкую связь в дизайне (напомню, мы говорим о разных брендах), и судя по тем бенчмаркам, на которые мы ориентировались, могу сказать, что моя команда успешно с этим справилась.

Сегодня наш видеоплеер хорошо работает не только на десктопных компьютерах, но и на мобильных устройствах, что очень важно, если учитывать, что мобильный трафик у нас уже составляет больше половины. Кроме того, плеер способен работать и с качеством: он отслеживает нагрузку пользовательской сети и автоматически адаптируется. То есть когда вы заходите с любого ресурса (неважно — мобильного или десктопного), он сразу же сам выбирает то качество, в котором видео будет стабильно показываться, по принципу «наилучшее, но стабильно». Плеер — это полностью наша инхаус-разработка. Мы его обновляем все время, и я считаю, что это хорошее решение. Возможно, со временем мы сможем продавать его как локальный SaaS.

— Что принципиально изменилось в бизнес-модели «1+1 video» по сравнению с Ovva.tv?

— На «1+1 video» нет партнерского контента — это во-первых. Во-вторых, благодаря интеграции «1+1 video» в вебе с сайтами наших телеканалов сохраняется трафик и поддерживается его обмен между ними.

Такой подход оправдал все ожидания: уже через месяц после запуска «1+1 video» мы имели 1 млн просмотров видео в неделю, а у Ovva.tv такой результат был через семь месяцев. Сейчас у «1+1 video» около 5-6 млн просмотров страниц и в среднем 5 млн просмотров видео в месяц. Теперь наша задача — развивать другие направления: приложения для Smart TV и мобильные приложения.

— В чем будет суть этого развития? Вы ведь уже присутствуете в Smart TV.

— Это были старые приложения с точки зрения технических характеристик, они делались для Ovva.tv. Мы не можем их просто переназвать, мы пишем абсолютно новые приложения.

— Кроме партнерского контента, у Ovva.tv была еще одна важная составляющая — партнерская сеть. Она осталась?

— Наш плеер работает по тому же принципу, что и YouTube: его можно без спроса встроить в любую площадку, у него открытый код. Другое дело, что наша задача сейчас — сотрудничать и развивать легальные площадки, и наш курс — в эту сторону.

— Среди партнерской сети Ovva.tv действительно было немало пиратских сайтов. Вы удалили оттуда свой плеер? Или не удаляли, но и не получаете оттуда деньги?

— На сегодняшний день мы не ведем никаких переговоров и не сотрудничаем ни с какими пиратскими сайтами. Денег от пиратов мы не получали и раньше. С тех крупных ресурсов, где мы замечаем свой плеер, мы стараемся его удалять. Это долгосрочный процесс, невозможно сразу же изменить рынок. Мы активно сотрудничаем с «Чистым небом» и двигаемся в этом направлении, придерживаясь списков запрещенных сайтов, публикуемых на blacklists.org.

— На скольких сайтах сейчас есть ваш плеер?

— Приблизительно на трехстах. В основном это мелкие сайты, которые появляются и исчезают.

— На каких условиях вы работаете с легальными площадками?

— Мы ищем легальные площадки, и если нужно, то предлагаем помощь, поддержку, промо. Это всегда индивидуальные договоренности.

— Несколько раз во время публичных мероприятий вы говорили, что Sudum (автоматизированная система поиска нелегального контента в интернете. — Авт.) могла бы стать коммерческим продуктом, что вы могли бы продавать ее другим правообладателям. Никто еще не обратился?

— Не совсем так. Сейчас у нас есть несколько потенциальных клиентов, с которыми мы в стадии тестирования продукта, они довольны, и я надеюсь, что в ближайшее время мы сможем больше сообщить рынку об этом проекте. Моя вера в Sudum растет с каждым днем, я убеждена в том, что этот продукт может быть успешен не только на украинском рынке, но и на глобальном. У него не так много аналогов в мире, поэтому мы хотим развивать Sudum как отдельное направление с большими планами.

— Я заметила, что на «1+1 video» выложены полные выпуски «Голоса країни», тогда как в YouTube — отдельные эпизоды. Какова ваша стратегия размещения видеоконтента в YouTube, Facebook?

— Раньше мы выкладывали полные выпуски и у себя, и в YouTube. Но сегодня в украинском сегменте интернета мы видим целесообразность размещения полных видео на своих ресурсах, а YouTube рассматриваем скорее как площадку для промо. Если же говорить о зарубежном трафике, то там видео в YouTube можно успешно монетизировать.

Но даже украинский YouTube — это все равно какой-то объем денег, на который мы рассчитывали и который не хотим терять, поэтому мы аккуратно подходим к переводу аудитории на наши площадки. Это может быть семплинг, когда мы несколько эпизодов даем попробовать на YouTube, а потом предлагаем смотреть продолжение уже на «1+1 video». В любом случае, перевод трафика с YouTube на нашу площадку — это большой эксперимент, и мы все делаем аккуратно, точечно, обсуждаем все результаты, корректируем свои действия, можно сказать, каждый день. Но задача — прийти к тому, чтобы основное количество полных выпусков и программ, и сериалов было на «1+1 video».

Что касается таких соцсетей, как Facebook, то на сегодняшний день они не являются серьезным источником монетизации. Любую площадку, где есть наша аудитория и при этом невозможна существенная монетизация, мы рассматриваем как место для продвижения, где работает наш маркетинг, предлагая попробовать продукт и отсылая на другие наши ресурсы.

— Если говорить о монетизации, то во сколько раз больше стоит контакт на «1+1 video» по сравнению с украинским трафиком YouTube?

— По-разному: то в десять раз больше, то в двадцать раз. Но в любом случае существенно. Основная проблема в том, что все сторонние платформы, соцсети имеют в своей основе алгоритм, который до конца никто не раскрывает. Точно так же они не раскрывают данные о взаимодействии с рекламным рынком. Иногда случаются какие-то скандалы — например, на YouTube появилось детское порно, и сразу же произошел отток рекламодателей. Мы не можем влиять на такие процессы, но это не означает, что завтра YouTube не изменит что-то в алгоритме или рынок опять не вернется в YouTube, даже украинский сегмент: может случиться так, что нам станет выгоднее работать с этой платформой. Поэтому все, что мы можем делать сейчас — это развивать большое количество площадок, и свою в том числе, диверсифицировать риски, жонглировать и следовать за рыночными трендами. Потому что перетекание аудитории очень непрогнозируемо.

— Ребята могут договориться о чем-то между собой в Калифорнии, а повлияет это на всех.

— Да, возьмем недавний пример. Цукерберг говорит: «Все, паблишеров в Facebook не будет», — и паблишеры лежат в обмороке. Но проходит месяц и Цукерберг говорит другое: «Теперь будут паблишеры региональные». Только он сделал заявление, как мы с Катей Коберник (заместителем главы департамента новостей «1+1 медиа» по новым медиа. — Авт.) начинаем смеяться: «Откроем “tsn.ua Одесса”, “tsn.ua Харьков”, “tsn.ua. Киев”». Раньше все развивали региональные телевизионные корпункты, а теперь, возможно, нужно будет развивать региональные Facebook-сообщества — я не удивлюсь, если мы к этому придем.

Рынок очень хаотичный, непрогнозируемый. Важно держать руку на пульсе, быть мобильным. Тот же запуск Ovva.tv научил нас, что должны быть видение и стратегия, но ни в коем случае нельзя уходить в далекие дали, планировать на пятилетку и так далее. Да, у нас есть цель, чтобы все наши диджитал-проекты стали бизнесом к 2020 году, но пути достижения этой цели могут сильно меняться.

— Насколько упал ваш трафик из Facebook из-за последнего изменения алгоритмов?

— Он начал падать — не скажу, что драматично, — но руководители проектов забили тревогу. Сейчас мое мнение: нужно не впадать в панику — за два-три месяца ничего катастрофичного не произойдет; будет плохо, но не смертельно. Быть мобильными и гибкими не означает кричать «караул» и в панике начинать что-то делать. Нужно выдыхать, делать шаг в сторону, думать и после этого принимать решение. Я бы сейчас еще немного понаблюдала за трендами.

В любом случае, мы еще после закрытия «Вконтакте» приняли для себя стратегию: присутствовать на большом количестве всевозможных ресурсов, чтобы диверсифицировать риски. Сейчас мы стараемся быть на всех ОТТ-сервисах, региональных и международных — Megogo.net, Ivi.ru, тестируем наш продукт с канадским Bell и Amazon Prime, ведем переговоры с Португалией, Германией, Канадой.

От других производителей мы можем отличаться нежеланием того, чтобы бренд «1+1 video» размывался брендом площадок, поэтому, где возможно, мы договариваемся о брендированной «полке». Для нас очень важно везде говорить о своем бренде, чтобы пользователи знали о нем и в любой момент могли вернуться на нашу площадку.

Раньше у нас была другая стратегия: три года назад мы думали, что если будем везде, то наша Ovva.tv не будет эксклюзивом и на нее никто не будет приходить. Сейчас уже понятно, что аудитория выбирает ту площадку, которая ей удобна, и задача — там быть.

— Если говорить о запрете «Вконтакте» и некоторых других российских ресурсов, вы скорее проиграли или выиграли от него? С одной стороны, оттуда ушел трафик, а с другой — вырос спрос на легальный видеоконтент.

— Это что-то между «проиграли» и «никак не отразилось». Сеть «Вконтакте» была большой площадкой, в первую очередь, для коммуникации и взаимодействия, то есть наш маркетинг серьезно пострадал. При этом с точки зрения монетизации видеоконтента мы не очень выиграли, потому что трафик во «Вконтакте» был низкокачественным и дешевым, и рекламодатели перешли оттуда не к нам, а на другие аналогичные площадки.

— В прошлом году вашу интернет-рекламу эксклюзивно продавал Admixer, и в октябре Валерий Вареница (коммерческий директор сейлз-хауса «Плюсы». — Авт.) говорил, что вы не совсем довольны сотрудничеством. Теперь у вас собственный диджитал-сейлз-хаус. Почему?

— Это был длинный путь, который мы начали еще в 2016 году. В тот момент мы проанализировали диджитал-доходы, прогнозы и ожидания и были недовольны результатами. Времени не было, начинался 2017 год, и для нас с Валерой переход на Admixer был экспериментом. Мы договорились, что переходим, смотрим и через полгода принимаем решение: устраивает нас или нет. Параллельно мы расформировали собственный отдел диджитал-продаж, который перестал быть нужен в связи с передачей продаж на аутсорс. Мы достаточно быстро, даже раньше, чем через полгода, поняли, что это решение нам подходит в разрезе года, учитывая все обстоятельства его принятия, но в долгосрочной перспективе — нет. Мы понимаем, что к 2020 году можем в три-четыре раза увеличить нашу долю рынка. Аутсорс для этого не очень подходит, потому что сейчас развиваются спецпроекты нативной рекламы, programmatic buying, и важно, чтобы продавцы хорошо понимали продукт, были плотно интегрированы и взаимодействовали с продуктовыми командами. Точно так же плотно нужно взаимодействовать и с рекламодателями: их надо обучать, показывать кейсы, предлагать.

Поэтому еще летом прошлого года мы с Валерой поняли, что берем курс на создание нового эффективного подразделения. Мне понадобилось какое-то время, чтобы сформировать команду, в том числе пришел Дима Панасюк (руководитель «1+1 Digital Sales». — Авт.). Сейчас мы перешли в самостоятельное плаванье, хотя продолжаем работать с Admixer, но уже не в эксклюзиве, а на рыночных условиях, как и с другими сетями.

— Диджитал-продажи подчиняются вам, а телевизионные — Валерию. Почему это комфортное разделение? Возможно, лучше было бы, если бы одно подразделение продавало и телевизионную, и интернет-рекламу?

— Это комфортно в том числе потому, что диджитал-сейлзам очень важно фокусироваться исключительно на диджитале, иметь в этом вопросе серьезную, глубокую экспертизу. Кроме того, им нужно поддерживать прямой контакт с диджитальными продуктовыми командами. У нас есть сейлзы, которые вообще сидят в этих командах.

Раньше у нас не было должности диджитал-директора, которую я сейчас занимаю. Теперь она появилась, потому что на диджитал нужен отдельный фокус. Тем не менее, мы очень плотно работаем с Валерой и его сейлз-хаусом, между телевизионными и диджитальными проектами часто бывает взаимодействие, и команды хорошо общаются, никаких проблем здесь нет.

— Это взаимодействие скорее в реализации проектов или в продажах тоже?

— Бывает, и в продажах. Если клиент телевизионного сейлз-хауса хочет какую-то диджитал-активность, они нам его передают. Если нам кто-то что-то предложит в телевидении, мы тоже передаем.

— Если сравнивать доходы от телевизионной и диджитал-рекламы: сколько процентов составляет диджитал от ТВ?

— На сегодня это несущественная доля — примерно 10 %. Но мы больше смотрим на то, чего хотим достичь. В 2017 году в США телевизионный и диджитальный рекламные рынки впервые сравнялись: на каждый приходилось по 41 %. В Украине в 2017 году телевизионный рынок составлял 46 %, диджитальный — 23 %. Понятно, что не через год и не через два, но мы сравняемся с США, так как такой тренд есть. Сейчас доля нашей медиагруппы — приблизительно 3 % от всего диджитального рынка по доходам, но мы видим огромный потенциал. Почему бы не иметь 6 % или 7 % к 2020 году? Мы стремимся к этому.

— Наконец-то я могу подсчитать, сколько вы зарабатываете в интернете в абсолютном выражении. (Смеется.) Давайте еще немного поговорим об абсолютных цифрах. Насколько я знаю, у одной из медиагрупп в 2017 году была цифра-мечта — заработать $1 млн в YouTube. Это реалистично?

— Чтобы иметь $1 млн в YouTube, нужно активно развивать зарубежный трафик, потому что на украинском сильно не заработаешь. У нас тоже очень амбициозные планы, но я пока не называла бы эти цифры. То, о чем говорим мы, — это не только YouTube, но и спецпроекты, медийная, баннерная реклама, видео — весь рынок, который может быть.

— Какова сейчас доля вашего зарубежного трафика?

— Доля небольшая, но при этом деньги, которые она приносит, очень заметны.

— В прошлом году рекламные холдинги активно говорили о programmatic. Я разговаривала с директором одного издательства, которая сказала, что на их бизнес programmatic не очень повлиял, поскольку им невыгодно сражаться в ценовых аукционах. Повлиял ли он на вас?

— Повлиял. В programmatic важно хорошо и глубоко знать инструмент. У нас был хороший трафик-менеджер, но его переманили в США. Специалистам в этой сфере вообще легко жить на островах и работать удаленно. Сейчас мне снова повезло: благодаря закрытию «Яндекса» их трафик-менеджер достался мне. (Смеется.)

В programmatic есть разные формы торговли. У нас есть большой хвост дешевого трафика, который таким образом достаточно удобно продавать. Плюс в programmatic возможны торги, есть отдельная возможность для проведения аукционов напрямую между паблишером и рекламодателем, минуя промежуточные звенья. На Западе programmatic — популярный инструмент, который имеет большой вес. У нас все пока тормозится, мне кажется, неумением им пользоваться. Я уверена, что доля украинских рекламных бюджетов, которые там откручиваются, будет постепенно расти.

Другое дело, что технологию нельзя принимать как панацею. От того, что вы используете programmatic, не изменится исходное качество вашего трафика.

— Мы затронули интересную тему: кадры в диджитале. Медиакомпании — не очень конкурентоспособные работодатели в борьбе за тех же разработчиков, потому что предлагают априори меньшую зарплату, чем в аутсорсинговых продуктовых компаниях. Как вы боретесь за таланты, учитывая вашу экспертизу в HR (с 2010 по 2016 год Анна Ткаченко работала HR-директором «1+1 медиа». — Авт.)?

— Конечно, это проблема. Но сейчас немодно проблемы называть проблемами, сейчас это вызовы. Причем надо понимать, что в нашей специализации — мобильные приложения, приложения для Smart TV, видеоплеер — специалистов не так много. VoD — это отдельная сфера как для программистов, так и для дизайнеров.

Когда в 2010-2011 годах мы начали активно выстраивать бренд работодателя на рынке труда в Украине, то несколько лет очень много инвестировали в коммуникацию с потенциальной аудиторией и были очень успешны в этом. Но эти коммуникации не доходили до диджитального рынка. Проблема не только в зарплатах: когда мы находим программиста и предлагаем ему работать в «1+1 медиа», он искренне удивляется, что нам в принципе нужны программисты — зачем они на телевидении? Поэтому по заказу моей диджитал-функции у PR- и HR-службы есть отдельный проект — создание суббренда работодателя в диджитале. Основы уже заложены, и я лично уже потратила много времени на коммуникации с диджитальным рынком — мы видим, что нас заметили.

Выстраивая суббренд, мы не меняем свои ценности и подходы: они такие же, как у всей «1+1 медиа» — мы стремимся, чтобы сотрудники чувствовали себя комфортно и не хотели менять место работы. Но какую бы ценность с точки зрения комфорта мы ни создавали, зарплата в долларах имеет существенное преимущество, поэтому не стоит строить воздушные замки. Мы приняли осознанную стратегию быть кузницей кадров. У нас есть команда из ключевых людей, которых мы удерживаем. Эти люди способны растить молодое поколение, и если это поколение со временем выбирает другого работодателя, мы не можем этого изменить. Но даже как у кузницы кадров у нас есть важная социальная миссия: мы берем стажеров, закладываем их первые ценности и таким образом формируем рынок, потому что эти зернышки могут прорасти где угодно.

— Сколько людей работает в вашем диджитал-подразделении? И сколько открытых вакансий?

— В прямом подчинении у меня сейчас 55 человек и приблизительно 20 вакансий. Примерно столько же — в косвенном подчинении.

— Да, это вызов… В титрах «Сторожевой заставы» в постпродакшне я видела целые ряды индийских фамилий. Аутсорсите ли вы что-нибудь?

— У нас есть аутсорс, но, как правило, украинский: некоторые задачи по веб-разработке нам экономически выгоднее отдавать внешним подрядчикам. И мы сейчас разговариваем, в том числе, об Индии — это не шутка. Есть такое мнение, что украинский рынок уже избалован.

— Когда в сентябре вы презентовали «1+1 video», то говорили, что в разделе «Видео» всех ваших сайтов будет переход на «1+1 video». На сегодня такой переход есть на «2+2» и ТЕТ, на «ПлюсПлюс» и «1+1» — нет. В чем сложность этой интеграции?

— Особой сложности нет. Но поскольку это интеграция, мы привязаны к планам перезапуска или релонча этих сайтов. Если по каким-то причинам эти сроки сдвигаются, то сдвигаются и наши. Безусловно, самая амбициозная интеграция — с сайтом «1+1». Очень важно, чтобы трафик не упал и чтобы выиграли оба решения — и портал видео, и сайт. Исходя из этого, мы движемся медленно, но у нас в планах — до старта осеннего сезона полностью интегрировать «1+1 video» и на «ПлюсПлюс», и на «1+1».

— То есть будет релонч этих сайтов?

— Это может быть релонч или очередной апдейт — они сейчас как раз разрабатывают решения. В любом случае, какие-то изменения на наших сайтах делаются постоянно (или время от времени), для «1+1» уже наступил момент, когда они могут что-то обновить.

— Если говорить о дизайне, то сайты «2+2» и ТЕТ выполнены в одной стилистике, а остальные от них отличаются. Вы сделаете похожий дизайн для всех или такая задача вообще не стоит?

— У нас нет задачи сделать все сайты в одной стилистике — мы просто хотим, чтобы пользователи понимали, что перед ними «1+1 video». Тем не менее взаимодействие «1+1 video» с сайтами в вебе требует общих стандартов и сетки. Сейчас мы обсуждаем, как должен выглядеть «1+1 video» на сайте «1+1», как это повлияет на картинку и общую стилистику. Вопрос правильный, мы в процессе поиска технического ответа на него.

— В пользовательском соглашении с «1+1 video» есть пункт о том, что сервис предназначен только для некоммерческого использования. Действительно, почему бы не запустить «1+1 video» в баре какого-нибудь городка и не развлекать таким образом посетителей? Много ли пиратят «1+1 video» и как вы это отслеживаете?

— Это очень сложно мониторить и отслеживать. Есть госорганы, которые обязаны за этим следить. Все, что в наших силах, — сообщать пользователям о защите авторских прав.

— У вас есть совместная партнерская программа с «Киевстаром» и Lifecell, которая дает абонентам этих мобильных операторов доступ к «1+1 video» без тарификации. Сколько трафика оттуда приходит? Насколько это востребовано?

— Не могу говорить о цифрах, так как это общая партнерская программа. Для нас это изначально беспроигрышное решение. Его успех зависит от того, как мы и операторы (но в первую очередь операторы, потому что у них есть прямой контакт) доносим информацию об этих возможностях до пользователей. Мы считаем, что они прекрасно с этим справляются и будут продолжать это делать. Мы видим положительную динамику — пользователи заинтересовались. Плюс грядет 4G, все этого ждут. К 2020 году мы надеемся на 40–50 % увеличить приток мобильного трафика благодаря таким партнерствам.

— На кого из вас ложатся затраты по оплате трафика — на операторов или вы им что-то компенсируете?

— Мы ничего не компенсируем.

— В таком случае для вас это действительно отличный канал для продвижения контента.

— Да. Мы давно хотели этого и оба оператора очень быстро согласились. Между нашими командами отличное взаимодействие, полное понимание, мы обсуждаем, что еще можно придумать и сделать совместно.

— Vodafone не хочет присоединиться?

— Мы пошли по пути кооперации с теми, кто больше всего проявлял инициативу. Плюс мы сразу видели у обоих операторов такие тарифные предложения, куда бы это решение ложилось. Мы не исключаем возможности развивать его с другими операторами.

— Есть ли смысл делать что-то подобное с иностранными операторами на других рынках, чтобы привлекать зарубежный трафик?

— Только вместе с развитием бренда «1+1 video». С точки зрения развития бренда мы сейчас обсуждаем страны с большой украинской диаспорой — Португалию, Италию или Канаду. Мы тестируем эти рынки, и если будем выходить туда, то сначала с «1+1 video», а потом уже договариваться с операторами. Вначале нужно, чтобы бренд был востребован.

— Что в себя включает продвижение бренда «1+1 video»?

— В Украине мы можем использовать любые каналы коммуникации: интегрировать бренд в наш контент, продвигать приложение для Smart TV и мобильное приложение, можем запустить рекламу в телевизоре. Но отдельно веб-сайт на телевидении мы активно не продвигаем, чтобы не перебивать бренды телеканалов. Наши пользователи — в интернете, так что мы используем стандартные каналы интернет-коммуникаций.

— У вас заложен бюджет на продвижение «1+1 video»?

— Да, заложен, но так как «1+1 video» — маленький по сравнению с другими проектами, то понятно, что бюджеты у нас достаточно скромные. Наша задача — максимально эффективно использовать то, что есть.

— Чем закончилась история с незаконным майнингом на ваших сайтах?

— Мы собрали все факты и передали в Киберполицию. Теперь мяч на ее стороне, мы никак на это не влияем, просто надеемся на профессионализм полицейских. Конечно, этот кейс нас сильно огорчил. Есть определенная проблема: в Украине сейчас бурный рост стартапов и IT-продуктов, проводится огромное количество питчингов и прочих IT-мероприятий, но на них очень мало говорят об этике, ценностях и о том, как одно непопулярное решение и желание подзаработать могут уничтожить репутацию.

— У вас был только один такой случай?

— Да. Мы благодарны этому случаю, потому что каким бы неприятным он ни был, он позволяет нам улучшаться. Мы сразу же после этого переписали свои процессы по безопасности, улучшили мониторинг.

Причем мы проявили смелость. Как оказалось, не все готовы заявлять о таких вещах.

— Да, с незаконным майнингом сталкивались и другие медиакомпании, но они не готовы выносить эту информацию в публичную сферу.

— Они не готовы, и наша смелость дала рынку толчок для дискуссии: до сих пор мы находим обсуждения в прессе, комментарии юристов, которые рассматривают проблему на примере нашего кейса. Я считаю, что нужно больше говорить о неэтичных способах ведения бизнеса в диджитале, чтобы образовывать участников рынка — пусть знают, как с этим бороться, как себя обезопасить.

— Кто в вашей компании отвечает за IT-безопасность?

— За IT-безопасность с точки зрения компьютерной инфраструктуры отвечает IT-служба. И в нашей внутренней службе безопасности тоже есть такое подразделение. Заказчиком часто выступаем мы с точки зрения веб-разработок: генерируем потребности, а IT-служба их реализует с точки зрения бизнеса.

— Дырок, которые нужно закрывать, в любой компании очень много. Например, у сотрудников есть мобильные телефоны, где они просматривают рабочую информацию…

— Это классная тема. Когда я училась на MBA и еще не думала, что буду отвечать за диджитал, у нас был расширенный курс по IT-технологиям. И один из кейсов, который меня поразил, был описанием недели из жизни айтишника, отвечающего за безопасность в компании. Он напоминал скетч объемом 20–30 страниц; пока я его прочитала, я трижды смеялась и плакала. Работа этого человека была похожа на то, как будто есть комната в океане, в которой вода со всех сторон пробивает дырки, и надо бегать и затыкать их.

Еще одна традиционная проблема с IT-безопасностью — необходимость донести до первого лица или лица, которое отвечает за распределение бюджета, важность этих мероприятий (ведь часто они требуют дополнительных финансовых усилий). Сертификация ISO — одна из веток обеспечения IT-безопасности. Рекламодатели требуют ISO, потому что хотят быть уверенными, что данные о пользователях, которые взаимодействуют с их брендами на наших интернет-площадках, находятся в сохранности.

— Вы уже завершили процедуру получения сертификата ISO (медиагруппа начала ее в ноябре 2017 года. — Авт.)?

— Это долгосрочный процесс, его быстро не пройдешь. У нас в планах пройти его за полгода, но я готова к тому, что времени может понадобиться больше. Мы уже получили первую обратную связь от аудитора, который с нами работает: она хорошая, то есть все основные процессы с точки зрения безопасности у нас выстроены. Нам нужно будет произвести не так много изменений, чтобы получить сертификат. Просто есть упор на то, как компания хранит информацию, систематизирует, передает ее новому сотруднику. Здесь нам нужно будет проделать какую-то работу.

— А сколько стоит эта процедура?

— Стоимость зависит от того, сколько всего нужно внедрить — от $10 тыс. в год. Очень сложно назвать цифры, поскольку что-то вы инвестируете сразу, а за что-то нужно платить каждый год. Может доходить и до сотен тысяч долларов, если у вас вообще нет нормальной инфраструктуры и ее нужно выстроить.

— А в вашем случае?

— Я, наверное, не имею права называть сумму, но не очень много. Мне несложно было убедить топ-менеджмент в необходимости выделить средства на прохождение сертификации: мы решили получить сертификат после того, как потеряли весомого клиента. Мы посчитали, что достаточно нескольких таких клиентов, чтобы окупить инвестиции.

— Я слышала, что у вас есть планы ввести платную подписку на контент. Это правда?

— Да, это так. Мы будем экспериментировать с платной подпиской, смотреть на реакцию аудитории и, возможно, быстро переформатироваться. Здесь нет однозначного ответа, что сработает, а что нет, так как рынок еще в начальной стадии развития. Я бы хотела, чтобы мы предоставляли выбор: либо пользователь получает контент по рекламной модели, но не самого лучшего качества, либо получает по платной модели в хорошем качестве и без рекламы.

В любом случае я вижу, что украинский рынок постепенно развивается в сторону платной подписки, а зарубежный пришел к этому уже давно.

— В какой момент вы начнете это делать?

— Уже в этом году. Надеюсь, во втором квартале начнем.

— Когда на Западе издательства вводили paywall на своих интернет-площадках, каждый боялся сделать первый шаг, если его не сделают остальные. Крупные игроки сумели договориться между собой и ввели paywall достаточно синхронно. Есть ли в Украине перспектива того, что несколько игроков, производящих видеоконтент, синхронизируются в установлении платы за него в интернете? Или вы не вели таких переговоров?

— С точки зрения каких-то синхронных решений мы часто в диалоге со StarLightMedia, у нас достаточно открытые коммуникации, потому что обе группы настроены на развитие рынка и монетизацию. Мы не вели таких переговоров, но это, кстати, отличная идея. Конечно, это сложный вопрос, потому что смешиваются как новостные ресурсы, так и развлекательные. Если говорить о развлекательных, то телевизионные группы могли бы договориться. Что касается новостных — не уверена.

Если же рынок не сможет договориться… Одно дело, когда вы полностью закрываете свой контент и делаете его платным: если при этом контент остальных игроков открыт, вы рискуете сильно потерять. Именно поэтому я поддерживаю модель, когда есть выбор: контент в любом случае есть в доступе, просто его качество разное и аудитория выбирает, что важнее — повыше качество и без рекламы, либо менее качественно и бесплатно.

Фото: Павел Шевчук