На страницах «ТК» звучали разные мнения о сериале «Смерть шпионам!» («Стар Медиа», продюсеры Юрий Минзянов и Влад Ряшин, режиссер Сергей Лялин). Критические замечания высказывали в своих текстах наши постоянные авторы Андрей Кокотюха и Сергей Трымбач. Как оказалось, претензии к режиссеру есть и у автора сценария, известного украинского историка, телепублициста и сценариста Марка Греся. По просьбе «Детектор медіа» Марк письменно изложил свое мнение о том, как Сергей Лялин, Юрий Минзянов и Влад Ряшин воплотили его сценарий. Публикуя этот текст, редакция «ТК» готова предоставить слово компании «Стар Медиа», режиссеру Сергею Лялину и всем желающим  включиться в дискуссию.

Вот пришел и мой черед пожинать лавры во всеукраинском масштабе. Лавры, скажу вам, пахнут далеко не лаврами. Который уж день приходится отбиваться от звонков с главным вопросом: «А що це було?». Ответ, как правило, из цензурной лексики включает в себя только предлоги и союзы.

Почему я сел писать этот отзыв? Не хотел бы, а приходится, фамилия обязывает. В данном случае, начинаешь жалеть, что она известна и достаточно редка. Иванову можно притвориться, что он другой Иванов, а Гресю это сделать трудно.

Начну с прекрасного. Начало работы над сериалом «Смерть шпионам!» было действительно прекрасным. Влад Ряшин и Юрий Минзянов сказали: «Пиши, не слишком оглядываясь на бюджет. Будет классная история, под нее найдутся деньги». Работа над сценарием стала по-настоящему совместной работой с продюсерами. Я мог не соглашаться со многими моментами, но в конце убеждался, что продюсерское чутье Юры Минзянова ведет в верном направлении. За два с лишним месяца история была готова. Это была хорошая, крепкая история, настоящий детектив. И финансирование под нее было дано достойное, конечно, не такое, которого хотелось бы, но достойное. Я был не в восторге от кастинга, я видел других персонажей, но здесь, как говорится, не мое дело, и это, по сути, правильно. А потом появился режиссер.

В кино всегда существует проблема. Режиссеру кажется, что автор написал «лабуду», а сценаристу – что режиссер испортил его гениальный сценарий. Причем иногда даже «лавры» не влияют на это мнение. Скажем, Станислав Лем был жутко недоволен «Солярисом», братья Вайнеры – экранизацией романа «Эра милосердия», известной как «Место встречи изменить нельзя». Или обратный, академический пример. Кира Муратова, не читая, наугад выбирает сценарий и снимает «Долгие проводы». Что произошло в данном случае?

В первый раз я смотрел «Смерть шпионам!», как и вы, по телевизору. Если бы я увидел «это» до официальной премьеры, я бы снял фамилию с титров. Две недели показа превратились для меня в ад, начиная с просмотра первой же сцены.

С господином Лялиным я встретился всего раз, он рассыпался в комплиментах сценарию и пообещал, что сделает из этого «бомбу». Настроение у продюсеров было приблизительно таким же – ожидание сенсации, народного фильма. На чем оно базировалось? Мы ждали, что многомиллионная аудитория станет участницей восьмисерийного расследования, в котором под подозрением все, а истина раскрывается только в последней сцене. Структура киноромана была таковой, что каждый эпизод, включая даже лирические сцены, становились звеньями многосложнейшей головоломки. Кино было уже готово в сценарии, его оставалось только снять. Рискну предположить, что Влад Ряшин и Юра Минзянов даже особо не терзались проблемой режиссера. Потому как задача перед ним стояла несложная – просто перенести на экран описанные события в строгой последовательности, расставляя нужные акценты. В разговоре с режиссером мы твердили одно: тебе не нужно ничего придумывать, посмотри «В августе 44-го» – и будет понятно, что такое «враждебный лес», что такое «напряженное ожидание», что такое «атмосфера». Режиссер кивал. И вот, включаю телевизор и после титров вижу... Если не поленитесь, прочитайте первую сцену такой, как она была в сценарии:

1 августа 1944 года. Окрестности города Винница.

Вечереет. Солнце опускается за синие кромки деревьев, а в лесу уже темно и тихо. Но если прислушаться, то можно различить какой-то звук, он несется глубоко из-под земли и напоминает морзянку.

Шифровка –  Псаломщик – Центру.

Информация по эшелону «12-74 - К» подтвердилась. Начинаю работу…

Псаломщик

Морзянка утихла, но тишину нарушил другой звук. Откуда-то издалека доносится мелодия, вырывающаяся из скрипящего патефона. Она слышна все отчетливее. К голосу Лидии Руслановой, распевающей знаменитые «валенки», присоединяется женский смех, побренькивание гитары и еще мужской голос. На несущейся по рельсам дрезине – трое. Две разбитные девчонки, качающие приводной механизм, и развалившийся на шинели приятный майор с гитарой. Тут же, на перевернутом ящике из-под снарядов, расположились патефон, бутылка водки и какая-то снедь.

Майор: Эх, девчонки, картография – великое дело, не для средних умов. Бежать с винтовкой да кричать «ура» каждый умеет. А вы знаете, что такое, к примеру, триангуляция?

Девчонки захихикали.

Майор: Не, не то, что вы своими куриными мозгами подумали. Вот вы мне сейчас помогаете, военный паек за это дело вам определен.

Девица (хихикая): І не тількі воєнний.

Она щипнула майора за бочок.

Майор: Триангуляция – это метод определения положения геодезических пунктов построением на местности систем смежнорасположенных треугольников, тьфу, дальше забыл. Давайте лучше выпьем.

Майор плеснул водки в три стакана. Выпил, вгрызся белыми крепкими зубами в кусок колбасы и тут же схватился за гитару.

Майор: Сейчас, триангуляция мне подсказывает, что скоро поворот к озеру, не прозевайте… Великая наука картография… Девчонки, купаться будем голяком.

Девица: А ми тільки так і купаємося.

Майор: И правильно…

Дрезина подпрыгнула на стрелке и перескочила на другую ветку, уходящую в дремучий лес. Рельсы закончились у гранитных берегов большого озера. Над водой плыла сизая  вечерняя дымка. Троица на мгновение застыла, любуясь открывшимся пейзажем затопленного карьера.

Майор: Ну что, Санчи Пансы мои, выгружайтесь, что ли. Поутряне начнем.

Девицы засуетились и начали сгружать с дрезины теодолит, нивелир, рулоны ватмана.

Майор: Глубина здесь – метров сто.

1-я девица: Кажуть, тут німці наших потопили... Наших полонених, що Гітлеру ставку будували усіх, кажуть, на драгу загрузили та на дно.

 2-я девица: А еще пацаны говорили, что живые они… Мертвые, и живые. Все в рыб обратились. Борька брехал, что видел тут парочку в камышах, вроде рыбы, а вроде и люди…. Вот такие глазищи и кожа как у сома, гладкая, без чешуи и зеленая.

Майор: Настоящего картографа рыбой не испугать… А ну, девочки, раздеваемся-раздеваемся, по стопочке и в воду. Гигиена. Детям нужно умываться по утрам и вечерам.

Девицы хором: А нечистым трубочистам стыд и срам. Стыыыыд и срааааам.

Девицы и майор быстро разоблачились и бултыхнулись в воду. Они не видели, что в нескольких метрах от берега под водой мелькнули тени, и над поверхностью поднялись гроздья мелких пузырьков.

Вдоволь набултыхавшись голый майор выполз на гранит и поскакал открывать новую бутылку. Он покрутил ручку патефона, поставил пластинку, но иглу не опустил, его отвлек гудок паровоза. Где-то вдалеке, над кромкой леса вился паровозной дымок и виднелся отблеск фар.

Майор: На Здолбунов пошел…

Две девицы, как большие рыбины, выбросились на берег и рыхлыми белыми телами прижались к теплому граниту.

1-я девица: Холодно-холодно-холодно.

Вдруг где-то невдалеке что-то лязгнуло, а потом раздался звук, напоминающий вкручивание гигантского болта. Девицы в мгновение смолкли. Майор в это время подносил к губам стакан и замер, а потом услышал еще более странный звук, напоминающий барабанную дробь. Это о зубы бился стакан. И дело было далеко не в страхе. Дрожал гранитный берег, на поверхности воды появилась рябь, поплескивала водка в стаканах, с грохотом захлопнулась крышка патефона.

Струйка дыма от паровозной трубы, что вилась над кромкой леса, вдруг исчезла, и через секунду раздался страшный взрыв. Вибрация гранита и воды в мгновение стихли.

Майор: Девушки, по-моему, любовь отменяется.

Майор втянул в себя водку. С каждым глотком его глаза все более и более расширялись. Он видел, как на поверхности воды мелькнули тени и какая-то сила стянула девушек с берега в воду.

Майор: Ё-маё.

Что увидели я и вы? Залитый солнцем пляж, двух ряженых гламурных девиц, а потом высовывающуюся голову какого-то водяного. После первых кадров, я уже готов был выть и биться в падучей.

А дальше понеслось еще хуже. Оказалось, что режиссер, втайне от продюсеров, твердо решил снять старое советское кино. Снять советское кино – это прекрасно. Повторить «Женю, Женечку и Катюшу», «На войне как на войне» хочется, хотя мы знаем – это невозможно, не те нынче лица, не тот взгляд, не тот темпоритм. Но хотя бы приближение к идеалу – это уже похвально.

Однако, что я вижу? Героиня Зина по сценарию – ужасно бедная девушка, ее мать умирает от чахотки, на шее – маленький брат. У нее одеть нечего, все разваливается, и она на коленях вымаливает у брата кусок парашютного шелка, чтоб пошить себе единственное платье. А в «старом советском кино» режиссера Лялина, актриса, кстати, его супруга, в каждом эпизоде появляется в разных туалетах, идеально накрашенная с неидеально прокрашенной головой (то бишь отросшими корнями волос). Так и хотелось вставить жегловскую фразу: «Волосы красит стрептоцидом». Но это еще ладно, Юра Минзянов жаловался, что вырезал сцену, в которой эта самая бедная Зина снимает с себя платье, под которым оказывается шелковая комбинация. А лес? Проходки по лесу должны были стать сплошной нервотрепкой для зрителя, это страх, это саспенс. По замыслу, герои говорили о бытовых вещах, а мы, зрители, должны вскрикивать: «О чем же вы говорите, дурачки, здесь же страшно». А на экране – залитый солнцем лес, чудные опушки и два дурачка-героя, говорящие черт-те о чем.

Ну да ладно, с атмосферой не задалось. Помилуй хоть сюжет. А дулю с маком! Из сценария, в котором каждый эпизод является ключом, целые сцены, диалоги, а то и герои просто вылетают, и вся логика летит к черту. Выпавший эпизод, потерянный ключ, уходят в никуда, хотя в дальнейшем упоминания о них присутствуют. Зритель путается, утрачивает сюжетную последовательность, воспринимает последующие сюжетные развороты как обычных чертиков из табакерки, и клеймит автора детективной истории за халтуру. Пропало все, пропала машина под названием «Глас Божий», пропало величие момента, пропал герой! Остались телячьи глаза Сироты, набор непонятных, ничем не связанных сцен, остался удивительный палец, из которого вырастает колючая проволока и бесконечная тоска. Ну а финал картины добил меня окончательно. Это не моя концовка.

«Я так вижу» – это одна из любимых режиссерских фраз. Но всегда ли имеет право режиссер бросать под хвост труд многих, очень многих людей и большие деньги? Юрий Минзянов делал монтаж картины сам. Он не мог из того, что было снято, сделать кино. Это невозможно, но я благодарен ему, за то что он вытянул и выкроил из отснятого материала хотя бы подобие истории. Представьте себе, режиссер просто позабыл снять несколько ключевых эпизодов… ЗАБЫЛ!!! Пришлось вытягивать на монтаже, но все не вытянешь. Однако в макромасштабе случившийся результат – это и продюсерская ошибка. Режиссеру дали ту самостоятельность, которой он не заслужил предыдущими работами. Возможно, нужно было пожертвовать частью денег, чтоб остановить съемочный процесс и поискать другого. Мне, конечно, легко советовать со стороны и разбрасываться чужими деньгами. Но простите мою категоричность. Во мне пока еще очень жива эта рана. Ведь «Смерть шпионам!» – это и мой дебют в кино.



Однако, хотелось бы закончить на мажорной ноте. «Стар медиа» показала свою способность, и вообще, способность украинской телеиндустрии работать с большими форматами. Надеюсь, «Смерть шпионам!» дала Владу Ряшину и Юрию Минзянову отрицательный, но все же опыт. С их талантом и способностью мыслить не копеечными категориями у «Стар Медиа» есть большое будущее.

Что же до меня, то я хочу реабилитироваться. Просмотр сериала подвигнул меня на то, от чего я ранее отмахивался , – сделать из сценария кинороман и издать его под изначальным названием «Глас Божий». Правда, абсолютно не знаю издательского бизнеса. Если кто-нибудь сможет дать совет, буду очень благодарен.

Хотелось бы сказать отдельное спасибо за критику. Господин Трымбач хорошо прошелся и по правильным моментам, и на «Подвиге разведчика» меня поймали правильно. Мой грех и грех редактора… прошляпили. Честно говоря, я был уверен, что этот фильм был снят во время войны, обычно немцев такими дурачками выставляли в продукции алмаатинской киностудии военного времени. Вообще, отдельное пожелание: критика крайне нужна. Надоело читать заказные статьи. Заказуха создает массу иллюзий, в которые со временем начинает верить и сам заказчик. От этого снижается требовательность к себе. Так что, уважаемые Детектор медіа, развивайте этот сегмент, и если нужна будет «язва», обращайтесь.