Не знаю, что сказать. Все слова горькие, выстраданные, восхищенные, отдающие дань Гению, сожалеющие о невосполнимой утрате, ностальгические, патетические, тихие сказаны. Добавить нечего. Кроме одного. Поверить в свершившийся факт невозможно! Не получается представить, что войдешь в знакомый до деталей кабинет Богдана Сильвестровича и не услышишь неизменно шутливое приветствие, адресованное именно тебе (будто более желанного гостя в этот день просто быть не может!), что уже никогда не случится замечательных посиделок после спектакля, незабываемых мини-концертов с участием одного Актера, что судьба лишила тебя возможности поспорить с самим Ступкой о новом фильме, книге, выставке, примерить шляпу из его уникальной коллекции, просто выпить красного чилийского вина...

С первых минут после чудовищного известия, настигшего нас утром 22 июля, мне хотелась рассказать о Богдане Сильвестровиче что-то, что, может быть, будет интересно его многочисленным поклонникам, но нужные слова не приходят. Может быть, пройдет время... Сегодня же попробуйте услышать его самого. Великого и незаменимого Актера. Я попыталась сохранить неповторимые интонации его голоса.

Интервью в данной редакции печатается впервые.

Бодя, Бодечка, Ступочка... Так называют Богдана Сильвестровича Ступку близкие и друзья. За глаза дотошные поклонники. Он не обижается. Значит, его звонарь Орест, Тевье-молочник, король Лир, гетман Мазепа, Богдан Хмельницкий, Борис Годунов, князь Ярослав, Чингисхан, Остап Вишня, Керенский, Лысенко, генсек Леонид Брежнев, да тот же Тарас Бульба, в конце концов - не целлулоидные персонажи, а живые люди, которых отождествляют с Актером. Спорят с ними, не принимают их природу и поступки, но верят, оправдывают и любят, потому что все они герои нашего любимого Боди. Артиста, которого при рождении Создатель поцеловал в темечко. И обычного человека, у которого есть жена, сын, внуки, невестка. Бывает плохое настроение и иногда болит сердце...

Детство

- Богдан Сильвестрович, говорят, что талантливый человек должен виртуозно владеть ремеслом, сохраняя при этом взгляд ребенка на мир. О вашем актерском мастерстве даже говорить не стоит: адвокаты сцена и экран. А что вы помните из своего раннего детства?

- Родился я в ремесленном местечке Куликов под Львовом, прожил там семь лет. Помню послевоенные годы: совсем еще маленький, таскался за мальчишками постарше 12-15 лет. Самому взрослому даже восемнадцать исполнилось. В тех местах после войны в земле осталось много мин, гранат, оружия. Пацаны собирали их и раскручивали. Меня жалели и в самый ответственный момент отсылали за холмик. Я плакал, не хотел уходить... Иногда эти игры заканчивались трагически: снаряды взрывались. Кому-то даже руку оторвало... Страшно было. Страшно. Страшно... Я ведь и мертвых видел, и повешенных в детские годы. И страх этот остался на всю жизнь. Уже когда мне исполнилось 30 или 35 лет, задумался: почему же меня так настойчиво преследует это чувство?.. Отмотал, как в кино, пленку жизни назад, нашел причину страха, и на 75 процентов он ушел. Не до конца...

А самые первые воспоминания детства ужасные - война. Родители бегут из одного села в другое. Отец держит меня на шее. У меня на голове «кашкет із дашком» и вдруг - фий! - и «дашок» отлетел. В него попала пуля... (Задумывается) Мне было три годика... Еще помню, как горела наша хата: мы с отцом выскочили, доползли до соседнего дома, там во дворе стояла будка с соломенной крышей для козы, кажется. Залезли с папой туда, а немецкий солдат вскочил на крышу, и его нога провалилась отцу на спину. Я лежал рядом, увидел это и пальчиком сделал так: «Тату, тс!» (Показывает) Все продолжалось секунды, если бы немец почувствовал, что внутри кто-то есть, дал бы автоматную очередь, и всё... 1944 год. А родился я в 41-м. Всё помню.

Театр

- Извините, что причинила вам боль этим вопросом. А как в жизни послевоенного парнишки появился театр?

- Отец пел в Львовском оперном театре и в церковном хоре. Когда мне исполнилось 7 лет, семья переехала во Львов. Там я пошел в школу. По субботам и воскресеньям папа стал брать меня на спектакли. Помню, давали балет «Эсмеральда»: я зашел в театр через служебный вход и хотел пройти в зал, но в коридоре сидел актер, игравший Квазимодо. Уже в гриме, страшном парике, с клыками! Я остановился, боялся двинуться дальше. Квазимодо встал, подошел ко мне, погладил по голове: «Не бойся! Я такой же, как ты. Это всего-навсего маска!». Позднее я понял, что такое театр, и настолько увлекся оперой, что, приходя домой, тут же начинал петь! Пел семью голосами меццо-сопрано, тенором, колоратурой... (Смеется) Соседи очень мучились, говорили родителям: «Да не закрывайте вы его дома одного! Он так воет!» (Мечтательно) А мне безумно нравилось петь... Еще у меня был друг Богдан Сорока. Где-то в 48-54-м годах он учился в художественном училище. Я мог иногда бесплатно проводить друзей в оперный театр, и они все с нетерпением ждали эти походы. Однажды Богдан нашел пластилин, пластинку Шарля Гуно «Фауст», мы слепили действующих лиц, сделали занавес... Как я мечтал петь! (Дурачится) «Нєможліво!» Даже сейчас, когда слышу красивое пение, аж слезы текут, что так не умею... (Немного кокетливо) Правда, некоторые оперы всё-таки иногда исполняю. С дружеским шаржем.

- И когда же пришла уверенность в том, что актерство - ваша судьба?

- Актером хотел быть всегда. По знаку зодиака я Дева, а она любит наряжаться, переодеваться, не представляет, как можно в одной одежде проходить целый день. Помню, в детстве увидел колоритного «чолов'ягу» на улице. Пришел домой, напялил дедовы штаны и прошелся перед окном... Стал накрапывать дождь, я уже с зонтиком прогуливаюсь... Мама смотрела на меня: «Боже, боже! Що з тобою, синку, буде? Такий ти в мене зманірований!..». Я мечтал учиться в Киеве. Но жили мы бедно, денег не было. И к тому же мама говорила: «Мені досить одного артиста! Маю от так! (Проводит рукой по горлу.) Будеш бідувати, житимеш, як церковна миша!..» В итоге решил поступать в политехнический институт. Хрущев тогда кинул клич: «Химия решает всё!» Подал документы на химический факультет, не набрал баллов, слава Богу! Причем «помог» мне один доцент, преподававший в институте. Он увидел меня на кортах, я стучал мячиком о стенку. Подозвал: «Юначе, хочеш бути моїм спаринг-партнером?». Я согласился. Поначалу проигрывал, а через пару дней так стал гонять педагога по углам, что тот успокоиться не мог, ракетку всё время от злости швырял! А на вступительных экзаменах состоялась наша встреча с этим доцентом в приемной комиссии. Тут уж он отыгрался на мне. Задал три (кривляется) «наводясчих» вопроса... (Смеется) Правда, не выгнал, поставил тройку...

Я устроился работать в астрономическую обсерваторию лаборантом, ночью фотографировал звезды. Они так мне опостылели! Молодой ведь, пойду вечером на танцы, девушку нужно домой проводить, а мне на смену заступать! Господа Бога просил, чтобы небо тучами заволокло!.. (Смеется) Именно в то время встретил как-то Наталью Лотоцкую, в будущем блестящую актрису. Мы уже были знакомы, она училась в университете на факультете немецкой филологии и проходила практику в нашей школе. Такая красивая, модная, все мальчишки повлюблялись в эту Наталью!.. Так вот, она при встрече спросила, почему я не поступал в театральную студию, где набирал курс замечательный педагог, ученик Курбаса, Борис Фомич Тягно, и счастливчики уже занимаются три месяца. Посоветовала показаться ему. Я поделился известием с отцом. Он пришел к директору училища, которого давно знал, и сказал: «Тут прийде мій син, жени його в шию!..» Я читал Гамлета по-русски, которым в те годы вообще не владел. Смешно читал, как в школе (декламирует): «Быть или не быть?..» Экзаменаторы посмотрели-послушали, переглянулись... Затем басню выдал, песню спел. Никакой реакции. Попросили станцевать. Вот тут уж я им показал! И украинский танец сплясал, и рок-н-ролл! В то время я очень увлекался Элвисом Пресли, произвел-таки впечатление на комиссию. На засыпку предложили этюд такого содержания: я возвращаюсь из армии, иду сквериком и вдруг замечаю любимую девушку в объятиях какого-то парня, лица которого не вижу. Меня охватывает безумная ревность, я убиваю этого человека. И в тот момент понимаю, что он мой родной брат, который получил телеграмму с известием, что я возвращаюсь из армии. Решил сообщить новость моей невесте, от радости она бросилась ему на шею. Что я и увидел... Партнеров не было: не помню уж, чем я ударил преподавателя (смеется), нагнулся над ним, нужно было отыграть и ужас, и боль, и печаль. Реально понял, что передо мной родной брат, и по моему лицу покатилась слеза... Встает Тягно, - он всегда смеялся без звука и смотрел вверх, на лоб, - подходит ко мне: «Ха-ха-ха! Приходи завтра на занятия!» Меня приняли в студию.

Лариса

- А как вы встретились с женой?

- Случайно. Лариса окончила Бакинское хореографическое училище, искала работу, написала запрос во Львов. Я был вхож в оперный театр, там мы и познакомились. Влюбился безумно! (Мечтательно) Она была такая... (Гордо) Она и сейчас ничего, а в то время была, как статуэточка, как Уланова в лучшие времена... Потом я ушел в армию, в ансамбль (дурашливо) «Пенсии и пьянки Прикарпатского военского округа» так мы называли ансамбль «Песни и пляски Прикарпатского военного округа». Лариса передавала мне приветы, что очень удивляло: зачем я ей нужен, солдатик, получаю 3,80 в месяц?.. В армии сильно заболел, лежал полгода в госпитале, и Лариса навещала меня. Очень часто. Тогда-то я и понял, что в этой хрупкой девушке, кроме красоты, любви, есть еще что-то очень человечное...

- Вы вместе уже очень давно...

- 42 года (интервью записано в 2009 году. - Авт.).

- Богдан Сильвестрович, по гамбургскому счету, брак - серьезный стресс. Два абсолютно разных взрослых человека учатся жить с белого листа. Поначалу что-нибудь раздражало друг в друге?

- Ну, конечно. Нужно было приспособиться друг к другу. Разводиться собирались. Пришли в загс, подали заявление, идем вместе на работу: театр имени Заньковецкой и оперный находятся во Львове рядом. Лариса плачет, у меня поволока на глазах. Спрашиваю: «А зачем мы подали заявление?» Она: «Не знаю...» «Давай заберем!» И мы погнали вверх по улице Коперника забирать заявление. Вот так...

- Ссорились часто?

- Бывало. Но у Ларисы удивительный характер: она поссорится и очень быстро отходит.

Наследники

- Помните свои ощущения, когда родился Остап? Мужчины нередко побаиваются этого момента: жизнь переходит в кардинально иную колею.

- Я отвез Ларису в роддом, а в тот же вечер у моего друга артиста Юрия Брылинского была свадьба на окраине города. С телефонами весьма проблематично, однако рядом с тем местом, где мы гуляли, был химфармзавод. Я в течение вечера регулярно бегал на проходную, узнавал: родила - не родила. Среди гостей на свадьбе присутствовал Юрий Расстальной. Как сейчас помню: танцую с кем-то под живой оркестр, и вдруг он берет меня за плечо и говорит: «Сейчас у тебя сын рождается!» Бросаю партнершу, бегу в очередной раз на проходную химфармзавода. Говорят: «Сын!» Меня все поздравили в этот вечер, и на рассвете, когда расходились, вручили шампанское, коньяк, закуску нагрузили, как вьючную лошадь, и я долго-долго, минут сорок, шел с этой тяжестью с окраины города в роддом. От счастья кричал во весь голос: сентябрь, раннее утро, никого на улицах нет! Пришел в больницу, а мне говорят: «Такого "раннего" отца у нас еще не было!» Пока жена лежала в больнице, мы с друзьями, конечно же, водили козу, приходили под ее окна, пели песни под гитару. Лариса лишь просила вести себя хорошо. (Смеется)

Однажды, много лет спустя, я застал жену на кухне, она слушала радио «Лебединое озеро» или «Жизель», не помню, и по лицу текли слезы... Перспективная балерина, ученица знаменитой Тамары Ханум, танцевала в Львовском оперном театре, а потом в Киевском театре оперы и балета. Еще в училище у нее вырисовывалось блестящее будущее: ее приглашал (патетически) в Санкт-Ленинград сам Григорович!.. Когда же родился Остап, у Ларисы возникло настолько сильное материнское чувство, что она, не размышляя, забыла о карьере, ушла из театра, полностью посвятила себя мне и сыну... А Остап, кстати, тоже Дева, как и я, это ужасно! Ми не выходили из дома, пока волосок к волоску не ложился!.. Так вот, сидит Лариса на кухне, слушает прекрасные звуки и плачет: «Там была жизнь, музыка, а сейчас кухня...» Слезы текут... Я в растерянности: «Что делать?» Начинаю танцевать: ром-де-жом-пате, де-ли-плие! И Лариса уже улыбается сквозь слезы...

- Кстати, о детях и внуках. Остап тоже актер, вы давно работаете вместе. Последнее время к вашему тандему присоединился и внук Дима. Наверное, нелегкое это дело - служить в одном театре, где вы, к тому же, художественный руководитель?

- Остапу я никогда не мешал, хотя к работе отношусь, как зверь какой-нибудь. Поначалу пробовал делать замечания, но когда понял, что сыну это мешает, прекратил. В семье моих родителей ситуация была следующей: отец защищал меня, а мама критиковала. В нашем доме всё наоборот. Внука Диму, правда, мало волнует, что он учится у Богдана Ступки на курсе, человек другого поколения.

- Сегодня вы уже дедушка в кубе. Дима повзрослел, и дети подарили вам Устину и Богданчика. А правду говорят, что к внукам относятся нежнее, чем к собственным детям?

- С возрастом становишься мудрее, внукам многое прощаешь. Просто не обращаешь внимания на какие-то мелочи, мол, глупый, маленький человек. Своим детям - нет. Это правда. И радость от общения с внуками чувствуешь поистине телячью.

- Часто собираетесь всей большой семьей? Традиция общих обедов существует?

- Да-а-а! Обожаю! Я, как дон Корлеоне, сижу, ничего не говорю, рядом дети, внуки гоняют... Приходят мысли: а дождусь ли я правнуков? Обожаю семейные посиделки, это хорошая традиция.

- Собираетесь в доме дона Корлеоне?

- Нет, Ларисе уже трудновато готовить на такую большую компанию. Собираемся у Остапа или идем в какой-нибудь симпатичный ресторанчик.

- Знаю, что любите «Да Винчи». А где еще чувствуете себя комфортно?

- Мне очень нравится «Чумацький шлях» на Обуховской трассе. Там живут лошадки, баранчики, индюшинки, козочки, куры. Внуки кормят их, радости нет предела.

- Никогда не жалели, что у вас только один сын?

- Жалел. Но это сложная ситуация, Лариса ведь балерина. Зато много внуков!

- Черты своего характера видите в наследниках?

- Не особенно. Остап похож на деда по маминой линии, Григория Крупника. Походка такая же, рост... А характером он в бабушку, мою маму.

- Сильный, слабый?

- И сильный, и слабый. Целеустремленный, и не очень... Там всё намешано.

- Короче говоря, артист.

- Да. Это всё театр. Лариса брала Остапа на гастроли. Он там с детства выступал в «Сотворении мира» у прекрасного питерского композитора Андрея Петрова... Яблоко от яблони далеко не падает, правда ведь?..

Фото -  надані автором, vkramatorske.net