Качество и количество

- Виталий Афанасьевич, вы 50 лет в журналистике, 15 были главным редактором «Вечернего Киева». Вспомните день, когда возглавили газету.

- Это было 25 декабря 1985 года. Я работал в ЦК, когда первый секретарь Киевского горкома Константин Ельченко обратился туда с просьбой укрепить газету, там кляузничали. Ему сообщили: возьми из сектора прессы кого захочешь.

И Ельченко почему-то назвал меня. Мне сказали, что коллектив сложный, но дали карт-бланш в кадровом вопросе. Все, конечно, ждали, что новая метла будет мести по-новому. Но я успокоил - все остаются на своих местах. У меня критерий один: количество и качество работы.

- Много материалов в газете было о настоящей жизни чиновников и партии. Как это пропускалось?

- Были цензор и книжка «Перечень сведений, запрещенных в открытой печати». Номерной экземпляр давали под расписку редактора. Ну, и сам парткомитет, которому мы подчинялись, вмешивался.

Было тяжело. Но начались перестройка, гласность, демократизация. Все хотели выпустить пар, недовольство в обществе назревало.

В общем, тогда уже можно было сказать больше, чем раньше, прикрываясь партийными документами. Меня часто дергали то в горком, то в ЦК. Но я говорил: читайте

Горбачева, я выполняю его решения о демократизации прессы.

- Из-за материалов «Вечерки» вас хотели уволить.

- Дошло до того, что мы с критикой партии под лозунгом перестройки достали всех чиновников и даже Щербицкого. А ведь все на нас ориентировались, издание-то партийное. Да и тираж рос. Наибольший был - 576 тысяч, самый высокий в Союзе среди вечерних газет. Однажды возглавлявшему Киевский горком Константину Масику Щербицкий сказал: «Сколько будешь терпеть этого Карпенко и «Вечерний Киев»?

На очередном пленуме горкома исключить его из партии и снять с работы, дабы другим неповадно было». Масик мне сразу позвонил по «вертушке» (правительственная связь. - Авт.) и спросил: «Ты когда идешь в отпуск?» Был вторник, и я сказал, что со следующего понедельника. Он мне: «С завтрашнего дня ты в отпуске, и тебя нет в Киеве». Я почувствовал: случилось что-то серьезное. Написал приказ, оставил заместителя и поехал на дачу. В субботу услышал по радио, что состоялся пленум. Тогда было хорошее правило: если человек отсутствует, то заочно его дело не рассматривается. Не потому, что чиновники были демократами, а следовало же и потоптаться по человеку, морально его уничтожить. А к следующему пленуму Щербицкий уже был в отставке. Так что Масик меня спас.

«Сегодня «Вечерку» не читаю»

- У вас работали журналисты, возглавлявшие рейтинговые газеты. Ожидали от них такое?

- Александр Швец (редактор «Фактов». - Авт.) был очень скрупулезным, старательным. При мне он прошел путь от корреспондента до замредактора. Я ценил его качества. Дмитрий Гордон (редактор «Бульвара Гордона». - Авт.) - по-своему

талантливый, давал интересные материалы. Был у нас такой корреспондент Кичигин, печатался под псевдонимом «Тойма». Позже он создал газету «Киевские ведомости». А где ему кадры взять? Начал вести работу среди наших.

- Заманивали зарплатами?

- Конечно. У нас зарплата прежней осталась, а там оклады высокие давали. Так вот, узнал, что Швеца берут туда редактором. Позвал его и говорю: «Саша, хочешь идти - иди. Хочешь взять кого-то из людей, давай посмотрим, кого можно. Создавайте новую газету, но не надо разрушать старую». И, вроде, он согласился. Потом не знаю, что случилось, но у нас забрали больше десяти человек. А в дальнейшем много кто возглавил газеты, тот же Гордон. Люди хорошо устроились. В свое время «Вечерка» напоминала мясорубку. Некогда было заниматься чем-то другим, кроме работы.

Напряжение большое. В общем, хорошая журналистская школа.

- В 2001 году вы оставили «Вечерний Киев». Почему?

- С конца 80-х мы были абсолютно независимы, но в конце 90-х наступило сложное финансовое положение. Я предложил коллективу вернуться к Киевраде, ведь сами не вытянем. Обратился к тогдашнему мэру Омельченко с предложением вместе выпускать газету на таких условиях: 50% уставного фонда - за редакцией, 35,7% - за городской властью, а остальное - мелкие инвесторы. Но Омельченко согласился только

на 51%. В итоге, мы отдали все 100%, ведь разницы нет, потому что владелец 51% уставного фонда решает все, но финансировать газету будет лишь на 51%. А так 100% акций - 100% финансирования. Сам я ушел из газеты, ведь сегодня власть одна, а завтра - другая. Но Омельченко предложил стать советником по вопросам прессы. Я подумал и согласился.

- В чем заключалась ваша работа?

- Сказали, мол, сиди дома, а когда надо будет, позвоним. Поручили подготовить концепцию работы.

Я решил не трогать местную прессу, а выйти на зарубеж, чтобы поднять имидж Киева через наши посольства и другие организации. Властям это понравилось. Но я по-прежнему сидел дома. Затем узнал, что был звонок с Банковой и Омельченко сказали: что ж ты делаешь, этот Карпенко у нас и так в печенках сидел в «Вечернем Киеве», а ты

его хочешь поставить над всей киевской прессой? И близко не подпускать! Вот меня и не подпускали.

Когда я об этом узнал, написал заявление по собственному желанию, даже к Омельченко за подписью не заходил. Пошел в университет работать. Потом как-то встретил Сан Саныча, извинился, что ушел не попрощавшись. Он мне: «Куда ушел?» Я: «С работы. Вы ж подписали заявление на увольнение».

- Так он не знал, что вы ушли?

- Наверное. Он механически подписывал бумаги - приносили их кипами, и он ставил автографы.

- Сейчас читаете «Вечерку»?

- Нет.

- Почему?

- Я знаю, про что она пишет, и мне она не интересна. Больно ее читать. Сейчас с первой и до последней страницы - Черновецкий и его команда. Много ошибок. Там уже нет специалистов.

Главное для газеты - прибыль

- Вы пишете книги и поднимаете вопросы информационной политики Украины.

- После Майдана ситуация улучшилась. Не стало темников, но, к сожалению, есть другие механизмы регулирования прессы. У нас сформировалась кланово-олигархическая пресса. Бывают рецидивы, когда журналистов бьют. Раньше вообще убивали, сейчас хоть этого нет.

- На Майдане нам обещали полную свободу слова. А сейчас представитель власти может на людях побить журналиста.

- Это рецидивы клановой власти. Пошумели-пошумели - и все. Ну, не включили его (депутата Олега Калашникова, побившего оператора одного из каналов. - Авт.) во второй раз в списки. И на том спасибо.

Нашей демократии не хватает традиций. У нас их просто нет. Эта демократия с изуродованным лицом, сущностью, вернее. У нас не создано еще гражданское общество, когда гражданские институции влияют на власть. Придумана такая система, что народ, по сути, голосует за кота в мешке. Что же это за демократия? Хотят придумать открытые списки на выборы в Верховную Раду. Это иллюзия. Списки будут определять партийные вожди. Я вот подсчитал, что до 3% взрослого населения являются членами разных политических партий. А где-то прочитал, что и одного процента нет. Но даже если

3-5%, а остальные 95% лишены конституционной возможности стать президентом. Если ты не член партии, никуда не попадешь.

Должен быть императивный мандат по мажоритарной системе. Посмотрите на эти партии, нет ни одной идеологической, ну, разве что Коммунистическая. И то, если покопать, там - те же олигархи.

- Несколько лет назад вы считали, что даже в независимой Украине не сформирована информационная идеология. До сих пор так думаете?

- Дело не в этом. Уже есть большая законодательная база, регулирующая информационные процессы. И база довольно неплохая. Есть информационная политика, но она снова-таки искривленная. В основе информполитики должна лежать государственная идеология, а ее у нас нет. Вернее есть, но не украинская. В ее основе должна быть национальная идея, как и во всех нормальных странах.

- Как можно изменить ситуацию к лучшему?

- СМИ могут очень многое сделать, но они не должны быть олигархическими. Имею в виду печатную прессу. У нас она создается лишь из политических соображений, а если бы работала на общество - другое дело. Как за границей - для получения прибыли, ведь у нас газеты убыточные. Отнять все подводные дотации - и все. Может, одна-две газеты и смогут свести концы с концами. Если бы пресса была зациклена на прибыли, то она работала бы на общество, чтобы люди ее читали, соответственно, и тираж поднимался бы. Имея тираж, можно ставить рекламу. Будет газета экономически самодостаточной - значит, и независимой. Будет руководствоваться рыночными условиями - будет давать то, что люди хотят. А они хотят правды, откровения, прозрачности.

- Как оцениваете ситуацию с дубляжом российских фильмов на украинский язык, а точнее, титры? Это ведь тоже информационная политика.

- Насчет титров - против, но за дубляж. Титры эти никому не нужны, только раздражают. Для национальной идеи и интересов страны следует дублировать иностранные фильмы, иначе мы потеряем язык. Без языка нет нации, это будет не Украина, а что-то другое.

- С другой стороны, разве нельзя собственный фильм создать?

- Должны это делать. У нас фильмы не производятся, потому что никто не заинтересован в этом, дешевле купить второсортное кино в России. Нужно создать такой фильм, который имел бы высокую репутацию и смог пойти в люди.

- В России вообще отменили налог на производство кино - и процесс пошел.

- Не знаю насчет кино, но с книг и газет налоги у них сняли. Был страшный скандал в Госдуме. Подсчитывали, сколько потеряет бюджет, если отказаться от налогов на печатную продукцию. Потом этот налог все же отменили, и через несколько лет доходы от этой продукции вышли на третье место после торговли оружием и нефтью-газом.

- Дали толчок к развитию.

- Все правильно.

Это мы знали:

Заслуженный журналист Украины. Народный депутат Украины I созыва.

Этого мы не знали:

Считает, что Украине не следовало расставаться с ядерным оружием. «Кравчук отдал тактическое ядерное оружие. Кучма отдавал стратегическое. Кому мешало тактическое оружие? Только одному соседу, туда его и вывезли. Кто посмел бы с нами так вести себя, если бы у нас был такой «зонтик»?»

Фото: газета «Новая»

Денис Гонтарь, газета «Новая»