Иллюзионисты сумасшедшие. Они скрывают детали друг от друга. Нет, изредка, конечно, собираются и спорят о находках и приемах. Юля Вишневецкая в «Русском репортере» рассказывала, как за гениальную иллюзию один отдал другому «тойоту» и репетировал год, прежде чем показать номер публике.

Я завидую иллюзионистам - наши ремесла в чем-то схожи, но культура противоположна. В отличие от цирковых журналисты - после появления удобной площадки в виде LiveJournal - выставляют исподнее напоказ и просят вывести его в топ. Если изучить пару таких ссылок, умрут не только наши скудные тайны, но и желание читать журналы. Потому что есть верный способ обесценить фокус - рассказать, чего ты там накрутил, раскрыть тонкости, проехаться по методам коллег. Самое волнующее - составить бестиарий «вон из профессии».

Вы - словоблуды, не умеющие добывать информацию, говорят деловые журналисты адептам школы «авторского письма». Вы вообще боитесь с людьми разговаривать; придете, послушаете, запишете свои субъективные ощущения и мысли - и на них построите текст. Не умеете правильно ставить вопросы и добиваться ответов на них, копать фактуру. Смирения и самоотречения у вас нет! Как и цели стукнуть ладонью по телевизору мира, чтобы вместо белого шума появилась четкая, более-менее объективная картинка.

А вы, отвечают логоцентристы, вы литературно криворукие: как три слова ни сложите, все равно получается «Х купил Y». И все заметки у вас к этому сводятся, а ваши подвиги в виде перелезания через охраняемый забор за фактурой - они никому не нужны. Зачем? Проклятый вопрос, девальвирующий ценность любого расследования. «Мы раскопали, что друг Путина экспортирует половину русской нефти!» - «И что? Кого ваша нефть полоснет по сердцу?»

Похоже минимум на две мафии, которые разместились каждая в своем ареале и выжигают друг друга с поляны по принципу «с тобой мы одной крови, а ты мудло». (Представьте, как глупо выглядели бы иллюзионисты, выясняющие, имеют ли жонглеры право на существование. Или дрессировщики, утверждающие, что они одни достойные ребята, а остальные пусть опилки на манеж им носят.)

А самое главное, у журналиста задача, критерий, мерило - одно: удивил ты читателя или нет. Продолжая аналогию, заставил зрителя в восторге хлопать себя, а лучше соседку по коленке или нет?

Причем и журналисты, и цирковые знают, кто чем сорвал аплодисмент. Один в сотый раз распиливает ассистентку, но мужчины в зале чувствуют себя на первом свидании: у ассистентки такой бюст, что самим хочется взяться за пилу. Второй выжимает слезу - мучает болонок или заставляет тюленя проползти сквозь огненное кольцо. Ветхая реприза клоунов беспроигрышна: бдыщ - подножка, бабах - надувным молотком по заднице, ха-ха, все отработано. У форганга name="link1">* зевают: рутина, зашибаем деньгу, сколько у нас еще городов? Два? Ну, слава Богу, скоро на зимние квартиры, поливать на подоконнике помидоры.

Другое дело, если разговор ведется на уровне, которого взыскуют в своих колонках Екатерина Кронгауз и Сергей Мостовщиков и который одинаково уважают Александр Тимофеевский и Леонид Бершидский, но не могут меж собой договориться о правилах игры во что-то большее, чем сообщение новостей. Как описать этот уровень, завершая метафору с цирком?

Выходят, к примеру, воздушные акробаты. Шар, спустившийся из-под купола, сеет по залу летящий снег, вступает музыка - и две фигурки там, наверху, то встречаются, то ссорятся, отворачиваются. Потом одна резко бросает другую, посылает в пропасть - и вдруг, резко метнувшись вниз вместе с ней, подхватывает, когда, казалось, смерть неизбежна. Ну или не подхватывает, а вторая фигурка в последний момент сама цепляет носком ноги трапецию. Не важно.

Важно, что, кроме цирковых, насмотревшихся на номер и все равно ахающих (что у них с безопасностью, если работают без лонжи?!), в седьмом ряду сидит человек и плачет. Человек понял, что история под куполом - она про него, про его жизнь.

А у прохода стоит опытный зритель, который отрефлексировал для себя тему цирка, проштудировал Драгунского, Рубину и даже Майю Ганину - и улыбается как идиот. Потому что ему не хотят впарить. Ради него рисковали, оттачивали сюжет, траектории - чтобы он вычитал, высмотрел под куполом тонкую историю о большем, чем разлука. И там, где, казалось бы, нельзя взять ноту выше, - взяли.

Воздушным, которые придумали и сделали такой номер, рукоплещут все: и понимающие, и прочие. Потому что они дернули за струну, ответственную за восторг. У всех. Скептики забыли закрыть рот.

Можно с достоинством удалиться и надавать шахтерских щелбанов инспектору манежа: он проспорил. Перед гастролями клялся, что на бис ни разу не вызовут, народ пошел такой, что лилипутов давай, до фени ей ваши полеты наяву. Скоро на его опытном, но глупом лбу образуется гематома.

Так вот, журналисты тоже знают цену номерам и их исполнителям. Но свои представления о прекрасном в профессии вываливают на публику. Нам есть чему поучиться у цирковых.

Как говорил мне Саша Мазуров, не самый модный журналист (вершиной творчества определял расследование в «Лесной газете», по которому оправдали несправедливо обвиненного в браконьерстве егеря), но мудрый человек: «Нельзя ругать своих и жаловаться на падение уровня - пройдет какое-то количество лет, соотношение лажи и мастерства изменится, а осадок и предубеждение останутся».

Зачем изначально настраивать читателя против себя и будущих коллег, которые сейчас учатся или вообще еще не родились? К чему эта бессмысленная деструкция, потрясание гамбургскими счетами? Чтобы публика совсем перестала покупать эти сброшюрованные листки?

Беспрекословно, сурово, жизненно необходимо заткнуться.

Заткнемся.

Автор - обозреватель журнала Forbes

Фото: OpenSpace.ru

Николай Кононов, OpenSpace.ru