Посмотрел на днях по каналу «Футбол» документальный фильм «Пушкаш». Огромная по хронометражу как для неигрового жанра картина – почти два часа. Но не мог оторваться. Конечно, Ференц Пушкаш – в мировом футболе фигура легендарная. Капитан и истинный лидер «золотой команды» – сборной Венгрии первой половины 50-х годов – несомненно, сильнейшей в ту пору команды в мире. Олимпийский чемпион 1952 года в Хельсинки. Помните из истории, как Сталин, будучи абсолютно равнодушным к футболу, тогда разогнал и сборную СССР, и ее «базовую» команду ЦДСА (так в ту пору называлась ЦСКА) лишь за проигрыш «оппортунистам-титовцам», т. е. сборной Югославии? За проигрыш в упорнейшей борьбе – пришлось играть еще и дополнительном матче. Топор зависал и над венграми перед финалом Олимпиады – коммунистический лидер страны Ракоши, «лучший ученик товарища Сталина», откровенно предупредил футболистов, что в случае поражения им грозит «не просто плохо, а очень плохо». Венгры выиграли и стали олимпийскими чемпионами. Через год они впервые в истории футбола победили англичан на их поле, на знаменитом стадионе «Уэмбли» в Лондоне. А в 1954 году считались абсолютными фаворитами Чемпионата мира в Швейцарии. Сначала мадьяры буквально громят сборную ФРГ – 8:3. Затем с одинаковым счетом 4:2 одолевают «волшебников мяча» бразильцев и действующих чемпионов мира – уругвайцев. 

Наступает день финала. Соперник «золотой команды» – уже битые нашими героями западные немцы. Никто не сомневался в победе мадьяров. И прежде всего сами футболисты. Что случилось, знают все – «золотая команда» в реальности добилась лишь серебряных медалей, проиграв «серым немецким мышкам» 2:3. Но разве серебро мирового первенства – это позор? Еще много можно вспомнить о тех венгерских кудесниках. И конкретно о Пушкаше. Не только как игроке, но и как тренере. А ведь довелось ему возглавлять команды и в Испании, и в Чили, и в Парагвае, и в Австралии, и в Саудовской Аравии, и в Греции. И к чемпионству он приводил свои дружины в разных странах. Но смотреть фильм только об успехах неинтересно. Это лишь одна сторона медали.

В жизни Ференца Пушкаша были и по-настоящему тяжелые минуты. Для начала, он вовсе не Пушкаш. Его настоящая фамилия Пурчельд. Он не венгр, а придунайский шваб, проще говоря – немец из Будапешта. Но фамилию изменил еще его отец, сам профессионально игравший в футбол. Тем более, в таком тонком вопросе, как национальность и вынужденная смена фамилии, в той «золотой команде» Пушкаш вовсе не был белой вороной. Не менее знаменитые его партнеры – Лорант (по-настоящему, Лупович), Будаи (Беднарек) и Палоташ (Потелецкий) были этническими поляками, а Лантош (Ленденмайер) и Хидегкути (Кальтенбруннер) – этническими австрийцами. Смешнее всего было бы с изменением фамилии великого центрфорварда Нандора Хидегкути, если бы не было так грустно. «Хидегкути» – слепая калька перевода с немецкого «Кальтенбруннер» на венгерский. Т.е. – «холодный колодец». Впрочем, если честно, разве эта тонкая тема касается лишь венгерской политики «добровольно-принудительного патриотизма»?

Дальше – больше. Мадьярские звезды футбола знали, что они буквально нищенствуют по сравнению с их западными коллегами. Многие мечтали бежать из «социалистического рая» и играть за итальянские, испанские, французские клубы. И если одиночкам, тому же великому Ласло Кубале, это удалось и впоследствии он стал звездой «Барселоны», то некоторых беглецов просто схватили на границе, а потом расстреляли. Интересно, что частично к «мадьяризированным» следует отнести того же Кубалу – по матери словака. После смерти отца он предпочел жить и играть в Братиславе, а не в Будапеште, и даже выступал за сборную Чехословакии. Но коммунистические режимы обеих стран «убедили» его вернуться в Венгрию, где он также надевал футболку национальной сборной. В дальнейшем, играя в «Барселоне» и обретя испанское гражданство, уже не просто Ласло в Венгрии, Ладислав в Чехословакии, но уже и Ладислао на Пиренеях, он еще девять лет играл за сборную нынешних чемпионов мира и Европы. 

Так подробно на футбольной биографии Кубалы мы остановились лишь по одной причине: это сейчас для нас он просто великий футболист и рекордсмен из Книги Гиннеса – никто еще в мире не выступал за три национальных сборных. А для Ференца Пушкаша в те страшные годы Кубала был пример и для подражания, и для опасений за жизнь и свою, и близких. Тем более что ему грозила статья не только за «невозвращенство», но и за настоящее дезертирство. Пушкаш, как и большая часть «золотой команды», числились офицерами Венгерской народной армии. Одевать лучших спортсменов в военные шинели – старая неубиенная традиция всех диктаторских режимов. Власти так легче командовать людьми – под присягой не очень-то посопротивляешься любому глупому приказу отцов-командиров. Да и финансовые потоки силовикам легче прятать.

«Майор в бутсах» Пушкаш, как и его товарищи, всё это полностью сознавали. Но после того как осенью 1956 года танки потопили в крови Будапешт и другие венгерские города, многие из «золотой команды» решились не возвращаться домой. 

Это потом у Пушкаша будут звездные годы в мадридском «Реале», а у Золтана Цибора и Шандора Кочиша – в «Барселоне». А ведь надо было еще пережить какое-то время пусть и не в «лагере», но в безденежье, в долгах. Тогдашняя венгерская федерация всё делала, чтобы дезертирам была запрещена дорога в футбол, а им нужно было кормить семьи, и гарантии вернуться в большую игру – никакой. Но и это еще не всё. Даже попав в суперкоманду, можно было и не заиграть достойно после длительного простоя. Пушкаш мог не найти общего языка с тамошними мегазвездами «королевского клуба» – аргентинцем Ди Стефано, французом Копа, уругвайцем Сантамария, испанцем Хенто. Он всё преодолел. И новых вершин достиг, и любовь болельщиков с уважением товарищей по команде заслужил, как самой игрой, так и чертами своей натуры. Доброжелательный, но может и подковырнуть. Умнейший и хитрющий на поле, а в жизни – простецкий, и даже в чём-то наивный и безбашенный.

Мне судьба подарила с ним встречу более 10 лет тому назад. Это был его единственный приезд в Киев. Интервью с Пушкашем для канувшего в лету «Футбольного обозрения» (ОРТ) я снимал два дня. Сначала только одного, а на следующий день мы нарочно свели Ференца с его персональным опекуном в матче сборных СССР и Венгрии в середине 50-х годов Юрием Николаевичем Войновым. До съемки я перерыл кучу архивных статей, из которых понял, что наш Войнов – включенный в символическую сборную мира на Чемпионате мира в Швеции – в той игре напрочь «закрыл» Пушкаша. Эта тема давалась в интервью кроваво: Войнов всегда был знаменит своей скромностью и деликатностью, ему казалось, нехорошо обижать гостя такими, вероятно неприятными для того, воспоминаниями. Пушкаш же совершенно искренне признался, что вообще не помнит того матча. Более того, тема звездной футбольной поры ему была откровенно скучна. Он с детским энтузиазмом пытался больше рассказать в камеру, какая у него в Мадриде замечательная колбасная фабрика, где готовят разные сорта венгерских салями и сосисок по домашним рецептам, и как весь Мадрид просто ломится за его колбасой. Конечно, при монтаже сосисочную тему пришлось сократить до минимума, а его потухшие глаза при воспоминаниях именно о футболе – перекрывать архивной хроникой его же игры. 

После интервью я пытался понять его: как такая звезда может быть безразлична к футболу с собственным участием, и вдруг так загораться при упоминании своего колбасного бизнеса. Я именно этим и оправдывал Пушкаша: ведь это его бизнес, это его сегодняшние жизнь и заботы.

Прошли годы, и вот только сейчас я с удивлением узнал: по сути никакого колбасного бизнеса и не было. Поклонники подарили здание, даже не фабрики, а небольшого цеха. Они же подарили оборудование. Пушкаш или отдавал даром колбасу друзьям и всем, кто нуждался, или, не отрываясь от игры в карты, бросал покупателям: колбасу берите там, деньги оставьте возле кассы. Вот такой он был бизнесмен. Зато как глаза горели, когда рассказывал о «деле»…

Все эту историю: о великом футболисте, о человеке, преодолевшем такие жизненные испытания, и одновременно вечном ребенке: добром, капризном, всяком – можно уместить в репортаже для телепрограммы. А сделав это – проиграть по-крупному. Т. е. не донести до зрителя главного – образа самого героя: его многогранности, его внутренних конфликтов. Для этого и существует такая штука – неигровое телекино. 

Чем оно отличается от телепрограмм, от пусть даже развернутых репортажей в телепрограммах? Многим. Если очень кратко, то здесь важна не информация с ее постулатами: «что, где, когда, кто, как, зачем» – телефильм никогда не успеет за выпуском теленовостей, тем более за интернетом. Зато он имеет преимущество в вовлечении зрителя в драматургию истории самого героя – ведь зрителю любопытно узнать героя с разных сторон. Но любопытство – лишь начало. Именно драматургический конфликт, раскрываемый несуетным показом, а не рассказом ведущего программы в студии и даже репортера с места события, ненавязчиво, но четко притягивает его – зрителя – к герою, рождается сопереживание. Разное – и радость, и беспокойство, но точно – волнение за героя. Вот так и в картине «Пушкаш». Зритель проникается, или, как грубовато шутят профессионалы, «кино катится само» – не благодаря информационной линии ленты, не добрым словам, сказанными в кадре в адрес героя таким же великими звездами: Ди Стефано, Пеле, Фергюсоном, Копа, Платини и другими, а благодаря самому Ференцу: его веселым байкам и грустному молчанию, его самоиронии. Ну и, конечно, немногословному достоинству в кадре и долгому взгляду мимо камеры вдовы Пушкаша, прошедшей с героем все счастливые и тяжелые этапы жизни.

Это и есть кино.

А какое оно, наше футбольное неигровое телекино?..