Телепродукты и кинособытия, демонстрация которых была специально приурочена к пышно отмечаемому как в Украине, так и в России юбилею «великого русского писателя» и одновременно «великого идеолога украинской идентичности», лишь утверждают в верности этой мысли. Ни тонкие нюансы жизни Гоголя, ни обстоятельства и причины его смерти, ни мотивы его творчества, ни облики главных персонажей его произведений до сих пор не могут быть однозначно трактованы серьезнейшими исследователями, посвятившими теме Гоголя значительную часть своей жизни. А это означает только то, что один из таинственнейших писателей не только русской, но вообще мировой литературы оставляет потомкам вдоволь места для разгула фантазии и вольных интерпретаций.

Итак, к началу апреля мы получили три продукта: проект студии «Намедни» Леонида Парфенова - двухсерийный фильм под названием «Птица Гоголь» (Первый канал, Россия), документальный фильм производства телеканала «Интер» под названием «Гоголь и черт» (автор - Юрий Сидоренко) и художественный фильм российского режиссера украинского происхождения Владимира Бортко - экранизацию гоголевской повести «Тарас Бульба». Каждый из продуктов был сделан с любовью и потому получился интересным и качественным.

«Птица Гоголь» - очередной шедевр от Парфенова, стильный, с изысканными деталями, утонченными изюминками и вкусными подробностями. Неутомимый Парфенов ловит настоящую птицу, называемую гоголем, готовит итальянскую пасту по любимому рецепту гурмана Николая Васильевича, моет памятник Носу в Санкт-Петербурге, топит кошку в том самом пруде, в котором это сделал маленький Гоголь, вместе с гоголевским персонажем Носом заходит в Казанский собор, имитирует походку Акакия Акакиевича из «Шинели», проходит практически по каждой улочке Рима ли, Москвы ли, Нежина ли, Петербурга ли, по которой в какой-то из периодов своей жизни проходил писатель, и так, пядь за пядью, слово за словом, пытается воссоздать всю траекторию жизни самого Гоголя вместе с его персонажами.

Немного скомканной получается у него тема второго тома «Мертвых душ» - Парфенов так и не дает нам однозначного ответа на вопрос, был ли он написан, вместо этого делая акцент на том, что в последние десять лет своей жизни Гоголю «не писалось», а потому идея второго тома так и осталась невоплощенной. Знатокам и исследователям Гоголя такая версия, изложенная в качестве безальтернативной, понравится вряд ли. Поскольку целый ряд литературоведов убеждены в том, что за 10 дней до смерти Гоголь истопил печь беловым вариантом полностью завершенного второго тома «Мертвых душ», состоявшего из 11 глав.

Скомкана также тема предсмертной болезни и «жизни после смерти» Гоголя. О перезахоронении упоминается вскользь, о буквальном растаскивании на сувениры частей тела и одеяния писателя в те майские сумерки 31-го - ни слова... Зато целый пассаж посвящен памятникам писателю с итоговым сатирическим аккордом - горячо «любимый» русской интеллигенцией скульптор Зураб Церетели изваял громадный памятник тщедушному Гоголю и водрузил его в Италии. Тем не менее, рядовой зритель этих тонкостей не заметит. А потому, за исключением, может быть, только Земфиры, скованно и невнятно цитирующей отрывки из различных произведений писателя, все в этом фильме замечательно. Впрочем, и сама Земфира, благодаря абсолютнейшему абсурду собственного присутствия в фильме, смотрится как редкая приправа к этому блюду от шеф-повара Парфенова. И замечательно, что это блюдо практически на любой вкус - от рядового зрителя, которого искрометный стиль автора продержит в напряжении все долгих два с лишним часа, до профессиональных гоголеведов. И только последние оценят и поймут, какая колоссальная работа (по подбору документов, цитат в самую точку, мелких деталей, известных лишь узким специалистам) была проделана «за кадром», чтобы позволить Парфенову в кадре легко, играючи и тонко иронизируя на каждом шагу, преподнести зрителю максимально реалистичного Гоголя - Гоголя-каким-он-был-на-самом-деле.

Руководствуясь совершенно иными жанровыми законами, журналисты «Интера» снимали фильм «Гоголь и черт». Фильм короток и динамичен, и даже, несмотря на некоторую занудность, свойственную асболютно всем отечественным документальным продуктам, автором этих строк был просмотрен, что называется, на одном дыхании. Здесь больше сугубо украинских подробностей рождения, жизни и смерти Гоголя, а отдельные нюансы его творчества представлены множеством профессиональных мнений, однако нет никакого литературоведения.

Если фильм Парфенова переполнен «приколами» вроде цитаты из «Невского проспекта» - о том, что вывеска с золотыми буквами и нарисованными ножницами «блестела, казалось, на самой реснице его глаз» с попыткой прорисовать этот образ и понять всю его абсурдность с точки зрения «реализма», то Юрий Сидоренко демонстрирует кадры из знаменитой постановки «Вия», рассказывая о том, что после съемок в этом фильме в роли Панночки Наталья Варлей сильно болела. История настолько ненова и банальна, что сегодня о ней не знает только ленивый.

При этом журналист «Интера» не берет на себя смелости выступать, подобно Парфенову, рассказчиком от первого лица. «Гоголь и черт» в основной своей части - это не всегда мастерская, но все же довольно профессиональная нарезка цитат из столпов русского и украинского гоголеведения. В кадре появляются и Юрий Манн, и Игорь Золотуский - для знатоков - живые легенды, с чьих произведений о Гоголе любой студент филфака неизменно начинает знакомство с творчеством писателя. Этот плюрализм экспертных мнений обеспечивает широту, загадочность и незавершенность темы Гоголя, а также позволяет заинтересованному зрителю узнать множество неудобных подробностей. Если Леониду Парфенову политкорректность позволяет лишь упомянуть о том, что русский язык у Гоголя - это «гоголевский русский язык», то Юрий Манн в фильме «Гоголь и черт» констатирует: Гоголь писал с колоссальными ошибками, не умел спрягать глаголы и вообще не признавал знаков препинания. Видимо, из соображений той же политкорректности, Парфенов избегает упоминаний о том, что великорусские коллеги по перу часто звали Гоголя «хохликом», а также опасается чересчур углубляться в загадочный вопрос отношений Гоголя с женщинами. В то время как Юрий Сидоренко делает попытку такого анализа, не стесняясь упомянуть онанизм и публичный дом, но ни слова не говоря (как и Парфенов) о версии сифилиса. А стоило бы спросить господ Манна и Золотуского - уж они-то точно знают, что и такая версия имеет право на существование. По крайней мере, литературоведам известно, что итальянские врачи спрашивали у Гоголя, давно ли он лечится от сифилиса.

Итак, каждый из авторов довольно мастерски избегает неудобных для себя тем, при этом каждый искренне пытается докопаться до правды. Но если у искрометного Парфенова Гоголь очень смешон, потрясающе неординарен и при этом неоспоримо велик, то Юрий Сидоренко, практически не делая собственных выводов и обобщений, так и оставляет зрителя в уверенности, что этот малограмотный, неопрятный, болезненный и чудаковатый «хохлик» вошел в анналы русской литературы просто каким-то чудом.

Притом что Юрий Сидоренко даже пытается имитировать стиль Парфенова - устраивая стендапы в любимом итальянском кафе Гоголя или в Нежинском лицее, в котором он учился, в дотошности и любви к деталям украинский журналист явно проигрывает. Возьмем только один сюжет, общий для двух проектов - историю о черной кошке, которой страшно испугался маленький Николай (оставшись как-то один дома), узревший в ней черта и утопивший ее в пруду. Сидоренко рассказывает эту историю за кадром, в котором мы видим черную кошку с горящими в темноте глазами, а затем зачем-то дает длинный и невнятный синхрон заместителя директора музея Гоголя на Полтавщине о том, что и сегодня в музее живет черный кот, которого сотрудники считают талисманом... Вместо этого Парфенов, как всегда, пошагово воспроизводит сохранившуюся документально историю с черной кошкой. Он находит тот самый пруд, выходит на тот самый мостик и показывает нам на себе, как именно это сделал маленький мальчик. Вопрос: что мешало сделать то же Юрию Сидоренко, ведь легендарный пруд - здесь, рядом, а не в какой-нибудь Ницце, куда ехать было нерентабельно... Кстати, на знаменитую Виа Феличе в Риме Сидоренко едет вслед за Парфеновым, но почему-то не входит в ту квартиру, где несколько лет прожил Гоголь и где он создал первый том «Мертвых душ». Так что проект Парфенова в этом смысле, безусловно, может считаться образцом целевого использования выделенных немалых средств.

Насколько целесообразными были затраты на третий продукт - снимавшуюся три года киноэпопею «Тарас Бульба» - этот вопрос не дает сегодня покоя в основном украинским критикам и культурным деятелям. Уже обсуждение фильма Владимира Бортко в блогах ТК продемонстрировало, что украинцы в подавляющем большинстве не восприняли это кино в качестве собственно произведения искусства - красивейшей интерпретации гоголевской повести, посвященной героям, которые населяли украинскую землю в XVI столетии. Вместо того, чтобы увидеть в образе Тараса Бульбы фанатичного героя, но при этом любящего отца (что и пытался донести до зрителя Бортко), украинцы бросились рассуждать на тему «почему же мы не можем снять кино сами о себе, почему все время снимают какие-то Гоффманы и какие-то Бортко». Вспомнили о том, что Бортко - член КПРФ и на этом основании сделали безапелляционный вывод: экранизация «Тараса Бульбы» - на самом деле никакая не экранизация, а идеологическое оружие в борьбе России с Украиной. Никто не задумался над тем, почему «заиделогизированному» имперскому режиссеру даже не понадобилось переписывать текст Гоголя, как никто и не задался вопросом, а почему, собственно, это произведение о героическом украинском казачестве было написано на русском языке и почему еще в середине XIX века оно стало образцом русской литературы.

Главные нарекания кинокритиков и околокультурных украинских деятелей вызвали фрагменты фильма, где казаки, умирая на поле боя, картинно произносят в кадр: «Пусть живет православная вера и цветет пышным цветом русская земля». Этот фрагмент, по мнению наших деятелей и журналистов, - безусловное свидетельство отработки Владимиром Бортко имперского политического заказа. Верно, в предцензурном издании «Тараса Бульбы» 1835 года таких слов не было, а сам Тарас, сгорая на костре, лишь попросил казаков в будущем году прибыть на это место да погулять хорошенько, не вспомнив ни о какой русской земле и ни о каком царе. Тем не менее, в послецензурном издании Тарас Бульба говорит буквально следующее: «Прощайте, товарищи! Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымется из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..». Так против какой - исторической, культурной, литературной - правды погрешил Владимир Бортко?

Вчера в эфире «Шустер live» произведение Бортко обсуждали в свете украино-российских политических и культурных отношений. Обсуждали Юрий Рыбчинский, Михаил Резникович, Виктор Гресь, Олесь Доний... Рыбчинского страшно раздражали в фильме (!) Бортко упоминавшиеся каждые 10 минут слова «лях» и «жид». Но позвольте, господин Рыбчинский, вы давно читали оригинал «Тараса Бульбы»? Со стороны России по сателлиту присутствовал только Михаил Боярский, исполнивший в фильме роль казака Василия Шило. И когда неутомимый Мустафа Найем начал настойчиво спрашивать его о наличии некоего «социального заказа» на фильм, Боярский ответил четко и жестко: «Не задавайте вопросов, которые не нужны, это не про этот фильм». Боярского не услышали, слова больше не дали, а вместо того позволили Олесю Донию разразиться тирадой о том, как губителен для сознания настоящих украинцев фильм Бортко. Не преминули нежно обругать Богдана Ступку, который не стал ждать, пока кто-либо из украинских кинотворцов соберется экранизировать Гоголя, и живо откликнулся на предложение Бортко исполнить главную роль...

Если я скажу, что, глядя на эту псевдодискуссию псевдокультурной элиты, мне стало грустно, я не скажу ничего. Всем известно, что невежество всегда наиболее воинственно. А воинствующее невежество, помноженное на культурную, политическую, экономическую импотенцию, подживляемое лишь извечным оскорбленным чувством национального достоинства, смотрится и вовсе жалким. По какому праву украинцы взялись приватизировать «Тараса Бульбу» и Гоголя целиком, не умея и даже не пытаясь допрыгнуть до уровня Бортко и Парфенова?

Фото: http://tarasbulba.blox.ua/html