Цього року в День журналіста «Детектор медіа» власним викликом відповідає на невтішні тенденції, якими нашій професії загрожує все: від політиків, які перешкоджають нашій діяльності, до технологій, що часто-густо дарують вищі рейтинги (а отже й прибутки!) навіть не просто розвагам, а звичайнісінькому копіпейсту.

В рамках самої редакції ми вирішили показати, як різні команди, перед якими звичайно стоять різні завдання, можуть поєднувати зусилля заради спільної мети. При цьому ми не придушували ініціатив кожного, не намагалися підвести всіх під один стандарт, а навпаки, спробували підкреслити своєрідність кожного з ресурсів, які взяли участь у нашому експерименті, й поєднати їх в одне ціле.

Отже, до вашої уваги - опитування наших колег-журналістів з нагоди професійного свята, виконане командами трьох сайтів нашого порталу - MediaSapiens, «Дусі» і «Детектор медіа».

Другу частину читайте тут.

«Журналістика перетворюється на розвагу та піар»

Спочатку декілька наших колег відповіли на дуже серйозні запитання:

1. Що змінилося в позиціонуванні журналістів в Україні за останні 10 років? У сприйнятті їх громадянами, політиками, владою?

2. А що змінилось у самоусвідомленні журналістів?

Відповідають Олег Єльцов, Наталія Соколенко, Олексій Коваль, Валерій Зайцев, Василь Рибніков, Зоя Казанжи та Олександр Чаленко.

Олег Єльцов, шеф-редактор Tema.in.ua:

1. Якщо коротко, то, на мою думку, відбулася стрімка втрата довіри до мас-медіа та їхніх працівників. Якщо розлого - в цьому не лише наша провина. Медіа - це дзеркало смаків та інформаційних потреб суспільства. Ми пишемо не для себе, а для читача (а також для рекламодавця та власника ЗМІ). Журналісти не більш «продажні», аніж шахтарі, медики, таксисти. Просто всі роблять те, за що їм платять. Ті, хто робить те, за що не платять - аматори, які заробляють на життя чимось іншим. Головне питання: за що суспільство нині хоче платити журналісту? Моя відповідь: за піар, за обслуговування чиїхось бізнес- та політичних інтересів, але не за достовірну інформацію. Мені геть не подобається шоу Шустера. Але цей московсько-італійський заробітчанин, який робить політичне шоу за драматургією «Дому-2» найбільш повно задовольняє потреби тих українців, які йому платять і дивляться (тобто створюють рейтинги, а отже й опосередковано платять). Я не дивлюся Шустера, але я в меншості. То чи можна його звинувачувати у перетворенні серйозного обговорення на цирк? Ви цього прагнете - ви це отримуєте.

Журналістика деградує також з вини влади, яка звинувачує нас у продажності та непрофесіоналізмі. Влада зобов'язана організаційно впливати на процеси в медіа, але вона цього не робить. Тільки-но з'явиться довгоочікуване громадське телебачення, я заберу свої слова назад. А хіба не політики та бізнес фінансують джинсу? Вони зменшують гонорари й зарплати журналістів до мінімуму, проте витрачають грандіозні бюджети на піар - так пресу взяли під контроль, коли ледь не кожен колега мріє про участь у піар-кампанії або ж у виборчих перегонах на боці бодай якогось кандидатика. Але спробуйте замовити написання серйозної статті - пошуки автора можуть затягнутися.

Не впевнений, що хтось у світі знає, як повернути довіру до преси. Це всесвітня проблема: журналістика перетворюється на розвагу та піар.

2. Важко відповідати за колег. За моїми відчуттями, споживач інформації став ледачим: він не любить думати, вишукувати суть - він потребує коротких миттєвих відповідей. А ще більше читач прагне розваг. Тому всі жанри примітивізуються, мігрують у бік шоу, афоризму, констатації факту замість аналізу. Відповідно, журналіст утрачає кваліфікацію, оцінює професію як конвеєр, де слід виконувати примітивні функції: копіпейст із прес-релізу, пошуки скандалів, розважальна форма подачі інформації, перевага форми над змістом.

Наталія Соколенко, журналістка СТБ:

1. Як раніше, так і тепер ставлення неоднорідне, неоднакове. Це тому, що в нас ще немає виробленого політичного класу, сформованої журналістської еліти, і на те є об'єктивні причини - нашій державі лише 20 років. Можна говорити про ставлення до окремих журналістів, так би мовити, зірок, - одних поважають, інших не поважають, одними захоплюються за чесність, інших вважають продажними. Так само і щодо політиків. Залишаються суб'єктивні оцінки, бо немає навіть сформованих журналістських структур. Наприклад, кодекс, прийнятий НСЖУ, мені не дуже подобається, бо містить пасивні конструкції: «журналіст не повинен чогось робити» і так далі. А тим часом у Норвегії, Німеччині - інші формулювання, скажімо, журналіст має запобігати проявам чогось.

2. Десять років тому в журналістів традиційних медіа не було конкурентів з боку інтернет-користувачів, що не мають ліцензій, не мають журналістської освіти, але можуть вести блог, що буде популярнішим за щоденну газету. У 2001-му ніхто не міг передбачити, що медіапростір змінюватиметься такими швидкими темпами. Це перша відмінність, і це об'єктивна причина того, чому багато журналістів нині замислюються про зміну професії. Єгор Соболєв навіть радить колегам опанувати ще якійсь фах, бо в найближчому майбутньому не буде стільки робочих місць для журналістів. Ми можемо писати, але не зможемо отримувати пристойної зарплати, тому що в нас є конкуренція з боку безкоштовного контенту, який часто буває ще й оперативнішим. Очевидець землетрусу, який зняв його на мобільний, виграє конкурентну боротьбу з Times чи телеканалом, чиї журналісти просто не встигнуть доїхати. Водночас я не бачу серед своїх колег розчарування у професії, навпаки, є щоразу більше натхнення, коли вдається добитися якогось прогресу в мисленні, в діях, щось змінити на краще.

Олексій Коваль, журналіст-міжнародник, оглядач «Дзеркала тижня»:

1. Если сравнивать, что было десять лет назад и что есть сейчас, я скажу так: политики стали меньше бояться журналистов, а общество - меньше уважать и прислушиваться к ним. Были периоды, в частности, накануне Оранжевой революции, когда голос журналистского сообщества имел силу. Сейчас очень многие «легли» под политиков, и отношение общества изменилось соответственно. Люди понимают, что журналисты стали меньше давать им, снизилась ценность медийного продукта.

2. Десять лет назад, мне кажется, больше людей гордились тем, что они журналисты. Сейчас же у многих появилась апатия и понимание, что они не добавляют стоимости информации. Престиж профессии высок разве что среди молодых, которые горят будущими свершениями, мечтают что-то изменить. Среди тех, кто работает много нет, ситуация противоположная, и многие из профессии ушли или планируют это сделать.

Валерій Зайцев, журналіст:

1. Изменения произошли радикальные. За 10 лет полностью переформатировано всё медиа-пространство. При этом полностью распалось поле, условно говоря, «корпоративной этики», служившее, что теперь уже очевидно, единственным ограничителем, заставлявшим участников держаться в рамках приличий.

Конечно, и тогда порой злоупотребляли напоминанием друг другу о том, что на очередных выборах жизнь не заканчивается, и что ещё придется как-то здороваться, общаться, работать для читателя (зрителя), и что вообще - надо по-человечески. Несмотря на определённую толику профанации, в этом не было лицемерия и слова эти не только были верными, но они ещё и имели какое-то значение - и в этом была пусть не большая, но ощутимая и вполне реальная сила «медиа-поля».

Сейчас от этого поля не осталось практически ничего. Было бы несправедливо обвинять в этом журналистов (во всяком случае, одних журналистов или журналистов прежде всего). Скорей можно удивляться тому, что стремление ориентироваться на какие-то профессиональные и этические нормы удерживалось так долго, не имея под собой никакого вещественного стимулирования - ни негативного, ни позитивного.

Делать какие-то вещи считалось просто «неприличным» - но все приличия растаяли задолго до завершения бесконечных компроматных войн, «сливов» и провокаций 2003-2010 гг.

2. Конечно, самой надёжной гарантией нормального развития СМИ мог бы (и должен был бы стать) платёжеспособный спрос на качественный информационный продукт и, соответственно - экономическая провальность продукта некачественного.

Однако политическое и социально-экономическое становление нашего общества не дало возможностей такому спросу сформироваться. Абсолютное большинство медиа-проектов убыточны и дотационны. Какое-то время инвесторам, по крайней мере, некоторым, хватало ума платить «за престиж» - за статус сопричастного к солидным изданиям, телеканалам и сайтам. Но такое положение также не могло продолжаться долго. Один олигарх средней руки объяснял мне (он был то ли не слишком трезвый, то ли «под кайфом») что ему, в принципе, глубоко безразлично, действительно ли рейтинг Интернет-издания Имярек определяется количеством реальных читателей, или «надут» с помощью агрегаторов.

Отмечу, что этот олигарх, по крайней мере, в юности, до того как начать воровать большие деньги, был интеллигентным человеком (цитировал по памяти Булгакова). Поэтому он хотя бы сознавал, о чём говорит, и что имеет в виду. И интересовался пусть и формальными рейтингами. Следующее поколение о таких вещах вообще не задумывается.

Всё это привело к установлению априорного равенства любых высказываний. Проверять попробуют считанные единицы - и то из одного лишь занудства. Потому что практического значения это не имеет вовсе никакого.

Берём простейшую модель. Материал о том, что политик «А» - вор, - радостно и без проверок подхватят все недоброжелатели этого «А». А все сочувствующие «А» - с негодованием осудят. И тоже без проверки. Строго говоря, и для тех, и для других сам предмет полемики абсолютно безразличен. Кроме того, и те и другие - в сумме составляют ничтожные доли процента читателей, зрителей и слушателей.

Показателен Интернет - как самый мобильный сегмент медиа-пространства. И здесь мы сталкиваемся с современной версией старосоветской шутки: «в редакцию поступило сорок тысяч писем, написанных пятнадцатью пенсионерами».

3. Конечно, тот или иной материал может запросто стать поводом для расправы, оргвыводов, или даже уголовного преследования - но это так же не будет иметь даже косвенного отношения ни к достоверности данного материала, ни хотя бы к его убедительности.

Более того - не имеет ровно никакого значение - будет ли данный материал обнародован одним из условно респектабельных изданий, или же на зарегистрированном позавчера сайте pupkin.com. Особенно если названный материал широко отрекламируется теми самыми респектабельными изданиями, которые побрезговали поставить его у себя напрямую. Хотя, надо признать, брезгуют всё реже и реже. Что вы хотите - «невидимая рука рынка».

Повторюсь - позитивное стимулирование качественной журналистики не имеет материальной базы. А негативное - не имеет базы морально-этической. Никто и никогда не был подвергнут остракизму по причине профнепригодности или несостоятельности. Ещё изредка (потому что моветонно, ибо никто уже не «без греха») кого-то могут попрекнуть - что же это вы, батенька (матушка) - так непоследовательны - и почти всегда будет имеется в виду политическое перебежничество, но практически никогда - элементарная некомпетентность.

А изъятие из системы оценок деятельности медиа-ресурса критерия «эффективности» автоматически выводит на первый план принципиально иные критерии. В результате, по принципу «рыбак - рыбака» множатся в немыслимом количестве pupkin.com"ы - решающие две принципиальные задачи: ублажение очередного соответствующего имярека и освоение средств «Пупкина» и/или череды сменяющих друг друга «пупкиных».

4. Соответственно формируется и отношение граждан, политиков и власти. Первые всё больше переключаются на развлекательные издания, сайты и программы. Поэтому представляется некорректным дружное осуждение телеканалов, всё больше тиражирующих развлекательные передачи, стараясь отвечать реально существующему спросу. Естественно при этом, что, по законам рынка, они и поддерживают этот спрос по мере сил и возможностей. Добавьте также, что упор на развлекательное вещание сулит телемагнатам гораздо меньше проблем в отношениях с властью, в отличие от вещания общественно-политического, даже если не пытаться возносить его до высот объективности и гражданственности.

Политики и, в меньшей мере власть (ей, по большому счёту, пока что нет дела), в целом сознают цену медиа и журналистов - хотя бы потому, что очень большой сегмент корпорации оплачивают практически из своего собственного кармана. При этом объективно на данном этапе и власть, и политики и бизнес заинтересованы именно в вышеописанной ситуации в СМИ: потому что так и дешевле, и спокойней.

5. Самосознание журналистов является, таким образом, результатом действия множества крайне неблагоприятных факторов, что даёт на выходе либо инфантильный цинизм, либо массовое самообольщение, либо, в наиболее распространённом случае, - комбинацию обоих названных состояний, усугубленную множеством дополнительных комплексов.

Проблема же заключается в следующем: хотя со своей ролью «разновекторного контролёра» власти, обеспечивающего обратные связи меду властью и обществом нынешнее журналистское сообщество не справляется (причём год от года не справляется всё больше и больше), из этого никак не следует, что названные функции «четвёртой власти» обществом не востребованы.

Отсутствие корпорации, способной выполнение этих функций обеспечивать, ведёт к деградации общества в целом - так же, как губит организм отсутствие жизненно важных витаминов и т.п.

Как исторический оптимист, я совершенно не сомневаюсь в том, что кризис рано или поздно будет преодолён, и состояние общество стабилизируется и пойдёт на поправку - в том числе и благодаря нормальной работе СМИ. Хотя вопрос, доведётся ли «жить в эту пору прекрасную» нам с вами - остаётся открытым. Как говорят ирландцы: когда Бог создавал Время, он создал его достаточно.

Василь Рибніков, заступник головного редактора сайту «Обком»:

1. Как мне кажется, в основном ничего. В восприятии гражданами, может быть, что-то и начало меняться в положительную сторону в 2004 году, но что касается политиков - тут всё по-прежнему, и ещё долго будет по-прежнему. Впрочем, насчёт нашего издания могу сказать однозначно: никто из представителей власти с 2004 года ни разу не пытался ни надавить, ни купить. Но мы в этом плане, наверное, всё-таки больше исключение.

2. По правде говоря, я понятия не имею, что изменилось в моём самоощущении. Хочется послать все на хрен и впасть в спячку месяца на три!

Зоя Казанжи, медіаексперт:

1. На мій погляд, журналісти перестали поважати свою професію і себе в професії. Помаранчевий і недовгий постпомаранчевий періоди повернули самоповагу. Створилася  ілюзорна видимість того, що журналістика тепер точно буде неупередженою, чесною, збалансованою - незалежною. Але досить швидко то все було нівельовано. Журналістика стала більш, вибачте, пофігістською.  Політики сприймають журналістів як ретрансляторів своїх «геніальних» думок, громадяни іноді співчувають, а влада відкрито і з задоволенням ігнорує, справно роздаючи грамоти та звання до Дня журналістики. Ренесансу української журналістики не відбулося.  Журналісти та засоби масової інформації знову перетворюються на інструменти впливу і працюють в площині ідеологічно-пропагандистській. Журналістика перестала бути незалежною професією. Особливо на регіональному рівні.

2. Напевне, я дуже суб'єктивна. Але бачу, як досить значна частина молодих  журналістів сприймає свою професію, як можливість напрацювати корисні зв'язки, щоб потім піти на «нормальну» роботу - мінімум в паблік рілейшенз  і максимум в політику або владу. Журналісти часто сприймають себе як людей, котрі виконують «генеральну лінію партії». Якось я брала участь у дискусії на одному із одеських телеканалів. І такм мені, людині, котра «не розуміє реалій», пояснювали, що кожний журналіст повинен вибрати собі для роботи  телеканал того власника, чия політика найбільше відповідає  світогляду, цілям і таке інше самого журналіста. І щось довести було просто неможливо! Журналістика стає придатком і захисником інтересів владних кланів. І ані трохи від того не переживає і навіть не комплексує.

Олександр Чаленко, оглядач інтернет-видання «Обозреватель»:

1. Журналисты как-то внезапно поняли, что журналист на Руси-Украине – больше, чем журналист, что у него есть какая-то миссия. Лучшие из нас несут в себе идею высокого предназначения: во-первых, мы чувствуем, что от нас многое зависит в этой стране, во-вторых, когда оппозиция дискредитирована, именно на журналистов легла миссия – говорить власти и народу правду. Сегодня на Украине можно спокойно констатировать: журналист – это звучит гордо. Иногда даже страшно. Прежде всего, для чиновников и бюрократов. Я чувствую, что нас реально бояться. Прошли те времена, когда политик или чиновник мог послать на х… человека, который может достать из широких штанин дубликатом бесценного груза журналистское удостоверение.

В принципе в последние 10 лет я ощущаю себя защищенным человеком – никакой опасности ни от власти, ни от националистов, над которыми стебусь, не чувствую. Даже прослушка моего мобильного группой Турчинова-Кожемякина-Стригуна (они хотят понять, кто в «Батькивщине» мне сливает информацию) воспринимается мною, как, безусловно, нехорошее дело, но скорее комичное, чем страшное. Мне очень приятно, когда меня останавливают простые граждане на улицах, которые видели меня в программе Киселева «Большая политика» и благодарят за мою позицию. Это значит, что то, что я говорю, для них важно, что я их голос. Я чувствую себя в какой-то мере их представителем и вообще чувствую свою нужность.

2. Этот вопрос повторяет первый, поэтому смотрите мой ответ выше.

«Повод подумать о своей профессии, обсудить её с коллегами»

Потім ми вирішили трохи розвіяти смуток, натякнувши колегам, що все ж таки йдеться про свято. Тож наступні запитання звучали так:

1. Як ви вважаєте, нам є що святкувати 6 червня?

2. Кого б із колег ви привітали цього дня, чию роботу б виділили за минулий рік?

3. Яка найбільш значуща, на ваш погляд, подія відбулася в медіа протягом минулого року?

Ось відповіді наших колег: Миколи Канішевського, Наталії Лигачової, Яніни Соколовської, Романа Вінтоніва, Миколи Княжицького, Микити Василенка.

Микола Канішевський, екс-віце-президент НТКУ:

1. Я вже далекий від журналістики і святкувати не збираюся. Але якщо хтось цього дня зателефонує й привітає, буду радий.

2. Мені дуже подобається Оля Червакова з СТБ, те, як вона цікаво подає, здавалось би, банальні політичні речі. Вона пропускає всю інформацію через себе. Це авторство. Дуже шкодую, що кудись зник Володя Завадюк. Я його в житті ніколи не бачив, але мені дуже подобалось, як він працював. Як на мене, це дуже харизматичний журналіст. Шкода, що тепер не бачу його на телеекрані.

3. Я дуже тішуся з того, як останнім часом виріс канал СТБ. Можливо, дивлюся на це з позиції дорослої людини. А взагалі останнім часом, на жаль, не можу дивитися телевізор. Тобто я його дивлюся, але мені дуже не подобається. Шкодую, що зникли розумні програми. Остання, що залишилася, - програма Дмитра Гордона. Не те щоб я любив Гордона, просто мені подобаються його герої. Решта на телебаченні - на жаль, лузга.

Наталія Лигачова, шеф-редактор видань проекту «Детектор медіа»:

1. Последний раз за прошедшее десятилетие считала, что есть что праздновать в День украинского журналиста, 6 июня 2005 года. Тогда ещё свежи были воспоминания о журналистской революции 2004-го, было некое ощущение гордости за нашу причастность к позитивным - как тогда казалось и надеялось - изменениям в стране.

Нынче считаю эту дату просто обычным профессиональным праздником, к коим отношусь - ко всем, кроме, пожалуй, Дня учителя - абсолютно индифферентно. Поэтому сама никого не поздравляю, только в ответ на полученные мною поздравления. Чаще - в иронично-добродушной манере. Ну и соглашаюсь с тем, что это повод для небольшого фуршета в редакции ТК. :) Тем более что редакция работает выше всяких похвал, на мой взгляд. :)

2. Выделила бы за прошедший год работу всей редакции «Зеркала недели», они продолжают держать планку на первых четырёх страницах своего издания и на страницах культуры. Считаю, что много экспертных вещей даёт газета «День». Читаю Анатолия Стреляного в «Комментариях» и периодически их аналитику по некоторым интересующим меня темам. Ну и, безусловно, выделила бы тех, кто на передовой: Сергея Лещенко, Мустафу Найема в «Украинской правде», Костю Усова в «Знаку оклику» на ТВi. Считаю, что для поддержания дискурса о проблемах медиа в стране много делает Виктория Сюмар. Тихой сапой роют вглубь социальных проблем, часто связанных с коррупционными схемами, журналисты «Свідомо» Егора Соболева. Радуют неуемностью некоторые журналисты «Вікон» СТБ. :)

А вот сочувствую тем, к кому по-человечески очень хорошо отношусь: Иванне Найде, Марине Кухар, Юлии Бориско... Думаю, пояснять не нужно, почему. :)

3. Вряд ли буду оригинальной. Из позитива - принятие Закона «О доступе к публичной информации» и изменений в Закон «Об информации». Из негатива - то, что произошло с «Газетой по-киевски».

Яніна Соколовська, головний редактор газети «Известия в Украине»:

1. Конечно, нам есть что отмечать - день рождения Пушкина. Не российского гения, а поэта, пострадавшего во время украинской культурной революции. Помнится, его строчки перевели на украинский язык «Чи гепнусь я, дрючком пропертий». Чуть позже в украинских учебниках модернизировали текст «Выпьем няня, где же кружка...». Из него изъяли само упоминание о выпивании, чтоб среди детей алкоголизм не пропагандировать.

Так было нарушено Пушкинское право на свободу слова, теперь оно должно быть восстановлено, и 6 июня обязано утонуть в разговорах о словесной несвободе.

По новой концепции, которую я слышала много раз, предок Пушкина Ганнибал имел украинские корни. Впрочем, как и Адам (прапредок наш, а не Мицкевич). Потому Пушкина можно считать почти украинским почти журналистом, пострадавшим от цензуры. И за его права варто боротися.

2. Я отмечаю и горжусь коллегами, которые, несмотря на трудности, возникавшие в их изданиях, остались верны последним и продолжили быть журналистами.

Украинская пресса нового времени стала смесью джинсы и необработанного, неосмысленного слива информации, ошибочно называемого аналитикой и расследованиями. Горжусь теми, кто пренебрёг этими «жанрами» и не разменял профессию по мелочи.

Поздравляю нас, «Известия в Украине». В марте мы стали «Газетой года». Для наших журналистов, в большинстве молодых и пребывающих во студенчестве, это не просто заслуженная, а перспективная награда. В смысле, перспективы открывающая.

3. Самое показательное событие года - принятие Закона «О доступе к информации». Журналистам-профессионалам он действительно помогает получить официальным путём те сведения, которые мы привыкли добывать неформально. Псевдожурналистам закон не позволяет говорить, что государство не даёт им писать статьи. Собственно, теперь становится понятно, какой «танцор» хорош, а какому «власть мешает».

Роман Вінтонів, кореспондент «Сніданку з "1+1"»:

1. Не встигаю стежити за всіма досягненнями українських журналістів, тому відповідь - не знаю. Ні. Я не буду святкувати.

2. «Я б відзначив» - таке формулювання лестить, звісно. :) Я можу лише сказати, чия робота мені страшно подобається - Сергія Лещенка і Мустафи Найєма, за їхні розслідування. Відзначив би ще одну колегу, але мене одразу звинуватять у заангажованості, тому не скажу її прізвища.

3. Жодної. Але, можливо, це через те, що я не надто пильно стежу за журналістикою.

Микола Княжицький, генеральний директор телеканалу ТВі:

1. Я не считаю, что профессиональные праздники являются праздниками в том классическом понимании, когда есть повод что-либо отметить. Можно подумать о своей профессии, обсудить её с коллегами. Телевизионный марафон, который будет транслировать «Детектор медіа», - это и есть самый удачный способ отпраздновать.

2. Есть очень много достойных журналистов, никого обижать не хочу. Но мне определённо нравится Лариса Ившина в газете «День», Юлия Мостовая в «Зеркале недели», Сергей Лещенко в «Украинской правде», мне всегда импонировал Виталий Портников как журналист. Это люди, которые стали известными и заметными. Но заслуги тех, чьи имена пока не известны, совсем не меньше.

3. Среди украинских журналистов начинает возрождаться замечательная тенденция быть всегда беспристрастным, независимым от политических предпочтений. Это происходит в интернете и печатных средствах массовой информации. К сожалению, на телевидении меньше. Когда Лещенко абсолютно смело критикует членов правительства Януковича и в то же время пишет о муже Тимошенко, который пришёл её защищать, Сергей остаётся независимым от своих политических предпочтений. Вот это мне нравится!

Микита Кимович Василенко, викладач Інституту журналістики:

1. Ходят разные слухи о том, как возник этот праздник. По одним, когда-то к Кучме пришла весьма эффектная дама и сказала: «Леонид Данилович, у нас 5 июня День журналиста. Знаете, что за праздник? Это день рождения газеты "Правда". А в демократическом государстве он не может совпадать с Днём журналиста». Вот она и предложила шестое число, не знаю почему. Потом мы все вступили во Всемирную организацию журналистов, которая через год заставила платить членские взносы в помощь пострадавшим в горячих точках журналистам. Мы отказались, и нас из организации исключили. А 6 июня Днём журналиста так и осталось.

Я не признаю этот праздник по одной простой причине - он ничем не обоснован. Это не день рождения какой-то газеты, не день рождения Розы Люксембург, как 8 марта. За праздник прессы я двумя руками за, потому что сам работаю в газете и, как ни банально, считаю, четвертая власть - единственная стучащая и доносящая нам информацию. Давайте сделаем праздник, который будет соответствовать национальному сознанию, например, выход первой газеты.

2. Я выделяю изящность статей Олега Базара в «Левом береге» и философскую загадочность Дмитрия Литвина. Поверьте мне, я читаю эту газету не потому, что там хозяйствует моя дочь, ведь я достаточно самокритичен, а потому что знаю, какие средства брошены на финансирование «Левого берега» и какие отличные журналисты там собраны. Традиционно я читаю ироничного, скорее пессимистичного Алексея Мустафина.

3. Для меня, разумеется, это было выступление Сони Кошкиной на программе Савика Шустера и её статьи в «Левом береге». По-моему, это потрясающе! Я сейчас работаю начальником штаба одной партии и всегда даю статьи Сони Кошкиной, а не чьи-то чужие. И, заметьте, это совершенно объективно.

Зі святом, колеги!