Выпуск ток-шоу «Шустер live», вышедший на Первом национальном 23 ноября, был посвящен его ведущему Савику Шустеру, которому накануне исполнилось 60 лет. Юбиляр решил отпраздновать день рождения и День свободы 22 ноября прямо на рабочем месте, в своей студии, посему программа в пятницу вышла в записи.

 

Поздравить Савика и послушать рассказы о его былых подвигах из первых уст пришли не только политики - завсегдатаи студии Шустера, но и его извечный конкурент Евгений Киселёв.

 

Цитируя Почтальона Печкина («Я только жить начинаю - на пенсию выхожу»), соведущий Пётр Мага пообещал никуда не отпускать Савика Шустера и даже посвятил ему стихи и песню. От народного депутата Сергея Соболева Савик получил в подарок «Историю Украины» Михаила Грушевского, от министра культуры Михаила Кулиняка - картину с петриковской росписью, а от министра экономики Петра Порошенко - пожелание увидеть программу с участием Шустера на 5-м канале.

 

Кстати, этот праздничный пятничный выпуск Первый национальный почему-то решил повторить в субботу, когда страна вспоминала жертв голодоморов и политических репрессий...

 

«Детектор медіа» публикует избранные фрагменты стенограммы «Шустер live», где Савик Шустер и поведал свою репортерскую биографию.

 

 

От фальшивых «Правды» и «Красной звезды» до Newsweek, Spiegel и Libération

 

Савик Шустер: Добрый вечер! Сегодня наша программа выходит в записи, на Первом национальном и телеканале «Эра», по двум причинам: во-первых, 22 ноября - День свободы, который учредил президент Виктор Ющенко в 2005 году. Президент Виктор Янукович в 2011 году отменил этот праздник и учредил День соборности и свободы 22 января, но все равно многие люди в Украине отмечают 22 ноября как День свободы. И сегодня люди собираются на Майдане. Мы, в частности, в записи еще потому, чтоб показать это событие в прямом эфире.

 

...

 

Савик Шустер: Я очень рад, что у нас в студии Евгений Киселев. Наконец, мечта сбылась, мы в одной студии, вдвоем. Евгений Алексеевич, вы приезжали во время Оранжевой революции в Киев.

 

Евгений Киселёв: Да, приезжал.

 

Савик Шустер: И как для вас в душе, это остался день праздника?

 

Евгений Киселёв: Нет, безусловно, этот день должен быть праздником, только прискорбно, что мы сейчас видели, народу-то на праздник собралось с гулькин нос там, если положить руку на сердце. Мы же все помним, что происходило на Майдане. И одно дело, когда люди в опросе говорят «да», а другое дело - отмечают ли они этот праздник на самом деле. Тут тоже у меня есть некоторые сомнения, к сожалению.

 

...

 

Савик Шустер: Значит, первая причина того, что мы в записи - День свободы, 22 ноября.

 

Вторая причина, что так случилось в жизни, что 22 ноября родился я...

 

 

Гости студии аплодируют и дарят Савику Шустеру цветы.

 

Спасибо, правда, я тронут и волнуюсь, поэтому эта программа будет немножко другой, чем та, к которой вы привыкли.

 

Я родился в Литве, и посол с нами, мне исполнилось 60 лет, и моя редакция просто настояла на том, чтобы я говорил сегодня о свободе, сладком слове «свобода», о понимании, что это значит сегодня, и через что мы все прошли. И, может быть, рассказывая какие-то этапы моей жизни, посмотреть насколько они актуальны сегодня. Мне кажется, что они очень-очень актуальны. Это мне так кажется.

 

Если я бы начал свою автобиографию, если бы я писал, но придется, наверное, рано или поздно, воспоминания или что-то, я бы начал: я родился в Советском Союзе, во времена, когда не было мобильных телефонов и интернета. И это была совсем другая эпоха, мы иначе работали, мы иначе протестовали, мы иначе общались друг с другом.

 

Я начал журналистскую карьеру в Италии, в флорентийской газете La Nazione, которая занималась городскими проблемами, я занимался своим кварталом, в котором жили ремесленники, штукатурщики, каменщики. Вот я описывал их жизнь. И заодно я еще описывал жизнь советских диссидентов в Париже. Так случилось. И я с ними познакомился очень близко, и реально мы общались часто и плодотворно.

 

Но, с другой стороны, это были очень сложные времена в Италии. Времена красного терроризма, «Красной бригады», очень реально, ежедневная жизнь - она не была такой простой, потому что не было комендантского часа. Но полиция была везде, молодежь была озлоблена после 68-го года, я не знаю, помните ли вы протесты в Париже и в Милане. И настроение было очень воинствующее. Италия была расколота на две части: была черная Италия, грубо говоря, та фашистская, и это открытым текстом говорилось, и была Италия красная. И это противостояние было во всех городах и на всех улицах.

 

И в этой атмосфере родилось такое сатирическое издание под названием Male, то есть «Зло», сатирическое. Там все ребята были левых взглядов. Там были все, по большому счету, настоящие коммунисты, не вот эти... И они придумали вот такой ход, чтоб будоражить общество. Не было интернета, общаться было сложно. Они придумали фальшивые газеты. Значит, я вам дам пример. Была такая левая итальянская газета Paese Sera, то есть «Вечерняя страна» в переводе. Они делают эту газету, сейчас мы вам покажем... Это Уго Тоньяцци, очень известный комедийный актер в Италии, во Франции и в Европе, в то время. Раз - заголовок Paese Sera: «Арестован Уго Тоньяцци: он - капо (то есть глава) "Красных бригад"». Эта газета, ребята, ее не отличишь от настоящей. Они ее привозили в киоски примерно за 10 минут до того, как появлялась настоящая.

 

Люди, которые утром в Италии покупают газеты, перед кофе, они, конечно, еще и соображают, они берут газету, идут в бар, приходят в бар, открывают: «Уго Тоньяцци - террорист». Ужас! Все начинают обсуждать, никто не понимает, что это фальшивка. Эти газеты попадают на ФМ-станции, и во время утреннего обзора печати все обсуждают эту сенсацию: Уго Тоньяцци - террорист. Наконец, за полчаса все осознают, что это фальшивка, но это неважно: вся страна уже это обсуждает.

 

Эти ребята придумали, в преддверии Олимпийских игр в Москве, в 80-м году (уже после начала войны в Афганистане, Олимпийские игры, которые, как вы помните, Соединенные Штаты бойкотировали), сделать фальшивую «Правду» и каким-то образом доставить ее в Москву. Я в этом участие не принимал... Потом было и похуже, но неважно. Через диссидентов в Париже они спросили, есть ли кто-нибудь, говорящий по-русски, в Италии. И им сказали: «Вот есть такой Савик Шустер». Правда, сказать, что я был знаток русского языка - это было преувеличением тогда. Они ко мне обратились - и я перевел эту «Правду». Я был переводчиком. Я перевел, отправил диссидентам в Париж, чтоб они отредактировали, они мне прислали обратно - и вышла газета.

 

Значит, газета, я вам скажу, это все придумано, это юмор, который придуман. Вот Суслов, наконец, снимает свою рубашку, а у него татуировка Сталина. Это фотомонтаж. «Россия сломила бесов» - то есть компартию. Вот идет новость, придуманная: «Судьба Леонида Брежнева. По сообщению Телеграфного агентства России (не Советского Союза. - С. Ш.), Украинская Народная Республика (уже, 80-й год. - С. Ш.) отказала в политическом убежище Л. И. Брежневу в Днепропетровской области, месте рождении бывшего Генерального секретаря КПСС. Таким образом, декрет временного правительства России о выселении гражданина Брежнева в Днепропетровск встретил неожиданное сопротивление. Организация Красного Креста предоставила в распоряжение семьи Брежнева пароход "Малая земля", который продолжает курсировать по Днепру. Смотрите аналогичную ситуацию в Северном Вьетнаме. После отказа Берлингуэра (лидера итальянской компартии тогда. - С. Ш.) и Марше (лидера французской компартии тогда. - С. Ш.) принять бывшего Генерального секретаря КПСС становится понятным, что он все же примет предложение "Красных кхмеров"». Вот такие новости...

 

Евгений Киселёв: Еще бы! Тогда, Савик, согласись, актуально, потому что весь мир тогда обсуждал судьбу иранского шаха, который мотался из страны в страну, и нигде ему не давали убежища. Как раз был 80-й год.

 

 

Савик Шустер: Еще одна новость. Тогда, 80-й год, преддверие Олимпиады: «По сообщению газеты "Уральский рабочий", вчера состоялось заседание Екатеринбургского областного совета депутатов-трудящихся. На заседании было принято решение о выделении средств на восстановление печально известного Ипатьевского дома - особняка, в котором в 18-м году была зверски расстреляна семья последнего русского монарха. По восстановлении в Ипатьевском доме будет открыт мемориал Последнего русского царя». Так это же случилось! Как, делая сатирическую газету в 80-м, можно было предсказать?

 

Евгений Киселёв: А Ельцин тогда, между прочим, уже был первым секретарем Свердловского обкома партии.

 

Савик Шустер: Вы понимаете, но мы-то в Италии таких мелочей не знали. Скажите, вам было что-то известно в Москве? Её кто-нибудь доставил, эту «Правду» фальшивую?

 

Евгений Киселёв: Нет.

 

Савик Шустер: Не было известно. Никто.

 

Валид Арфуш (заместитель генерального директора НТКУ): Савик, а почему у вас есть экземпляр этой газеты?

 

Савик Шустер: Почему? Я же ее переводил.

 

Валид Арфуш: По какой причине?

 

Савик Шустер: А, причина! А сейчас я объясню, по какой причине. Это...

 

Михаил Завьялов (тренер сборной Советского Союза по боксу на Олимпиаде-80 в Москве, президент Национальной лиги профессионального бокса Украины): ...говорили о Савике Шустере.

 

Савик Шустер: Расскажите то, что вы мне рассказали.

 

Михаил Завьялов: Это было на Олимпийских играх. Олимпийская деревня охранялась там очень жестко и здорово, это не так, как было у нас в Монреале, где забрасывали всякую антисоветскую литературу, книги, и мы обязательно, тренеры, дежурили и утром собирали и сдавали нашим ребятам из «органов».

 

Савик Шустер: То есть, вы собирали все книги и отдавали ребятам из «органов»?

 

Михаил Завьялов: Ну конечно, иначе б за 4 часа ты бы уже улетел из Монреаля.

 

Савик Шустер: Это был 76-й год.

 

Михаил Завьялов: 80-й год. Нас собрали, я впервые услышал имя Савика Шустера. Значит, товарищ пришел и говорит: есть такой корреспондент, почему-то его звали - из «Радио Свобода»...

 

Савик Шустер: Я никакого отношения...

 

Михаил Завьялов: Но вот тогда. «Он распространяет, - говорит, - газету "Правда", которую сам делает, печатает, и все. И если вы, значит, его увидите, то обязательно собрать - и нам, чтобы и мы сами не читали, хорошо?». И самое главное - он почему-то все время... с именем Савика Шустера. Что он, когда будет открытие Олимпийских игр, и будут входить делегации, то у всех будут майки белые, и когда солнце будет светить, там будут проявляться антисоветские лозунги. Вот и всё. Я с 80-го года, у меня все время было отложение, что Савик Шустер... И потом, когда встретились уже здесь, когда Олимпийские игры были в этом году и он столько сделал... Ну, в общем, такой классной передачей освещал Олимпийские игры боксеров, и боксеры в благодарность к Савику Шустеру выиграли медали и стали сильнейшими во всем мире. Так вот вам огромное спасибо, боксерские перчатки.

 

 

Савик Шустер: Значит, когда Михаил Завьялов мне рассказал эту историю, я, конечно, пришел в ужас. Это было совсем недавно, этим летом. Оказывается, я изготавливал белые футболки, на которых печатались антисоветские лозунги, и на солнце они проявлялись. Я в жизни не печатал никаких футболок, вообще этим не занимался, и даже «Правду» я не писал - я ее переводил. Таким образом, я сейчас понимаю, что эта грозная организация КГБ уже в 80-м году была никакой.

 

Николай Катеринчук: Но факультет биохимии вы закончили?

 

Савик Шустер: Я - биохимию и физиологию, да. В Монреале, как раз в 76-м году, в преддверии Олимпиады.

 

Николай Катеринчук: Ну, футболки могли быть.

 

Савик Шустер: Нет, знаете, у меня дипломная работа была как раз по спорту.

 

Михаил Завьялов: Савик, в 76-м году еще, я помню, когда тоже мы шли и толпа стояла, открыли все зонтики, и там была написано «Свободу Украине». И перед выходом на стадион было.

 

Савик Шустер: Ну, в Канаде - конечно. И эта история, «Правда», она, в принципе, важная, да. Это были люди левого толка, реально, это были коммунисты, как я говорил. Просто советская власть, и вся эта коммунистическая партия - для них была какая-то неправильная, абсолютно неправильная, это было убийство их идеалов. Они верили в справедливость, равенство, братства, и поэтому появилась эта «Правда». Но это не был эпизод. Потом традиция была продолжена.

 

Что касается меня, то я начал заниматься журналистикой в 79-м году, как раз совпало это с началом войны в Афганистане. И понимаете, я - начинающий репортер, но уже немолодой, мне уже почти 30 лет, вообще-то, из медицинской профессии, и вот я хочу пойти в большую журналистику. Сложно, потому что все места заняты, лучшие репортеры уже работают, но надо найти такое место, куда никто не ездит, туда поехать, собрать информацию, сделать репортаж и попытаться это опубликовать где-нибудь в таком престижном месте. И начинается тогда вхождение в профессию.

 

Мне повезло: я познакомился с «Врачами мира» в Париже, это благотворительная организация. Я поехал в Афганистан, три месяца там пробыл как репортер со стороны афганского населения, научился фотографировать, написал репортаж, он вышел в Newsweek'е, первый, и так началась эта журналистская карьера.

 

После этого я был в Чаде, был в Никарагуа, был в других местах, но я сейчас не об этом.

 

Я столкнулся первый раз с цензурой на очень высоком уровне. И вот как это произошло.

 

Был такой человек в Советском Союзе - диссидент Владимир Быковский. Владимир Быковский был, вы помните, обменян на Луиса Корвалана, лидера чилийской компартии. Его выпустили из лагеря. И мы с ним хорошие приятели. Он мне как-то позвонил, под Новый год, в 82-м году, в декабре, и мне говорит: «У меня есть информация, что лагерь недалеко от Кандагара, на юге Афганистана, там есть советские военнопленные. Вот попытайся их найти, сделай с ними репортаж, это очень важно». Конечно, для такого начинающего репортера, как я... Ну, начинающего, я пару шагов сделал, но все равно... Конечно, я за это ухватился.

 

Тогда мы общались с редакцией в Нью-Йорке Newsweek'а, конечно, по телексу, тогда не было других форм общения - ни электронной почты. Я заслал телекс, говоря о том, что есть ребята, советские военнопленные, в лагере у афганцев, интересует ли вас такой репортаж? Это я пишу главному редактору Ричарду Стилу. Из Флоренции, я тогда жил во Флоренции. Я ему пишу такое. Он мне отвечает, это было воскресенье, в то же воскресенье он мне отвечает (это необычно для Newsweek'а, потому что Newsweek выходит в понедельник, а в воскресенье - отдых полный). Он мне в воскресенье ответил: «Уезжай немедленно».

 

И я уехал. Сначала в Пакистан. Я очень долго убеждал Гульбеддина Хекматиара, который был самый радикальный из всех афганских лидеров, самый близкий к Усаме бен Ладену... Две недели я его убеждал. Наконец, мне позволили туда добираться, я отправился на юг Пакистана, переодетый в афганскую одежду. Потом добрался до лагеря, уговорил начальника лагеря мне дать встретиться с этими ребятами.

 

Там было шесть человек военнопленных. Четверо приняли ислам, правда, двое из них были из Средней Азии, поэтому им было легче, двое были из европейской части России. Они приняли ислам, их содержали в более-менее нормальных условиях. Но они молились пять раз в день, все, как мусульмане, а двое отказались. Один из них - из Украины, из села Полуги был парень. Вот двое отказались. Их держали в погребе, без света, ни воды, ничего. И вот я их потом увидел, они не хотели мне их показывать. Сначала мне показали этих четверых - такие это были военнопленные напоказ. А вот этих двух - нет. Я там пробыл достаточно долго, уговорил их мне показать тоже, и я с ними долго беседовал, с этими ребятами. Ну конечно, из этих шестерых больше нет никого в живых, это я знаю, это так. Двое погибли там же, а четверо - они там... Кто-то пытался бежать, кто-то пытался пробраться на Запад, всё это не получилось. И только после нескольких таких случаев нью-йоркская организация Freedom House начала через украинцев в Торонто, именно украинцы в Торонто сыграли огромную роль в помощи этим ребятам, потому что их вывозили, и их усыновляли украинские семьи в Торонто, очень многих из этих ребят.

 

И я вернулся во Флоренцию, написал репортаж, отослал Newsweek'у, и сейчас я жду: мировая сенсация, сейчас я стану самым журналистом в мире. Одна неделя - не публикуют, вторая неделя - не публикуют, третья неделя - не публикуют. Я звоню главному редактору, говорю: что происходит? Он мне говорит: «Ну, во-первых, они дезертиры, поэтому они необъективны. Во-вторых, читатель может подумать, что ты сам дезертир». Я говорю, каким это образом я дезертир? Я уехал из Советского Союза, и все. Ну, неважно. И третья причина - «У нас только что из страны выгнали корреспондента», то есть из Москвы, Эндрю Нагорски, был такой корреспондент, которого выгнали за антисоветскую деятельность. «И мы послали туда нового корреспондента, и мы не хотим ставить его под угрозу, поэтому твой материал опубликован не будет».

 

Вот вам Америка, родина свободы слова! Но вот не всегда, как оказывается. Тем более что Newsweek все же принадлежал группе Washington Post, где начался «Уотергейт», который в итоге привел к импичменту Никсона, президента Никсона. Но нет, и все.

 

Мне пришлось, конечно, обращаться в другие издания в Европе, Libération французский и Spiegel немецкий, они опубликовали, и потом этот репортаж был опубликован во всех странах, абсолютно. И вот тут я понял, что такое - вот такая вот цензура - что она есть. И, конечно, это очень часто приводит к отчаянию.

 

И тут главный редактор журнала «Зло», потому что я был так зол, предлагает мне работу в сатирическом журнале. А я тоже левый, и что? Я соглашаюсь уйти в этот сатирический журнал. И мы говорим: надо сделать сенсацию, чтоб весь мир заговорил, надо что-то сделать о войне в Афганистане. Что? - говорю я. У них же одна идея в голове. Давай сделаем фальшивую «Красную звезду». А с какой стати? Вот 84-й год, а это год Джорджа Оруэлла, «1984», это год Андрея Амальрика, который написал книгу «Доживет ли Советский Союз до 1984 года?». И вот мы решили сделать фальшивую «Красную звезду», но эту, к сожалению, я уже писал.

 

 

С главным редактором, Винченцо Спаранья, мы уехали на юг Италии, чтобы спрятаться, потому что нам казалось, что КГБ везде. Это была очень талантливая редакция, и нам надо было придумать сатирический повод для фальшивой «Красной звезды». Я сказал, что заголовок должен быть, как в Первой мировой войне от большевиков: «Кончай войну - все по домам!». Вот это поймут сразу в Советском Союзе.

 

Историю мы придумали, (я не знаю, не многие из вас, наверное, читали про солдата Чонкина Владимира Войновича), что Чонкины - шеф-повара в Кабуле. И вот на кухне в Кабуле начинается восстание, почти как «Броненосец Потемкин», и распространяется по всей армии, и армия сбрасывает советский режим, отказывается от вторжения, и вот - «Кончай войну - все по домам!». И вот это великолепный художник этой редакции, который нарисовал этого советского солдата, который ломает на колене «Калашников».

 

Я говорю: и что ж мы с этим будем делать?. Мне говорят: «Как что? Повезем в Кабул, расклеим на стенах». Я говорю: кто? Мне говорят: «Как кто? Ты». Я говорю: как вы себе это представляете? Они говорят: «Очень просто. Мы сейчас в типографии Ватикана, чтоб никто не знал, потому что там нет агентов КГБ, отпечатаем 200 экземпляров "Красной звезды", ты их возьмешь, привезешь в Пешавар, уговоришь афганских командиров, чтоб они тебя доставили в центр Кабула, расклеишь там газеты, вернешься, об этом напишешь. Все очень просто».

 

Ну ладно, я взял эти 200 экземпляров, приехал в Пешавар и пошел прямо к одному из известных командиров кабульского сопротивления, Абдул Хат. Он руководил как сопротивлением вокруг города, так и подпольным в городе, а сопротивление отличалось, потому что у сопротивления были все возрасты, а в подполье в городе были либо очень молодые парни, либо старики. И я добрался до Кабула, это 4 дня пешком примерно, с сопротивлением, там меня передали в руки подполья. Был такой полковник милиции, он служил в милиции, в то же самое время был начальником всего кабульского подполья.

 

И я взял с собой фотографа. Но так как я понимал, что мне нужен очень храбрый фотограф в центре Кабула, который должен все это сфотографировать ночью, а там же везде пулеметы, автоматы, там же Кабул охранялся, дай бог, центр. Я взял человека, который полтора года отсидел в тюрьме за терроризм красный, фотограф. Потому что подумал, что если человек уже такой, то у него будет храбрость сфотографировать центр.

 

Передали меня в руки сопротивления, они меня ночью проводят в центр Кабула, между двумя постами. Между двумя постами - 100 метров, там пост был каждые 100 метров. Вот мы через этот пост проходим, солдаты перекрикиваются, а мы проходим, большой отряд шел, меня охраняли с фотографом, большой отряд. И я им говорю: слушайте, мне нужен клей. Афганцы - это же не очень развитая страна - говорят: «Клей?». Говорю: клей. «Будет клей». Ночь, Кабул, трасса, по которой двигаются советские войска, надо расклеить эту газету. Везде, как они говорят, пулеметы, автоматы, танки. Быстро. Я говорю: дайте клей. Значит, они приносят мне ведро с клеем в зернах. Я говорю: «Вы что, с ума сошли? А что сейчас делать?» А они говорят: «А что делать? Нужна вода». В первую же дверь стучатся, в центре Кабула, с автоматами все стоят. Открывается дверь. Ночью. Никто не пугается абсолютно. Говорят: «Нужна вода». Вода? «Горячая». Разбавили этот клей, мы начинаем расклеивать эти газеты.

 

У фотографа наступает момент страха такой, что у него паралич пальца, он не может нажать на спуск. В итоге один из моджахедов становится рядом с ним, он так держит, а этот нажимает. Поэтому качественных фотографий там не было.

 

И вот так я расклеил эту газету в центре Кабула и, конечно же, получил сразу звание агента ЦРУ. Немедленно. Хотя цэрэушного здесь не было ничего. Это была акция, не знаю, сродни Pussy Riot сегодня в храме Христа Спасителя. Ну, ничего особенного, да? И это тоже газета, мы же тоже придумывали новости, мы придумали телевизионную программу: 8:00 - «Божественная литургия», 22:30 - фильм «Зеленые фуражки» с Джоном Уэйном, футбол - в 18:30, в прямом эфире, «Муджаэдин» (Кабул) - ЦСКА (Москва). Ну, такие вещи.

 

Потом, отвечаем на вопросы читателей. Пишет: «Помогите мне, пожалуйста, получить обратно конфискованные Андроповым папины ордена и мои бриллианты. С благодарностью, Галина Леонидовна Брежнева». Редакция отвечает: «Драгоценности и личное имущество семьи Брежнева в данный момент находятся за пределами нашей Родины. Они хранятся на борту МИГ-23, который завтра стартует с аэродрома в Кабуле, чтобы последний раз нанести удар по селам бывших афганских повстанцев. Но на этот раз вместо бомб на афганское население обрушатся ордена и бриллианты». Это 84-й год.

 

 

 

От «Радио Свобода» до НТВ

 

Евгений Киселёв: Извини, я тебя перебью, если ты позволишь. Потому что, на самом деле, у меня не так много времени остается. Хоть мы сегодня и в записи работаем, но будет очень странно, если я окажусь одновременно и у тебя в студии, и в своей программе.

 

Савик Шустер: Евгений Алексеевич Киселев конкурирует с Евгением Алексеевичем Киселевым.

 

Евгений Киселёв: Я просто боюсь за психику наших уважаемых телезрителей, не случилось бы раздвоение сознания. Я что хочу сказать, ведь, на самом деле, всего 7 лет прошло - и Савик оказался в Москве, в конце 91-го года, в качестве шефа московского бюро «Радио Свобода». Которое в 84-м году глушили так, как ни один «Голос Америки» и ни одно ВВС. ВВС и «Голос Америки» можно было послушать, а «Свободу» - очень сложно, очень сложно. Я, кстати, должен сказать, что первая поездка в Афганистан была в 79-м, да?

 

Савик Шустер: В 80-м.

 

Евгений Киселёв: В 80-м. А я был по ту сторону границы, военным переводчиком, в группе советских военных советников. Тогда мы не были знакомы, но какая-то общность судьбы была.

 

Савик Шустер: У нас много потом общностей оказалось.

 

Евгений Киселёв: Да. Общности были потом, но лично познакомились, вот когда история совершила абсолютно полный круг, и когда господин Шустер оказался в Москве не просто в официальном качестве. А ведь тогда (надо пояснить, может быть, не все помнят) «Радио Свобода» была одной из фактически двух радиостанций, которые в дни несостоявшегося, точнее - провалившегося, путча в августе 91-го года (который в итоге привел к распаду Советского Союза и к провозглашению независимости Украины), только «Свобода» и «Эхо Москвы» - две радиостанции работали в Москве. И покойный президент России Борис Ельцин таким широким жестом, как он умел, подписал указ, который предоставлял «Радио Свобода» право не просто вещать на территории России, дали частоту, если мне память не изменяет, и сразу, по сути дела, некий особый статус.

 

И я помню, знакомились мы с Савиком лично на приеме по случаю открытия бюро «Радио Свобода», в Москве, в «Спасо-Хаусе», в резиденции американского посла, ну а дальше было очень много... Дальше открылось НТВ, и Савик, когда только начало работать НТВ, предложил сотрудничество. И я помню, была командировка Савика... Ты помнишь, как ты ездил?

 

Савик Шустер: Да, на Восток.

 

Евгений Киселёв: На Дальний Восток, потому что Савик почувствовал, что там зреет нечто новое, и подтвердились ощущения - Дальний Восток тогда проголосовал дружно за Жириновского, который в целом по стране получил больше всего голосов, но на Дальнем Востоке была особенно сильная поддержка. Помню, Савик вернулся такой возбужденный, говорит: «Ты не представляешь, как это было». Ну, я думаю, что он сейчас расскажет мне, какие там настроения. А оказалось: на него, на человека Запада, который еще не очень привык к стилистике работы российских журналистов, больше всего впечатление произвело, как наши ребята, операторы, как они могли так интенсивно работать и при этом так много пить.

 

...

 

Савик Шустер: Первый национальный, телеканал «Эра», записываем мы эту программу 22 ноября.

 

По поводу фальшивой «Красной звезды» - она не предназначалась для Афганистана, это была европейская акция. Более того, я вам скажу, тогда рождалась целая волна новых европейских изданий - Actuelle во Франции, Wiener в Вене и так далее. Мы все объединились, сбросились деньгами, сделали это - эта газета вышла на всех языках, от шведского до испанского, на юг Европы. И это была такая акция чувствительности: идет война... Вот шла вьетнамская война - об этом все знали все, потому что каждый вечер в новостях это было, во всех странах. А тут - такая забытая, тайная война, которая идет, люди все же страдают, и с той стороны, и с другой стороны. Вот мы сделали такую акцию, чтобы как-то вызвать некую чувствительность. А сегодня не надо было бы делать - это в социальные сети запустили, и чувствительность есть. Все.

 

Сергей Червонописский (герой Украины, председатель Украинского союза ветеранов Афганистана): Интересно, сейчас кто-то так шутит по поводу американцев во Вьетнаме?

 

 

Николай Катеринчук: В социальных сетях? Я думаю, что достаточно.

 

Савик Шустер: Да, в социальных сетях достаточно всего этого. Евгений Алексеевич, вы должны нас покидать?

 

Евгений Киселёв: Да, несмотря на то, что эта программа записывается накануне, но, тем не менее, надо появиться в собственном прямом эфире и не наложиться один на другого. Реальный на виртуального. Поэтому мне надо уже скоро уходить.

 

Сергей Червонописский: Савик попробовал с фляжки. Может, нальет?

 

Пётр Мага: Вот-вот, есть возможность устранить конкурента в лице Киселёва на завтра. Тобто якщо його зараз хорошо пригостити, то очень даже.

 

Евгений Киселёв: Я тогда, с вашего позволения, Савелий Михайлович, два слова скажу, может быть, ломая план работы, который у вас на бумажке написан, и забегая, может быть, вперед. Я уже говорил до рекламной паузы о том, что был некий первый опыт сотрудничества еще сравнительно недавно приехавшего в Москву Савика Шустера как шефа бюро «Радио Свобода» с только что родившимся телеканалом НТВ, старым НТВ, я подчеркиваю, не тем новым НТВ, про который сейчас так много в негативном плане пишут за те откровенно пропагандистские материалы, которые там появляются, а вот старый НТВ, где я имел честь работать достаточно много лет. И в какой-то момент наступил очень важный этап и в нашей жизни, и в жизни Савика Шустера, когда...

 

Он убедил меня, я тогда был - не помню уже, в какой должности я находился, но неважно - он убедил меня, что каналу нужна современная интересная программа о футболе. И появилась футбольное ток-шоу «Третий тайм». И это, в общем, было в некотором смысле рождение регулярного телеведущего по фамилии Шустер, который появлялся в эфире НТВ каждую неделю, это было здорово.

 

А потом случилось так, что вокруг НТВ разгорелись нешуточные страсти, это был, конечно, по сути, политический конфликт, отдельная история, я и очень многие другие журналисты вынуждены были с НТВ уйти, а было ток-шоу, которое ваш покорный слуга запустил в 1999 году, ток-шоу называлось «Глас народа». И НТВ приняло решение это ток-шоу сохранить. И пригласил Савика Шустера тогдашний генеральный директор НТВ вести это ток-шоу. Я должен сказать, что я чрезвычайно признателен Савику, что он настоял на том, чтобы это ток-шоу выходило в несколько другом формате и под другим названием. И не получилось так, что он ведет программу, которая создана другими людьми. Это была новая, самостоятельная программа, очень успешная, которая, к сожалению, просуществовала сравнительно недолго - всего три года, в 94-м её...

 

Савик Шустер: В 2004-м её закрыли.

 

Евгений Киселёв: В 2004-м ее закрыли. Понятно, по политическим соображениям. Потому что в период тех заморозков, которые наступали в России, такая программа, в прямом эфире выходившая, где шла, в общем, живая политическая дискуссия, уже была никому не нужна. Называлась она «Свобода слова», и именно с этим брендом господин Шустер оказался в Украине.

 

Савик Шустер: В Украине. Благодаря Оранжевой революции.

 

Евгений Киселёв: Благодаря Оранжевой революции. Савик, за сим - в некотором смысле сделаю рекламу. Телевизионная украинская карьера Савика Шустера не обошлась и без участия Евгения Киселёва, и моя телевизионная карьера тоже не обошлась без участия Шустера. Страшно сказать, уже скоро 5 лет, как я приехал сюда, в Киев, и Савик...

 

Савик Шустер: Не скажешь.

 

Евгений Киселёв: ...Как я сказал в своем официальном поздравлении через газету (имеется в виду поздравление в газете «Коммерсантъ-Украина». - ТК), был в некотором роде моим Вергилием, как подобает человеку с итальянскими корнями. Он вводил меня и в курс дел политических, и на телевидение я приходил тогда, помнишь, когда был ежедневный формат, можно сказать, постоянно. Савик, спасибо тебе огромное.

 

Савик Шустер: Нет, спасибо тебе.

 

Евгений Киселёв: За дружбу, за конкуренцию, за то, что чувствуешь всегда дыхание в затылок. И давай почаще встречаться в эфире. Потому что довольно редко видимся.

 

Савик Шустер: По жизни - очень-очень редко. Так, подождите, не переключайтесь на «Интер», пожалуйста.

 

Евгений Киселёв: Всем счастливо!

 

 

Савик Шустер: Так вот. Немножко жалко, что Женя ушел, потому что проанализировать, почему закрыли в Москве «Свободу слова», очень интересно. Но я бы тогда, возвращаясь к Афганистану, это очень важный этап в моей жизни, я думаю, это очень важный этап в жизни вообще страны и очень многих людей. Но надо понимать одно, это я молодым людям говорю, я был настолько разочарован решением Newsweek'а не публиковать материал о военнопленных и считал это проявлением цензуры. Я понимал, что, делая «Красную звезду», я исчезаю как человек, который может работать в этой буржуазной журналистике, то есть то, что можно назвать мейнстримом. Все, я уже был неприемлем, я - бунтарь, нет, не агент, никто бы никогда в жизни на Западе не сказал бы, что я агент какой-то разведки, нет, просто я бунтарь. Вот я на баррикадах - и все. И так оно и случилось.

 

Я больше не мог работать в изданиях, как Spiegel... Только Libération, потому что Libération была тоже достаточно хулиганская газета, поэтому... Да, до сегодняшнего дня. Я в ней и остался тогда. И таким образом, я подумал еще об одной вещи - почему во время вьетнамской войны американские журналисты на английском языке делали материалы со стороны вьетнамцев? Почему вся Америка (а я учился тогда в Америке, поэтому я знаю), почему вся Америка знала о погибших, знала, сколько? Там был совершенно драматичный момент, когда американский журнал решил опубликовать на первой полосе фотографии всех погибших на этой неделе. И это абсолютно шокировало общество. Оно же не взялось ниоткуда, это движение протеста, когда в Вашингтоне сотни тысяч людей протестовали против этой войны. И почему, я думал, никто на русском языке не сделает репортаж со стороны афганского населения и сопротивления, чтоб понять, кто они?

 

И вот уже в 88-м году я набрался храбрости, потому что я думал, что если я буду говорить по-русски, на поле боя меня уже не расстреляют афганцы, они уже знают, что я как бы не это... И я сделал репортаж на русском языке. Правда, я очень плохо говорил по-русски тогда, и вы можете сейчас это услышать, но очень плохо. Я никому об этом не говорил, я купил себе магнитофон, и все это сделал, и когда я уже вернулся, обычно в Афганистан поездки длились 1,5-2 месяца, я связался с «Радио Свобода» в Мюнхене, это была моя первая связь, я никогда с ними не общался, и предложил им этот цикл. И они согласились. И вот как это услышали люди в Советском Союзе в 88-м году, потому что тогда уже глушили меньше, тогда начиналась реальная гласность Михаила Сергеевича Горбачева. И вот как это прозвучало на «Радио Свобода».

 

Звучит Аудиозапись:

Ефим Фиштейн: Говорит «Радио Свобода». Афганские репортажи. Цикл передачи о восьмом годе войны в Афганистане. Передачу ведет Ефим Фиштейн. Поводом для создания этого цикла специальных передач послужил приезд в Мюнхен журналиста-международника Савика Шустера. Савик Шустер пишет обычно на английском и итальянском языках, но мы воспользуемся его знанием русского. Савик Шустер избрал в журналистике одну из самых редких на сегодняшний день и одну из самых опасных специализаций - он сделал себе имя как военный репортер. Его репортажи из Никарагуа, куда он ходил с партизанскими отрядами индейцев из племени Мескито, из Чада, откуда он сообщал о боях правительственных войск с ливийскими интервентами, из Афганистана, - репортажи эти появлялись в свое время в таких престижных изданиях, как американский журнал Newsweek, западногерманский иллюстрированный еженедельник Spiegel, французская газета Libération, во множестве итальянских периодических изданий. Этим летом Савик Шустер вновь, уже в седьмой раз, побывал в Афганистане. По сути дела, то, что вам, уважаемые друзья, предстоит услышать, - это первые в истории этой грязной войны радиорепортажи на русском языке, сделанные в Афганистане независимым журналистом для «Радио Свобода». Кстати, Савик, почему, собственно говоря, первые? Почему в прежние свои походы во внутренние районы Афганистана вы не вели записей по-русски?

 

Савик Шустер: Отвечу вопросами. Во-первых, почему репортажи об афганской войне на русском языке являются монополией советских партийных журналистов? Во-вторых, разве вывод американской армии из Вьетнама не был также достижением именно американских журналистов? В-третьих, разве мы не в состоянии сделать хотя бы один антивоенный репортаж из Афганистана на русском языке? Вот эти вопрос с каждой поездкой в Афганистан все больше и больше меня волновали. С другой стороны, комментировать события, брать интервью на русском языке - до сих пор было слишком опасно, ведь все же это язык интервентов. А афганские партизаны - народ слишком малообразованный, чтоб понять, что не все русскоговорящие - коммунисты, сторонники вторжения. Например, во время моей беседы с советскими военнопленными, в 1983 году, я чувствовал враждебность афганцев, недоверие ко мне - лишь потому, что я говорил с солдатами по-русски. Но сейчас, во время последней поездки, я почувствовал их полное доверие ко мне. Они поняли, что я на их стороне. Ну, вот и сделал репортаж на русском языке».

 

Ефим Фиштейн: А сейчас вернемся, по крайней мере умозрительно, на поле боя, где журналист-международник Савик Шустер с магнитофоном в руках записывает и комментирует звуки битвы, которую партизаны Нангархара ведут с советскими и афганскими войсками.

 

Савик Шустер: Тактический план операции - он довольно просто: обстрел будет продолжаться до того времени, покамест - и это надежда можахединов - советские танки выйдут вперед, и там их будут ожидать засады можахединов, с наплечными ракетами «РПГ-7». Покамест советские танки еще не двинулись. Что так горит поблизости от нас? Домик какой-то, совсем недалеко - метров 500. И вот сейчас они говорят, что это тоже часть поста.

 

Савик Шустер: В общем, очень сложно делать военный радиорепортаж, очень сложно. Потому что надо записывать, надо близко подходить. Радиожурналист и фотограф - они всегда рискуют больше телевизионщиков, потому что телевизионщики могут это снимать издалека. На каком-то расстоянии. А если микрофон и фотоаппарат - надо подходить прямо, очень близко, потому что иначе ничего не будет слышно. И это, конечно, страшновато. Но, Сергей, вам тоже было там нелегко.

 

И так я оказался на «Радио Свобода», и мне предложили там работу, я был вынужден согласиться, потому что больше никто мне работу не предлагал, если честно. Из-за вот этой фальшивой «Красной звезды», которую никто, никогда - и до сих пор - не забывает. Вот в Москве каждый раз ФСБ: «Агент ЦРУ, агент ЦРУ, агент ЦРУ». Не был я никогда агентом ЦРУ.

 

И вот Россия. Первые дни демократии, «Радио Свобода» - это были такие очень странные моменты присутствия американской радиостанции на территории Российской Федерации. Это все было очень эмоционально. И что очень сильно повлияло потом и на будущее России, и на будущее «Радио Свобода» - это, конечно, война в Чечне. И если бы не война в Чечне, особенно вторая война в Чечне, то Владимир Путин не стал бы президентом, как это очень многие понимают.

 

И в тот момент произошел очень неприятный случай у нас, потому что в Грозном у нас был корреспондент, Андрей Бабицкий, было уже опасно, уже все понимали, что Грозный будут бомбить, а официальные средства массовой информации сообщали, что там нету жителей, они убеждали, что нет жителей, а наш корреспондент говорил, что есть десятки и десятки тысяч, которые прячутся в погребах или где-то под землей. Бомбежки начались, и нашего журналиста, который уже выходил из Грозного, его похитили. Андрей Бабицкий - он исчез. Мы понимали, что его похитили спецслужбы, мы в этом не сомневались. И у меня начались переговоры с властью.

 

Вот спасибо НТВ, тогда, под руководством Евгения Киселёва, они прислали к нам редакцию группу, которая у нас жила и снимала всё, что происходило у нас, а мы всё время искали человека, мы его не могли найти, и мы каждую минуту об этом говорили. Меня вызывали в Кремль, меня вызывали на ужины, на завтраки, на обеды, и просили умерить этот пафос. Я сказал очень просто: «Дайте человека - и все, дайте нам его живым, пожалуйста». Они обратились в Конгресс Соединенных Штатов, то есть власти, представители Конгресса Соединенных Штатов приехали в Москву, встретились со мной и пытались меня убедить в том, что мы должны умерить пафос. Потому что это нехорошо влияет на российско-американские отношения. Я говорю: «Я на это никогда не пойду. Вот когда я получу живого человека, вот тогда пусть ваши отношения развиваются, куда хотят и сколько хотят. Но пока я его живым не получу, я буду продолжать кричать везде, где смогу». И в итоге тут появился серьезнейший конфликт с Конгрессом, вот из-за этого Конгресса, как-то у меня из-за американцев много чего происходит, не очень хорошего, хотя я не знаю, хорошее это или плохое, в итоге, и я оказался на НТВ. И вот то, о чем говорил Евгений Алексеевич, это Бабицкий, которого похитили. В итоге нам его вернули, нам его вернули живым, никогда не объяснили, кто, никогда не объяснили, где, никогда не объяснили, почему. И до сих пор не понятно, кто на протяжении трех недель держал человека в заключении. Не понятно.

 

Нарезка видео из программ «Влияние» и «Свобода слова», НТВ.

 

Савик Шустер: Программу, конечно, как говорил Евгений Алексеевич, закрыли по политическим причинам, и я даже вам объясню, почему. Вот вы сейчас очень хорошо поймете, потому что вы работаете с этой аппаратурой. Я пригласил на программу как-то Михаила Борисовича Ходорковского, который сейчас сидит, и сидеть еще будет. И он согласился внезапно, я был удивлен. А мы тогда работали, как мы работали несколько месяцев назад, со стратами. Вот сейчас у нас вся Украина, а там у нас были две страты. Значит, были военные и гражданские, потому что мы обсуждали самую популярную тему - это ядерные боеголовки и гонка вооружений с Соединенными Штатами. В Украине эта тема берет рейтинг 0, в России эта проблема берет рейтинг 30.

 

Значит, мы это обсуждали, и Ходорковский пришел объяснять, что России это не надо. Вот он вышел к микрофону, и у него со стороны военных, а у нас тогда были кривые, которую я привез на ICTV, которая там еще есть, - у него был минимум на максимуме от военных. Они все в формах сидели, Ходорковский выступает, миллиардер, говорит про Америку. На минимуме. Он выступал 15 минут, там у нас было меньше времени, за это время он получил максимум поддержки от военных. Он за 15 минут их переубедил. Это был явно человек президентских таких, как вам сказать...

 

А так как там уже решение его посадить или выслать из страны и забрать у него ЮКОС, которая была самой успешной компанией в России, самая современная, самая богатая, то, конечно же, программу надо было закрывать, потому что ничего бы такого не получилось. И закрыли программу.

 

И, как говорится, у нас же все всегда идут на повышение, когда кого-то... И вот меня тоже - закрыли программу, но повысили. Сказали: «Савик, пора взрослеть. Ты будешь заместителем генерального директора по документальному кино». Правда, у нас кино нет, но это не важно. И я стал заместителем генерального директора по документальному кино. Не знаю, что делать.

 

И в итоге, в один прекрасный день ко мне обращаются из Ватикана, говорят: «У нас будет сенсационное событие - Хор Красной армии и пляски выступает в Ватикане». Значит, это был октябрь 2004-го, концерт посвящен 26-й годовщине восшествия на престол Папы Римского Иоанна Павла Второго. Я говорю на собрании НТВ: «Наверное, это событие надо показать в прямом эфире». Я не знаю, каким образом они на это согласились, не знаю. Послали меня в Рим, и вот мы сделали прямой эфир из Ватикана, это фантастическое зрелище. И, конечно, я вам скажу, зрелище и события фантастические. Хор Красной армии в Ватикане, и Папа Римский. Ну, Папа Римский - он поляк, он все еще это чувствует, но сам вот этот Ватикан, Рим и Хор Красной армии... В общем, за это событие я заслужил звание агента Ватикана, и уже как агент Ватикана и ЦРУ совместно я приехал в Украину. И начал работать на ICTV, «Свобода слова». И, наверное, одна из самых значимых...

 

Николай Катеринчук: По поводу Украины все-таки. Вы не признались, что в 71-м году вы, после полутора лет учебы на медицинском факультете, играли в чемпионате командном по футболу в клубах под названием «Украина», а дальше - «Анкара».

 

Савик Шустер: Нет, наоборот. Я играл в турецком клубе «Анкара», там были все, естественно, турки, кроме меня. И мы играл полуфинал кубка, в Оттаве, и я играл флангового защитника (меня туда поставили), по моему флангу забили гол. И после матча я в душе, ко мне приходят в душевую три голых турка и говорят, что я виноват в нашем поражении. Я говорю: а почему вы меня не подстраховали? Они говорят: «Сейчас мы тебя подстрахуем». И я тогда ушел в клуб «Украина». Петя, это у тебя страшные воспоминания?

 

Пётр Мага: Шановні українці, не всі футболісти наші, українські, і не всі судді такі, як зараз говорить Шустер.

 

Савик Шустер: Я говорю про клуб «Анкара». После этого я перешел в клуб «Украина», и я играл два года в клубе «Украина», в Монреале. Это правда. Даже вообще не думая, что я когда-нибудь буду жить в Украине.

 

Сергей Червонописский: Они серьезно поговорили, да?

 

Савик Шустер: Нет, там ничего физического не произошло, просто сама сцена была такая, ну очень непростая.

 

Пётр Порошенко: В клубе «Украина» все было попроще.

 

Савик Шустер: В клубе «Украина» все было хорошо. В клубе «Украина» все были более-менее трезвые до матча, все было нормально. Вот.

 

...

 

От ICTV к Первому национальному

 

Сергей Соболев: ...Ви знаєте, я спеціально не готувався, і я хотів би теж поєднати декілька подій. От ви є засновником програми «Свобода слова», без чого, в принципі, існували до 2004 року.

 

Всі ми включали канал «Інтер», на якому зараз ваш теперішній візаві, з яким ви змагаєтесь за рейтинги, працював, Кисельов, і всі знали: це буде офіційна позиція президента Кучми, уряду Азарова, Януковича і інших.

 

Включали до цього, наприклад, 5 канал - і розуміли: хоч якась буде позиція, яку висловлювала опозиція.

 

І от ви на каналі ICTV, а я майже в першій програмі вашій тоді приймав участь, я не уявляв, як ви поєднаєте це все. Ви змогли дати те, що, на перший погляд, неможливо було поєднати - це дві різні позиції. От влада, от опозиція, а ви, громадяни, вибирайте.

 

І мені здається, що сталося далі, особливо за ці 2,5 роки: дозована інформація, знову задані теми, знову ми обговорюємо не ключові питання, які найважливіші є, сьогодення, а в тему задаються такі, про які можна говорити годинами, але вони ні на що не відповідають. Тому я хотів би побажати одного, Савік, залишайтесь самим собою.

 

І хочу вам побажати ще однієї речі. Я, знову-таки, спеціально не готувався, але я подумав, ви вже 8 років активно працюєте в Україні, от будь-які країни, які називають «режимами» або «демократіями», вивели таке правило: якщо людина хоче бути громадянином цієї держави, вона повинна знати мову і історію цієї держави, скласти іспит. От я не знаю, чи колись ви захочете стати громадянином України, але все одно, я вважаю, знання мови і історії держави, в якій ви є - це найважливіше. Тому я хочу подарувати книгу, видання, якому сто років. Воно було видано в 1911 році, це «Історія України» Грушевського. От мені здається, тут є все. Це не історія Табачника, не короткий курс КДБ, а це дійсно історія. Я хотів би побажати, щоб саме це було в основі вашого розуміння подій, які відбуваються в Україні, я думаю, це буде найважливішим. Дякую вам.

 

Савик Шустер: Дякую. Можу розмовляти українською мовою, але... Жалко портить язык, честно. Ну, я же не говорю на кремлевском русском, я ж на русском...

 

...

 

Николай Катеринчук: ...Але я хочу повернутися до вас, пане Савіку. Я от подивився уважно вашу автобіографію. 22-го ви народилися, і у нас День свободи є і залишається, не дивлячись, є укази чи нема. Я хочу сказати, що от так, не залізаючи в зайві речі політичні, цю автобіографію можна поважати як професіонала. Тому що Савік абсолютно нематеріальна людина, і він завжди обирав для себе в житті дуже гострі моменти. І, можливо, тому цю програму дивляться і будуть дивитися. І ви, в принципі, працюєте то з чим? Ви працюєте з суспільством, з їх очікуванням, з їх негативами і плюсами. І от сьогодні ви так підвели це все в такому олів'є італійському.

 

Але насправді тут багато є серйозних речей. Тому що от ваша автобіографія - це питання становлення певних етапів розвитку суспільства в різних країнах. І ви все це пропускали через своє життя.

 

Ви були в Росії, коли вона втратила свободу слова. Там була дискусія, чи важливіше ковбаса чи свобода слова. Коли зникає свобода слова - зникає і ковбаса. Але там, в Росії, запропонували: «Давайте ви будете жити шлунками, думати шлунками, ми будемо трохи більше платити зарплату, а ви не лізьте в політику, це не для вас. Для вас вона не цікава. Ми за вас будемо робити висновки, ми будемо вам казати, як жити, а ви отримаєте певну заробітну платню, отримаєте соціальні якісь надбавки, але більше нічого не вимагаєте, тому що це не для вас». Оце вибір між ковбасою і свободою, свободою слова. Тому ціна свободи і свободи слова, і от ваш такий жанр і вклад, особливо в українську журналістику, що люди поступово розуміють, що гречка - це тимчасово і це якось принизливо, 100 гривень на виборах - так само...

 

...

 

Савик Шустер: ...В Украине два проекта, которыми я очень горжусь. Вот я хочу, чтоб мы о них вспомнили, по меньшей мере, потому что я ими горжусь.

 

Это, во-первых, проект «Великие украинцы».  Это тот проект, где реально важен процесс, а не результат. Потому что когда заставляешь живых людей, знаковых в обществе, говорить об истории страны, в ней копаться, ее показывать, рассуждать, аргументировать, конечно, это неповторимо. И когда я вижу Богдана Сильвестровича, сердце плачет, потому что пустота существенная. Вот ушёл человек - и осталась пустота. За этот проект, слава богу, телеканал «Интер» получил «Телетриумф» как один из лучших проектов года. Не один, а лучший проект года.

 

Следующий проект, который я хотел бы напомнить и которым я горжусь, - это уже Первый национальный, это совсем недавний проект «Олимпийские страсти», о котором вы говорили. Правда, мы показали все медали. Но самое главное - мы показали все поколения практически олимпийцев, которые прошли через эту студию. И самое интересное, Валид, это я как к заместителю генерального директора, что этот проект не попал вообще даже в номинацию лучших проектов года, когда первый раз мы показали Олимпийские игры. Я не ради себя - я ради олимпийцев, ради Олимпиады.

 

Валид Арфуш: Мы собирались с вами писать в комитет этой премии.

 

Савик Шустер: Да, мы будем писать. Это несправедливо.

 

Валид Арфуш: Зато рейтинги были очень высокие, Савик. Это самая главная премия.

 

...

 

Пётр Мага: С утра на темных ветках проседь,

И в лужах - лица облаков.

Вдыхаю киевскую осень,

Вдыхаю дым минувших снов.

 

Что пролетали, словно кадры,

Съедая окончанье дня.

Краснознаменные парады,

И держат за руку меня

 

Деревья кажутся большими,

И очень вкусным эскимо.

А папа с мамой - молодыми.

Давным-давно. Давным-давно.

 

Потом меняется идея

На мой луч, идущий от зрачка

Глоток дешевого портвейна,

И детство говорит «Пока».

 

Пока ты юн, не рвись, подумай,

Пока не злюсь - пока прошу.

Есть мир нирваны, мантры, руны,

А я спешу, спешу, спешу.

 

Спешу догнать, что отмечталось,

Спешу найти, что не сбылось.

Ах, как Есенину писало!

Как жаль, что мне так не пришлось.

 

Но я все ожидаю чуда,

Обиды злобы не тая,

Вхожу, как в храм, в театр абсурда,

Где пьесу написал не я.

 

Но мир прекрасен - в нем есть дети,

В нем есть начало, нет конца.

Когда луна особо светит,

Мне снится ночью взгляд отца.

 

Я обнимаю стан любимой,

Как свой заветный оберег.

Табун секунд, летящих мимо,

Вдруг замедляет вечный бег.

 

И в центре Киева - так странно-

Под черным облачным панно

Мне снится свежий бриз Тосканы,

Как сладкий привкус эскимо.

 

Пётр Мага: Ще раз добрий вечір всім! Той унікальний випадок, коли я писав російською мовою ці верші і мені хотілося писати. Я дуже рідко кажу якісь серйозні речі для Савіка Шустера - ми більше перегавкуємось, і більшість України в це вірить. З днем народження, Савік!

 

Савик Шустер: Дякую!

 

Пётр Мага: Щастя, здоров'я, сил, добра! Один класний персонаж, якого звали почтальйон Печкін, в 60 років сказав фразу «Я только жить начинаю - на пенсию выхожу». Ми його не відпустимо нікуди, це 100%. Да, друзі, можете ще поаплодувати. Нарешті на цьому подіумі нормальний молодий красивий ведучий. Тому зараз я користуюсь великою красивою місією і хочу запропонувати всім людям, які присутні в цьому залі, сказати йому по кілька слів з побажаннями. Валід Арфуш, ти знаєш цю людину не один рік. Будь ласка, Савіку Шустеру.

 

Валид Арфуш: Савик, чтобы ты был всегда молодым, как и сегодня. Чтобы ностальгия тебя не убила, а дала сил жить дальше. И чтобы ты всегда любил Киев, Украину так, как ты сегодня любишь!

 

Пётр Мага: Слово від Героя України.

 

Сергей Червонописский: Савик, мы затронули тему Афганистана сегодня. И мы ведь реально фактически там были врагами с тобой. А сегодня мы сидим дружно, в обнимку. Так вот чтобы все твои враги становились друзьями!

 

Пётр Мага: Микола Катеринчук.

 

Николай Катеринчук: Для мене велика честь. У ваш такий невеличкий ювілей треба сказати щось таке, що може вас ще надихати. Але я думаю, що це зайве, тому що ви - людина, яка захоплюється в житті. Ваша мотивація існування - це ваша робота. От я хотів би, щоб вам не заважали працювати, особливо політики.

 

Пётр Мага: Петро Олексійович.

 

Пётр Порошенко: Кожна творча людина, особливо така як Савік, він дійсно потребує свободи, бо без свободи він задихається. І я хотів би, щоб ви працювали в умовах, коли ви будете мати повне задоволення від своєї роботи. Що я хочу вам побажати - мати здоров'я, натхнення для повної творчої самореалізації. Що я хочу побажати Україні - хочу побажати Україні створення такої атмосфери волі, свободи, демократії, де може працювати вільно людина такого творчого потенціалу, як ви. І що я хочу побажати собі - щоб глядач 5-го каналу вас теж міг побачити в своєму шоу.

 

Пётр Мага: Не ображайтеся, панове, я тільки що собі подумав, що Савік набагато краще виглядав би в колі чотирьох красивих дівчат. Ну але вже маємо те, що маємо. Давид Жванія, прошу.

 

Давид Жвания: Я хочу сказать Савику, что он в свои 60 выглядит шикарно. И дай Бог, чтобы в свои 80 ты вел программу и выглядел еще моложе. Я хочу поблагодарить Бога, что твоя судьба привела такого уже сложившегося космополита, журналиста, человека, прошедшего очень много, человека, который сложился как личность, и это сразу видно. Потому что программы, они не потому популярные, что ток-шоу, идет беседа, а потому, что еще один главный фактор, что ведущий - это человек, который делает программу, исходя из того, что он поднимает глобальные и серьезные темы. Я благодарен богу, что такая программа есть в Украине, и что ты делаешь ту работу, которые могли бы делать очень многие политики - ты Украину, правда, на самом деле двигаешь в Евросоюз. Спасибо тебе, Савик.

 

Пётр Мага: Сергій Соболєв.

 

Сергей Соболев: Савік, в кожній країні ви відчувалися громадянином цієї країни. В Італії - італійцем, в Афганістані - я переконаний, афганцем, в Україні - українцем. Бо ви хочете добра кожній країні, в якій ви працюєте. І я хотів би продовжити те, що вам побажав пан Червонописький, щоб не тільки ваші вороги ставали друзями, а щоб ніколи ваші друзі не ставали ворогами.

 

Пётр Мага: Якісь вони всі дуже серйозні. Справа, зліва, раз, два, розминочка - і поїхали. Прошу.

 

Михаил Завьялов: Я хочу Савику пожелать, во-первых, здоровья и удачи, и чтобы кто-то там - я не знаю, коррупция или кто - не зажимал. Вот я только говорил, что такая гениальная была передача, единственная за все время - это когда Олимпийские игры, где были собраны лучшие люди, где сразу аналитика была, все. И я все говорил: эта передача должна быть в номинации «Лучшая передача года». Но, к сожалению... Удачи, желаю удачи, меньше там вот... Я не знаю, как ее назвать. И уже как в шутку. Я знаю, что вы очень страстный любитель футбола, но надо немножко любить бокс. Потому что бокс - это истинный вид спорта украинцев. А футбол - это Бразилия, я не знаю, Италия.

 

Пётр Мага: Пане Зав'ялов, в той дикий момент, коли «Фіорентина» нарешті виперлася на третє місце в Чемпіонаті Італії, ви його хочете збити з путі праведного? Не буде цього.

 

Михаил Завьялов: Нет, я хочу наставить на правильный путь.

 

Пётр Мага: Пане посол, прошу, будь ласка.

 

Пятрас Вайтекунас (Чрезвычайный и полномочный посол Литовской Республики в Украине): Савик, я желаю тебе здоровья и счастья. Знаешь, во времена Саюдиса твой голос в Литве был голосом свободы, голосом правды и даже, я бы сказал, важнее, что неким таким голосом, который вселял надежду, надежду на будущее, что изменения необратимы. Мы верили, что пока говорят такие люди как Савик и их не глушат, значит - возврата назад нет. И я хочу, чтобы ты вспоминал все время, работая здесь, в Украине, что Литва - друг Украины.

 

Пётр Мага: Зверніть увагу, ні один із цих європейських людей не побажав йому, щоб він заробляв 6 тисяч доларів на рік. Но це так, це окрема історія. І Михайло Кулиняк, міністр культури України.

 

Михаил Кулиняк: Я хочу побажати... Насправді в системі культури живий один із міністрів, якому в цьому році виповнився 101 рік. Я думаю, в день сторіччя я хочу попросити і разом зі всіма людьми, щоби Савік не забув нас запросити на своє 100-річчя. А далі вже як хочете. І, звичайно, культура з порожніми руками не ходить. Я хочу подарувати цей петриківський розпис. Це авторська робота, Савік.

 

Савик Шустер: Дякую!

 

 

Михаил Кулиняк: На 100-річчя він буде вже мати зовсім іншу вартість. Вітаємо!

 

Савик Шустер: Дякую!

 

Михаил Кулиняк: Ну і дівчата, звичайно, також будуть - те, що казав Петро.

 

Пётр Мага: Значить, зразу попереджаю, що ці дівчата не ставлять крапку, буде ще один сюрприз. Спасибі вам, пане Михайле. Я поряд з паном Давидом присяду.

 

Михаил Кулиняк: Вокальний ансамбль хору імені Верьовки. Спеціально для Савіка Шустера.

 

 

Звучит песня

 

Пётр Мага: Браво! Спасибі вам, дівчата, за те, що трошки розбавили нашу прісну чоловічу компанію. Ще раз вам оплески великі. Ну і пане посол, оскільки ви сказали, що ми давно визначилися, Литва давно визначилася, що вона йде в Європу, Петро Олексійович, останній сюрприз для Савіка Шустера в цей вечір. Ми спробували своїми силами такої художньої самодіяльності «Студії Савіка Шустера» з залученням професійних артистів поєднати неможливе - поєднати українське і італійське. Що з цього вийшло - я не знаю. Але спробуємо. Раз, два, три.

 

 

Звучит песня в исполнении Петра Маги и оперной певицы на украинском и итальянском языках.

 

 

Фото - 3s.tv