«Детектор медіа» продолжает серию интервью с коллегами из интернет-СМИ. Сегодня - разговор с шеф-редактором «Обозревателя» Михаилом Подоляком. Часть I: политически-редакционная

«Обозреватель» - более десяти лет на медиарынке. Бессменным собственником сайта является глава Госслужбы по вопросам регуляторной политики и развития предпринимательства Михаил Бродский. Но не по этой причине «Обозреватель» считают провластным интернет-изданием, утверждает шеф-редактор. А из маркетинговых соображений: оппозиционная ниша заполнена до краев, а вот ярких провластных сбалансированных медиа в Украине мало. Хотя такие градации - оппозиционные и провластные сайты - свойственны незрелым медийным рынкам, сознается Михаил.

Господин Подоляк считает абсолютно логичным тот факт, что именно «Обозреватель» в числе тех, кого постоянно приглашают в президентский пул. А вот оппозиционное издание, по его мнению, использовать в президентском пуле не рационально, потому что оно неправильно истолкует политику главы страны.

Михаил Подоляк - сторонник хороших профессиональных команд, он против звезд в редакции, потому что это приводит к конфликтам. Хотя Михаил считает, что в Украине крайне низкое качество журналистской среды, в то же время на работу может взять прямо с улицы, потому что верит в сказку о Золушке. Для него главное - чтобы человек жил работой, был ответственен и стремился учиться.

О политическом формате и пуле Януковича

- Михаил, у «Обозревателя» за годы существования несколько раз менялись руководители. Как это влияло на его формат?

- В прошлом году «Обозревателю» исполнилось 10 лет. Я в должности шеф-редактора с 1 декабря 2010 года. У топ-руководителей, которые приходили в «Обозреватель», были разные видения концепции развития. Кто-то хотел развивать сервисы, кто-то - производить контент, формировать информационную волну.

Неизменным владельцем и креативным руководителем портала является Михаил Бродский, а он хочет развивать из «Обозревателя» информационного производителя, который при этом будет достаточно мощно представлен на рынке сервиса. В силу того, что интернет стремительно развивается, такие универсалии на рынке практически невозможны. То есть ты или идешь в нишу очень мощного производителя хороших информационных месседжей, становишься интернет-СМИ, которое формирует общественное мнение, либо - в сферу услуг и сервиса. Универсалии возможны были лет 5-6 назад, сейчас уже нужно очень точно определять свое место на рынке. И на сегодняшний день и владелец сайта, и я как топ-менеджер, склоняемся к развитию именно массмедийного сектора.

- Были времена, когда «Обозреватель» называли оппозиционным изданием. Сейчас его считают провластным. Вы с этим согласны?

- Отчасти да. Такие градации - оппозиционные и провластные сайты - свойственны незрелым медийным рынкам. К сожалению, мы медленно развиваемся в этом плане, и у нас очень развиты информационные войны. Медиа должны продавать информацию. В развитых медийных пространствах нет такого четкого деления - провластный или оппозиционный. Там есть скорее идеологическое деление, то есть ты в редакционной части или либерален, или консервативен, но в целом профессиональные медиа стараются соблюдать нейтральную позицию. На постсоветском пространстве такое деление еще существует, потому что медиа рассматриваются не как бизнес-производитель, а как производитель, решающий конкретную задачу здесь и сейчас.

«Обозреватель» сегодня действительно немножко провластен. И это связано, наверное, с моим выбором, а не с тем, что Михаил Юрьевич является частью управленческой команды. Я рассуждаю с маркетинговой точки зрения. На сегодняшний день в Украине достаточно оппозиционных медиа. И если бы я пошел в нишу оппозиционности, мне нужно было бы с ними конкурировать. Ярких провластных медиа, которые сбалансированно подходили бы к новостям и давали глубокую аналитику, не было. Потому было выгодно занять эту нишу.

К профессиональному рынку мы придем через несколько лет, а сейчас в медийном пространстве деньги зарабатываются только в случае, если ты или провластен, или оппозиционен. А рекламный рынок не заточен под обслуживание медиа, он живет сам по себе.

- Почему «Обозреватель» чаще других интернет-изданий попадает в президентский пул?

- Мне не совсем корректно отвечать за критерии отбора. Дам только свою точку зрения. Если формально подходить, то на сегодняшний день «Обозреватель» действительно имеет наибольший охват потребителя информации в интернете. В том, что на первом месте в рейтингах находится сайт «Корреспондент», есть пикантный момент: они в свои счетчики ставят Bigmir, который показывает потребление агрегационных новостей. По сути, «Корреспондент» не производитель новостей. Если брать только производителей, то «Обозреватель» на первом месте. Но это формальности.

Задача президентского пула - показать, насколько эффективен президент на внешних рынках. Поэтому я полагаю, что СМИ в этих поездках должны быть лояльны к главе государства. Одни должны понимать и разделять его внешнеполитическую или внешнеэкономическую концепцию, потому что это уже формирование государственной информационной политики. Не рационально использовать в президентском пуле оппозиционное издание. Было бы корректно, если бы они ездили, но за свой счет. Такая практика есть не только в Украине, она во всех президентских странах. Президентские пулы формируются именно для максимальной информационной работы для продвижения доктрин президента. У нас на этом вопросе спекулируют.

- В 2010-м президент Янукович на пресс-конференции пригласил журналистов в гости в Межигорье. Они туда так и не попали. Через год он пригласил других журналистов и ведущих, среди приглашенных были и вы. Как думаете, почему именно вы?

- Снова мы попадаем в канву спекулятивных разговоров. Принцип отбора шести журналистов, которые были приглашены в Межигорье, состоял в том, что это четверо ведущих политических ток-шоу, одна крупная ежедневная газета, в данном случае это была газета «Сегодня», и один крупный по охвату аудитории сайт - «Обозреватель». Тут критерий абсолютно простой, я бы сказал, что математически абсолютно оправданный. Мы входим в сферу информационной политики президента. Ему хочется, и это оправданно, как любому политику, показать, что он из себя представляет, как он видит окружающий мир, как он понимает ситуации, в которых оказывается. Ему хочется делать это в присутствии тех журналистов, с которыми ему комфортно. Он хочет, чтобы этот информационный поток был правильно принят и потом имплементирован в общественное мнение.

Это один из форматов работы. Я допускаю, что может быть другой формат работы, когда глава государства может собрать журналистов, которые критически настроены и готовы ему задать критические вопросы. В этом формате работы президент менее уверен. Я считаю, что было бы неплохо ответить журналистам на критические вопросы. Но тут другой вопрос: насколько корректно некоторые журналисты позволяют себе общаться с президентом страны, безотносительно к Януковичу. Иногда такое поведение разрушает институт президентства. Когда мы начинаем пренебрежительно вести себя по отношению к первым лицам государства, это не решает проблемы. Потому что мы не вынуждаем их реально отвечать за то, что они делают: они игнорируют хамское, пацанское отношение к ним. И начинают с нами, обществом, разговаривать хамски и по-пацански. Мы сами провоцируем низкий уровень культуры общения. Я считаю, что журналисты должны вести себя максимально корректно, даже если они критически настроены.

К качеству государственного обслуживания у меня лично очень много претензий. Я считаю, что оно на низком уровне. Компетенция многих ключевых государственных менеджеров не соответствует тем местам, которые они занимают. И общее представление о том, как должно государство поддерживать коммуникацию с обществом, на крайне низком уровне. Государство как бы живет своей жизнью, общество - своей. Мы не разговариваем об этом. Мы разговариваем о люстре на Межигорье. И переводим в другую нишу: украл - не украл. Я считаю, что это не оправданная модель поведения журналистского сообщества. Да, я могу не задать некоторые вопросы или задам их в менее жесткой формулировке, другой журналист может задать в более жесткой формулировке, но мы должны вести диалог с президентом как с важнейшим представителем государственной власти.

У нас крайне неуважительное отношение к любому институту власти. Мы почему-то фамилию переносим на сам институт. Это неправильно. Например, у американцев понятие «господин президент» абсолютно сакрально, к институту президентства они испытывают пиетет. Пренебрежительное отношение к Януковичу, Азарову или Литвину в итоге приводит к пренебрежительному отношению к президентству, премьерству и спикерству как функции. Следовательно, ко всем, кто потом займет эти должности, будут относиться пренебрежительно.

- Вы за регистрацию интернет-изданий как СМИ и их регулирование?

- Я за регистрацию любых СМИ. Интернет-медиа имеют права и ответственность, как и печатные медиа. Я только против того, чтобы государство принимало слишком активное участие в регулировании, не важно, под каким соусом: этическим, педофилическим, моральным. Единственным качественным инструментом отношений общества и медиа является независимая судебная система.

Я считаю, что все комиссии по защите морали - отвратительное и уродливое явление. Вообще любые комиссии, в которых есть элементы оценки морали, вредны. Общество само четко понимает, что морально, а что нет. Если общество незрело и хочет смотреть извращенческие программы, то какие могут быть претензии моральных комиссий к журналистам, дающим тот продукт, который общество покупает.

О редакционной политике

- Есть ли у вас табуированные темы?

- Есть табу на любые тексты, которые разжигают межнациональную и межрелигиозную рознь. Мы можем зайти в тему финансовых махинаций какой-нибудь религиозной конфессии, но только нейтрально, без осуждающих оценок. Я не совсем понимаю, как можно оценивать целый этнос в целом. Я могу оценить конкретных людей за конкретные слова или действия. Для меня есть табу - никогда не оскорблять лично человека и тем более заходить на территорию его семьи, можно обсуждать его профессиональную компетенцию.

В украинской журналистской среде есть много малопрофессиональных, но чрезмерно агрессивных людей, которые могут облить грязью кого угодно. Мы сами разрушили ощущение, что журналист - это нечто. Журналисты потеряли авторитет, их расследования уже не приводят к тектоническим сдвигам в обществе. Даже если вы провели колоссальное расследования, общество читает его с недоверием, всегда думая, что это чей-то заказ. У нас есть «Этический кодекс журналиста», но издания, которые его подписали, не соблюдают его нормы.

- Являются ли для вас источником информации Livejournal, Facebook и другие социальные сети?

- Как журналист я отрицательно отношусь ко всему, что вы перечислили: это сплетни. Но как шеф-редактор я обязан это использовать как источник первичной информации, которую нужно проверять. Новости только со ссылкой на Facebook я предпочитаю не давать. Это опять-таки конфликт между рынком и журналистским профессионализмом.

- Что делаете с анонимной информацией?

- Я не реагирую. Если там есть конкретные факты, даю на проверку.

- Что вы делаете, когда вас просят или требуют разместить пресс-релиз или какую-нибудь новость?

- Отправляю в рекламный отдел. Платно - бесплатно - это не ко мне. У нас есть страничка «Пресс-релиз», но, по-моему, она мало кого интересует.

- Как определяете, правдивая перед вами информация или «утка»?

- Журналисты обязаны позвонить и проверить у альтернативного источника.

- Как боретесь с непристойными комментариями на сайте?

- Несколько месяцев назад я вообще выключил комментарии. Временно - пока мы не разработаем технологию их фильтрации. 90% комментариев - это ругань или оскорбления других участников. Модерировать это невозможно, у нас частое обновление, и я не могу посадить 20 модераторов, чтобы они следили за всеми сообщениями. Пока идеальной формулы мы не нашли. Это интересный психологический феномен: люди прячутся за анонимными никами и позволяют себе очень грубо всех оскорблять. Этих комментариев достаточно, чтобы сделать вывод о состоянии общества: оно обозлено, невоспитанно, некультурно, неинтеллектуально. А я хочу, чтобы были конструктивные комментарии, а таких попадается всего 5-7%. Получается, если мы даем право всем хамить, оскорблять и ругаться матом, то мы их как бы поощряем. И они начинают доминировать. В Украине очень много интеллигентных людей, а мы позволяем гопоте доминировать в информационном пространстве.

О редакции

- Как вы оцениваете кадровую ситуацию на медиарынке?

- Крайне низкое качество журналистской среды на сегодняшний день. Слишком много вузов выпускают журналистов, даже непрофильные. Многие журналисты, которые являются профессионально неподготовленными, считают, что они могут сразу писать много обо всем, и требуют за это большую зарплату. И нет ответственности за то, что они пишут.

- Раньше лицами «Обозревателя» были журналисты Татьяна Коробова, Татьяна Чорновил, Соня Кошкина. Кто сейчас является лицами «Обозревателя»?

- Я сторонник хороших профессиональных команд. У меня сегодня есть с десяток отличных журналистов в разных секторах, которые хорошо работают в команде. Звездный принцип рано или поздно приводит к развитию мощнейших конфликтов. Медиа, которое делает ставку на звезду, попадает в зависимость от этой звезды, ее представления о мире. Звезда, как правило, капризна, начинает диктовать свои правила поведения. Я не считаю, что она имеет право это делать, потому что она субъективна, уровень ее интеллекта может быть низок, профессиональная компетенция может только казаться высокой.

Поэтому я стараюсь, чтобы у меня была мощная команда хороших репортеров и секторальных журналистов, которые хорошо понимают, о чем они пишут, знают критерии написания материалов, понимают, чем отличается интернет-журналистика от печатной и как работать с источниками, и при этом не тянут одеяло на себя. Мне больше нравится, когда они продают материал, а не себя в этом тексте. Вот все, кого вы перечислили, продают себя в тексте. Это тоже хорошо, это нравится людям. А мне нравится, когда мы продаем текст. В этом плане я сторонник классических подходов. У американцев колумнистами становятся в более зрелом возрасте. У нас же становятся, не пройдя всех карьерных ступеней, еще не заслужив авторитета. И у нас начинают формировать общественное мнение не реальные авторитеты, которые понимают, как всё структурировано в общественных коммуникациях, а агрессивные блогеры. Когда пошла волна новой журналистики, все были в восторге, что появились ЖЖ, блоги. На самом деле это принесло колоссальный вред. Непрофессионалы волной хлынули в медийное пространство. Вдруг ключевыми ньюзмейкерами стали люди, которые в принципе достаточно примитивны по своему мировоззрению, по своему пониманию, но они на какое-то время стали доминировать. Сейчас же поняли, что лучше профессионалы. Вы ведь пойдете к швее, которая сама шьет, а не к швее-блогеру, которая напишет, как шить? Так же и журналист, лучше, чтобы он сам писал, а не рассказывал, как писать.

Когда у меня будет мощная команда, я, возможно, попробую немножко брендировать этих людей, но так, чтобы это не приносило вреда коллективу и читателям. Когда мы уделяем много внимания звезде, забываем об аудитории. Потому что отталкиваемся не от того, чего хочет аудитория, а от того, чего хочет звезда.

- Как вы находите сотрудников - по рекомендации или прямо с улицы берёте?

- Я могу взять с улицы. Мне вообще нравится сказка о Золушке, истории в американском стиле, когда человек неожиданно вдруг добивается большой карьеры. Такому я всегда помогу, мне главное, чтобы он умел отвечать за то, что делает, и по мере того, как карьерно растет, не становился неблагодарным наглецом. И самое главное, чтобы он всегда учился, чтобы понимал, что не стал царем или Богом. Вот я всегда учусь, часто признаю свои ошибки. Могу публично об этом не сказать, но однозначно поменяю модель поведения.

- Большой ли штат в «Обозревателе»? На украинской версии, английской? Что изменилось на украинской версии после переформатирования?

- Порядка 60-65 человек, 20-25 из них журналисты. У нас вся редакция работает и на украинскую, и на английскую версии. На этих версиях сидят еще технические работники, переводчики. Украинскую версию мы немного переформатировали, сделали более региональной (новости Львовской, Тернопольской, Ровенской и других областей). Кстати, многие наши журналисты пишут на украинском языке, есть материалы, которые мы переводим с украинского на русский.

Украинская и английская версии - это еще один сектор, куда бы я хотел больше инвестировать денег. Я хочу иметь полноценную украинскую версию, которая будет жить сама по себе. Она будет коррелировать с главной полосой «Обозревателя» на 30-40%, а остальное - это будут вещи, касающиеся западного региона, где языковая среда немного другая.

- Что, по-вашему, нужно, чтобы ньюсрум работал эффективно?

- Только атмосфера и желание людей работать. Я всегда говорю себе: если ты не очень умный - будешь искать работу, а если умный - будешь искать жизнь. Я живу своей работой. Если ты приходишь на работу в хорошем настроении и получаешь удовольствие от того, что ты здесь и сейчас - всё выглядит абсолютно иначе. Так вот, мне хотелось бы, чтобы эта атмосфера была именно такой. Тут шеф-редактор еще должен быть психотерапевтом. Я вообще считаю, что хороший шеф-редактор должен быть универсалом: пишущим журналистом (обязательно, чтобы понимать, как это - работать журналистом), трудоголиком, психотерапевтом; менеджером и начальником (чтобы вовремя уволить того, кто не работает, и поощрить того, кто работает); а еще нужно обладать феноменальной эрудицией. Если шеф-редактор всё это делает - в коллективе хорошая атмосфера, если нет - всё загнивает. Тогда он начинает обрастать замами, любимчиками. У меня нет любимчиков. Я со всеми людьми веду себя ровно.

- Какие зарплаты у ваших журналистов, сколько платите за аналитическую статью?

- Я считаю, что профессионалы должны хорошо получать. А непрофессионалы не должны у нас работать. Если человек старается и живет работой, я стараюсь его материально поощрить, выплатить премию, нельзя заниматься уравниловкой. Средний гонорар у нас - 50 долларов.

- Бывают ли задолженности по зарплате?

- Нет, это правило №1 Бродского. Он не даст спать, если у нас будет какая-то задолженность.

- У вас есть система штрафов и премий?

- Есть. Мы стараемся ее использовать. Но заместители часто проявляют в этом вопросе слабость, они не хотят штрафовать людей, а премировать всегда готовы. Я им всё время напоминаю главное правило: если человек заслужил премию, он должен ее получить, но если заслужил штраф - тоже должен его получить. Иначе дисциплина начинает расшатываться.

О себе и Анатолии Шарие

- Как вы пришли в журналистику? Как относитесь к наградам и званиям?

- В журналистику пришел, еще учась в Минском медицинском институте. В 1991-92 году я уже занимался журналистикой, потому что решил, что в жизни нужно делать либо то, что ты обязан делать, либо то, что тебе больше всего нравится, а журналистика - это то, чем я на самом деле хочу жить. По-моему, это одна из самых важных профессий, потому что она позволяет человеку, который потерял ориентиры, найти их. Мы можем давать такие ориентиры, но мы не всегда это делаем. Когда медийное пространство построено правильно, журналисты являются проводниками.

- Как вы отдыхаете от работы? Что в вашей жизни есть кроме работы?

- В моей жизни есть качественная литература. Люблю много читать, особенно новинки - это моя самая большая страсть, причем предпочитаю классическое чтение, потому что очень люблю запах настоящей печатной книги. Я практически еженедельно, это у меня как ритуал, обязательно должен купить что-то из свеженькой литературы. Очень люблю отслеживать номинантов на все литературные премии. Кроме книг у меня еще есть много страстей: вечер в кругу друзей, быстрая езда на машине, люблю спортивный адреналин и качественное американское кино категории А. Много занимаюсь спортом.

- Как вы относитесь к наградам?

- Отрицательно, единственная награда для журналиста - это количество прочтений его текста.

- Как часто вы сами пишете статьи? Какая тема стопроцентно вас зацепит?

- Я пишу много и часто, иногда под псевдонимом. Сейчас стараюсь писать раз-два в неделю. Рабочий день у меня, как правило, занимает 12-14 часов. Темы интересуют и гуманитарные, и политические, и экономические, люблю копаться в фондовых рынках. Меня интересует качество услуг, которые предоставляет государство, качество государственного менеджмента, внешней политики государства. То есть меня интересуют глобальные вопросы, но они более тяжеловесны и меньше интересуют широкую аудиторию.

- Как вы относитесь к ситуации с Анатолием Шарием, который попросил политического убежища в Литве? Почему не защищали его, когда он был штатным журналистом «Обозревателя»?

- Вопрос имеет две плоскости для ответа. С человеческой точки зрения я максимально корректно поддерживаю и буду поддерживать любые инициативы Толи с точки зрения получения любой защиты в любой стране. По-человечески я его понимаю, у него достаточно много врагов - и не важно, каким образом он их получил - для того, чтобы опасаться за свою целостность и сохранность. В этом плане он может рассчитывать на любую мою поддержку. Я всегда дам ему позитивную характеристику.

С другой стороны, как журналист я нередко оценивал его тексты отрицательно. Считал и считаю, что нельзя прямолинейно и бездоказательно выдавать собственную эмоциональную оценку тех или иных людей, часто несправедливую, за фактологическую журналистику. На самом деле, это не является журналистикой - скорее классическим набором так называемых оценочных суждений. Но вот вопрос: а какой лично у тебя имеется послужной список, чтобы безапелляционно судить иных? Не писать о них тексты, но именно судить. Поэтому считаю, что его журналистская составляющая была достаточно слаба, и в этом, наверное, кроются причины тех последствий, которые он сегодня имеет. Но в любом случае он может полностью рассчитывать на мою помощь.

Светлана Остапа, «Детектор медіа»

Фото: Владимира Сонюка, «Обозреватель»

Биографическая справка:

Михаил Подоляк родился на Волыни. Учился в Беларуси в медицинском институте. Работал редактором и главным редактором ряда белорусских и российских изданий. В журналистике с 1992 года. С 2000-го владелец консалтингового бизнеса с интересами в Украине, России, Литве, Польше и Чехии. С 1 декабря 2011 года шеф-редактор интернет-издания «Обозреватель».