Что происходит с украинскими средствами массовой информации, как повлиял кризис на редакторскую стратегию, и каковы тенденции медийного рынка - с этими вопросами «Профиль» обратился к заместителю главного редактора газеты «Зеркало недели» Юлии Мостовой, чья фамилия, согласно внутрицеховым опросам, уже много лет возглавляет рейтинг лучших журналистов отечественных печатных СМИ.

- В период кризиса необходимо, и это банальность, оптимизировать доходы и расходы. В «Зеркале недели» мы сократили на треть объем газеты и арендуемого помещения, со слезами и особой грустью вынуждены были расстаться с третью коллектива. И зарплата, которая всегда выплачивалась гривнами, но устанавливалась в долларовом эквиваленте, теперь привязана к курсу 5,32. То есть фактически на треть сократили все, что могли, и подняли слегка отпускную цену, которая составляет 4 грн 50 коп. В результате в киосках почему-то газета реализуется по цене от семи до десяти гривен, то есть люди, которые несут минимум затрат, получают максимум доходов, но это уже совсем другая тема. И не эти сокращения считаю сейчас наибольшей проблемой медиа. Кризис действительно отрегулирует рынок и оставит в живых, можно надеяться, лучших, либо тех, за кем стоят олигархи. Самая большая проблема, которую наблюдаю - это деинтеллектуализация СМИ, минимум эксклюзивной информации о том, что касается глубинных, структурных, а не конъюнктурных проблем политики и экономики.

- Считаю, что здесь сошлось несколько факторов, и СМИ просто отражают запрос политикума и общества на услуги средств массовой информации. Например, в 2005-м у нас прошла большая чистка среднего управленческого звена, когда 18 тыс. квалифицированных бюрократов поменяли на родственников и кумовьев. Можно представить себе, что бы было с медициной, если бы так же поменяли врачей, а ведь бюрократ, государственный служащий - это такая же профессия. Еще и лозунг «Бандитам - тюрьмы» впоследствии оказался не обещанием навести порядок, а всего лишь коммерческим предложением. В результате мы не получили ни ожидаемого определенными слоями общества возмездия или порядка, ни повышения качества власти. И, самое главное, тогда еще имевший колоссальные полномочия президент не задал нравственные рамки, не показал, что такое «хорошо» и что такое «плохо» для чиновничьей среды. То есть, мы оказались, по сути, с прежним уровнем коррупции, но при этом уровень профессионализма и интеллекта во власти значительно упал.

Что касается политического Олимпа - там также произошла ротация. Поколение, состоявшееся при Советском Союзе и доигрывавшее свой опыт в условиях современной Украины, практически ушло вместе с Кучмой из власти, а на его место пришел бизнес. Хваткий, умный, быстро принимающий решения, но потративший свои молодые годы на перераспределение собственности, легко переступая через нравственные и юридические барьеры, но при этом забывая почитать книжки. У них не было школы качественных медиа, пусть пропагандистских, но качественных, таких, какими в свое время являлись «Труд», «Известия», «Международная панорама». Не было у них времени на чтение, потому что нужно было быстро-быстро за блок Marlboro приобретать тонну металла. В результате сейчас у главных кнопок страны находятся либо влияют на тех, кто нажимает на кнопки, люди первой волны накопления капитала. У них запрос к медиа очень прост - им интересно, когда чужие дома фотографируют через забор, у кого турбийон со сквозной мордой, у кого нет (бандитские такие выражения, означают прозрачный ли механизм в часах), у кого какая девушка-красавица на очередной светской тусовке...

При этом вызовы национальной безопасности во всех сферах, проблемы культуры, медицины, образования, вопросы философского, нравственного характера оказались очень далеки от этой элиты. А журналистика не задалась целью быть социально ответственной, оказаться проводником информации от общества к власти и от власти - к обществу, стать перемычкой в песочных часах, отвечающей за эту коммуникацию.

- Можно ли все-таки изменить создавшуюся ситуацию, хотя бы для того, чтобы пресса обрела утраченное влияние?

- Раньше мы, как газета диссидентская, ощущали, что, критикуя власть, сталкиваемся со стеной. И понимали, какого уровня должны быть наши материалы, чтобы лишить власть аргументов «против» и доказать правоту альтернативной точки зрения, это касалось как внешнеполитических вопросов, так и построения власти в стране. Сейчас это делать бесполезно. У нас выходит статья, вследствие которой может быть возбуждено десятки уголовных дел, в частности, по газовым вопросам, что на самом деле происходит на рынке распределения газа, с платежами за него. И ... тишина, никакой реакции.

С одной стороны - это, конечно, хорошо, проводить расследования в стране сейчас дело безопасное, никто не понесет никакую ответственность, ни журналист, ни герой. Но если меня кто-то хочет убедить, что свобода слова - это возможность говорить и не получать при этом никакой реакции от власти, то это - не свобода слова. По сути, это - шизофрения, когда медиа, оставшиеся в живых, поднимая важные системные проблемы, просто разговаривают сами с собой и кругом своих читателей. Вот это и есть суть проблемы: политическая элита в своем подавляющем большинстве не является заказчиком качественной журналистики.

Да, в Украине сейчас переживает расцвет желтая пресса. Для меня показательным стал момент с Петром Симоненко, потому что все газеты, вышедшие на первых полосах с его love story - это есть таблоиды. Я в этом не вижу ничего плохого, на самом деле - это своего рода свидетельство зрелости рынка, отчасти - демократии. Любой политик в Британии, к примеру, на столе может держать The Guardian и Financial Times, а под столом у него будет The Sun, и он его обязательно прочтет. Но дело в том, что качественная, интеллектуальная пресса в Украине умирает ввиду невостребованности. Поскольку она не востребована политическим классом, это передается и обществу. Что же касается вопроса, как преодолеть кризис влияния СМИ, думаю, что оживление на рынке качественных медиа произойдет со сменой политической элиты, скорее всего, года через два. Предпосылки к этому есть: продолжается кризис, идет некое переосмысление гражданской ответственности в некоторых слоях населения, поиск ими возможных методов влияния на общую ситуацию.

- Избиратель привык смотреть по телевизору бесконечный сериал ссор и склок в прямом эфире с одними и теми же лицами, плюется, но не выключает: так мы вступаем в предвыборную кампанию. Какой вы видите роль прессы, радио и телевидения на предстоящих президентских выборах?

- Многие проблемы СМИ на выборах оттого, что у многих наших коллег нет понимания, что журналисты и пиарщики это две совершенно разные профессии. А ведь все просто: пиарщик - это контрразведчик, а журналист - разведчик, шпион от народа во власти. Отношение к медиа будет потребительское, это уже стимулируется самими руководителями СМИ, потому что кризис, рекламы нет, а нужно каким-то образом выживать.

У меня был разговор с продюсером одного из ведущих каналов по этому поводу. Он сказал мне: «Юля, это же просто ужас, никто из них же не вытащит страну, даже надувные подушки для нее не обеспечит. Но мы рассчитывам, что хоть как-то переживем это время кризиса, поставим на предвыборную агитацию такие расценки, которые позволят нам создать хоть какой-то жировой запас». «Ты же чудовище, - говорю я. - Сам всегда говорил, что нашей политике нужны новые люди, новые лица, а скажи мне, какие новые лица в состоянии платить тысячу долларов за секунду?!»

Действительно, это же как нужно раздерибанить все, что было в стране, или какому олигарху продаться, чтобы получить убедительное присутствие в эфире и прессе, такую рекламную кампанию, чтобы достучаться до общества... Да, телепродюсеры сыграют вкороткую, заработав на предстоящей рекламной кампании, возможно, не себе лично, но своему хозяину, сотрудникам и телеканалу. Но обрекут всю страну оставаться заложниками тех людей, которые ее пользовали до сих пор. И - допользовались.

«Профиль»

Фото журналу «Фокус»