Леонид Канфер – о Зеленском, Порошенко, дружбе с Кадыровым, пастве ОПЗЖ и русских понтах

Леонид Канфер – о Зеленском, Порошенко, дружбе с Кадыровым, пастве ОПЗЖ и русских понтах

2 Березня 2021
6475
2 Березня 2021
10:56

Леонид Канфер – о Зеленском, Порошенко, дружбе с Кадыровым, пастве ОПЗЖ и русских понтах

Євген Руденко, «Українська правда»
6475
Леонид Канфер – о Зеленском, Порошенко, дружбе с Кадыровым, пастве ОПЗЖ и русских понтах
Леонид Канфер – о Зеленском, Порошенко, дружбе с Кадыровым, пастве ОПЗЖ и русских понтах

Когда в 2016 году на фестивале в Чернигове показали фильм "По ту сторону Луны", разгорелся скандал: то ли минчанин, то ли москвич, то ли израильтянин Леонид Канфер привез украинцам кино о "русских добровольцах", воюющих на Донбассе! 

Во время шумихи автор сел в машину и, когда уже был в Киеве, ему позвонили: жюри, в которое входили Кшиштоф Занусси, Ада Роговцева и Богдан Бенюк, признало его документальную работу лучшей.

Перебравшись в Украину после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе, Леонид Канфер, много лет работавший на федеральных каналах РФ, и получивший две статуэтки ТЭФИ, нашел в Киеве то, чего не было в Москве: возможность говорить правду о России. Но не только о ней. 

В его фильмах много современной Украины и ее истории. А еще есть рефлексия о личном: что стало с Леонидом, с его поколением, заставшем послепереестроечные свободы; с поколением, которое во многом своими руками убило их, так легко согласилось отдать?

В 2018 году у Канфера нашли опухоль в мозгу. Операция. Развод с женой и тоска по маленькой дочке. Планы сделать за год то, что не сделал раньше: научиться плавать и переплыть Днепр, станцевать венский вальс на балу и разработать правую руку, чтобы сыграть "Лунную сонату".

"Как-то только мне подрезали чуть-чуть мозги, так они тут же стали на место. Про жизнь я стал понимать намного лучше", – шутил он в одном из интервью после операции.

– Как ваша рука? – спросили мы первым делом, когда пришли в его съемную киевскую квартиру. – Разработали? "Лунную сонату" сыграли?

– Не получится, – ответил он спокойно. – Через несколько месяцев после операции опухоль начала расти.

Зачем Зеленскому равняться на Саакашвили? О чем говорит закрытость Порошенко? Можно ли победить русскую пропаганду? Где Парубий кричал, как Тарзан? И почему Путин – давно не человек? Обо всем этом в интервью УП с Леонидом Канфером.

"Контрпропаганда Крым и Донбасс вернуть не сможет"

– Томос, ужасы украинских детдомов, сбитый борт "МАУ". Один из немногих, кто системно снимает большую документалку на важные для Украины темы – Леонид Канфер, человек из Минска и Москвы. 

– И Израиля.

– Вам зачем все это?

– Люблю это дело. У меня есть оператор в Москве, с которым мы начинали в Минске когда-то. Он говорит: "Удивляюсь, как тебя до сих пор штырит?" Сколько можно бегать? Четверть века!". Он отрабатывает свой стандарт, но его уже не штырит. А меня штырит.

Почему такие темы разные? Они и должны быть такими. 

 
Канфер: "Репортер и документалист – профессиональные очевидцы, которые умеют видеть то, мимо чего пройдут другие" 

Когда я работал в Москве и считался специалистом по Кавказу, отъездил, наверное, сотни командировок, в Чечню в основном. Но у меня начал замыливаться глаз. 

Важно менять тему, декорацию, чтобы, помимо взгляда изнутри сохранить взгляд со стороны. 

– Смена страны для того, чтобы глаз не замыливать?

– Тут все просто – профессия ушла от нас. Не стало ее в Беларуси, потом ее не стало в России. Мне предложили годичный контракт в Израиле, я освещал аннексию, события Майдана. Когда вернулся в Москву, оказалось, что все СМИ мобилизованы на фронт, все против Украины. 

Я не мог себе представить, как я поеду на Донбасс и буду рассказывать про "ополченцев".

– Вас "агентом Кремля" в Украине называли?

– Конечно. И не только из-за фильмов. У меня же была работа с Рамзаном Кадыровым в 2007 году. 

– Ваш "Кровный враг" рассказываете о двух братьях, воюющих по разные стороны фронта на Донбассе. Для Кремля – почти идеальный цитатник. Ну вот же она – гражданская война! Для вас о чем этот фильм?

– Нет (уверенно)! Он как раз о том, что это – не гражданская война, по очень простой причине. Гражданская война – когда разные силы из одной страны воюют за власть. А здесь часть страны, говорю очень упрощенно, хочет присоединиться к России. Это – в чистом виде сепаратизм. 

Если тебе нравится Россия, бери и уезжай! Они же не хотят уезжать. Они же хотят, чтобы и территория отошла вместе с ними. Какая тут гражданская война?

– Но вы сами говорили, что хотели сделать что-то вроде "Тихого Дона". Там же о гражданской войне, в том числе.

– Я имел в виду то, что хотел найти хотя бы одно село, в котором часть мужиков ушла на одну сторону, часть – на другую. А тут в одной семье два брата – вообще идеальная история. Но это – по формальным признакам. 

С точки зрения наполнения, эта история, конечно, не очень "Тихий Дон". Это как раз отражение того, что это совсем не гражданская война. 

Я задавал им (братьям – УП) одни и те же вопросы. Алексей говорит: "Я воюю за Украину, за свободу". А Владимир: "За Россию"

 
Канфер: "Сепаратисты воюют за Россию, а не за "ДНР" или какую-то "Новороссию", они сами в это не верят"

– Как сложилась судьба этих героев?

– Алексей уволился (вернулся с фронта – УП). У него прекрасная семья, все замечательно. А о судьбе Владимира не знаю.

В конце фильма хотел устроить их встречу. Не получилось – ни один, ни второй не захотел. Ну, хорошо, допустим я бы снял такую концовку. Вот я их привел, вот они встретились. Ну чтобы они друг другу сказали?

Одна из первых инициатив Зеленского – создать пропагандистский канал, который бы влиял на аудиторию под оккупацией. Это полный бред, абсолютно! Людям в Крыму, Донецке, Луганске моют мозги 24 часа в сутки. Эту огромную машину перебить невозможно. Ничто с точки зрения идеологии, контрпропаганды их вернуть не сможет.

Создали какой-то непонятный канал "Дом". Вы смотрели его? Хотя бы какую-то программу можете назвать? А ведь это подавалось, как "наш ответ Russia Today". Я уже не говорю про качество программ и куда уходят эти деньги.

Вот эти три канала (Медведчука – УП), которые закрыли… Окей, здорово, классно! Но вы можете представить, какая у этих каналов огромная аудитория? И она осталась, как паства, которую некому окормлять. Нужно сейчас с этим населением работать. Здесь. 

"Загнал Парубия на скалу, он там орал, как Тарзан"

– Если бы вам сказали: "Леонид, есть возможность снять суперэксклюзив про Путина или Зеленского". Вы бы кого выбрали?

– Про Путина же суперматериал снят.

Зеленский проигрывает многим героям моих фильмов (улыбается). Я не знаю его мотивацию. Наверное, были и есть здоровые амбиции. Но, то, что он во многом случайный человек на этой должности, – это мне абсолютно понятно.

Если говорить – Путин или Зеленский, Путин мне интересней. Хотя Путин в такой броне, что раскрыть его по-человечески уже не получится. Нет человека Путин. Есть человек-функция, которая называется "президент России".

– "Вообще я люблю своих героев" – ваши слова. Как можно любить негодяев? 

– Любить можно по-разному, понимаете? 

У меня, кстати, есть два персонажа, которые для меня были самые интересные. Один – Виноградов (Владимир Виноградов, герой работ Канфера, правдоруб из глубинки РФ – УП). 

Второй, как ни странно, – Рамзан Кадыров. По крайней мере, тот Рамзан Кадыров, с которым я общался в 2006-2008 годах. Он был абсолютно непосредственный, очень живой. 

 
Канфер: "Я сейчас не говорю о Кадырове с точки зрения "плюс" или "минус". Я говорю, что он – невероятно интересный персонаж и герой" 

– Зачем вы ввязались в эту истории, когда стали его советником? И почему вас хватило всего на полгода? 

– Это была дружба, которой я не ждал. Свалилась на меня с неба. Он мне много чего давал снимать. В отличие от других журналистов, меня перло: "Вау, прикольно!". Я тогда был федеральным журналистом итоговой программы. Пользовался его расположением для того, чтобы брать эксклюзивы, которые не доступны никому.
Тогда я был еще журналист. Но в тот момент, когда он помог финансово моей маме (она была серьезно больна – УП), когда я принял эту помощь (пауза)... С этого момент все, уже никакого журналиста не остается. 

Когда он предложил мне потом стать советником, я сказал: "Да, я пойду. Конечно". Пять месяцев пытался там обучать на телеканалах, чтобы не было любительщины. У меня не получилось. Потому что был запрос на то, чтобы постоянно был в кадре Рамзан Кадыров и нужно было, чтобы он как можно больше говорил. Поэтому я уехал. 

– Вы с ним давно общались?

– Встречались в 2011 году, с тех пор не виделись и не общались. Я говорю об этом совершенно спокойно и открыто. Свой покровитель есть у многих журналистов, которые хотят эксклюзива, близости, каких-то дивидендов. Но за это есть большая цена. Нельзя сидеть на двух стульях. 

– В Украине у вас есть такой покровитель? 

– Были дружеские отношения. На ICTV делал проект "Ньюсмейкер" – о частной жизни политиков. Понятно, что плата за эксклюзивы – некая комплементарность. По крайней мере, она не нарочита, но критики там точно не было никакой. 

Мы показывали человека с такой стороны, с которой его еще не видели. Парубия я загнал на скалу, он там орал, как Тарзан. Или Матиос... Мы поехали бог знает куда, туда, где было его давнишнее село. Привели корову: "Вы ж доили когда-то? Покажите!". И он доил корову. Он говорил, что хотел так сбежать отсюда, что стал военным прокурором. 

Когда ты входишь с героем в близкий контакт, очень большой соблазн стать человеком от него зависимым – или эмоционально, или финансово. 

У меня сейчас, могу сказать совершенно откровенно, большая симпатия к Юрию Витальевичу Луценко. Может быть, потому, что он пережил и понимает то, что я переживаю сейчас (онкология – УП). И я хочу, чтоб его эта история зацепила по минимуму.

 
Канфер: "Луценко мне пообещал, что даст щенка от своего пса Черчилля"

– Сейчас за помощью к Кадырову обратились бы?

– Вообще нельзя обращаться за помощью к сильным мира сего. Но когда стоит на кону жизнь матери, я не знаю... Это оправдание или нет? Думаю, что и да, и нет. 

Я не просил денег, не намекал на то, что нужна помощь. Просто зашел разговор. И я ему, конечно, был очень признателен. Скажу, наверное, такую крамольную вещь – я не комментирую события в Чечне с тех пор вообще. 

У меня есть личная благодарность. Но цена за это – мне может любой сегодня сказать: "Пфф, чувак, ты был с Кадыровым". Для многих это некий маркер. Я не стыжусь, не скрываю. 

"В Украине понтов меньше"

– Вы – человек наблюдательный. Как, по вашему, изменился Зеленский за последние два года?

– Мне надо с ним пообщаться, хотя бы в каком-то коротком формате. Я его даже не видел ни разу. Только по телевизору или в интернете.

Понятно, что есть какие-то жесты, которые чисто на публику. А есть эмоции, которые не сыграть. 

 
Канфер: "Я видел много политиков, с которыми лично общался. И понимаю: вот это личное, а это – на публику"

– Порошенко вы лично знаете. Какой он?

– Сложный вопрос. Я брал у него три больших интервью, еще сопровождал в разных поездках. Есть некая стена, и через нее очень трудно просочиться. Очень трудно понять, что на самом деле он думает. 

Понимаете, он – профессиональный политик. Есть люди, которые могут себе позволить что-то личное. А он постоянно думает о том, как это будет истолковано. 

Нельзя сравнивать с точки зрения масштаба, но у меня были подобные впечатления с Жириновским. Вам нужно человека разговорить, чтобы он открылся, проявил эмоции. И вы уже думаете, каким вопросом, ремаркой его зацепите. Жириновский с первой секунды хохмил. 

Там был сюжет про мигалки. Мы сели к нему в машину, он открыл стекло, начал общаться с людьми и нести пургу. Я его хочу о чем-то спросить, но не могу этого сделать. Ему нужно отыграть какую-то часть роли, которая ему необходимо. Это – уровень политиков очень профессиональных.

Думаю, если б я снял фильм про Зеленского, и мы с ним провели хотя бы неделю, я уверен, что словил бы личные моменты. Потому что он – не профессиональный политик. 

– Но мы же понимаем, что "профессиональный" политик не значит "хороший". 

– Для меня существуют неэффективные и эффективные политики, которые делают что-то хорошо или плохо с точки зрения людей, живущих в стране. Но есть чистые предатели, которые делают все, чтобы твоей страны не существовало. Для меня это вообще особая каста, не политики.

Я могу назвать политиком Порошенко со знаком "плюс", он многое сделал. А те, кто говорит открыто, что нет никакой Украины и не будет – он просто предатель для меня. 

– Украина, как известно, не Россия. Какое основное отличие вы для себя определили?

– Во-первых, Украина – не империя, слава тебе господи! Очень многих моих знакомых, которые, к сожалению, уже перестали быть знакомыми, тешит "Крым-наш!". Хоть тресни! И они ездят на УАЗ "Патриот" только потому, что они патриоты. Здесь этого нет. Здесь меньше понтов.

Здесь тебе не простят, если будешь полчаса стоять в пробке, пока едет кортеж с 25 мигалками, а потом еще 30 таких же министров будут ездить в сопровождении. Нет этих понтов. Такого, как в России, когда патриарх Кирилл едет, бл*дь, Кутузовский перекрыли!

Во-вторых, нет в целом этого духа рабства, так патологически не любят любую власть! Россияне знают, что дворец – путинский. У любой бабушки спросите. Но прикол в том, что здесь это, бл*дь, дикость. А там говорят: "Он же ж царь, как еще по-другому? Ему положено". Какого х*ра ему положено?!

 
Канфер: "Не надо было врать, что дворец не Путина, а Ротенберга. И так все знают, что Путина"

– В Украине больше свободы или анархии?

– Что такое свобода? Вы можете ответить одним словом синонимом? 

Свобода – это выбор. Даже когда ты сидишь в тюрьме, у тебя есть выбор: писать стихи в голове или думать о том, как воняет из параши. Выбирать, конечно, не просто. Но выбор всегда есть, если ты не олигофрен, извиняюсь, если ты не в отключке. А дальше – готов ли ты сделать это выбор и нести ответственность? Нести ответственность – рисковая вещь.

"Пропаганда – мутировавшая журналистика. Это – опухоль"

– Вы ищете сложного зрителя, но публике в массе своей нужны однозначные ответы: где свой, где чужой. Не ощущаете ли вы себя представителем какой-то очень древней профессии, которая отжила свое?

– (Улыбается). Когда я провожу мастер-классы, говорю: "Ребята, я  мамонт. Я вымер. Я вам расскажу, как нужно работать с информацией, как отделять факт от комментария". Все удивляются, понимают, что можно вот так. Но потом приходят в редакции и продолжают работать, как работали. 

Телевизор отучил зрителя думать. Российского зрителя, который верил в распятого мальчика, много лет готовили, чтобы он в этот бред поверил. Я могу сейчас придумать какую-нибудь шнягу про Россию и пустить по ТВ в Украине – тоже поверят.

Мы живем в эпоху постправды, потому что толкование информации важнее, чем сам новостной контент. Никто не хочет слушать просто новости, безоценочные. 

 
Канфер: "Включи какого-то блогера – он тебе все растолкует, расскажет со своей колокольни и уже, как таковой, новости не существует"

– Вы говорите: "Смотрите, делайте выводы сами". Может быть, пора заканчивать с этими принципами журналистики? Может пора людям, которые не хотят думать, что-то разжевать, вложить в голову – и тогда не будет коррупции в Украине, избиений в Беларуси, политзаключенных в РФ?

– Ну, мы немножко тоже примитивно смотрим на зрителя. Очень много думающего зрителя на самом деле, и в Украине тоже. Просто он давно ушел, ищет другие площадки, диджитал-платформы типа Дудя, Пивоварова. В России это – миллионники. 

– История Дудя с его миллионами или фильма Навального про дворец Путина на этих миллионах просмотров ведь и закончилась? 

– А что мы ожидаем? Чтобы после какого-то расследования все бросились и сожгли Кремль? Или Банковую? 

Когда вы спрашиваете, закончилось ли это время журналистики, я думаю, что – нет. Спрос есть (на качественную журналистику – УП). Пропаганда – не какой-то отдельный жанр, это просто плохая журналистика. Вот у меня опухоль, она тоже часть мозга, которая мутировала. Пропаганда – это мутировавшая журналистика. Это – опухоль.

– Ваши масштабные работы, такие как "Моя война. Две жизни Василя Слипака", набирают 30-40 тысяч просмотров в YouTube. А несколько секунд какого-то идиотского видео в TikTok берет десятки миллионов. Вам не обидно?

– Как оказалось, раскрутка YouTube-канала – целая технология. И это большие вложения. Я всегда учился делать кино, спецрепортажи, но никогда не учился себя продавать. 

Я сделал фильм – мне кажется, что неплохой. Потом проходит год, и мне кажется, что не очень. У меня максимум пять фильмов, к которым у меня нет претензий.

– Вы не лайкозависимый?

– Я не лайкозависимый. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы это все вдруг начали смотреть с неистовой силой.

 
Канфер: "Раньше я больше уделял внимания форме, сейчас очень важно, чтобы смыслы были правильно выстроены"

"Зеленскому надо стать хотя бы Саакашвили"

– Герои вашего фильма "По ту сторону Луны" – влюбленная парочка, сторонники Эдуарда Лимонова из Риги, едущие спасать мой родной Донбасс от "ужасов западной цивилизации". Вы бы как охарактеризовали этих людей?

– Они производили впечатление идейных. Идея – это вопрос не какой-то идеологии, это вопрос веры. Человеку, у которого есть идея, ничего не возможно доказать. Вот он верит в бога, и ему ничего не докажешь, абсолютно. Он верит, что нужно освобождать "русский Донбасс". 

Самое интересное то, что вся идеология заканчивается на передовой. Дальше – только кровь. Ты воюешь уже не за идеалы, а за то, чтобы остаться в живых. Вот и вся идеология на передовой.

– Кстати, ваш бывший тесть, которого вы ввели в один из своих фильмов, – к идейным относится? Попав в Украину, он признал, что СМИ врут, но Путин все равно – "красавчик".

– Конечно, где-то он подвирает самому себе. Он же – русский человек. Для русского человека вот это рабство, оно у многих в крови. Есть человек, который за все отвечает. Чего это я буду отвечать? Вот он сказал, что там бандеровцы, значит там бандеровцы.

– А как же беспощадный русский бунт с рабством соотносится?

– (Улыбается). А какой бунт вы имеет в виду? Какой? Где? Когда? Пугачева вы вспоминаете или революцию 1917 года? Вы знаете, сколько вообще человек брали Зимний? Ну, дай бог, чтобы это было человек 300-500. Зимний не был защищен. Там был женский батальон – их там почти всех изнасиловали. И юнкера, которым дали по 15 патронов, сказали: "А зачем вам больше? Постреляйте в воздух – и они разбегутся".

Бунта не было. Ленин-популист. Очень классно использовал ситуацию, сказал: "Так, всё, штыки в землю. Возвращайтесь домой, вот вам земля. Не надо никакой войны!". 

– На чем держится современная Россия?

– Вот этот популизм – раз. Пропаганда – два. Террор – три. 

 
Канфер: "Россия такая огромная, что многие губернии, так называемые, давно живут сами по себе. Что их объединяет? Бюджет, коррупция и террор".

– Смогут ли когда-нибудь россияне понять, что в дела Украины не нужно лезть?

– Если говорить о той России, которая до сих пор живет фантомными болями Советского Союза, она будет еще долго считать Украину "своей". Самое прикольное, они говорят: "Украина "наша", "своя". Но как-то только приезжают сюда или просто смотрят украинский фильм – ни хрена не понимают. У меня много комментариев; "Переведите!". Один язык? Да вы о чем, ребята?! 

В Кремле и на пропагандистских каналах играют на противоречиях. То, что Украина соткана из разных частей, разной истории – это правда. И это все нужно соединить, чтобы все это держалось. Как?

– Пойти по пути России? Пропаганда, популизм, террор?

– Это невозможно. В России есть мощный запрос на идеологию и пропаганду. На него работают все каналы. В Украине нет такого центра и запроса. Окей, скажем, Зеленский подойдет: "Иди сюда, кто там, Пинчук? Давай сейчас разработаем план, стратегию антипропагандную!". Даже если Пинчук согласится, этого все равно будет мало.

Телевидение в Украине – олигархическое. Каналы обслуживают внутрикорпоративные и политические интересы. И я скажу, что это – хорошо. На мой взгляд, это не дало Украине сползти в ту самую автократию и диктатуру, в которую приползли Беларусь и Россия. 

Разные центры влияния, постоянно идет какая-то возня. Все говорят: "Ну сколько можно? Нужен кто-то один мощный". Ну вот один мощный – Зеленский. Да, сформировал парламентское большинство, а дальше-то что? Дальше – ничего.

Если Зеленский пошел по пути санкций, то, по идее, надо, наверное, стать хотя бы Саакашвили. Просто хотя бы их всех арестовать, посадить в тюрьму: "Вот и все, ребята, досвидос!". Но даже Саакашвили не мог довести дело до конца, как ни пытался. 

 
Канфер: "Даже в свободолюбивой Грузии много людей, которые забыли, простили войну в Южной Осетии. Как можно простить войну в Абхазии в 92-м, когда все знали, что там летают самолеты с замазанными звездами?" 

– Что будет с коллективным Путиным, когда самого Путина не станет?

– Будет совсем плохо для всех. Даже если будет какой-то демократический лидер, это страна, в которой доминирует правило: "Если тебя клюют, значит ты слабый". Если тебя можно критиковать, значит за тобой нет силы. Если нет силы, тебя могут свалить. Это страна монархии, заговоров. 

Путин – не первый и не последний, далеко не самый кровавый. Может быть, это не самый плохой вариант. Сейчас ядерное оружие у Путина. Представляете, что будет несколько государств и у каждого будет ядерная кнопка? Таких "путиных" будет двадцать на территории распавшейся России. А представьте Лукашенко с ядерным оружием – вообще с ума сойти (улыбается)!

"Субъективная журналистика – это как, бл*дь?!"

– "Человек с киноаппаратом" Дзиги Вертова, входящий в топы лучших работ всех времен – кино немое и без титров. Современная документалистика изобилует авторскими текстами, сценариями и т.д. Как документалисту не скатиться в пропаганду?

– Тот формат, которым я занимаюсь, на стыке документального кино и большого спецрепортажа. Я в основном выступаю в роли профессионального очевидца. Показываю, рассказываю, даю слово другим. Но решил попробовать фильм с авторской оценкой...

Наверное, просто возраст такой – под полтинник. Да еще и рак. Поэтому соблазн такой: вещать всему миру о каких-то истинах, о которых, как ты думаешь, никто не знает. 

Мне интересно поехать в Россию, когда я буду снимать своих коллег, которые работают на пропаганду. Я говорю одному: "Володя, как ты можешь, как журналист, писать такие вещи? Ты понимаешь, что не имеешь права на оценку? Ты ведешь новостную программу, не авторскую". А он мне отвечает: "Сейчас время субъективной журналистики". 

Бл*дь! Вот это меня так з**бало – субъективная журналистика! Из всех утюгов говорят. Субъективная журналистика – это как, бл*дь?! Как? Вдуматься просто: как это может быть вообще?

Есть три вещи: давать информацию в публичном пространстве, давать комментарии и гнать пургу. Сейчас все гонят пургу. Ну или пропагандой занимаются.

 
Канфер: "Есть авторское документальное кино, где четко видна позиция автора. Нужно говорить о том, что это в большей степени публицистика"

– У вас были работы, за которые стыдно?

– Конечно. Были. Ну, ты как бы себя оправдываешь...

– Какая-нибудь условная Скабеева или ваши недруги, посмотрев "Миссия "Днепр", скажут, что вы пропагандист, восхваляете Бориса Филатова.

– Ой (смеется), я могу отп*зд*ться от души, честно говоря, за эту работу. Фильм про город, про его историю, в котором Филатов сначала выступает как историк, а потом уже как мэр города. Это был фильм к выборам. 

Мне и стыдно и не стыдно. Если вы меня будете представлять как журналист, пожалуйста, напишите "бывший журналист". Я – не журналист. Я могу, конечно, отп*зд*ться, сказать: "У меня свой авторский взгляд, я так смотрю на вещи". Нет. Я просто могу выбрать, кто с моей точки зрения более токсичен, а кто нет. 

– Еще раз: "Миссия "Днепр" – предвыборный фильм? Вы использовали Филатова, а он вас?

– Это был фильм, который вышел к выборам, в период предвыборной кампании. 

В этом фильме большой огромный блок, как Днепр противостоял России в 2014-2015 годах. Город, который закладывался как третья южная столица Российской империи. Мне эта история очень интересна.

Да, при этом были интересы и самого мэра, конечно. Но, с другой стороны, для меня важно было, что отремонтированные бордюры или новый асфальт – это правда. Но то, что это не журналистика – 100%. 

 
Канфер: "Есть магистральная штука для меня в Украине: если мне позволяют говорить правду про Россию, значит есть смысл здесь находиться. В России говорить правду я не могу"

– Сколько людей работало над фильмом? Филатов все оплатил?

– Не буду говорить, это секрет. Пришел Филатов, дал денег, сказал, вот тебе на пиар – такого тоже не было.

– И редактуры?

– Самое смешное, что фильм он увидел уже готовым на презентации в Днепре. Никто мне ничего не говорил. Я написал сценарий, рассказал, как вижу историю, современность. Достаточно было моего понимания, что они хотят сказать. А им – что хочу сказать я. И они дали мне возможность снимать все остальное.

Еще раз повторю – если б это был кто-то другой, этого б не случилось. Мне предлагали такие фильмы, что я понимал – это будет настолько токсично, что я не только похороню свою репутацию…

– Это в Украине было? На какую тему?

– Ну, скажем так, когда один политик хочет замочить другого.

"Помните танец Джокера на лестнице, да?"

– Судя по комментариям в YouTube, многие плачут, когда смотрят ваши фильмы. Журналисту лучше быть сентиментальным или черствым?

– Лучше быть восприимчивым, сопережевательным. Но я не знаю, какие у меня есть фильмы, где я не попытался бы передать эмоцию. Есть фильмы, которые просто ржачные. 

Если говорить про политику, снимать про нее – это в чистом виде комедия, трагикомедия. Но на большинстве моих фильмов люди ревут. Когда я снимал фильм про Василя Слипака, дня два-три сам рыдал.

– "Моя война" в его названии – это вы и себя имели в виду?

– Да.

 
Канфер: "Смотреть на политику без юмора не интересно" 

– Что для вас зло?

– (Пауза). Когда твоя свобода выходит далеко за рамки и мешает жить другим людям. Когда ты ломаешь этот мир через колено только потому, что у тебя есть такая возможность. А если ее нет, ты пытаешься ее получить.

Мне кажется, вышедшая за рамки свобода, которая нарушает свободу других людей и их жизнь, – это зло.

– С вами оно случалось?

– (Вздыхает). У меня был единственный раз в жизни случай, когда я почти... почти довел процесс до убийства человека. Я просто представлял, как это сделаю. Но потом это ушло.

Если вы смотрели фильм "Джокер", то, наверное, понимаете, о чем я говорю. Униженный, растоптанный, отвергнутый человек убивает другого, и вдруг чувствует, что сделал то же самое, что делали с ним. Он чувствует такую радость! Такое ощущение счастья! 

Помните танец Джокера на лестнице, да? Вот у меня был свой "джокер". Теперь остался просто офигенный художественный фильм, который я считаю одним из главных в моей жизни.

 
Канфер: "Считаю себя человеком свободным. Я могу собрать вещи, в один день уехать, если мне все это остоп**дит и я пойму, что в Украине нет ничего, что меня держит" 

– Чего вы боитесь?

– Проиграть свою жизнь. Когда-то я занимался настольным теннисом. На одном соревновании играл с мальчиком на три года младше меня, мне было одиннадцать. Правда, потом он стал пятикратным чемпионом Европы, но это было потом. А тогда он дрался за каждое очко, выиграл у меня одну партию.

Меня подозвал тренер и накричал: "Тряпка! Размазня! Собрался!". Я сбежал от унижения. Меня унизили при всех. Сейчас у меня нет шансов сбежать, даже если б я хотел. 

У меня сейчас есть болезнь, которую я не то, чтобы боюсь. Я пытаюсь с ней как-то жить и договориться. Чтобы она мне позволила исправить ошибки, которые я сделал. Закончить то, что я начал и хочу еще сделать. 

Я не могу проиграть.

Евгений Руденко, фото – Дмитрий Ларин, видео  Эльдар Сарахман, УП

Команда «Детектора медіа» понад 20 років виконує роль watchdog'a українських медіа. Ми аналізуємо якість контенту і спонукаємо медіагравців дотримуватися професійних та етичних стандартів. Щоб інформація, яку отримуєте ви, була правдивою та повною.

До 22-річчя з дня народження видання ми відновлюємо нашу Спільноту! Це коло активних людей, які хочуть та можуть фінансово підтримати наше видання, долучитися до генерування спільних ідей та отримувати більше ексклюзивної інформації про стан справ в українських медіа.

Мабуть, ще ніколи якісна журналістика не була такою важливою, як сьогодні.
Євген Руденко, «Українська правда»
* Знайшовши помилку, виділіть її та натисніть Ctrl+Enter.
6475
Коментарі
0
оновити
Код:
Ім'я:
Текст:
Долучайтеся до Спільноти «Детектора медіа»!
Ми прагнемо об’єднати тих, хто вміє критично мислити та прагне змінювати український медіапростір на краще. Разом ми сильніші!
Спільнота ДМ
Використовуючи наш сайт ви даєте нам згоду на використання файлів cookie на вашому пристрої.
Даю згоду