«Директория кино» - молодая компания, но в ее портфеле и победитель питчинга Госкино и питчинга ОМКФ первая полнометражная картина Марины Вроды «Степное», и трэш «Путь Мертвеца» с Мыколой Вереснем в главной роли. Кроме того, компания снимает игровые короткометражные дебюты, документальные полнометражные фильмы, короткометражную анимацию и планирует сделать несколько телесериалов. Продюсер Игорь Савиченко в интервью «Детектор медіа» рассказал о фильмах, сотрудничестве с телеканалами и другими продакшнами, а также про свой опыт работы в экспертной комиссии при Госкино, которая оценивает проекты на питчингах. В 2013 году наш собеседник стал исполнительным директором Украинской киноассоциации (MPAU) и теперь вместе с коллегами разрабатывает проект нового закона о кино, а также ведет переговоры о вступление Украины в программу MEDIA и Eurimages.

- Игорь, хотелось бы начать наш разговор с «Директории кино». Как к вам пришла идея создания этой компании? Правильно ли я понимаю, что изначально она создавалась как лаборатория для дебютантов?

- Не совсем лаборатория для дебютантов. У нас целый пласт режиссеров, которых нельзя назвать дебютантами. Они вышли из кино, например, Ваня Сауткин, Таня Ходаковская, Саша Стеколенко - то есть люди, которые в свое время попробовали снять телекино, сняли, но не чувствуют себя комфортно в таком форматном телепроизводстве. И поэтому выбрали для себя комфортную нишу - снимать рекламу, клипы или работать режиссером монтажа - и там себе спокойно живут, но это режиссеры с талантом и съемочным опытом.

Есть еще другой пример: Олег Черный, ему 50 лет, но в полном метре он еще не работал. Олег снял две замечательные короткометражные картины и как-то после этого отошел в сторону. В кино себя не нашел, на телевидение тоже не крутился, он выбрал документалистику и арт-проекты. Сейчас через документальное кино, которое снимаем, мы подходим с ним к игровому полному метру. Олег уже начинает понимать, что это реально, и сам верит в то, что сможет снять полнометражный фильм.

Тот же Виталий Потрух, у которого был неудачный опыт на киностудии Довженко: первый фильм - короткометражка «Закон», снятый на студии «Дебют» киностудии Довженко, второй - игровой полный метр «Проклятый город» киностудии Довженко (фильм стал победителем 1-го питчинга Госкино. Его должен был снимать Мирослав Слабошпицкий, но режиссер не нашел общего языка с менеджментом киностудии, и съемки передали Виталию Потруху. - ТК). С Виталием мы давно уже разрабатываем проект, сейчас как раз завершающая стадия. Речь идет о вестерне про Гражданскую войну на территории Украины. Эта война сильно отличалась от той, которая была на территории Российской империи в целом - у нас было всё намного сложнее и интереснее.

Это всё примеры авторов - не дебютантов, с которыми мы работаем. Дебютанты - важное направление, но есть еще и люди, которых нужно вернуть в кино.

С молодежью, с теми, у кого нет опыта производства, действует отдельный принцип работы. Если с опытным режиссером я могу снять кино за сумму Х, то с дебютантом эту сумму нужно увеличивать, потому что у него должно быть право на ошибку. Дебютанту отсутствие опыта не позволяет снимать быстро: с ним всегда нужно иметь запасной день на пересъемку, дополнительный период на монтаж, на подготовку. Например, продюсер в дебюте - нечто большее, чем просто финансист или администратор - задача более высокая, что ли. Продюсер должен дать возможность людям работать самим и со стороны наблюдать за ошибками или несостыковками и в нужный момент помогать не давлением, а советом.

Например, один из наших фильмов - «Алкоголичка» (победитель 3-го питчинга Госкино, игровая короткометражка про 10-летнюю Алину, которая после смерти матери живет с теткой и мечтает стать балериной. Детская мечта чуть не делает девочку объектом торговли людьми. Общий бюджет - 1,333 млн грн, 100% госфинансирование. - ТК). Режиссер Юлия Гонтарук на каком-то этапе поняла, что ей необходимо, чтобы оператор всё время находился с ней на подготовительном этапе. На тот момент оператором этой картины была Лена Чеховская, но она была занята, во-первых, в другой нашей картине, во-вторых, она востребованный оператор-клипмейкер, со временем у нее было сложно. Когда я понял, что по этой причине проект заходит в тупик, связался с грузинским оператором европейского уровня Георгием Беридзе. Он идеально подходил для этого проекта и чудом оказался свободен. Еще один момент: он грузин, то есть, приехав сюда, ему нечем другим было заниматься (Улыбается). И они рисовали раскадровки, всё обсуждали, проводили вместе по 12 часов, если не больше. В результате фильм получил некое единство изображения и смысла, что очень важно для дебютанта. Когда Юля вышла на съемочную площадку - всё еще чувствовала себя неуверенно. После первого съемочного дня я увидел, как ее отпустило - первый съемочный день прошел идеально - никаких срывов, никаких переработок. Перебороть себя в боязни выйти на настоящую площадку, с полноценной группой и техническим обеспечением - самое главное, что должен сделать дебютант. Это стресс, ведь вокруг тебя десятки профессионалов.

Многие говорят: «завышенные бюджеты на дебюты». Бюджеты совершенно не завышенные. Вот если считать, например, 8 съемочных дней. В рамках даже дешевого телевизионного мини-сериального производства (4, 8, 12 серий) съемочный день стоит от $30 до $65 тысяч в зависимости от массовки, какой-то сложной техники или подрывной работы. Вот и умножаем даже 30 на 8. Получаем $240 тысяч, а мы снимаем за $100-150 тысяч. Здесь важно, чтобы дебютант, получив образование, перестал снимать нетехнологично, чтобы он перестал снимать на Canon, перестал снимать, как попало. Можно снять шикарное кино на Canon, можно на мобильный телефон, и оно будет обладать теми же творческими возможностями. Но если мы говорим, что хотим из режиссера вырастить режиссера в широком смысле этого слова (а не некого счастливчика, когда человеку повезло - он снял кино на Canon и оно получилось) - то нужно, чтобы у него было всё: нужен кран - есть кран, нужна хорошая оптика - вот тебе хорошая оптика. Очень атмосферный фильм «Поминовение» (оригинальное название «Помин» - победитель 3-го питчинга Госкино. Бюджет чуть более 1,223 млн грн, 100% госфинансирование. - ТК) мы снимали на супердорогую оптику Cooke 5 - технологически нам это было важно. Когда мы снимали «Алкоголичку», это был финансово очень тяжелый: нам приходилось снимать в дорогих локацих - аэропорт, рынок, кафе. Сначала в целях экономии мы взяли оптику Hi Speed. Посмотрели с Георгием первый день съемки, переглянулись и поняли, что контраста мало. В итоге решили взять Ultra Prime. И пришлось перенаправить общестудийные расходы на производственные. Фильм получился очень хороший - просто он очень длинный, поэтому фестивальная история у него достаточно ограниченная: пока он только на два фестиваля попал.

- А какой у него хронометраж получился?

- У него хронометраж получился 32:40 и это уже то, что называется среднеметражный фильм. Мы сделали короткометражную версию 29:40, для того чтобы попадать в фестивальные программы. В этом фильме важно всё; к сожалению, одну из сложноэмоциональных сцен пришлось вырезать, мы же все-таки предпочитаем показывать полную версию.

«Он спасал кино, а не снимал кино»

- Расскажите про новый фильм, который вы с Потрухом собираетесь снимать. Как он будет называться?

- Он будет называться «Трое». Сценарий мы сейчас дорабатываем, будем подавать на осенний конкурс (6-й конкурс Госкино. - ТК). В нём уже заинтересована польская сторона, и были предварительные переговоры с двумя российскими компаниями. Этот фильм на стыке авторского и продюсерского кино. Есть вестерны, которые можно называть классическими, и есть вестерны, которые нельзя таковыми называть. У Виталика очень большой потенциал, мне жалко, что он попал на «Проклятый город», там была быстрая смена режиссера Слабошпицкого на Потруха. В результате у него было очень мало времени на кастинг, подбор локаций. При этом он переписывал сценарий и вышел на площадку без законченного кастинга, локаций - всё добирал по ходу. Он спасал кино, а не снимал кино. В результате получился фильм, в котором видны огромные провалы, но за ними чувствуется...

- Потенциал?

- Да, потенциал, но его гораздо больше в «Законе». Поэтому я в Потруха верю, несмотря на то, что говорят, мол, он в возрасте и «испорчен» телевидением.

- На последнем питчинге вы представили документальный проект Владимира Тихого «Конкурс». На самой презентации режиссер сказал, что это будет иронический взгляд на «Детское Евровидение», и он не исключает, что фильм может показать СТБ.

- Теперь, когда мы победили в питчинге, можно честно сказать, что это будет не ирония, а сарказм. И вряд ли его возьмет СТБ, потому что сарказм этот направлен, в частности, на проекты, по своей сути близкие к продукту, который производит и показывает СТБ. Это кино будет рассказывать о том, каким образом в нашем мире появляются психически поломанные звезды.

- Вы говорили о документальном проекте Олега Черного. Если я правильно понимаю, это победитель 4-го питчинга Госкино - фильм «Голливуд над Днепром». Расскажите, о чём этот фильм. И вообще, какие у вас планы на документалистику, как вы видите ее дальнейшее продвижение?

- «Голливуд над Днепром» - это кино о Бучаке, небольшом селе, от Канева, наверное, километров 20-25 (общий бюджет фильма почти 2,455 млн грн, 100% госфинансирование. - ТК). Казалось бы, ничем не примечательное село, ничем не интересное. Но оно всегда было притягательно с точки зрения искусства, безумно красиво по ландшафту, туда всегда ездили художники писать свои картины еще, как говорят, за царя - когда ездили в Крым, Одессу рисовать, часто там останавливались. Некоторые из великих людей там жили. Но мы не будем трогать тот период, а берем время, когда там появилось кино: время, когда Тарковский там снимал «Иваново детство», когда там снимали Ильенко, Параджанов. Это место для Олега Черного и для меня - некий символ возрождения, ренессанса украинского кино сразу за «оттепелью», когда открутили немножко гаечки, когда решили снимать не какую-то там заказуху типа «Комисаров», а появилась возможность снимать нечто новое и народ начал снимать. То же «Иваново детство» или «Украинская рапсодия» - на тот момент это был выплеск, совершенно новое кино, какого в «совке» не было. Такого кино очень мало было и в Европе, поэтому оно получало признание за границей. И закончилась вся эта история тем, что когда затапливали Каневское водохранилище, Бучак где-то до половины тоже затопили. Это очень символично, потому что одновременно с этим снова началась цензура, начались проблемы у Тарковского и Параджанова, и так затонуло, ушло это кино.

Наш документальный фильм будет состоять из воспоминаний людей, которые там снимали, кадров из этих фильмов, реконструкций. Мы будем делать не в чистом виде реконструкции, а переход от того, что было раньше в кино, через компьютерную графику до того, к чему это привело. Мы будем пытаться связывать одно с другим и рассказывать о людях, которые снимали там, которые жили там в тот момент, когда там снималось кино, как на них это повлияло. Там рядом с, так скажем, основным Бучаком, где была съемочная площадка, разбивали палаточный лагерь, принцип действовал такой: тут снимается кино, а там живут семьи киношников, друзья. И потом туда часто приезжали даже не для того чтобы снимать, а просто так. И Михаил Ильенко, и Лариса Кадочникова, и Раиса Недашковская, то есть те имена, которые на слуху с тех времен, они так или иначе связанны с Бучаком. А та ситуация 60-х безумно напоминает нашу теперешнюю, когда вдруг резко стали давать деньги на кино, дали возможность снимать. Раньше конкурсы были непонятны, закрыты, вне обсуждения прессы. Кинематографисты сами не понимали, на что давали деньги, и их получали, назовем так, конъюнктурщики. Редко когда кто-то из талантов получал финансирование на кино. Сейчас всё стало намного легче, и эту тонкую ассоциативную линию хорошо прочувствовал Олег Черный.

Почему я и говорю, что я не только хочу с дебютами работать, но и возвращать в кино людей, которые по разным причинам из него ушли. Люди уходили, потому что везде была какая-то цензура, цензура была и на телевидении, и в студиях.

В Госкино сейчас этой цензуры фактически нет. Есть субъективное мнение членов комиссии, которое является в неком роде цензурой. Мы понимаем, что если два человека из экспертной комиссии имеют внутреннюю цензуру и ставят проекту 2 бала, то две двойки уже не перебиваются никем. Две идентичные точки зрения в комиссии убивают проект. Как это было, например, с проектом «Технический перерыв» (короткометражка участвовала в 4-м питчинге Госкино. - ТК) Филиппа Сотниченко, который не прошел.

В этом фильме более важна форма, чем содержание. Очень жесткий фильм, но в нём важна была механичность происходящего. Мы еще с Филиппом тогда думали, так ли важен выкидыш? Так ли важно, чтобы у девочки случился выкидыш за кассой? Это образ, другого образа не нашли, но теоретически, если бы вдруг нам пришел в голову другой образ, это могло бы быть что-то другое. Просто автору важно было показать шокирующую вещь: насколько сегодня общество механизировано, насколько стало неважным что-то святое, духовное. Вот она работает в магазине на кассе, это постоянная механическая работа, мне сложно себе представить такую работу. Ты ничего не делаешь, ты целый день вот этот «щелк, щелк, щелк, щелк», считаешь деньги, получаешь деньги, отдаешь деньги, сдаешь кассу, как по мне, это жесть полнейшая. И в эту жесть, постепенно ускоряя ритм жизни, вовлекается всё, в том числе и творческое, всё превращается в механизм. Нет времени отдохнуть, подумать, с душой подойти к чему-то. Ты на работе, ты - механизм.

Вот об этом было кино, но оно получило низкие оценки от женской части комиссии, которая снизила их по максимуму. Например, Галина Шигаева, с которой мы вместе работаем над другим проектом, потом еще мне звонила и говорила: «Ну, как ты мог, такое кино?!» Я ей пытался объяснить это. Но она так понимает, я этого изменить не могу, да и, в принципе, это не моя цель и задача.

«Две двойки полностью хоронят проект»

- Почему вы вышли из экспертной комиссии?

- Из комиссии я вышел по двум причинам. Во-первых, я устал ...

- Читать потоки сознания?

- Это да. Просто когда ты с этими людьми постоянно общаешься, видишь потом их материал и понимаешь, что этот материал с моим субъективным мнением совсем не коррелируется, потом этих людей как-то иначе воспринимаешь. Это с одной стороны. С другой стороны - прочесть; я честно не читал больше 100 сценариев, в отличие от Алика Шпилюка или Владимира Войтенко, я старался читать все короткие проекты и полных метров я, может, чуть больше половины читал, но всё равно это 30-40 вечеров личной жизни. И я считаю, что более ценен как продюсер, чем как редактор. Да и мое субъективное мнение очень часто отличалось от мнения комиссии в целом. Это, с одной стороны, хорошо, когда разные взгляды, но с другой... Ну, есть люди, с которыми я был на одной волне за исключением нескольких проектов, это Войтенко и Шпилюк. Вот даже Володя Тихий, с которым мы уже много чего сняли вместе, с которым мы очень близкие друзья, - даже с ним мы спорили по некоторым проектам. Мнение у нас отличается достаточно сильно. Хуже всего, когда на выходе смотришь на общий балл и точно понимаешь: этот проект через 2 года станет европейским трендом, а народ этого не понимает - и проект не проходит... Были даже потенциально очень сильные проекты, которые во второй тур не проходили (второй тур - непосредственно сам питчинг. В первом туре эксперты читают поданные работы, ставят им оценки и на их основе проект попадает или не попадает на пичтинг. - ТК). А когда я влез в документалистику, то для себя уже решил, что слишком во многих секциях участвую. И лучше, чтобы не возникало никаких вопросов о взаимодействии, взаимосвязи, о коррупции, скажем так. Поэтому я вышел. Кроме того, четыре сессии - это срок действия комиссии. Комиссия может работать два срока, но я решил на следующие 4 сессии - то есть два года (в год Госкино проводит по два питчинга. - ТК), взять самоотвод.

К тому же, это очень нервное занятие, каждый пытается отстаивать свою точку зрения, люди не идут на компромиссы. По-моему, если проекты получают «5» и «2», то они хорошие, а если «3» и «4», то никудышные. Да, если проект получает поголовно «2», то понятно, что ему нечего делать в кино. Но если «3» и «4», то это такой проект «семь-восемь», это не то, что стоит финансировать. А они чаще проходят, чем те, которые получают поголовно «5» и пару «2». То есть две двойки полностью хоронят проект. Вот из-за этих скандальных проектов в комиссии и было больше всего вопросов и споров, и из-за этого господа Фиалко и Терещенко выходили.

- Я удивилась, когда на последнем питчинге увидела Юрия Терещенко в составе экспертной комиссии...

- Терещенко вернулся. На том конкурсе (третий питчинг Госкино - ТК) он был, скажем так, на эмоциональной волне. Тогда главой комиссии был Олег Фиалко и после его очередного демарша у Юрия Терещенко, как у заместителя главы комиссии, было два варианта: или подписывать протоколы, или уйти. Он предпочел уйти, и я его очень хорошо понимаю - ведь в первый день питчинга он был еще за границей и, видимо, счел неэтичным подписать протокол заседания, на котором не присутствовал. Чем ближе ты принимаешь к сердцу, тем сложнее. Олег Фиалко очень близко принимает, он вообще очень эмоциональный человек. Но при этом я не знаю, есть ли у него на сегодняшней день с кем-то из членов экспертной комиссии конфликт, мне, по крайней мере, про такое не известно. Мы с ним лично нормально общаемся, да и не прекращали нормально общаться.

- Если возвращаться к «Техническому перерыву», вы не думаете подавать его на следующий конкурс? Ведь у каждого проекта есть три попытки пройти питчинг. Например, проект «Давай не сегодня» вы подавали второй раз.

- К «Давай не сегодня» и «Я тебя знаю» на предыдущем конкурсе были сугубо технические претензии - у режиссеров не было дипломов. К творческой составляющей претензий ни у кого не было. Кроме того, как-то так получилось, что проект «Нежность» победил на том же конкурсе. А режиссеры всех этих проектов - однокурсники («Нежность» - дебютная игровая короткометражка Анастасии Максимчук - победитель 4-го питчинга Госкино. Общий бюджет чуть более 1,163 млн грн, 100% госфинансирование. История о том, что сила любви может толкнуть на убийство. - ТК). Я решил выдержать время. Проекты «Давай не сегодня» и «Я тебя знаю» прошли на последнем конкурсе, и я чувствую себя этично по отношению ко всем режиссерам этих картин.

«Технический перерыв» мы подали в фонд Ахметова, получили отказ, думаю, по той же причине. Ну, здесь у нас, возможно, была еще ошибка подаваться в фонд «Развитие Украины», потому что надо понимать, что это меценатский фонд, у которого своя специфика. Мне кажется, - и это касается не только данного фонда, но и иностранных фондов такого же рода, - это социальная нагрузка на компанию СКМ и менеджеры руководят ею как социальной нагрузкой. У них стоит задача или они сами ее ставят, что этот фонд должен быть хорошим пиаром для его учредителей. «Технический перерыв» - скандальный фильм, его вряд ли можно называть хорошим пиаром. Возможно, причины в этом. Я его даже не обсуждал с фондом, то есть мы получили отказ, в принципе, ожидаемый. Вполне возможно, что мы его снимем осенью в каком-то вообще low-budget режиме, на тот же, к сожалению, Canon.

А с Филиппом Сотниченко мы сейчас будем подаваться с другим фильмом с рабочим названием «Штангист» по сценарию Дмитрия Сухолиткого-Собчука. Дима прислал мне три сценария, из которых этот у меня сложился сразу картинкой с Филиппом. Этот фильм тоже о механичности в своем роде. И когда переслал его Филиппу, то он сначала не понял, что я от него хочу (Смеется). Потом, когда я с ним поговорил, он всё понял, они встретились с Димой, рассказали друг другу свое виденье - оба же режиссеры (Улыбается). И вот сейчас они доделывают сценарий, и на осень мы подадимся совсем с другим фильмом.

- Это короткий метр будет?

- Да, короткий метр, дебют.

- Кстати, по поводу дебютантов. Среди них у «Директории кино», в основном, представительницы женского пола. Это означает, что новое украинское кино будет с женским лицом, на ваш взгляд?

- Сложно сказать. Но этому есть вполне логичные объяснения. Если мы говорим о тех, кто выпускался из вузов в последнее время, то это те, кто поступал в конце «нулевых». Тогда время было очень тяжелое, уверенности в том, что как-то будет работать кино, не было. Мужчины, как кормильцы по гендерному шаблону, предпочитали другие профессии. Поэтому нужно отойти немножко назад и посмотреть на соотношение мужчин и женщин в выпускных курсах: в сторону девушек очень серьезный крен. Следующий момент: те мужчины, которые заканчивают вуз, они все уже где-то работают, мужчины более практичны с точки зрения работы. И так сложились факторы, что большинство из тех, кому не лень, у кого есть возможность заниматься кино и кто не так застопорен на работе - это ввиду разных причин женщины. Ну, может, кому-то родители помогают, кто-то вышел удачно замуж, кто-то работает вторым режиссером.

В «Украина, goodbye!», например, немножко другой перекос, это связано с тем, что там работало поколение постарше. А это поколение получается женское, что-то в этом есть. Это еще связанно с глобальными мировыми процессами. По большому счету, какая разница - мужчина или женщина режиссер?

- И взгляд, вы считаете, не меняется?

- Ну, вот, например, у Марины Вроды история («Степное» - победитель 5-го питчинга Госкино и питчинга ОМКФ. - ТК) не женская и не мужская. Она общечеловеческая. Она полностью украинская и нами воспримется лучше всего, но это мировая история, она международная по своему восприятию. Марина снимет кино, которое будет понятно 90% жителей в любой стране. Современное общество - оно мобильное, маргинальное, люди, отрываясь от своих корней, получают целый набор комплексов, проблем и чего угодно. И когда ты начинаешь передвигаться, то понимаешь, что твои близкие и родные уже бог знает где, таких же родных и близких ты на новом месте не найдешь, как бы ты ни хотел. Проблема, когда человек пытается вернуться обратно и мечется между двумя мирами - это мой взгляд на фильм, от Марининого он немножко отличается. Эта история будет хорошо восприниматься и у нас, и в Польше, и во Франции. Есть только некоторые страны - Австрия, Германия, - где все-таки очень сильно не любят понаехавших. И немцы по происхождению в большинстве своем рождаются в одном городе, живут в этом же городе и там же умирают. Поэтому в Германии фактически нет разницы между Берлином, Мюнхеном, Франкфуртом, Гамбургом - это всё идентично большие и идентично важные города. Аналогичная ситуация в Австрии. Поэтому у них такое кино вызывает своего рода неприятие. Но никто вам этого вслух не скажет, конечно. Потому что глобализация привела...

«Шон Пенн - это на самом деле не из области фантастики или страшных грез режиссера»

- ... к боязни обидеть человека с другим взглядом, национальностью или другими различиями.

- Да, вот именно. Это Жора Фомин со своим замечательным фильмом «Путь мертвеца» (оригинальное название «Шлях мерця» - полнометражный художественный фильм (копродукция) победитель 4-го питчинга Госкино общий бюджет 17,997 млн грн, доля госфинансирования - 50%. - ТК) хочет Шона Пенна на роль Лопеса. Ну, Шон Пенн - это на самом деле не из области фантастики или страшных грез режиссера, он вполне может сняться в таком кино. Это очень специфический жанр, который очень любят киношники. Трэш - это то, что обожает каждый кинематографист, в каком бы конце мира он ни жил. Поэтому если я обращусь к Шону Пенну и скажу: «Шон, у меня есть отличный коммерческий проект со звездами вот такого плана», то он будет еще думать. Но если я скажу: «Трэш, Украина, денег нет», вероятность положительного ответа, как это ни смешно, будет выше. Посмотрите, где снимается Брюс Уиллис, он снимается в малобюджетках. Если то же «Криминальное чтиво» посмотреть, кто был на тот момент Тарантино? Его никто фактически не знал, не знали его и на «Бешеных псах». Но Траволта, Аркетт, Рот играли у него с удовольствием.

Восприятие кино субъективно и зависит от многих факторов: с кем ты смотришь это кино, что у тебя за этот день произошло, что в стране за этот время произошло. Вот фильм, например, «Зеленая кофта» (победитель второго питчинга Госкино. - ТК) - если бы он вышел прямо сейчас, то просто вышел бы на волне врадиевских бунтов.

- А он когда выйдет в прокат?

- А он выйдет в следующем году, он должен поездить по фестивалям и после этого только попадет в прокат. И он бы сейчас попал в струю очень хорошо, хоть история другая, но настроение фильма такое же.

- Но тогда получается, что цели заработать на «Зеленой кофте» у дистрибьютора «Артхаус Трафик» нет? Потому что если бы дистрибьютор его выпустил сейчас, то люди бы пошли смотреть и бокс-офис был бы больше. Если еще правильно промокампанию сделать. Из чего я делаю вывод, что цель - больше его показать по миру?

- Тут не вопрос по миру или не по миру показывать. Пока у нас не будет хотя бы 2 тысячи залов, именно залов, а не кинотеатров, любые разговоры о прибыли - смешные. Кроме того, надо понимать, что у социального кино свой зритель, которого, к сожалению, у нас не так много. В Швеции, например, около 30% зрителей ходят на такие фильмы, которые можно отнести к авторскому, артхаусному, фестивальному кино, у них совсем другая культура смотрения. Русские в прошлом году сказали: у нас 4% зрителей ходят на такое кино. На самом деле, у нас ситуация связана с тем, что кино - это что-то безумно новое и поэтому на уровне первичного интереса даже на «Мудаки», даже на «Украина, goodbye!», «ТотКтоПрошелСквозьОгонь» народ ходил из ощущения любопытства. На «Штольню» также народ ходил, да я сам на «Штольню» ходил, я не знал о существовании этого фильма, пока не увидел промо. И на «Штольне» реакция зала была очень интересная. Фильм, с моей субъективной точки зрения, провальный, но зал смеялся, и это был не какой-то саркастический смешок, зрители выходили из зала в хорошем настроении. Также выходили из «ТотКтоПрошелСквозьОгонь». Этот фильм нельзя назвать достижением в техническом плане, но он добрый. Михаилу Ильенко удалось сделать кино, несмотря на то, что он снимал его много лет, у него там актеры по гриму, по внешнему виду не совпадают, некоторые провалы по сюжетной линии, которые понятно почему произошли в его конкретном случае, но даже если всё вот так совместить в кучу, то ощущение от фильма хорошее.

Сейчас главное - не разочаровать зрителя. Скоро начнут выходить полнометражные художественные фильмы, которые снялись по результатам первого, второго конкурса. Если зритель эти фильмы не воспримет, то кредит доверия будет очень сложно вернуть. Мне кажется, два-три крупных провала - и на украинском кино можно будет не то чтобы ставить крест, но нужно будет ждать чуда. Вот в альманахе «Украина, goodbye!» получился фильм у Мирослава Слабошпицкого «Ядерные отходы». Он быстро завоевал большой международный приз и на этой волне нам уже легче, нам - я имею в виду - продюсерам альманаха. Почему легче? Потому что нас-то ведь клюют со всех сторон. И я фактически уверен, что если бы у нас не было громких призов, полученных Мирославом Слабошпицким, нас бы заклевали в конце концов. А так - вот эта статуэтка - она защищает (Улыбается). Когда переходит разговор на: «Да ваши режиссеры бездарности!» Мы отвечаем: «Хорошо, а у вас есть Локарно?»

- Ну, вы же понимаете, кто говорит, что вы бездарности. Это в основном старшее поколение, которое обижено, что вам дают деньги на кино, а им - нет. И тут, как мне кажется, проблема не чисто украинская, а общечеловеческая.

- Проблема в том, что они очень хорошо знают бюрократическую систему государственной машины. Знают, куда писать доносы, как их писать, чтобы они возымели результат. И они пишут, и они знают, как попасть в тонкие нити бюрократического резонанса так, чтобы он сработал. И мы часто получаем запросы то СБУ, то еще какие-то.

«На телевидении из режиссеров пытаются сделать собаку Павлова»

- Вернемся к «Украина, goodbye!», которая была в своем роде продолжением «Мудаки. Арабески». Это будет трилогия?

- Мы думали над третьей частью, но у нас пока нет идей. «Мудаки» и «Украина, goodbye!» отличались очень сильно. «Мудаки» - это был чистый энтузиазм, «Украина, goodbye!» - попытка этот энтузиазм сделать каким-то образом индустриальным. Была Лаборатория современной драматургии, которая просто дала нам потрясающее количество сценариев, мы читали и обсуждали в общей сложности больше 300 сценариев. И когда мы подошли к тому времени, когда надо было снимать, кризис закончился, и народ стал активно работать и мало уделять времени проекту. Потом, когда появились еще и государственные деньги, стало очень сложно - вкус денег портит творчество. И за общий бюджет - восемь с небольшим миллионов гривен удалось произвести 26 фильмов, из которых тоже не все фильмы, по сути, производили мы. Некоторые приходили с уже готовыми фильмами, и мы только завершали постпродакшн. Тем не менее, это 26 фильмов за 8 млн грн. Еще один момент: не то чтобы у нас не душевно закончился «Украина, goodbye!», но у нас пошли какого-то рода нестыковки, начались скандалы, некоторые даже выплескивались в прессу. А это отбивает желание у продюсеров в дальнейшем заниматься объединением необъединимого. В «Украина, goodbye!» объединились кардинально разные по своей сути авторы.

- Если говорить о короткометражках, какова их дальнейшая прокатная судьба? Как их донести до зрителя? Ведь не все ходят на фестивали, не все могут попасть на спецпоказы в столичном Доме кино. Вы не думали объединять уже отснятые вами или другими режиссерами дебютные короткометражки в какие-то альманахи и их прокатывать или выкладывать в интернете? Я понимаю, что их достаточно сложно протолкнуть на наше ТВ.

- Ну, во-первых, «Украинская новая волна» - правильный способ. На нее ходили. На осеннюю «Новую волну» два из моих четырех фильмов пойдут. При этом, если я успею в этом году еще отснять фильмы, то планирую сделать какую-то свою историю. Размещать их в интернете можно только на платных платформах, у нас, к сожалению, еще нет привыкания к этому делу. Я планирую с Денисом Ивановым поднять статистику по Megogo по «Украинским злым» и «Украина, goodbye!», насколько этот способ был эффективен. Потому что специфика в том, что эти альманахи скорее не наш зритель посмотрит, а наши эмигранты, которым это интересно.

Фестиваль - это третий способ донесения, потому что там точечно целевая аудитория. Телевидение можно, конечно, продолжать демонизировать как некий «зомбоящик», но на самом деле люди, которые управляют телевидением, понимают, что кино и ТВ - это две вещи, которые нужны друг другу. То есть они, конечно же, могут жить в чистом шаблоне. Как наше телевидение, в основном, живет? Оно живет в шаблоне даже не в том, который вырабатывает само, а в том, который покупает. Это отработано в такой-то стране: социологи посидели, подумали, что это должно сработать по некоторым признакам - покупаем, адаптируем, заменяем. Есть удачные, есть неудачные адаптации, но, тем не менее, для того чтобы родилось что-то свое, чтобы телеканал Х сделал свой формат, и его потом купил Endemol, и его потом показали на, грубо говоря, ВВС, нужен творческий подход, а творческий подход можно получить от неформатных людей - и для этого нужно кино. Если посмотреть на большинство сериалов, которые стали культовыми и которые имеют хорошие рейтинги - они были созданы именно киношниками, тот же «Секс и город», «Антураж», вот недавно вышел «Мост», который купили у ВВС. Он прошел с потрясающими рейтингами на ВВС, несмотря на то, что там не было ни одного известного на ВВС актера. А теперь они стали британскими звездами и их приглашают везде.

Триер, Линч снимали для ТВ, многие снимали, кто-то попадал в струю, кто-то не попадал, но куда легче выдумать что-то действительно новое и талантливое человеку, который не мыслит шаблонно. На телевидении из режиссеров пытаются сделать собаку Павлова. Когда ты приходишь и говоришь: «А у меня вот такая идея есть!» И какой-то редактор говорит, мол, шаблон и нажимает на кнопку «пи». И режиссер думает: эх, не буду. Приходит к другому редактору и ситуация повторяется. Это очень легко читается по сценариям, написанным людьми, которые чаще всего пишут для ТВ. Сценарий - как стандартный лабиринт, ты знаешь, как его пройти - просто переворачиваешь и смотришь сверху, и не надо ходить по нему. Вот киношник должен смотреть сверху на лабиринт, телевизионщик смотрит изнутри на этот лабиринт, и он по нему ходит и не видит всю картинку. Топ-менеджеры телеканалов прекрасно всё понимают, но есть собственники, перед которыми надо финансово отчитываться.

Тем не менее, у нас сейчас на хорошем этапе переговоры с двумя крупными каналами о том, чтобы они начали работать с нашим кино. Чтобы была передача, в которой будут рассказываться о кино, показываться короткометражки, а раз в несколько месяцев, когда будет иметь смысл показать большое кино, демонстрировать полный метр. Конечно, это будет постпрайм. Но зритель идет в кино, потому что интерес есть: а что это такое - украинское кино? Точно так же какая-то аудитория появится и на ТВ. И я задал вопрос: «А вы уверены, что если вы нас поставите в 11 часов, то наша доля не превысит долю любого кулинарного шоу или чего-то подобного?» А они говорят: «А почему она должна превысить? Кто будет смотреть ваше кино?» А я говорю: «А вы подумайте, что у нас неприкаянно где-то в телепространстве бродит какое-то количество, пусть даже возьмем Россию, 4% людей, которые хотят смотреть конкретно такое кино и они его нигде не видят. И эта доля возьмет и сядет на вашем канале в это время, и вам в прайм-тайм придется вытащить и этот проект». Такая история была в Польше. Сейчас там в прайм-тайме идут передачи про польское кино. Там всё так же начиналось, и постепенно эти программы стали вызывать больший интерес.

Олег Черный пришел с интересным проектом о забытых именах в украинском кино, о тех, кто начинал еще в 20-х годах. Можно, конечно, пойти с этим проектом через Госкино и сделать авторский продукт. А есть второй вариант. Ведь задача, поставленная фильмом, - рассказать об этом. И если мы войдем в некий симбиоз с телевизором, то сможем рассказать об этом большему количеству людей. И если мы сможем это сейчас написать так, чтобы оно было между теликом и авторским кино, то эффективность проекта будет намного большей.

- А украинское телевидение, на ваш взгляд, готово вкладывать деньги в кино?

- Телевидение вкладывает в очень форматное кино. То, что народу интересно. У них есть собственное производство, они дополнительно заказывают. Бюджет мизерный, но, тем не менее, это происходит. Среди таких удачных проектов на мизерном бюджете - реконструкции, которые делают Star Media с «Бабич дизайн». Это очень дешевое производство, но они выполняют обучающую функцию: рассказывают про исторические моменты, о которых многие не знают. Для чего народ включает телевизор? Посмотреть какое-то телешоу. А тут вставка. Тебе рассказали какой-то маленький кусочек истории, и он не успел тебя утомить, потому что он маленький - буквально перебивка между кадрами. И ты уже потом в школе сможешь ответить на вопрос, почему Мазепа не предатель (Улыбается). Очень хорошо, когда появляются такие идеи. Как правильно социализировать телевизор, чтобы он не был просто накачкой рекламы, а давал какую-то полезную информацию. Надеюсь, до этого рано или поздно дойдет дело.

Однако надо понимать менеджмент ТВ - это коммерческие структуры, которые выполняют коммерческие функции, эта функция - показывать рекламу. А чтобы показывать рекламу, зритель должен быть расслаблен, вальяжен, без негатива или получать негатив так, как он его хочет: из новостей или каких-то шокирующих историй.

Второй момент: если говорить о каких-то прямых инвестициях ТВ в кино, то сейчас по фильму «Максим Оса» ведутся переговоры с одним из крупнейших телеканалов. Профинансировав фильм, он будет иметь возможность показать у себя его телеверсию. («Максим Оса» - полнометражный художественный фильм (копродукция) «Киностудии детских и юношеских фильмов им. Ханжонкова» - победитель 4-го питчинга Госкино. Общий бюджет 63,334 млн грн. Доля госфинансирования -19 млн грн. В приключенческом историческом детективе с элементами триллера действия разворачиваются в 1636 году в Украине, которая тогда была восточной границей Речи Посполитой. Казак-детектив Максим Оса в ходе расследования убийства хорунжего Запорожской сечи выходит на шпионскую сеть, организованную турецким султаном. Цель султана - убить гетмана и захватить земли. Максиму удается найти убийцу хорунжего и предотвратить убийство гетмана. - ТК). Телик может давать деньги, но он у нас и сам достаточно бедный. На «Максима Осу» у ТВ можно получить максимум 100 тыс. евро. Этот проект дорогой с точки зрения постпродакшна. И если говорить о телеверсии, то можно говорить о 80-100 тыс. евро за серию, при условии, что это будет собственный праймовый продукт, который они потом смогут крутить.

«Очень необычный сценарий на грани какого-то трэша и порнографии»

- Вы сказали, что на участие в альманахе «Украина, goodbye!» было подано более 300 сценариев. Меня интересует, как «Директория кино» подходит к процессу поиска сценариев. Как происходит сам процесс? Например, как с Димой Сухолитким-Собчуком, вам сценаристы сами присылают сценарии или же вы «охотитесь за головами», приходите на защиту дипломных работ в киновузы?

- Я честно скажу, не охочусь. Вокруг меня сложился мирок людей, и я в нём самодостаточен. Мне внешних сценариев не нужно.

- Так же было и с Мариной Вродой?

- Марина имеет положительный опыт работы с моим сопродюсером по «Директории кино» Романом Климпушом. Они вместе работали на картине Лозницы, и на Star Media. Рома там был директором картины. И когда у нее возникла идея с полным метром, она обратилась к Роме, так мы познакомились. Ну, вот один из примеров. Иногда мне что-то новенькое подбрасывает Володя Войтенко. Мы с ним вообще в этом плане активно сотрудничаем. Если у меня есть какого-то рода сомнения, я сбрасываю ему почитать, если у него появляется что-то интересное на «Сценарной мастерской» - он сбрасывает мне. Также мне Володя Тихий сбрасывает почитать интересные работы молодых ребят. Год назад я ездил в Карпенко-Карого. Это была не моя инициатива, меня пригласила Шигаева поговорить с ее ребятами, рассказать, что происходит, как им жить, какие у них перспективы. Там я познакомился с Алиной Горловой и предложил ей прислать мне почитать какие-то сценарии. Через какое-то время аналогично Лора Артюгина пригласила поговорить с ее ребятами, и я тоже взял какие-то проекты оттуда. Но сейчас уже у меня собрался свой круг. Потом можно, конечно, заметить какие-то преференции, потому что у меня много сценариев Марыси Никитюк. Сейчас появилась вторая такая же необычная, можно сказать, безбашенная сценаристка - Катя Бабкина. Тот же Дима Сухолиткий-Собчук, сестры Артеменко. Тут вопрос не так в сценариях, как в том, кто будет режиссером, который будет это воплощать. Например, у Бабкиной история просто потрясающая. И я очень крепко поломал голову, пока представил, кто это может снять. Очень необычный сценарий на грани какого-то трэша и порнографии, и эту грань нужно очень правильно выдержать, потому что это и не порнография, и не трэш. Мы, скорее всего, из нее сделаем полный метр. Ее очень сложно описать, не прочитав, тем более она сейчас находится в короткометражном виде. Она между такими фильмами, как «Конспираторы наслаждений» (оригинальное название Spiklenci slasti) Яна Швакмайера и очень странным фильмом «Человеческая многоножка» (оригинальное название The Human Centipede) Тома Сиксома. Очень жесткий, специфический жанр.

Как по мне, каждый фильм должен быть не просто фильмом, а нести определенную идеологию, фильм без идеологии - это ничто. Каждый режиссер должен четко ответить на вопрос: почему я хочу снять это кино? Что я хочу этим фильмом доказать, сделать?

«Путь мертвеца», как это ни смешно звучит, - это самый идеологически заточенный продукт из всех моих фильмов. В нём Мыкола Вересень в роли самого себя, играет роль Ивана Грозного и, умирая прямо на съемочной площадке, попадает в некое чистилище, в котором за ним гоняются условно черти - в образе доблестной милиции - и условно ангелы - в образе гуцулов-пьяниц. И формально милиция к нему имеет претензии, потому что на момент смерти он находился в образе душегуба Ивана Грозного. А ангелы ему помогают выбраться в рай, но в конечном итоге он приходит в себя в реанимации. Это фильм-перформанс, который будет сниматься по-особенному. Это будет не совсем кино, оно больше будет напоминать цирк-шапито, балаган, в котором люди будут принимать участие не потому, что им платят деньги, а потому что это перформанс. У нас вообще всегда на площадке какого-то рода перформанс, если есть возможность жарить шашлыки - там жарятся шашлыки, если есть возможность какую-то вечеринку тематическую организовать, то конечно (Улыбается). День рождения если у кого-то на площадке во время съемок - это ж святое. Причем это почему-то не переходит в повальную пьянку, как бывает на некоторых студиях. Это определенная душевность съемочного процесса, которая помогает делать кино совершенно иначе. Это когда ты получаешь удовольствие от кино.

Идеологически «Путь мертвеца» - это кино, которое принесет максимальное удовольствие всей съемочной группе и на выходе получится дикий трэш. Трэш не в смысле, что это плохое кино, а трэш в смысле жанра. Это будет стебная комедия со звездами украинского и польского ТВ, с определенными специфическими моментами, чисто идеологическими. Когда приходят какие-то актеры и говорят: «Вот я хочу сыграть такого-то... ну, поговори с Жорой, ты же продюсер», я говорю: «Ты мента играл в своей жизни?» Он: «Да». Я говорю: «Каждый актер, который хотя бы раз в своей жизни сыграл мента - мента играть и будет. И не имеет права играть никого другого».

Второй момент: у нас, конечно же, будет художник-постановщик этого фильма, но будут еще и некие декорационные моменты. Постер нарисовал мой одноклассник Андрей Еромоленко, и в такой стилистике «жлоб-арта» у нас будут оформлены все локации. Действие происходит от Ивано-Франковска и до диких Карпат. Ивано-Франковск - это у нас не самое село, скажем так, и мы будем использовать максимально китч, который присутствует там, да и в принципе в любой части Украины. Если у нас герой едет в машине, то ручка коробки передач будет с розочкой стеклянной, картинки, которые модно вешать: раньше из «Ну, погоди!» вешали, сейчас голыми девками грузовики все разрисованы. Все граффити у нас будет делать Андрей Ермоленко, может, и Ивана Семесюка уговорим, то есть это всё будет ровным счетом то, что и в оригинале, но нарисовано в такой стилистике, что сильно, соответственно, изменит смысл. В туалете граффити тоже будут сделаны таким образом. Что самое удивительное, поляки нас поняли сразу и сказали: вау!

Также очень идеологический проект «Свиньи» (игровая короткометражка по сценарию Марыси Никитюк - победитель 4-го пичинга Госкино. Общий бюджет: 1,878 млн грн. Четыре новеллы объединены общим финалом в фильме ужасов. - ТК).

- Но «Свиньи» на 4-м питчинге были тоже восприняты комиссией неоднозначно.

- Это та история, где «2», «5», «2», «5».

- Но все-таки им, получается, больше повезло, чем «Техническому перерыву».

- Да, им повезло больше. Они стоят в «Программе производства и распространения фильмов на 2013-2014 годы». Правда, их отодвигает на год идеологически важный проект «Максим Оса». Я не говорю о какой-то государственной идеологии, я говорю об идеологии моей, и есть определенное количество людей, которые эту идеологию разделяют. И когда зашел разговор о режиссере на «Максима Осу», я никого другого не увидел, кроме как Ивана Сауткина. Это человек, который объединяет в себе три кинообразования: он художник, закончил Художественную академию, он оператор (Карпенко-Карого) и закончил ВГИК - высшие режиссерские курсы. «Максим Оса» - очень специфический продукт, который может реализовать человек, очень технологически подкованный. Ваня делал много рекламных роликов, которые по постпродакшну были такого же рода. Ваня обожает комиксы и, как потом оказалось, они еще и одноклассники с автором комикса «Максим Оса» Игорем Баранько.

- «Директория кино» взяла этот проект себе?

- Не полностью, мы будем подрядчиком «Киностудии им. Ханжонкова», будем организовывать съемочный процесс, а Postmodern и Film.ua, во-первых, входят в проект деньгами, во-вторых, они входят своими постпродакшн-возможностями и павильонами, потому что эта история павильонная, это комикс, в котором всё должно быть нарочито. Поэтому когда встал такой вопрос, я показал Ване «Максима Осу», он почитал и говорит: «Вау, очень хочу!» Я говорю: «Да? А что со "Свиньями" будем делать? Придется ждать не менее года...» И мне очень жалко, что «Свиньи» смещаются, потому что теперь они не будут дебютом, но мы не можем снимать «Свиньи», пока не закончим «Максима Осу», потому что режиссер не может быть одновременно задействован в двух съемочных процессах.

- Поменяйте режиссера. Пусть Марыся сама снимает, это будет ее режиссерский дебют.

- Марыся не сможет снять, у нее нет режиссерского образования. Вопрос не в том, чтобы поменять, просто «Свиньи» можно доверить только Ване или Марысе, если бы у нее был опыт. «Свиньи» мы тогда не сможем снимать за 100% госфинасирования, а только за 50%, потому что это уже не будет дебютом и не будет госзаказом. Но у нас с Postmodern есть договоренность, что они выступят партнером на 50% бюджета «Свиней», когда мы снимем «Максима Осу». Поэтому «Свиньи» сдвигаются во времени, но, может, это и хорошо, потому что у нас была идея - сделать из них полный метр.

А Марыся - это тоже отдельная история. Скажу честно, все фильмы, которые снимаются по сценариям Марыси, сильно отличаются от заложенного в эти сценарии. Я не говорю, что это плохо снятые фильмы, но они сильно другие. Сценарий «Ангела смерти» и то, что снял Володя Тихий, - это две разные истории. Я не говорю о том, что Володя снял плохо, он снял иначе. «Гауди» совершенно отличается от того, что было написано. «Алкоголичка» тоже серьезно отличается от того, что было написано.

- А как она сама на это смотрит?

- По-разному. Я знаю, что Марыся длительное время противилась «Гауди», но потом как-то смирилась. По поводу «Алкоголички» она сказала: «Ну, не те, але мені подобається». Они с Юлей Гонтарук очень дружны и сейчас вместе пишут следующее кино. С Тихим то же самое: «Не те, але мені подобається». Но после «Алкоголички» мы с ней сели и поговорили и пришли к выводу, что из нее надо растить режиссера. Я ей для этого скинул огромное количество литературы, она ее глотает просто тоннами. Она придумала уже полнометражную историю. Из нее мы сделали короткую версию, подали в фонд Ахметова и проиграли. А сейчас мы планируем осенью эту короткую историю снять, посмотрим, получится или не получится. А дальше у нас задача - за год-два из нее воспитать режиссера.

«Мы не переписываем косметически, а пишем совершенно новый закон»

- Ну, чтобы получить госфинасирование, нужен диплом о высшем режиссерском образовании.

- Многие говорят: «Госкино плохое». Госкино такое, как оно есть. Их тоже можно понять. Нужно понимать, что это структура, которая выделилась из состава Министерства культуры не так давно. Они собрались вместе не так давно. Там не такие большие зарплаты, чтобы на эти должности можно было взять людей, которые всё знают. Поэтому они учатся, учатся постепенно. И всё, что у них происходит - это такой нормальный процесс роста.

Логика по поводу 100% финансирования дебютов максимально простая. Если ты дебютант, у тебя должен быть один шанс снять свое кино. Но для этого ты должен выполнить ряд требований. Первое требование: ты должен быть образован как режиссер, чтобы Госкино меньше рисковало, иначе в Госкино с проектами пойдут, условно говоря, экономисты или металлурги, которые будут говорить: «У меня есть высшее образование, я хочу снимать кино».

- Но ведь в профессию часто приходили люди, которые не имели режиссерского образования.

- Абсолютно правильно. В этом тоже есть логика. На стыке этих двух логик выбрать нечто промежуточное очень сложно. Поэтому ситуация сейчас простая: денег на кино очень мало. Поэтому диплом - это некий ограничитель. Есть диплом - иди снимай, нет диплома - найди еще где-то 50% и иди снимай. Да, у достаточно большого количества современных украинских даже именитых режиссеров нет диплома. Не потому что они не учились на режиссера, а потому что они «забили» на диплом в связи с какими-то психологическими расхождениями со своими мастерами. Поэтому диплом - вещь, которая влияет только на возможность получить 100% финансирование. Это в законе прописано. Бороться с этим можно? Можно, были бы деньги (Улыбается). Когда бюджет Госкино увеличится хотя бы вдвое, когда комиссия будет работать не на энтузиазме, а на зарплате, тогда можно будет говорить о том, что «о'кей, каждый желающий может дебютировать». Тут мы понимаем, что это подбросит еще комиссии в каждый конкурс по 100 сценариев почитать. Ограничение сейчас искусственное, но оно имеет смысл. К сожалению, под него у меня сейчас не попадают и Марыся Никитюк, и Катя Бабкина, не попадает Юля Шашкова и много действительно талантливых авторов.

Если говорить обо мне не как о продюсере, а как о директоре Киноасcоциации и о том, куда сейчас всё идет: открылось финансирование, сначала все пытались как-то с этим выжить и работать, искать дополнительное финансирование за границей, но потом стало понятно, что на Западе нас особо не ждут, по ряду причин.

И уже сейчас есть две мощные подвижки в правильном направлении. Первая - это вступление Украины в MEDIA. Если говорить грубо, то, вступив в эту программу, Украина в рамках кино станет Евросоюзом - мы получим равные права с Францией, Германией. Если ты киношник, то у тебя нет никаких проблем с визами, но, самое главное, с фондами. В Украине нигде сейчас нельзя получить деньги на девелопмент. С той же Вродой мы поехали в Роттердам на свои деньги, локации искали на свои деньги, та же ситуация с написанием сценария. Марина Врода и Кирилл Шувалов писали сценарий без гонорара.

На Западе - я говорю про европейскую систему - такого нет. У тебя есть проект, ты подал его в программу MEDIA на девелопмент, получил на него деньги, закончил девелопмент, подал в свой местный фонд, получил там поддержку, подался по другим: полтора-два года весь этот процесс занимает. В конце у тебя полное финансирование проекта. В ходе проекта ты должен договориться еще с ТВ, с дистрибьюцией. У нас же как - Госкино дало денег, и все такие: «И что с этим теперь делать?» И других источников наполнения бюджета у нас нет. Поэтому после вступления в MEDIA все станут так работать, ну, я надеюсь. Потому что те, кто не станет - они будут не у дел. То есть ты подался в MEDIA - получил деньги на девелопмент, подался в Госкино - получил там подтверждение на финансирование, подался в другие фонды в других странах. Если ты неопытный, через программу MEDIA ты можешь получить образование. Если ты хочешь доучить Марысю Никитюк на режиссера, то по программе MEDIA ты доучишь ее до режиссера. Нам нужно научить наших продюсеров работать по европейской схеме - большинство хороших проектов, которые повыигрывали питчинги, - они заглохли. Потому что нет сейчас финансирования с Запада, где-то сценарий не доработан, везде есть какие-то проблемы, поэтому кино - даже очень хорошее - не снимается.

Второй момент: так как это программа Евросоюза, то Украина, подписав программу, должна выполнить ряд требований: гармонизировать законодательство и получить некие обязательства, то есть, вступив в MEDIA, мы должны будем платить какой-то ежегодный платеж, который значительно меньше того, что мы можем оттуда получить. Это некая реструктуризация государственной поддержки кино, скажем так. То есть Украина платит в Евросоюз, а кинематографисты получают возможность брать там деньги на то, на что они не могут получить у нашего государства. Мы уже работаем по программе MEDIA по адаптации законодательства: сейчас пишем проект нового закона о кино, который отличается от того, что был у нас раньше. Мы не переписываем косметически, а пишем совершенно новый закон.

- Что в нём будет?

- Это будет образец любого европейского закона о кино. Они различаются только источниками финансирования. Наш подход ближе всего к французской или польской модели.

- То есть, я так понимаю, там будет прописано, сколько ТВ, прокатчики будут платить на кино?

- Да. Размер мы пока не определили. Израильтяне предложили свою схему: они берут половину той суммы, которую телеканалы платят государству за лицензию. Также в новом законе будут прописаны все определения, в том числе и «дебютный фильм».

Следующий момент - это Eurimages. С ними мы тоже ведем переговоры и начали процедуру вступления. Такая же система: государство должно будет платить в год определенную сумму, но на эти деньги можно получить на один фильм до 500 тыс. евро от Eurimages. И при этом Eurimages не будет владеть имущественными авторскими правами. То есть разница: украинское Госкино дает деньги и получает имущественные авторские права, Eurimages - нет. И это будет еще один фонд, в который можно будет обратиться и получить деньги, после Госкино.

«Политический нуар - новый для украинского кино жанр»

- Как обстоят дела с победителем второго питчинга Госкино - игровым полным метром Веры Яковенко «Аутсайдер»?

- Это как раз из разряда тех проектов, которые я называю проблемными по своему финансированию. Мы переписывали сценарий, на каком-то этапе к проекту подключилась Вера Маковей, которая написала очень хороший, но очень неевропейский вариант, мы переписывали европейскую часть. Нам нужно было, чтобы у альтер-эго главной героини Вани-Иоганны был нордический характер. И сейчас компания «Пронто фильм» в лице продюсера Максима Асадчего ведет переговоры с австрийской стороной, нам осталось понять, какая именно австрийская компания выступит ко-продюсером. Но сначала Вера снимет короткометражку «Признание» (оригинальное название «Освідчення» - победитель последнего питчинга Госкино. - ТК).

- Расскажите о вашей короткометражной песочной анимации Олега Федченко «Гости моего дома», которая выиграла 4-й питчинг Госкино.

- Мы уже отсняли натурную часть и сейчас приступили к павильонной съемке. Всё очень хорошо, уже сделали предварительную озвучку актерами - так легче складывать кадры.

В конце октября будет всё готово.

- Почему полнометражный художественный фильм Мирослава Слабошпицкого «Племя» будет снимать «Гармата-фильм», а не «Пронто-фильм» - компания, которая изначально вела этот проект?

- Мы не смогли найти дополнительное финансирование на фильм, Валентин Васянович, продюсер «Гармата-фильм», такую возможность нашел. «Пронто-фильм» уступило возможность реализовать проект «Гармате». Главное - чтобы фильм получился, а кто его будет делать - это уже выбор Мирослава, с кем ему удобнее снимать.

- Какие проекты вы еще планируете подавать на 6-й питчинг?

- Кроме тех, о которых я уже говорил, также планируем подавать полнометражный игровой фильм в стиле нуар режиссера Александра Стеколенко с рабочим названием «Возможны осадки», сценарий пишет Михаил Брыных и параллельно польский сценарист. Это история про нашего офицера, который в Варшаве на улице случайно убивает человека. В это время советские войска входят в Афганистан и офицер оказывается вовлечен в политическую игру, ведь он убил двойного агента. В основе истории - книга французского автора Фредерика Дара «Человек с улицы». Она повествует об американском офицере, который убивает человека на улице, правда, книга не имеет политической окраски. Фильм мы будем снимать совместно с поляками, им история очень понравилась. Политический нуар - новый для украинского кино жанр и, мне кажется, в итоге фильм получится интересным как для кинопроката, так и для ТВ, и для фестивалей.

- Над какими телепроектами работает «Директория кино»?

- Работать исключительно в кино сложно - приходится подрабатывать в рекламе и на ТВ. Прошлый год был очень тяжелым - мы «срабатывались» с Госкино и времени адекватно заниматься коммерческим направлением не было.

Сейчас мы восстанавливаем старые телесвязи и у нас несколько проектов сериалов и минисериалов. Например, «Готель "За двома зайцями"» - история Кирилла Бина и Володи Тихого о столичном режиссере, который прячется в гуцульской глубинке. «Чтобы черту стало страшно» - история Сергея Бржестовского, по сути, биография его родителей. «Сигнал» - мистическая история Григория Ховраха. «Жжение» - исторический детектив Виталия Потруха. Пока всё на уровне переговоров - только начали.

Справка ТК

Игорь Савиченко работает в аудиовизуальной сфере с 1997 года.

С 2013 года - исполнительный директор Украинской киноассоциации (MPAU).

Возглавляет компанию «Директория кино». Работал продюсером в компании «Пронто-фильм».

Сопродюсер «Украина, goodbye!».

Член Украинского оскаровского комитета. Член Ассоциации продюсеров Украины.

Фото Максима Лисового