«Детектор медиа» пообщался с двумя совладельцами группы «Квартал 95», которые остались управлять бизнесом — Андреем Яковлевым и Борисом Шефиром. В отличие от Андрея Яковлева, Борис Шефир высказывается более прямолинейно — как о планах «Квартала», так и о своих пожеланиях к политике новой власти в гуманитарной сфере и в регулировании телекиноиндустрии. Во время интервью он настаивал на том, что высказывает свою личную позицию.

В группе «Квартал 95» Борис Шефир отвечает за телевизионное производство. Среди его первоочередных задач — расширение сотрудничества с другими телеканалами, помимо «1+1 медиа». «Квартал» уже начал производить проекты для «Украины» и Нового канала. В ближайшее время Борис Шефир планирует представить разработки «Квартала» основным игрокам. Но украинский рынок в нынешней ситуации не может предложить больших бюджетов, поэтому наш собеседник рассчитывает на возобновление сотрудничества с российским рынком. Заметим, что такие надежды есть у многих игроков украинской продакшен-индустрии, просто пока они не говорят об этом публично.

Также Борис Шефир вместе с командой работает над полнометражным мультфильмом «Возвращение Гулливера», который создается, в том числе, и с прицелом для продажи на русскоязычный рынок.

В начале интервью Борис Шефир показывает награды «Квартала» в своем кабинете и рассказывает о том, что получить статуэтки было непросто:

— Нас всегда считали выскочками. И до сих пор считают.

— В политике также считают?

— 100 %. Мы и есть выскочки. Это симптом. Но если в телебизнесе выскочки сумели что-то сделать и стать лучшими в стране, почему бы и там не сделать? Политики создают вокруг себя какой-то ореол. Все говорят об опыте. Но опыт во многих случаях мешает. Достаточно быть честным и добросовестным человеком, и можно любое дело поднять. Выскочка — это не страшный диагноз. Такой человек берет на себя смелость и вылезает.

— Борис, вы, как я понимаю, в политику не идете. Почему?

— Наш президент — необычный президент. Он не собирается зарабатывать на этой должности и не собирается там долго оставаться. Потому он не может сказать, как Петр Алексеевич: «Я все продам». «Продал» и наворовал еще больше. А наш президент говорит: «Я пойду наведу там порядок и вернусь в свой бизнес». Не знаю, удастся ли ему это, но он собирается это сделать.

Потому встал вопрос: кому-то идти туда, а кому-то остаться здесь и удерживать бизнес. Мне здесь интересней. Там, конечно, тяжелей и ответственней, и надо пожертвовать собой. Но раз друзья дали мне такую возможность, я остался здесь и постараюсь этот бизнес не упустить, чтобы Владимир через пять лет вернулся и сказал: «Отлично, продолжаем». Если он не выйдет на сцену в образе комика, то будет продюсировать фильмы, сниматься в них.

— Через пять лет вы собираетесь вернуть Владимиру его доли в бизнесе?

— Конечно, если он захочет.

— Это оформлено юридически?

— Нет, но мысли о будущих договоренностях есть в планах. Между нами нет недоверия.

— Пока Владимир работает президентом, он будет получать прибыль?

— У нас тут достаточно высокие зарплаты. Но мы договорились, что он будет получать зарплату только по основному месту работы — как президент. А вот вся прибыль от продукта, который мы производим, будет между нами разделена в равных частях. Этот процесс требует доработки. Грубо говоря, он получает доход в виде роялти от продажи библиотеки по тем фильмам, которые покупают во всем мире. Зарплата президента составляет где-то 30 тысяч гривен, по-моему. Володя — обеспеченный человек, он этого не скрывал, показал свою декларацию. Но отказываться от роялти за продукты, которые были созданы за 15 лет «Квартала», он не будет. Все честно.

— В открытых источниках я нашла 12 компаний. Сколько их всего в группе?

— Много.

— Вы совладелец десяти из двенадцати.

— Да. Но сейчас мы резко сокращаем их количество. Дело в том, что мы пришли как творческие люди и не очень соображали во всяких юридических тонкостях, финансах. Это все очень сложно. Потому к нам приходили люди, которые в этом разбирались, и они постоянно менялись. Один делал так, другой по-другому. Сейчас от нас ушел наш основной финансист и юрист. Вместо него придёт кто-то другой и будет делать все по-другому.

— Вы об Андрее Богдане?

— Нет. Наш главный юрист — Иван Баканов. Сейчас мы ищем ему замену.

— А кто вместо него сейчас возглавляет ООО «Квартал 95»?

— Я возглавляю. 24 мая я сам себя назначил. Потому что весь руководящий состав у меня забрали, я вынужден теперь искать себе помощников. (Смеется.)

— Доля вашего брата в бизнесе будет перераспределена или он как помощник президента может владеть бизнесом?

— Все могут владеть бизнесом, даже президент. Но это такое чувство порядочности: не применять административные рычаги, чтобы продвигать бизнес. Но это все же условная вещь. Знаете, банковская система в мире не воспринимает политиков. У нас сейчас началось закрытие счетов из-за того, что мы все близки к политике. Ребята из-за того, что пошли в политику, теперь, как и все публичные персоны, под детальным вниманием во всей банковской системе мира.

— Как совладельцы определяют и согласовывают планы развития бизнеса? Кто имеет наибольшее влияние на принятие решений? Соотносятся ли влияние на управление активами и доходы с размером доли?

— Ранее у учредителей доли были равные. И ключевые решения мы принимали вместе в форме беседы, даже без голосования. Мы собирались вчетвером (Владимир Зеленский, Сергей Шефир, Андрей Яковлев и я) и договаривались, как действовать дальше.

— Но в части ваших компаний доли принадлежат и другим лицам. Например, партнеру Игоря Коломойского Тимуру Миндичу.

— Нормальная бизнес практика предполагает долевое участие партнеров в компаниях. Мы не являемся исключением. И вы видите это и в структуре наших компаний. Каждый участник кроме денежного взноса также выполняет и другие функции.

Он вошел в компанию для того, чтобы было легче взаимодействовать с «Плюсами». И условиями их входа было то, что они не вмешиваются в нашу творческую жизнь. Они это свято соблюдают, и мы их не допускаем. В принципе, вмешательство близко к нулю. А финансовые вопросы они нам помогают решать. Сергей и Вова больше занимались финансами. А я был главным редактором и больше занимался творческой частью, но мне сейчас приходится навёрстывать. Буду учиться.

— В группе ваших компаний есть очень странные структуры. Например, у одной из них, ООО «Студия Квартал 95», основной вид деятельности — «организация строительства зданий» (ваша доля в ней 16 %). Что это за направление бизнеса?

— Понятия не имею. Дело в том, что всю нашу творческую жизнь нас пытались научить жизни. И постоянно говорили: «Вам нужен посторонний бизнес, тра-ля-ля, тра-ля-ля». И мы пытались заниматься разными делами. Одно время хотели рестораны организовать. Но мы это направление уже закрыли.

— У вас даже есть отдельная компания, которая занимается ресторанным бизнесом, — «Фиш хаус».

— Это действующая кампания, а ранее у нас была ещё одна. Партнер имел большие планы, но они, вероятно по объективным причинам, не состоялись, поэтому мы приняли решение закрыть бизнес и выйти. И со строительством мы могли где-то связаться. Тогда была мода на каждый проект свою компанию открывать. Мы пришли к выводу, что надо заниматься тем, что ты умеешь. Иначе — либо тебя обманывают, либо у тебя не идут дела. Потому мы всячески свернулись и пытаемся действовать в своей сфере.

— Но тот же «Фиш хаус» сейчас действует, ваша доля там есть. Вы занимаетесь этим бизнесом?

— Разве? По-моему, я от нее отказался. Знаете, это такая мелкая проблема. Просто наш товарищ Юра Аристов, который занимается ресторанным бизнесом, в какой-то момент пришел к нам и говорит: «Не хватает денег, хочу расширяться, есть идеи». Под эту идею основывалась фирма. Мы планировали внести свои личные сбережения. Но смысл был в том, что у нас есть специалист — давайте ему поможем. Чем все закончилось, даже не помню. Честно, я только что от вас узнал, что эта компания еще существует.

— Основные продакшены вашей группы — «Квартал 95» и «Драйв продакшн». Какие первоочередные задачи для этих двух структур?

— Я бы иначе структурировал. У нас есть такие подразделения: телевизионная часть, которой руковожу я, кинопроизводство, которым руководит Андрей Яковлев, также у нас есть мультипликационная студия. Мы когда-то вложились в нее и закупили оборудование. Сейчас мы работаем над полнометражным мультипликационным фильмом «Возвращение Гулливера». Работа идет полным ходом. И у нас готовы купить этот проект за границей.

— Это полнометражный фильм?

— Сценарий мы написали уже давно. Сначала это был сценарий художественного фильма, но в этом году мы адаптировали его под мультфильм. Он, конечно, стал не таким глубоким и не таким взрослым. Но это семейный фильм о возвращении Гулливера в страну Лилипутию. Если кто помнит, предыдущая часть заканчивается тем, что Гулливер находит свою лодку и уплывает из страны. Но проходит несколько лет, и он туда возвращается. Это такая запутанная сказка-история с политическим подтекстом.

— В чем подтекст этой истории?

— Гулливер — не великан. Он ростом такой же, как все. Но было выгодно объявить Гулливера великаном. Бюрократическая машина создала о нем разные легенды. Хотя все подвиги осуществлял обычный простой парень. Его ждут как спасителя, а он приезжает простым парнем и попадает в сеть политических интриг, потом начинается война… Одним словом, очень интересная философская история.

— Какая иностранная компания готова купить этот мультфильм?

— Мы представили проект в Каннах. Интересовались им китайская и европейская компании. Мы очень оптимистически настроены. Проект делаем на русском и английском языках.

— Украинской версии не будет?

— На украинский продублируем.

— А на русский разве вы не так же будете дублировать?

— Не совсем. Мультфильм снимается наоборот: вначале идет звук, а под него делается изображение. Это большая работа — произношение и мимика лица.

— А для чего вам русскоязычная версия? Андрей Яковлев говорил, что русский рынок проката сейчас закрыт, а другие русскоязычные рынки приносят меньше сборов, чем украинский рынок.

— Мультфильм делается четыре года. Мы надеемся, что через два года русский рынок для нас откроется. Долго объяснять, но самый большой удар политика украинизации нанесла телерадиопроизводству. В России тысячи кинотеатров, кроме России есть Казахстан, Беларусь, все постсоветские страны.

— Понятно, что раньше украинские производители получали основной доход с российского рынка. Но сейчас ситуация изменилось не из-за политики украинизации, а из-за агрессии РФ.

— Конечно. Но если бы нам внутри Украины разрешили производить на русском, мы бы могли торговать с Россией этой продукцией. Запреты — это искусственная и гадкая штука. Эту войну, которую развязали политики, надеюсь, сегодняшние политики закончат. Мое отношение к войне такое, что я понимаю — ее затеяли, чтобы подзаработать денежек и с той, и с другой стороны. Все подзаработали, только нас разорили с вами.

— Какие альтернативы квотам вы видите?

— Квоты и запреты — это плохо. Любые. Это противоречит Конституции Украины. Статью 10, где идет речь о государственном языке, всегда цитируют наполовину. Вторая часть статьи говорит о том, что региональные языки и русский (отдельно выделенный) государство поддерживает и развивает. Квоты — это не развитие, это подавление языка. Конечно, украинский язык нужно поддерживать и развивать. Но не методом квотирования, а, например, какими-то преференциями, например, в налогообложении. Украинский язык должен стать модным. А производство на украинском — коммерчески привлекательным.

Смотрите, заработали мы на фильме в прокате 75 миллионов. Половину дохода забирают кинотеатры, 11 % — дистрибьюторы. Также я должен заплатить налоги. Но ведь можно украиноязычные фильмы освободить от всего этого. Пускай кинотеатры забирают 10 %, и не будет налога. Тогда украинский фильм станет дешевле на 40 %. При средней стоимости фильма 1,5 млн долларов украиноязычный фильм будет стоить 800 тысяч долларов. И производители сами захотят снимать украинское кино.

— Вы будете советовать применять такую политику преференций Владимиру?

— Это его политика, мне кажется. Просто сейчас не нужно теребить проблему языка, она делит общество. Вначале нужно войну остановить, а потом решать другие задачи.

Так же и с книгами. Зачем запрещать? Можно же украиноязычные книги освободить от налога, а на русскоязычные — повысить. Но не запрещать. Вы посмотрите на украинское государственное телевидение. Это же самый позорный канал.

— Если вы имеете в виду «UA: Первый», то это не государственное телевидение, а общественное.

— Но этот канал финансирует государство?

— Да.

— Нужен государственный украинский канал. Не только общественный. На него следует выделить хорошие деньги. Чтобы он работал как ОРТ («Первый канал». — Ред.). Это самый богатый канал в России. Дайте им денег, и пускай там будет только украинский язык. И пускай заманивают самых талантливых и делают суперконтент. Государственный канал должен быть — это же голос государства.

— При этом российский канал, который вы привели в пример, занимается государственной пропагандой. Общественное вещание имеет совершенно другие задачи и механизмы для независимости.

— Общественное вещание должно быть. Но помимо него должен быть и государственный канал. А общественный вещатель не должен финансироваться государством. На то оно и общественное, чтобы финансироваться обществом.

— Когда общество платит налоги, оно участвует в финансировании общественного вещателя.

— Но есть же посредник — государство. А оно может стать плохим посредником. А народ плохим не бывает. Потому давайте ему напрямую дадим финансировать общественное телевидение.

— За абонентскую плату канал не выживет

— Но есть инвесторы, пускай раскошеливаются олигархи. Ведь общественное — интересная штука.

— Но тогда какое же это будет общественное вещание? Оно уже не будет независимым!

— Мы эти выборы выиграли на людях, которые приходили и бесплатно работали. Вы знаете, что у нас вторая из самых дешевых предвыборных кампаний? Первая — у Смешко, он вообще за неделю подключился. А мы столько ее вели, а потратили меньше всего денег. К нам приходили люди и говорили: «Хотим помочь». У них было желание что-то изменить. Мало кто верит в энтузиазм. А оказывается, он есть. Инвесторы приходили и говорили, что все сделают и организуют.

— И что они за это просили или попросят?

— Может, сейчас что-то и попросят.

— Что за инвесторы к вам приходили?

— Это были разные люди. Приходил один человек и говорит: «Хотите — организую работу по контролю выборов, поставлю везде своих волонтеров и сам за все заплачу?». И при этом добавляет: «Мне ничего не надо».

Знаете, какая самая распространённая у них философия? К примеру, один говорит: «У меня в Украине 120 квартир, и если сейчас наведут порядок, они будут стоить в два раза больше. Надежда только на вас».

— Навести порядок — это очень абстрактное утверждение. Но есть лоббирование интересов разных бизнес-структур.

— Это как правило. Я в политике не очень понимаю. Но для меня навести порядок — это убрать такие вещи, как: коррупцию, взятки, закрыть таможню для проезда контрабанды. Это элементарные вещи, их сделать не тяжело.

— Борис, для Нового канала «Квартал» делает Improv Live Show. И, насколько я знаю, на канале довольны не только рейтингами, но и ценой производства, которая ниже подобных проектов, которые производила команда канала (например, Сергей Притула). Будете ли вы расширять сотрудничество с Новым?

— У нас с «1+1» есть договоренность о праве первой руки. Все проекты мы вначале показываем им. Так было и с Improv Live Show. «Плюсы» им не заинтересовались, и мы предложили его другим каналам. Новый взял его.

— Как вам удалось оптимизировать затраты?

— В этом проекте все основано на наших внутренних актерах. Конечно, когда мы видим, что проект берет рейтинги и развивается, возможно, мы будем пересматривать финансовые условия. Но тогда пришли ребята, которые были готовы работать за минимальные деньги со своей идеей. Мы их поддержали и запустили. Это экспериментальный проект, в котором мы пожертвовали прибылью ради запуска.

— Как начали сотрудничать с каналом «Украина»?

— Проект четырехсериек принес нам сам генпродюсер канала. Они сказали, что у них много драм, но мало юмора. Договорились попробовать. Два сценария уже сдали. Один фильм под рабочим названием «Семья на год» уже снят и сейчас на стадии монтажа. Вообще, сейчас мы заинтересованы в сотрудничестве со всеми каналами. Мы набрали очень много авторов (это наша основная сила), а количество проектов просело. «1+1» отказались от ряда проектов. А авторов нужно удержать.

— От каких проектов отказались «Плюсы»?

— «Игры приколов». Также решили переформатировать «Рассмеши комика». «Вечерний Киев» еще раньше закрыли. «Чисто News», видимо, просуществует до выборов, и его тоже закроют. На «1+1» у нас остались только «Женский Квартал», «Вечерний Квартал», «Лига смеха». А 40 наших авторов нужно как-то прокормить. Потому будем сотрудничать со всеми. Хотя на последнем совещании «Плюсы» обещали пересмотреть свою политику и сделать нам какие-то заказы.

— Возможно ли ваше сотрудничество с «Интером»?

— Будем всем предлагать. Ни у «Интера», ни у «Украины» нет своего юмористического шоу. А у нас есть авторский коллектив талантливых и работоспособных людей. Нам главное — не растерять коллектив.

— А с СТБ ведете переговоры? Канал решил ориентироваться на сериалы.

— Ранее мы с ними контактировали. Но они присели на бесконечные форматные шоу и посторонние производители были им не нужны. Но если они ориентируются на сериалы, то почему бы не сотрудничать? Я наметил поездку по всем каналам и со всеми буду разговаривать. Возьму своих соратников и повезем свои предложения.

— Когда планируете этот рейд?

— Думаю, через неделю.

— Рассматриваете ли вы возможность появление нового фронтмена «Квартала»?

— Мы взяли новых актеров. Было желание кого-то из них назначить фронтменом. Но мы пришли к выводу, что такого фронтмена, как Володя, мы не найдем. Потому мы и построили работу по другому принципу. У нас будет равная команда актеров, наших звезд. А фронтмен, если сможет — выделится. Пришла к нам молодежь — Ласточкин, Ткач — очень яркие личности. И наши старички занервничали. (Смеется.) Пускай теперь стараются. Тексты надо писать еще смешней, чем раньше.

— Как вы будете пародировать Владимира. Ведь одно дело — пародия на политиков, а другое — на своего друга?

— Я уже кому-то отвечал на этот вопрос. Мне понравилось, потому и вам повторю. Вова не смешной. Его очень тяжело пародировать. Он не говорит глупостей.

— Почему? Часто люди говорят глупости, когда не компетентны в тех или иных вопросах. Владимир не исключение.

— Эти глупости не смешные. Он смешной только на сцене, когда кого-то пародирует. А так он не будет, как Кличко, говорить разную чушь или, как Ляшко со своим андеграундом. Но пародию на Володю мы уже придумали. Кто будет его пародировать — не скажу.

Внешне как его пародировать, мы уже знаем, но как его вставить в наши программы, мы еще не понимаем. Скорее всего, он будет эдаким нормальным человеком, который попал в дурдом и всему удивляется. Такая у нас концепция.

— Если Владимир будет говорить чушь, вы будете это замечать?

— Конечно, пусть только попробует. Но он не скажет, он умный парень. Поймите, он у нас лучший автор. Я сам автор, и я хороший автор, у меня есть свои амбиции. Мне сложно признать, что кто-то лучше. Но Володя — это один из тех авторов, кто лучше меня. У него выше полет. Потому будем смотреть.

Мы своих авторов никогда не настраивали, чтобы они о ком-то писали хорошо, а о ком-то плохо. Но мы говорили — пишите смешно. А дальше мы как редакторская группа отфильтровываем пошлость и решаем, можно это давать в эфир или нет.

— Помимо расширения сотрудничества с каналами, какие у вас задачи на этот год?

— На этот год главная задача — удержать лидерские позиции. Вы же понимаете, что такое Зеленский, выдернутый из шоу «Вечерний Квартал»? Фронтмен, главный постановщик, один из главных авторов и сильная личность. Для меня это главная амбиционная задача. Ранее никто ничего подобного не создавал, а мне нужно создавать в нынешних условиях. Кроме того, очень хочется запустить пару масштабных проектов. Помните у нас было шоу «Майданс»?

— Проект выходил на «Интере», но с не сильно высокими рейтингами.

— Ну, у последнего сезона «Майданс 2012» доля была 19 %. Все относительно. Что для вас высокие и не сильно высокие показатели? Но проект с успехом уничтожили конкуренты. Это доказано подтасовками рейтингов. После выхода шоу были обнародованы письма, которые получали домохозяйства с призывом не смотреть шоу. И проект закрыли. Но при отсутствии молодежных движений этот проект мог стать государственной задачей. Я даже хочу у нашего президента попросить поддержки. Очень хочу со временем возродить этот проект.

Также есть амбиции на проекты, которые невозможны без российского рынка. Мы ранее поднимались за счет российского рынка. Вы знаете, еще до войны мейджоры хотели построить студию для всего рынка бывших стран СНГ и выбрали нас: «Вы отвечаете международным стандартам». Мы шли к заключению договора, и речь шла о вливании сотен миллионов долларов, все бы ездили к нам снимать.

— Но ориентируясь на российский рынок, украинские производители создают контент в интересах РФ, государства-агрессора. И возвращение к этой схеме сотрудничества уже невозможно. Вы же не будете производить продукт в интересах другого государства?

— Мы производим в своих интересах. Мы на них зарабатываем. Знаете, сколько стоит серия одной четырехсерийки? 40–50 тысяч долларов — средняя цена по Украине, которую готов платить любой канал. Некоторые вообще ставят 20 тысяч. А российский канал платит 200 тысяч. Вы понимаете насколько будет отличатся качество? Я снял за 200 тысяч, продал — и эти деньги пришли в страну.

— Они пришли к вам.

— А что я по-вашему делаю? Я их трачу здесь. И я еще заплачу налоги, устрою на работу 2,5 тысячи человек (столько у нас сейчас работает).

— Но при этом все эти фильмы, ориентированные на российского зрителя, будут выходить на украинском ТВ и работать в интересах агрессора. Так ведь?

— Знаете, в чем вы не правы? Политика должна уходить и не мешать бизнесу. А то даже нам пришлось туда пойти. Вы думаете, было большое желание туда идти? Я там побыл два месяца и сказал: «Нет, ребята, хватит».

— Чем вы занимались в штабе?

— Я писал предвыборную программу и помогал речи составлять.

— Инаугурационную тоже?

— Володя писал, и мы ему немного помогали. Когда будут говорить, что Володе пишут речи, — не верьте. Основную идею про то, что каждый человек — президент, придумал он. Потому политику нужно удалить из нашей жизни.

— Это невозможно в стране, где идет война.

— Надо ее заканчивать.

— Заканчивать войну на условиях агрессора вы считаете нормальным?

— Ни в коем случае. У нас в предвыборной программе написано, что если убрать людей, материально заинтересованных в войне, она закончится. В данном случае бывший президент и его окружение были заинтересованы в продолжении войны. Мы их убрали, и я уверен, что она затихнет. Война перестанет приносить доход.

— А власть РФ вы не учитываете?

— Если мы сильно захотим, то мы с ними договоримся.

— Какие у вас аргументы?

— Им что, нравится воевать? Вы думаете, Путин — маньяк, который любит пострелять в живых людей? Он что, псих? Он умный человек. Да, у него имперские амбиции. Но можно же договориться. А если нет, то будем объявлять настоящую войну. А то что это такое: одной рукой воюем, а другой рукой торгуем? Очень важно желание хотя бы одной стороны, иначе для мира нет перспектив.

— Ищете ли вы альтернативы российскому рынку?

— Да, но это долгий путь — 10–15 лет для входа на другие рынки. Например, мы планируем сделать сериал «Сваты» для Румынии. Мы много говорили с поляками, но у них свой рынок и свои талантливые производители. Они побогаче нас и могут позволить гораздо более дорогое производство — и 200, и 300 тысяч долларов за серию. Но работу они скорее дадут своим продакшенам. Понимаете, без дополнительного соседнего рынка мы можем скатиться на местечковый уровень телевидения. А не хочется. Мы же умеем лучше, и мы доказали это. А сейчас снимать за 15 тысяч серию неинтересно.

— Что вам было бы интересно снять?

— Я хочу снять проект, подобный «Играм престолов», на украинскую тематику. Если бы мейджоры построили у нас свою студию, у нас были бы все возможности выйти на мировой рынок. Серия «Игры престолов» стоит больше миллиона. У нас столько на целый сериал нет.

— Как вы относитесь к Нацсовету по вопросам телерадиовещания? Кого бы вы хотели видеть в его составе?

— Нацсовет — такая структура, которую я бы вообще не хотел видеть. Почему президент и парламент должны назначать своих людей и регулировать сферу телевидения и радиовещания? Эту структуру должны создавать люди культурной сферы. И чем занимается эта структура? Регулирует вопросы языка. А почему они не касаются других сфер? Я бы регулировал рекламу. Вы заметили, что у нас половина рекламы на сексуальной почве и слово «Закупись» значит совсем другое, чем произносится. Мы просто материмся в прямом эфире.

— В номерах «Вечернего Квартала» также хватает намеков на нецензурную лексику.

— Но это юмор. И это тоже нужно регулировать. Также нужно регулировать фашизм, насилие. И это должны делать авторитетные люди из сферы культуры и ТВ.

— Может кто-то из «Квартала» войти в Нацсовет?

— Я могу. Там же не надо постоянно работать. Но я могу приходить на заседания один раз в неделю. Я готов к этому.

— Тогда вам тоже придется выйти из бизнеса.

— Значит, я не пойду. (Смеется.) Если серьезно, то туда надо посадить адекватных людей. Недавно я познакомился с художественным руководителем театра Франко. Это изумруд, нам нужно на таких людей ориентироваться. Почему таких людей нет в Нацсовете? Почему там не сидит Балаян или Рыбчинский?

— Борис, вы как представитель индустрии каких решений ожидаете от нового президента?

— Я ожидаю пересмотра квот. 90 % — это много. Закон о языке нужно отменить и принять нормальный закон. Это первый шаг для отмены войны.

Также хочу, чтобы власть мне профинансировала «Майданс». Просто я уверен в гениальности этого проекта. А так у нас достаточно хорошая ситуация. Несколько холдингов конкурируют и создают хорошие вещи. Но без российского рынка мы будем деградировать.

— Какие советы вы даете Владимиру?

— Не имею возможности, я же его сейчас не вижу. Но я бы посоветовал ему быть смелее. Мы когда писали программу, то первым законом, который мы хотели подать в Раду, был закон о снятии неприкосновенности и об импичменте. В первую очередь надо начать с себя и не бояться.

Фото: Алексей Чумаченко