Латентный, но постоянный украинско-российский конфликт не может базироваться на чьих-то злых кознях, в нем должны быть как субъективные, так и объективные корни. Во многих случаях ситуацию предопределяют не конкретные лица, а сама структура созданных социальных систем и закономерности их взаимодействия.

 

Мы хотели бы в этом рассмотрении не обвинять, как это обычно делается, а увидеть принципиальную разницу, одновременно подумав, есть ли возможность для ее «лечения» и есть ли в этом необходимость. Эмоциональные аргументы давно поменять на более объективные. Интересно при этом, что принципиальная противопоставленность проявляется по всем трем временным точкам:

 

- Украина вычеркивает советское прошлое, Россия сохраняет его;

 

- настоящее часто даже на бытовом уровне выстраивается на противопоставлении: «А вот в России», – говорит Украина, обосновывая что-то, сходно высказывается и Россия;

 

- альтернативные варианты видения своего будущего также принципиально иные, по крайней мере, они не совпадают.

 

Все виды несоответствия, возникшие в результате распада единой структуры и последующего автономного развития двух социальных систем, можно представить в следующем виде:

 

- внутриструктурные отличия, вытекающие из двух разных иерархий;

 

- внешнеструктурные отличия, вытекающие из подстраивания под разные глобальные иерархии;

 

- разные целевые ориентации, которые базируются на том, что центробежные ориентации победили центростремительные в развитии двух социальных систем.

 

В результате с неизбежностью «стыки» таких разных систем будут постоянно «искрить». Украинская ситуация облегчена тем, что в случае, например, стран Прибалтики там присутствует сильная боязнь возврата к старой модели, основанная на прошлом негативном опыте. Россия также начинает ощущать неадекватность избранного пути: «Газовая война России с Украиной независимо от того, кто изначально и более в ней виноват, усилит западный вектор внешней политики стран СНГ. Газовый урок не останется неусвоенным странами Содружества и сработает, скорее всего, на усиление центробежных сил внутри организации. Которая все больше будет превращаться в бутафорскую структуру, где главным приоритетом останутся двусторонние межгосударственные связи. Эта тенденция должна откорректировать внешнюю политику России на постсоветском пространстве: прежние методы работы себя не оправдали».

 

Продолжим поиск базовых отличий с помощью сопоставления имеющихся информационных ресурсов, которые мы разделим на три типа инфраструктур: физической, информационной и виртуальной.

 

Инфраструктура в физическом измерении несопоставима сильнее у России: она обладает возможностями непосредственного телевещания на территорию Украины, обратного процесса нет. Россия также вещает на английском языке. Крупнейшие российские газеты издаются в специальном украинском варианте. Это «экспортный» вариант, из которого изымается негатив, направленный против Украины, примером чего может служить газета «Известия». «Газпром», кстати, обслуживают крупнейшие мировые пиар-агентства. Охват аудитории в суммарном измерении превосходит все возможные представления.

 

То есть система прошла сквозь общую модель с доминированием Москвы на различную модель, но с тем же доминированием Москвы. И мы фиксируем эту ситуацию сейчас как данность, вне оценочных суждений. Страны Прибалтики, к примеру, имеют несколько иную ситуацию, поскольку закрыты фильтром в виде иного языка, чего нет у Украины.

 

Самая элементарная борьба реализуется именно на этом уровне, вызывая неприятие аудитории – это, например, закрытие российских каналов, произошедшее в 2008 году в Киеве. Эстония в 2009 году пошла по этому же пути, закрыв Первый балтийский канал. Следует сразу признать неадекватность этого пути, который, к сожалению, реализуется очень легко, но имеет и четкие отрицательные последствия, поскольку это не соответствует интересам населения. Власть в этом случае идет навстречу своим собственным интересам.

 

Инфраструктура в информационном измерении будет пониматься нами как собственно контент. Следует признать две отрицательные характеристики собственно украинского новостного контента. Это его бедность, особенно в воскресные дни: телекомпании быстро переходят на зарубежные новости, не утруждая себя поиском собственных интересных событий. Но нам следует сформулировать и запомнить следующее правило: если нет новостей, то нет и страны. Нас как бы выталкивают из украинского контента, не занимаясь сознательным порождением новостей.

 

Второй отрицательной характеристикой теленовостей, – а это основной источник получения информации для массового сознания, – следует признать то, что они в большинстве случаев принимают характер сообщений с фронтов. В нем превалируют политики, которые обвиняют друг друга, бесконечные автомобильные аварии, взрывы газа, ведущие к разрушениям домов, и подобная чрезвычайная хроника как в быту, так и в политике.

 

Инфраструктура в виртуальном измерении полностью проиграна России: это мыльные оперы, сериалы, триллеры. Массовая культура является полностью российской, что делает невозможным выстраивание своей национальной идентичности, поскольку она строится не на основе декретов, а на базе создания и удержания своей собственной модели мира. И даже тогда, когда на территории Украины снимается телесериал, он делается на российскую аудиторию с российскими актерами и, соответственно, номерами машин, поскольку в рамках Украины «отбить» фильм в финансовом измерении невозможно.

 

На уровне страны как единицы сопоставления наблюдается также нечто сходное:

 

- в физическом: Россия претендует на роль глобального игрока, Украина – локального,

 

- в информационном: корреспонденты мировых СМИ рассказывают о странах постсоветского пространства из Москвы, не имея своего представительства в бывших республиках,

 

- в виртуальном: модель «старший брат/старшая сестра» будет сохраняться достаточно долго, хотя бы из-за инерции массового сознания.

 

Просуммируем основные моменты. По понятным причинам на постсоветском пространстве был избран путь выстраивания конфронтационных отношений – как со стороны постсоветских республик, так и со стороны России. Никто сознательным образом не просчитал, была ли возможность неконфронтационного пути, каковы здесь были плюсы и минусы. Понятным плюсом конфронтационного пути явились:

 

- легкость введения конфронтации со стороны государственных органов,

 

- психологическая особенность «расставания», которая всегда стремится к выпячиванию и подчеркиванию различий,

 

- внешнее давление, стремящееся к изоляции России.

 

Любая конфликтная ситуация легко нарушает набор правил, существующих до этого. Возьмем для примера грузинский военный конфликт и украинский газовый конфликт. И в том, и в другом случае проявились долгосрочные результаты экономического порядка. Результатом газового противостояния может стать строительство газопроводов «Северный поток» и «Южный поток» в обход Украины. И если грузинская война притормозило строительство нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, то газовая война, наоборот, ускорила решение по строительству газопровода «Набуко» из Турции в Европу в обход России.

 

Любая конфликтная ситуация в информационной сфере сразу «срывает» любые установленные до этого фильтры. Можно увидеть следующие три варианта таких решений:

 

- в физическом пространстве: стремление зрителя самого найти альтернативные варианты, например, через интернет, что можно обозначить как «обход»,

 

- в информационном пространстве: возрождение советского феномена чтения между строк, что можно обозначить как «поглощение» недостоверной интерпретации достоверной,

 

- в виртуальном пространстве: потеря достоверности у своих ньюсмейкеров и замена их другими, что можно обозначить как «замена», косвенно в случае газовой войны это отразилось на падении рейтингов президента и премьера.

 

20 января 2009 года группа, названная экспертной, хотя скорее это были журналисты-администраторы, пришла к выводу о победе Украины в информационной газовой войне (например, так говорили новости телеканала ICTV), что в более мягкой интернет-форме прозвучало как «нельзя говорить о поражении Украины». Однако с этим сложно согласиться. Приведем нашу аргументацию, противоположную принятой там:

 

- есть не только победная интерпретация премьера, параллельно развивается интерпретация ситуации со стороны президентских структур (Секретариат Президента и Совет национальной безопасности и обороны) как о провале; легко говорить о победе в информационном пространстве при выигрыше в пространстве физическом, когда такого выигрыша нет, достижение победы в информационном пространстве требует гораздо большего мастерства, чего пока нет,

 

- также трудно говорить о победе при провале рейтингов президента и премьера и их партий за этот же период, что говорит об определенной отрицательной реакции на их действия, хотя это идет и на более общем фоне развивающегося экономического кризиса,

 

- информационная война ведется по-разному и измеряется по-разному из-за существования разных аудиторий, в данном случае это украинская, российская, европейская и американская; с российской аудиторией понятно, в случае же западных аудиторий – американская всегда будет против России, как и частотно европейская, но в газово-информационной войне 2009 года европейская аудитория, получив холод в домах и остановку заводов, естественно породила большое число отрицательных статей не только про Россию, но и про Украину, то есть Россия находится в принципе на отрицательном полюсе западной модели мира, и украинские действия здесь непринципиальны.

 

Имея несопоставимую с украинской информационную инфраструктуру, направленную на западную аудиторию (телевещание, информагентство, западные пиар-агентства, собкорров за рубежом и собкорров в России) Россия по определению сильнее. Нельзя победить, не имея инструментария. Это все равно, что сказать: мы лучше сыграли скрипичный концерт, в то же самое время не имея скрипки.

 

Данные социологических опросов российской стороны таковы. ВЦИОМ сообщает, что 63% россиян уверены, что главную ответственность за газовый кризис несет украинская сторона. 78% россиян считают, что позиция России в газовом конфликте с Украиной отвечает российским национальным интересам: 40% респондентов считают, что скорее соответствует, 38% – полностью соответствует. При этом 50% опрошенных полагают, что газ надо продавать по рыночной цене, 24% – только для дружественных стран, 12% – только для бедных стран. То есть нет особого разрыва между тем, как действуют власти и как хочет видеть ситуацию население.

 

При этом западные аналитики более точны, чем журналисты. Вот как считает организация, порождающая стратегические оценки происходящего, – Stratfor. Россия, по их мнению, добилась следующих результатов: «Во-первых, они оказали прямое давление на Украину. Во-вторых, они вынудили многие европейские страны вступить в контакт с Москвой напрямую, а не через Евросоюз. В-третьих, они создали обстановку, в которой европейским государствам пришлось выбирать между поддержкой Украины и теплом в домах своих граждан. Наконец, они поставили Берлин – поскольку из крупных европейских государств Германия больше всего зависит от российского 'голубого топлива' – в ситуацию, когда ему пришлось совместно с русскими заставлять Украину согласиться на условия Москвы».

 

Сходно высказывается Ассошиэйтед Пресс, давая попутно объяснение, почему Владимир Путин извинялся по завершении кризиса: «Европейцы, которые пострадали в ходе спора, испытывают огромное раздражение. Пытаясь успокоить этих людей, Путин выразил соболезнования всем тем, кто "стал невольным заложником этого кризиса"».

 

Холодная война отличается тем, что конфликт разворачивается не там, где имеется основное противопоставление, а там, где можно конфликтовать. По этой причине холодная война разворачивалась в области культуры, к примеру, а не в сфере военного конфликта. Россия и постсоветские страны оказались сегодня в ситуации перманентной холодной войны, что можно увидеть по объемам порождаемой отрицательной информации друг о друге. Украина практически не имеет положительной информации о России, как и Россия об Украине.

 

Признаком холодной войны, – а мы сегодня должны понимать, что это именно холодная война, хотя она носит иной характер, являясь войной неидеологического типа, – является «захват» (хотя и в кавычках) не просто разовых информационных объектов, а всей инфраструктуры информационного и виртуального пространств как систем по порождению этих информационных и виртуальных объектов. Мы можем выделить следующие типы инфраструктурного воздействия:

 

- выпуск специальных вариантов российских газет для Украины, то есть инфраструктура в чистом виде,

 

- подмена celebrities, когда свои локальные лидеры, представители поп-индустрии и подобные не так захватывают общественное внимание, как чужие,

 

- та же ситуация имеет место за счет более конкурентных типов мыльных сериалов, фильмов, триллеров, бестселлеров.

 

В результате общественное внимание Украины лишь частично является украински ориентированным. И это имеет простое объяснение: нет конкурентного продукта, нет внимания. И это касается как российской мыльной оперы, так и американского сериала, поскольку для формирования своей модели мира, своей идентичности нужен свой информационный и культурный поток.

 

Но главной особенностью создавшейся ситуации стало наличие в ней абсолютно противоположных мнений и оценок. Когда такая ситуация имеет место в разных точках пространства и времени, это еще может быть пропущено массовым сознанием. Но когда в одной точке пространства-времени порождаются противоположные интерпретации тех же событий, это ведет к непредсказуемым последствиям. Приведем малую толику примеров:

 

- премьер-министр едет на переговоры в Москву, но одновременно президентский секретариат объявляет, что она на крючке у российских спецслужб,

 

- Дмитрий Фирташ одной стороной объявляется находящимся под следствием, другая награждает его орденом,

 

- судья Зварич, находящийся в розыске, получает поздравительную открытку от президента,

 

- цена за газ в районе 450 долларов подается как победа, в то время как цена в 250 долларов рассматривалась как поражение.

 

Всего этого никак не может быть в одной точке пространства-времени, поскольку этого не выдерживает психическое здоровье нации.

 

Принципиальное расхождение российских и украинских интерпретаций на происходящее привело к исключению российских каналов из украинских кабельных сетей, поскольку Россия не была нейтральной, а занимала также достаточно агрессивную позицию. Сложившееся на сегодня принципиальное расхождение двух социальных систем не дает им возможности пассивно воспринимать друг друга. Это и порождает то, что можно обозначить как новая холодная война.

 

Украина и Россия имеют различные, непересекающиеся и общие информационные пространства. Управление общим пространством является наиболее важным. Для описания этой проблематики можно воспользоваться следующими словами, описывающими американское информационное пространство (см. работу Mark D. Going dirty. The art of negative campaigning): «Победителем перманентной негативной кампании в результате становится тот, кто наиболее эффективно контролирует язык и выражения в политике. То, как оппонент описывается или как именно проблема представляется, проходит долгий путь к влиянию на восприятие избирателя». Для нас вывод из этого пассажа должен быть несколько иной: работающей и воздействующей вербальная или визуальная конструкция становится тогда, когда она создана с помощью определенного интеллектуального инструментария, который подлежит объективной проверке. Время интуитивных и случайных решений давно прошло.

 

И тут следует подчеркнуть одну важную аксиому: важно не то, что вы говорите, а то, что люди услышали. Кстати, подобный подзаголовок получила книга Фрэнка Лунца (Words that work. It's not what you say it's what people hear), сквозь инструментарий которого прошли все слова Дж. Буша на посту президента США. Можно сколько угодно порождать множество статей на ту или иную тему, но если они не соответствуют матрице (диспозиции), сложившейся в массовом сознании, эти статьи будут нести иные, чем было задумано коммуникатором, последствия.

 

По газовому конфликту 2009 года возникли три варианта оценки:

 

- Украина выиграла информационную войну,

 

- Украина проиграла информационную войну,

 

- Украина не вступала в информационную войну.

 

Последний пункт напоминает нам высказывание Филипа Тейлора, который по поводу спора, проиграл ли Советский Союз холодную войну, сказал, что СССР просто прекратил свое участие в ней. Однако и это также не является правдой, поскольку Советский Союз не вышел из холодной войны, а развернул ее против себя самого, назвав этот процесс гласностью и перестройкой.

 

Когда кубинский кризис завершился, администрация США дала команду ни в коем случае не писать о нем как о победе США, чтобы Советский Союз чувствовал себя более комфортно. То есть победитель в реальной победе даже не собирается трубить о ней. Украина в лице команды премьер-министра пошла по другому пути: по Первому национальному каналу запущена реклама, выписанная такими словами, как «Кремль в истерике» и под., что читается как раз наоборот. Не ощущая победы в физическом пространстве, ее пытаются навязать в пространстве информационном, но делают это уже поздно. Информационное противостояние уже завершено, поздно пугать противника, поскольку он не слышит.

 

Государство должно себя любить, но с определенной долей скромности и умения подавать себя. Пресс-секретарь президента Джорджа Буша написал о Кондолизе Райс (см. McClellan S. What happened. Inside the Bush White House and Washington's culture of deception): «Райс хорошо знает паблик рилейшнз. Она знает, как адаптироваться к потенциальной проблеме, отделаться от сопутствующих проблем, выйдя из всего с видом звезды. Мало кто может лучше действовать под прожекторами, истолковывать ошибки с ее естественным красноречием и спрятанным нюхом». Прочитав это, вспоминаешь, что не знаешь негативных ситуаций в отношении Кондолизы Райс, в то время как наши политики все время пребывают в них. Вряд ли этого негатива меньше по ту сторону океана. Но надо уметь с ним работать, а не порождать рассказы о наконец наступившем под данной властью счастье народном.