О программе «Жди меня» (каждый понедельник в 17:30 на «Интере») так же, как и прежде, хочется говорить в превосходной степени. Социальную миссию, которую выполняет этот проект, не выполняет больше никто. И вправду, во многих случаях больше никто не может помочь людям, разлучённым волею обстоятельств: ни официальные органы, ни одна другая организация не занимаются розыском близких людей, если обстоятельства разлуки не предполагают вероятности того, что было совершено преступление.

Кроме того, эта программа эксклюзивна по тому позитивному заряду, который она несёт. Рассказывая о человеческих драмах и даже трагедиях, «Жди меня» не смакует подробности, а заставляет сопереживать. И уже не думаешь о том, что первая встреча нашедших друг друга людей может оказаться последней: разлучённые много лет назад, даже самые близкие некогда люди могут не иметь теперь ничего общего. Не говоря уже о друзьях детства, однокурсниках и армейских сослуживцах. Одну из историй ведущий Игорь Кваша подытожил так: «Пусть даже второй встречи не будет, но всё равно эта, первая, была и навсегда останется в памяти людей как очень яркое событие».

23 ноября в программе объявили о начале операции «Моряк» по розыску моряков, исчезнувших с борта суден. В этой операции с самого начала будут участвовать украинская студия «Жди меня» и украинские добровольцы. Подключилась Украина и к операции «Больница»: в ходе её разыскивают родных и близких людей, оказавшихся в больницах в беспомощном состоянии и ничего не помнящих о себе.

В эти месяцы проект «Жди меня» отмечает своё десятилетие. Отметить круглую дату программа решила своеобразно - активизировать розыск людей, которых искали все эти 10 лет, но до сих пор не нашли. Первые успехи уже есть.

Затянувшимся поискам пропавших людей помогло то, что проект стал международным. Подобные киевскому филиалы «Жди меня» возникли в Кишинёве, Минске и Алматы, что уже повлияло и на ход программы. Если раньше выпуски выглядели с экрана как российские передачи с получасовым включением из Украины, то теперь они всё больше выглядят адресованными именно украинским зрителям. Один сюжет в начале каждого выпуска и один, кульминационный, в конце остались «общими», а едва ли не всё остальное время выпусков - это либо включение из киевской студии, либо опрос в московской студии людей, ищущих кого-то в Украине. Включения студии в Киеве теперь не выглядят чем-то отдельным, «приложениями» к основной, московской, программе: Игорь Кваша в Москве и Анатолий Бондаренко в Киеве ведут на экране постоянный диалог.

Выход «Жди меня» на международный уровень привел и к некоторым изменениям в драматургии выпусков. Раньше логика последовательности историй выстраивалась от случаев простых и часто забавных к историям по-настоящему драматическим, а то и трагическим, с возрастанием эмоционального накала по ходу всего выпуска. Теперь иногда бывает, что история, показанная во время киевского включения, более драматична, чем та «общая», которой завершается выпуск.

Во многих «кульминационных» сюжетах до сих пор ищут друг друга люди, которых разлучили не только война, но и ГУЛАГ, и Голодомор в Украине. Братья и сёстры, родители и дети, мужья и жёны, друзья юности, по чьей жизни безжалостно прошлось «самое гуманное в мире государство». Кваша не скупится на негативные оценки нашего прошлого, и это тоже выделяет его среди всех российских телеведущих. Язык не поворачивается обвинить его в политизации или идеологизации социальной программы.         

«Жди меня» сотрудничает с аналогичными программами в других странах, например, во Вьетнаме. Взаимоотношения московского центра с этими программами отличаются от его взаимоотношений с «филиалами» в Украине, Молдове, Беларуси и Казахстане. Отношения со студией в Хошимине - партнёрские и паритетные. Казалось бы, вот он, ещё один пример «приватизации» российским телевидением всего постсоветского пространства? В отношении «Жди меня» это выглядит совсем не так. Прежде всего, как раз в данном случае наличие общего центра выглядит оправданным: очень многие люди потеряли друг друга ещё во времена СССР. Да и если человек, например, из России уехал, не сказав куда, он легко может оказаться хоть в Украине, хоть в Казахстане.

А кроме того, и здесь Игорь Кваша проявляет редкое для нынешнего ТВ уважение к аудитории. «Нашу программу смотрят во многих странах», - не устаёт повторять он. Не услышать от него ни намёка на «общую родину», «единое пространство» и всё то, чем обычно так грешит российское телевидение.

Ещё одна перемена: снятые украинскими корреспондентами сюжеты больше не смакуют бедность и убогость. Напротив - корреспондентов встречают нарядно одетые жители украинских сёл, а камера останавливается на живописных пейзажах и достаточно добротных домах.

А теперь о впечатлениях не очень приятных. Концепция «Жди меня», будто бы, не изменилась. Вот только и ведущим, и авторам сюжетов всё чаще стало изменять чувство такта. Выпуск от 16 ноября. Заброшенная деревня в Смоленской области России, единственный её житель - старая женщина. Она совершенно одна, три её брата то ли погибли, то ли пропали без вести во время войны. Её показывают крупным планом, потом на фоне её небольшого домика, потом снова крупным планом. «Мне сказали, что меня ищут в Бельгии, один из братьев, оказывается, не погиб», - говорит старушка. По ходу сюжета она повторяет это несколько раз: «Один из братьев жив, он - в Бельгии». Но вот приезжает машина, выходит из неё уверенная в себе женщина - какая-то районная чиновница. «Да ты, бабка, как всегда, всё перепутала, - ухмыляясь, говорит она. - Никто тебя не ищет». «Никто? Не меня?» - как-то подавленно отвечает старушка, словно ещё больше постаревшая прямо на глазах. А чиновница тем же самоуверенным тоном говорит: ищут тех, кто жил в этом домике перед войной.

Был лет двадцать назад такой анекдот. В общежитие приходит телеграмма: родители студента погибли в автокатастрофе. Телеграмму получают его друзья и думают, как бы тактичнее ему об этом сообщить. «Вася, что ты будешь делать на каникулах? - Погуляю, посплю. - Ну а потом? - Домой поеду. - А там что? - Побуду с родителями. - А вот и не угадал, читай телеграмму!» Не такую ли самую «тактичность» проявили к одинокой женщине авторы сюжета? Да-да, именно авторы сюжета: пусть самодовольная чиновница поступила по-хамски, но значило ли это, что её обязательно нужно было показывать? Так ли уж непременно должна была она красоваться в кадре? Никакой дополнительной информации к сюжету она не добавила, а выполняла роль фона, декорации. Так может, ну их, такие декорации? И ну их, таких чиновников? Так и осталось непонятным, зачем вообще понадобились услуги дамы из машины и её присутствие.

Выпуск от 23 ноября. Много-много лет назад житель Донецкой области разошёлся с женой, уехал в Молдавию и исчез. Оказывается, в Бельцах он женился, но пока был на даче, новая жена подделала его подписи и продала квартиру. Документы тоже были утеряны. Почти двадцать лет жил он в дачной времянке (точнее, в металлическом контейнере) и перебивался случайными заработками. И вот киевская студия выходит на связь с кишинёвской, показывают, как на границе Молдовы и Украины человека встречает сын, как они едут в поезде, проезжают Винницу, Киев, как приходит идущий с двумя палочками, сломленный жизнью человек в свой прежний дом. Счастливый конец печальной истории? Да, если бы посреди рассказа не прозвучала фраза: «Он уехал в Молдавию, сказав, что там тепло и женщины красивые». Именно эта фраза ещё долго крутилась у меня в голове после окончания сюжета. Не сам герой рассказа вспомнил её, не его первая жена, не сын. Корреспондент - вот кто произнёс её. Но зачем? Что добавила она к сюжету? Какая разница, что говорил человек без малого двадцать лет назад, как расстался с первой женой? Какое это имеет значение теперь? Разошёлся с женой, попал в беду, теперь вернулся к ней и детям - этого ли не достаточно? Многие, расставаясь с супругами, говорят обидные вещи. Так что же, к позорному столбу их, и пожизненно?

Выпуск от 9 ноября. Женщина разыскивает человека, которого любила, когда в молодости работала в Надыме. У неё есть сын, теперь уже взрослый. Она называет имя и фамилию отца своего сына, показывает его фотографию, называет место работы в таком-то году. А что, если у него новая семья, и жена ничего не знает о его былом увлечении? Впрочем, человека нашли, вот он, в кадре. Хочется верить, что прежде чем объявить по телевизору о том, что у него есть сын, корреспонденты выяснили ситуацию и договорились с ним самим. Хочется верить, но...

Тот же самый выпуск. Киевская студия, ведущая опрашивает тех, кто ищет родных. Мужчина ищет дочь-школьницу, которая не знает, что он - её отец. Имя, фамилия, фотография, город Борисполь, в котором она живёт, номер школы, в которой она училась несколько лет назад. Тогда мужчина приходил к дочери в школу, говорил с ней, но не признался, что он - её отец, и назвался корреспондентом. А теперь представьте ситуацию: девочка смотрит телевизор, видит собственную фотографию и вдруг узнаёт, что мужчина, когда-то приходивший к ней в школу, - её отец. Каково ей будет после этого, что она будет чувствовать, как переживёт узнанную из телевизора «радостную» новость? Или ещё худшая ситуация: программу «Жди меня» смотрят родители её одноклассников, «по секрету» сообщают об этом своим детям, и по школе разносятся сплетни...

Самое печальное в этой истории вот что. Из рассказа мужчины, ищущего дочь, никоим образом не следовало, что она сменила адрес или даже школу. Просто с тех пор, как представился корреспондентом, он больше не пытался установить с ней контакт. Казалось бы, чего проще: сидишь в киевской студии - так возьми и съезди в Борисполь. Попытайся встретиться с дочерью, а уж если не найдёшь, тогда обращайся в «Жди меня». Где здесь предмет поиска? Похоже, мужчина не решался сам признаться дочери, что он её отец, - вот именно эту задачу он и переложил на плечи «Жди меня». Находчиво, безусловно, вот только о дочери он не подумал. Журналисты киевской студии тоже.

Сюжет из того же выпуска, на этот раз «московский». Женщина из Оренбургской области России впервые приехала в Москву, чтобы встретиться с человеком, с которым надеялась создать семью. Он встретил её, но на оживлённом вокзале они тут же разминулись. Вскоре грабители отобрали у женщины деньги и документы. Её мать и дочь сгорали от неизвестности, плакали, искали. А она целую неделю сидела на вокзале, как сама сказала, «не емши, не спамши», и ничего не предпринимала. Вот просто сидела и ждала неизвестно чего. История окончилась счастливо - даже мужчина, к которому она ехала, нашёлся. Как он сам сказал, он искал её на другом вокзале (?). Ну а женщина эта предстала в результате сюжета отнюдь не в лучшем свете. Ненаходчивой, мягко говоря, и излишне романтичной. Тактично ли было показывать этот сюжет многомиллионной аудитории? Может, он был поучительным? В последнее время довольно часто в программе показывают подобные истории: человек попал в беду, но не нашёл способа или постеснялся сообщить об этом своим близким - и в результате годы безвестности, жизнь бомжа, горе у родных. Увы, не припоминается, чтобы хоть раз ведущие обратились к зрителям: не теряйтесь в подобных ситуациях, дайте о себе весточку. Кваша неоднократно обращался с подобным призывом к людям, едущим на заработки. А в данном случае - нет.

«Жди меня» - одна из очень немногих душевных, «тёплых» программ на нашем бездушном телевидении. Неужели бацилла бездушия проникает и туда? Будет очень жаль, если эта программа превратится из душевной в душещипательную. Хотелось бы надеяться, что этого не произойдёт.