Начиная эту тему, невольно задумываешься о той смысловой пустыне, с которой придется иметь дело. В то же время, тема «прав» чрезвычайно важна. Если угодно, она является той основой, без которой немыслима современная христианская цивилизация. Без «прав» невозможны не только справедливый суд, либеральная политическая система и законодательство, но и, боюсь, такие вещи, как здоровая и доброжелательная атмосфера в обществе. Беда еще и в том, что все мы и особенно политики используем понятия «права», часто в совершенно невообразимой трактовке. Журналисты являются трансляторами всех этих «месседжей» и потому, было бы неплохо, если бы они хотя бы представляли себе предмет.   

Что мы пропустили

К сожалению, в нашей культуре понятие «прав» появилось лишь в контексте разнообразных социальных движений «за народное дело» в 19 веке. Учитывая сатрапистый характер государства российского, это не удивительно, но от этого не менее печально. По сути, наша культура знакома лишь с практическим применением, скажем так, утилитарной концепции права.

Что это такое? В Европе с конца средних веков велись непрерывные дискуссии на тему морали и ее происхождения. Собственно, концепций получилось две. Первая состоит в том, что мораль и права имеют абсолютное происхождение. Они олицетворяют то ли Бога то ли Природу, в общем - некий Абсолют, который мы можем лишь познавать, открывать для себя.

Вторая, которую можно назвать утилитарной, состоит в том, что права есть вещь ситуативная, они являются предметом общественного договора. Меняется договор, меняются права.

Есть два хороших примера, которым я обязан Леониду Штекелю, иллюстрирующих практику, основанную на этих двух пониманиях права. Эти примеры - Французская и Американская революции, произошедшие почти в одно и то же время и по сходным причинам.

Французская революция ставила вопрос так: на каком основании один человек - монарх - присвоил себе право суверена? Ведь понятно, что один человек, даже самый замечательный, не может реализовать интересы всех. Суверенитет должен принадлежать народу, а на практике его должно осуществлять собрание народных представителей. Это собрание и является гарантом прав, которыми нация через него наделяет каждого человека. Результатом, как известно, стали массовые репрессии, инициированные именно народным собранием, разумеется, ради народного же блага.

Американская революция исходила из того, что плохое управление английского короля недостойно человека, недостойно его неотъемлемых прав, присущих ему от рождения. Для того, чтобы сделать управление лучше и достойнее, англичане, живущие в американских колониях, создали новое государство, основанное на заранее известных принципах. То есть, если бы английский король не утруждал себя борьбой с изменниками короны, то последующей войны за независимость вообще бы не было. Государство, созданное революционными американскими англичанами, не было само по себе источником репрессий, каковым стало государство революционных французов. 

Вот вам два разных результата - во французском случае государство является гарантом (и, следовательно, источником) прав, в американском люди делегируют государству права, необходимые для хорошего управления.

Наша традиция следует французскому утилитаристскому варианту, англосаксонское понимание здесь практически неизвестно. Кстати, можно сказать и так - на нашем примере хорошо видно, что происходит, если в обществе существует только утилитарный подход к правам. 

Качаем права

Заметим, насколько негативно наше «общественное бессознательное» относится к тем, кто пытается отстаивать соблюдение неких правил перед «сильными мира сего». Для такого поведения есть специальный термин - качать права - и он имеет саркастически-ироничное звучание. Качают права либо наивные идиоты, либо жулики, которые хотят «намутить» себе больше, чем «положено». Сильный мира сего - милиционер, министр, водитель маршрутки - является таковым в силу того, что он представляет абсолют - власть (пускай и в неком ситуативном проявлении). Спорить с абсолютом - властью - бессмысленно. Есть только один путь - договориться. И не с властью, а с ее конкретным носителем. Этот путь является наиболее социально приемлемым в нашем обществе. Требовать от водителя маршрутки выдать талончик, апеллируя к каким-то правилам, инструкциям и т.п. - неприлично. Прилично попросить его дать вам талончик. Мы действуем ситуативным договором, действуем утилитарно.

Вопрос: что первично - наше традиционное миропонимание или утилитаризм, насаждаемый хронически беспредельными политическими режимами, думаю, не имеет смысла. Видимо, важно и то и другое. Сатрапия не появилась бы и не продержалась бы так долго без одобрения и поддержки ее потенциальных жертв.

Отмечу здесь только одну деталь - ту свойственную нашей культуре отстраненность от моральных норм, без которых невозможно право. Моральные нормы считаются чем-то абстрактным и идеализированным, некой «фишкой», практический смысл которой не признается (мы же взрослые люди, мы понимаем и т.п.). Такие культурные артефакты спрятаны достаточно глубоко и лишь иногда проявляются в неких очевидных моментах.

Приведу, например, такое встреченное недавно замечание о том, что в древнееврейском языке, на котором изложены 10 заповедей, есть два слова, обозначающие убийство. В английском -  тоже два слова, поэтому для простоты приведем пример на английском. Заповедь «не убий» звучит по-английски как you shall not murder. То есть, ты не должен убивать для развлечения, отъема собственности, из чувства личной неприязни и т.п. Есть еще глагол to kill, который обозначает убийство вообще. То есть, если некий разбойник пытается меня murder, а я его при этом kill, то он нарушил заповедь, а я - нет. Никакого предмета для извечного дурацкого интеллигентского спора о «правильном» и «неправильном» убийстве здесь просто нет. Как видим, отсутствие понятия и определяющего его слова, превращает конкретные и простые правила в наивную абстракцию. Такой же благодушной абстракцией, как следствие, видится и вся система этих моральных правил.

Права, которые не нужно качать

Абсолютный характер прав там, где такое понимание принято, является для одних предметом веры, для других - удобным допущением. Как бы там ни было, но, помещая источник права вне человека и человеческого общества, вы получаете результат, значительно лучший, нежели допуская, что права являются только результатом договора (что на практике означает, что они «даруются» политической властью, которая может их и отобрать). При следовании философии абсолютности права вы получаете общество, где достоинство каждого ценится «по умолчанию», ибо этот каждый наделен такими же правами, как вы. Утилитарный же подход порождает общество, где абсолютом становится политическая власть и ваша ценность определяется способностью ее использовать.

Главный для нашей темы результат, который возникает там, где право считается абсолютным - это то, что такое понимание приводит к ограничению власти над человеком. Власти любой - другого человека, государства и т.п.

С этой точки зрения очевидными выглядят разного рода глупости, порождаемые утилитаристской традицией понимания права. Мне часто попадались мнения, высказываемые журналистами и политиками, что, к примеру, ограничение права баллотироваться в президенты возрастным цензом нарушает права. Ничего подобного. Если мы доверяем кому-то власть, то мы должны быть уверены в том, что она не ущемит права других. Именно поэтому нужны такие ограничения. Они могут быть не всегда разумными - именно в качестве ограничений - но они необходимы. Другой пример такого рода - это иски о защите чести и достоинства политиков к СМИ. Дескать, политики тоже люди, у них якобы есть честь и достоинство. Опять-таки, если вы считаете, что права имеют абсолютный характер, то вам легко понять, что у политиков нету ни чести, ни достоинства в том качестве, в котором они есть у всех прочих. Тут та же история. Политик - и шире - любой публичный человек - обладает властью. Для того чтобы эта власть была под контролем, мы должны знать о таком человеке достаточно много, даже с учетом того, что это могут быть и ошибочные, и заранее предвзятые сведения. Судьи должны понимать это обстоятельство и не принимать подобных исков. Кстати, таковое понимание обычно и присутствует в обществах, где хотя бы существует дискуссия о происхождении права. Как правило, в таких обществах политикам самим не приходит в голову судиться со СМИ.

Ну и последний пример, который приходит на ум. Известно, что в тех же США чуть ли не каждый ребенок знает о существовании Конституции и собственных прав. Точно так же, известно, что в нашей стране Конституция является скорее некой «фишкой» для политиков и, что с ее текстом незнакомо подавляющее большинство населения. Если вы откроете нашу Конституцию, то в первом разделе, в котором идет речь о правах, вы найдете постоянные упоминание о том, что «государство гарантирует». В американской Конституции ничего такого нет. Видимо, между этими явлениями существует некая связь.

Немного практики

Я не идеализирую систему, основанную на абсолютном понимании права, тем более что в чистом виде ее не существует. Утилитаристский подход неизбежно «заводится» сам, ведь он очень удобен для политических спекуляций.

Иначе говоря, на практике, когда речь идет о правах, важно понимать, с чем именно вы имеете дело. Англосаксонская традиция различает три категории прав, которые выстраиваются в некую иерархию. Первая, самая важная - rights  - неотчуждаемые права, имеющие абсолютное (божественное) происхождение. Возникает вопрос - что именно относится к этим правам? Ответ можно найти в 10 заповедях, но это было бы достаточно узким пониманием.

Приведу такой пример из истории американской Конституции. Как известно, первые 10 поправок - Билль о правах - отсутствовали в первоначальном тексте. Авторы полагали, что дословное описание ограничивает права (и, кстати, были абсолютно правы). Когда все-таки победила идея о внесении поправок, то одна из этих поправок гласила, что перечисленные права не являются полным списком и что могут существовать (быть открыты) другие права.

Эти факты очень трудно укладываются в наши головы, с детства отравленные позитивизмом и утилитарным подходом к реальности. Возможно, некую ясность внесет мысль о том, что суд в этой системе является органом, где устанавливается справедливость. Законы, прецеденты и прочие возможные источники права являются лишь инструментами для судьи в его деле установления справедливости, равно как и его собственные представления о морали. В такой системе описание права не является необходимым, оно лишь создает повод для казуистических изысков. Напомню, что в существующей у нас системе суд играет, опять-таки, утилитарную роль, определяя соответствие некоего события некоему тесту, каковым является закон. В такой системе отсутствие теста де-факто означает отсутствие события (кстати, отметим здесь постоянный стон политиков и юристов об «отсутствии нормативной базы»). Иначе говоря, для нашего суда должны быть определены и квалифицированы все возможные случаи. Тот, кто изучал кибернетику, должен сразу сказать, что такая система не может существовать в принципе, но это уже так - заметки на полях...

Второй по важности группой являются  liberties,  или гражданские права. Это те институты, которые создают граждане для того, чтобы контролировать политическую власть и реализовывать свои rights. Если эти институты вступают в противоречие с неотчуждаемыми правами, приоритет, естественно, отдается rights. Кстати, заметим, что Билль о правах содержит в основном гражданские права. Отцы-основатели не рискнули вносить моральные нормы в Конституцию, ограничившись тем, что «все люди рождаются равными в своем достоинстве и правах».

И, наконец, третья группа: entitlements, - права, полученные в ходе политического процесса или, попросту говоря, привилегии. Это столь любимые у нас право на труд, отдых, медицину и прочие, равно как и всякого рода льготы. Это низшая категория прав, сугубо утилитарного происхождения. То есть, вы, конечно, можете подать в суд из-за того, что вам не выплачивают какой-то льготы. Но если суд решит, что у государства, к примеру, нет на это денег, то вы ничего не получите и решение будет против вас.

В понимании утилитарных прав очень важно не допускать путаницы и подмены понятий. Ущерб от этого огромен, ведь, говоря об утилитарных правах, их часто путают со всеми прочими, в результате чего укрепляется ощущение, будто права - не более чем некие «понты», некие бонусы, которыми можно завладеть, если быть достаточно ушлым.  

Приведу такой пример. Германия, как известно, провозгласила себя «социальным государством». Это означает совершенно конкретные вещи в области позитивных утилитарных прав. Прежде всего, это означает, что финансирование  разного рода привилегий - государственная забота. Теперь давайте посмотрим, к каким последствиям приводит такое упорядочение смысла. Согласитесь, что есть разница между «иметь право на бесплатную медицину» и «государство берет на себя затраты по обеспечению того, чтобы медицина была бесплатной». В первом случае «бесплатная медицина» есть некая данность, которую вам должны. Во втором случае же четко понятно, что «бесплатная медицина» есть некий договор, то есть, вам-то должны, но должны и вы, так как «государство» - это ваши налоги. Да и устраивать истерики по поводу того, «где наша бесплатная медицина», в голову не придет, так как ясно, откуда она берется.

Загадка приоритета прав человека

Пишу «загадка» потому, что много лет наблюдаю у многих неспособность понять, откуда берется приоритет прав человека перед государством, нацией, партией и вообще любой группой. Загадка тем более интересная, что обе концепции - и абсолютная, и утилитаристская - дают ответ на этот вопрос. В абсолютной концепции все просто - право присуще человеку. Точка. Утилитарное объяснение тоже не сложно. Состоит оно в том, что права человека включают в себя права всех возможных групп. То есть, человек является единицей всех возможных групп и потому, защищая его, мы защищаем и права всех групп. Нет, многие не соглашаются ни с одним, ни с другим объяснением. Тут, видимо, мы имеем дело с очередными выбрыками «менталитета»....

Матеріал створено за підтримки Міжнародного фонду «Відродження».