Предложить читателям «ТК» беседу с Дмитрием Быковым было достаточно поводов. Будучи в России популярным литератором, критиком, телевизионным ведущим, публицистом и просто популярным светским персонажем, Дмитрий Быков в июне получил главную негосударственную литературную премию России - "Национальный Бестселлер"- 2005 за свой роман "Борис Пастернак".

А в марте нынешнего года Дмитрий Быков возглавил в Украине еженедельный журнал «Профиль». В Украину при этом не переехал, «керує» обновленным форматом журнала из Москвы да наездами в Киев - благо, благодаря Интернету в этом, в общем-то, не так уж и много «минусов». До этого с Украиной Быкова достаточно длительное время связывала колумнистика в газете «Киевский телеграф» - так что некая погруженность в дела нашей страны у него уже наработана.

Кому-то настойчивое желание российских друзей предостеречь нас от российских ошибок - чем объясняет свой интерес к Украине и Быков - может показаться очередной блажью больных манией мессианства «властителей дум». Однако отметим, что Дмитрий Быков - один из тех немногих московских персонажей, чей взгляд на происходящее в нашей стране шире известных стереотипов российского «украиноведения» и в ком как раз напрочь отсутствует пресловутая демонстрация собственной значимости для истории… Нет в Быкове и зашоренности в жесткие идеологические или политические целесобразности - что все чаще демонстрируют многие его российские коллеги. Чем, собственно, Быков и интересен. Любопытным нам показался и взгляд Быкова на современное ТВ - как взгляд умного интеллигентного человека, оценивающего его со стороны, обладая при этом, однако, и знанием телевизионой «кухни».


- Дмитрий! Уже пару месяцев вы работает руководителем проекта «Профиль». Для вас это новый опыт - как известно, вы до этого много работали с Украиной и Киевом, в частности, с «Киевским телеграфом», но все таки в качестве обозревателя, а не главного редактора… Про что для вас лично этот новый ваш украинский проект?

- Для меня это попытка поделится моим личным багажом. Моим личном опытом, приобретенным методом проб и ошибок. Россия наделала очень много ошибок за последнее время. Чтобы Украина этих ошибок не делала, я вот к «Профилю» и пришел. Насколько это удастся, я не знаю. Я не уверен, что этот энтузиазм, который и сейчас уже изрядно подточен, можно сохранить. Я не уверен, что на Украине можно сформировать политическую нацию, а это необходимо. Я не уверен, что на Украине можно сформировать консенсусные ценности, которые позволят не разорвать её на запад и восток. Мне интересно поработать с этими реалиями, с этими ценностями. Люди прекрасные - совсем как у нас в 92 году. А жизнь у них очень паршивая - даже хуже, чем у нас. Все это вместе - это, конечно, такой опыт, скорее, литературный, чем человеческий, потому что по-человечески я все это уже пережил в 90-е годы, а здесь можно на все это посмотреть и более оформленно понять, если угодно. Такая редкая возможность второй раз пережить свою историю, кусок своей собственной жизни.

- Почему вы полагаете, что Украина сейчас повторяет российские события десятилетней давности - распространенное, кстати, мнение… Что именно происходило в 90-ые годы, по-вашему, в России? Почему вы считаете, что это сейчас каким-то образом повторяется в Украине?

- Ну, это была очередная постреволюционная ситуация, постреволюционная ломка. Повторяется она в Украине потому, что ваша страна в той или иной степени проходит тот же этап. Революции всегда ходят парами - это совершенно очевидно. Сперва приходит революция, делящая нацию, потом - объединяющая. В России этого не произошло. Я не знаю, произойдет ли это в Украине.

-Вы говорите, что революции всегда ходят парами, а теперь говорите, что второй революции в России не произошло?..

- Не, у нас тоже был 91-ый и 93-ый год. Но 93 разрешился несколько иначе: вместо того, чтобы нация сформировалась, она оказалась еще больше расколотой. В России есть это пограничное положение. Россию вообще в единую нацию сформировать нельзя. Это все революции наши показывают. Не получается. У нас вообще идет вечная гражданская война. Шолохов, который, я уверен, сам написал «Тихий Дон», говорил, что «Гражданская война никогда не кончилась», и она действительно никогда не кончилась...

- В Украине более однородное население. Почему же вы выставляете как главное условие именно формирование политической нации?

- Вот именно поэтому я жду, что эта нация выработает ценности, на которых она могла бы стоять. А не будет делиться на Восток и Запад, как это сейчас есть.

- Не без усилий, кстати, Кремля и российских политтехнологов...

- Ой, нет. Ой, нет. Российские политтехнологи загоняют свои тупые ножи, причем, довольно бездарно, в ту щель, которая уже существует объективно. Российские политтехнологи пренебрежимо маловлиятельны. То есть их влияние стремится к нулю, в принципе. Их влияние только в очередной раз доказывает, что в России все бездарно и все для неё враждебно. Они работают только на усиление этой вражды, а вовсе не на какие-то реальные события. Это первое. Второе: в чем, собственно, главная ошибка? Английская революция, кромвелевская, закончилась Славной революцией. То есть, прошло 20 лет, и нация объединилась. Французская революция закончилась наполеоновским переворотом и тоже объединила нацию. Даже в Германии можно сказать, что революция закончилась гитлеризмом, который тоже объединил нацию, на каких основах - это уже другое дело… Всякая революция сначала нацию раскалывает: на богатых и бедных, на левых и правых и так далее, а потом ее объединяет. Даже в русской революции 1917 года февраль и октябрь - в этом же русле. Февраль расколол, а октябрь худо-бедно , но лучшую часть нации объединил, консолидировал.

И все же главная особенность России в том, что консенсусных ценностей в России быть не может - в России два народа. Эта замечательная формула Марьи Розановой. Как это получилось исторически, я мучительно пытаюсь проследить, но определить не могу, хотя стараюсь. Может, это следствие опричнины, может - раскола. Может быть, так было всегда. Но народа в России два: у одного ценности, условно, западные, у другого - условно - восточные. И никак этого не изменить.

В Украине же совсем другая ситуация. Украина - это гораздо более целостное образование. И насколько она инфицирована этим русским вирусом раскола, мы посмотрим. Сейчас она, безусловно, с российского курса сошла. А что там дальше получится, я не знаю. Я не знаю, насколько глубоко в Украину проникли русские болезни: цикличность истории, обязательное деление на левых и правых - поверх всех общенациональных принципов, страшный удельный вес чиновничества, отрицательная селекция при попадании во власть, при которой во власть попадают самые тупые, самые жестокие… До какой степени это все заразило Украину? Пока у меня ощущение, что очень глубоко.

- Но вы говорите все время об Украине как о младшей сестре России, которая может что-то перенять плохое от старшей сестры, а, может, и нет. У Украины нет, по-вашему, собственной судьбы? Отдельной от России?

- Ну, собственно, она всегда была отдельно. Украина - это чистая восточная Европа, при этом у нее достаточно яркая и своеобычная культура, но мы 400 лет были вместе, и этого просто так не зачеркнешь. И при этом Украина очень долго была не то что в составе России - это бы Бог с ним, если бы только формально так было. Украина очень долго была в орбите влияния России, в орбите ее интересов. И вот это трагедия, потому что все русские сателлиты заразились болезнями, о которых мы говорили выше. Эти болезни очень заразны, настолько заразны, что даже уехавшие в Израиль русские евреи принесли с собой эту заразу. Посмотрите - ведь там сейчас совсем как у нас происходят споры о территории и так далее. Надо учиться цепляться за то, что нацию держит, а не за то, что ее раскалывает. Насколько к этому Украина способна, я не знаю. Пока все украинские политики - совки. Все типы украинских политиков - русские. Тип «безумного пассионария», восходящий к Троцкому и Ходорковскому, воплощает, конечно, Тимошенко. Это такой тип олигарха, движимого экспансией. Тип слабого президента, который хочет всех примирить и при этом абсолютно не обладает соответствующей личной харизмой, тип порядочного человека - это тип ющенковский и в значительной степени горбачевский. Как правило, это выходит наружу каким-то телесным дефектом - пятно Горбачева и пятна Ющенка…

Как это ни ужасно, но история работает циклическими обстоятельствами, повторяющимися деталями. Да, очень много у вас русских вещей: пресса с ее абсолютно провинциальными по отношению к Западу интонациями, подобострастными, со слепым доверием к Западу, с таким придурковатым несколько. Мы же тоже так же провинциально себя вели по отношению к приезжавшим к нам людям. Поэтому я просто хочу сделать прививку, чтобы мы, этими болезнями переболевшие, когда замечали зародыши этих болезней в Украине, просто их подавляли… Вот для этого и существует рубрика «Фас» в «Профиле». Для этого там рубрика «Работа над ошибками». Не делайте, как мы, не надо, делайте сами. Получится из этого что-нибуть - хорошо, не получится - по крайней мере, повеселимся.

- Не преувеличиваете вы при этом роль: а) собственную, быковскую, б) «Профиля» и в) журналистики как таковой?

- Моя, быковская, роль преувеличена не может быть. Потому что нас таких много. Я говорю не конкретно о себе, а о Савике Шустере, об Андрее Васильеве, Андрее Колесникове, который много здесь работал и печатается, о Викторе Шендеровиче, который регулярно сюда ездит, выступает... Вся русская журналистика, во всяком случае, лучшая ее часть, в том числе и патриотического толка, много ездит на Украину.

- Зачисляете ли вы в эту, лучшую, часть Дмитрия Кисилева, который тоже долго работал здесь?

- Конечно, вношу. Любой человек, работающий здесь, так или иначе пытается свой опыт тамошний принести сюда, потому что у нас он пропал…

Но у меня тоже есть ощущение, что роль журналистики очень мала. Но, по крайней мере, она есть в одном: она может научить этих людей, у которых не получилось, прямо скажем, не впадать в отчаяние. «Да, у нас, может быть, не получилось, зато у нас был Майдан, на котором мы были счастливы». Затем - это может предостеречь, я хочу предостеречь украинцев от многих национальных самообольщений. Был такой период гордости: вот, мы показали Европе, какая мы прекрасная, свободная нация. Ничего не показали особенного, развели вас как лохов, но ничего страшного в этом нет, нам всем было хорошо, и слава Богу. Пора перестать искать в истории общественный смысл, надо искать в ней личную выгоду. Приспосабливать ее к своим нуждам. Нам было весело: в палатках мы трахались? Трахались. Горилку пили? Пили. Прекрасно себя чувствовали. Это как в пионерские годы посидеть у костра. Ну, вот и все примерно.

- А, может, и в России все нормально, все приспособили - за редким исключением - общественные процессы под собственные нужды… И мы преувеличиваем, говоря об авторитаризме, об отсутствие свободы слова в России и так далее…Может, все нормально у вас?

- Нет, ну конечно, когда 5 канал с тупой злобой - подчеркиваю, с тупой злобой - вещает, что русские живут в информационном гулаге - это полный бред. В России плохо не то, что нет свободы слова - свобода слова есть, нет свободы прессы. В России плохо то, что несвобода нарастает снизу. Путин только заложник. В нем нет никаких черт авторитария. Россия сама снизу подстраивается под тирана. Так что, когда он придет, ему уже ничего не надо будет делать. Мне выпало наблюдать уникальное явление: как история делает людей, а не люди делают историю. Нам всем казалось, что мы - авторы пьесы, оказалось - что мы только актеры, причем довольно посредственные. Мы уже играем расписанные, готовые роли. Все роли есть: тиран, оппозиционер, олигарх, певец при власти, певец при опозиции - все уже расписано. Вот это самое страшное: мы думали, что от нас что-то зависит, а на самом деле не зависит ничего. Я думаю, что Ленин именно из-за этого сошел с ума - он думал, что он оседлал историю, а на самом деле история оседлала его. Его руками разрушила, чтобы создать заново, просто более совершенную, империю с репрессивным и бюрократическим механизмом. Он ведь именно это мечтал разрушить - и это получил.

-В чем это тогда Ленин увидел?

- Он уже в 21 году начал понимать, что чем больше он боролся с бюрократией, тем больше ее становилось. Тут был страшный перелом, не случайно он говорил, что триумфальное шествие застопорилось… У него все получилось в 17-ом году, в 18-ом все получалось, в 19-м... Он овладел страной при полном противлении обстоятельств. И вдруг в 20-ом он строит свободную страну, а у него получается империя. Он хотел, искренне хотел, построить общество, в котором не будет насилия. А у него расстрелов больше, чем виселиц при Столыпине. Он хочет уничтожить бюрократический аппарат, но для этого нужно такое количество чиновников… Тут-то у него «крыша» и поехала. Все говорят, что это был сифилис. Никакой не сифилис, это просто черты сильнейшего стресса. Это сумасшествие: ты только что был хозяином страны, и вдруг понимаешь, что это она - хозяин тебя. Обратите внимание, как блестяще начинают все русские правители, и во что они превращаются к концу своего правления - в какую тряпку...

- Будет ли такое же с Путиным?

- Уже! Уже! Посмотрите, что произошло с Ельциным? Блестящий реформатор, могучий мужик. Посмотрите, что с ним произошло через 5 лет: это руина. Ушел из власти - опять все хорошо. Посмотрите на Ленина - человека, который переплывал Волгу. Три года у власти - руина. Николай 1, который пришел с реформаторскими идеями, вовремя все понял и к 30-му году уже начал только завинчивать гайки. Александр II начинает реформы - руина... Таков закон.

Что произошло с Путиным? Путин понял, что бороться с тенденциями у него нет сил. Первый срок, кстати, был отмечен некими тенденциями - что-то он делал. Второй - это абсолютное бездействие - рабское покорение всему. Снизу нарастает подхалимаж, чинопочитание, вертикаль. Он уже этому не сопротивляется - ему все про страну понятно. Страна живет не человеческими, не историческими законами, а законами природы. Природного цикла: революция, заморозок, оттепель, застой. И сначала. Ничего больше не происходит и не будет происходить. Для того, чтобы что-то происходило, люди должны во что-то верить: или в Закон, или в Бога, или в свободу, ну, как в Америке. Америка верит - ее история линейна, она может уходить вправо или влево, но у нее есть вектор. Собственно, еще у Тойнби было достаточно обоснованно: у истории есть или линия, или цикл. У России это цикл.

Ну вот Василий Васильевич Розанов очень четко сформировал четкую стратегию. Он говорит: что делать? Как что делать? Летом собирать ягоды, а зимой пить чай с вареньем. Летом учавствовать в революции, делать состояние, созидать свободную прессу… А зимой варенье есть, размышлять, сочинять романы, беседовать на кухне, наблюдать звезды. Каждому времени соответствует какое-то состояние. Смешно зимой искать ягоды, поэтому смешно сейчас бороться за свободу слова. Свобода слова теперь будет расти лет 30. Смешно сейчас наживать большие деньги. Сейчас большие деньги не наживешь. Вертикальной мобильности сейчас в обществе уже нет. Вот таких стремительных карьер, которые раньше были, сейчас уже нет. Для меня это оптимальное время. В 90-м году меня никто не знал. В 90 -ом я был военным, разъездным корреспондентом. Ерундой всякой занимался. Сейчас я занимаюсь литературой, с 2000-го пишу прозу…

- Но издавна российская культура - это одна из тех культур, в которой очень сильна потенция к мессианству, «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»… То есть, огромная роль личности в истории в российской культуре не ставилась под сомнение…

- Как Энштейн говорил: когда жук ползет по шару, он не замечает, что ползет криво. Русская культура долго думала, что надо к топору звать Русь или вообще к чему-то такому звать. Помните, как долго были декабристы кумирами общественного сознания. Не до кого не доходило это простейшее соображение, что придет зима… Представьте, ходят по этой зиме люди и говорят: немедленно выходим все на улицу жечь костры - будет весна. Ну это глупо! Но все, тем не менее, полагали нужным жечь костры, и обмораживаться, и гибнуть. А между тем весна сама приходит. Я вам подробней просто расскажу: вот 1881 год - лучшие силы, лучшие умы России - от химика Желябова, до какого-нибудь Степняка-Кравчинского, с его потрясающими способностями к террору, пытаются опрокинуть власть. Царя убили, и чего тогда только не было в России… И - ничего, и никакой революции! В 17-ом году кучка не очень опытных, не очень грамотных людей, совершенно не знающих России, делают русскую революцию, причем бескровно! Русская революция 17-го года была самой бескровной революцией… Потом, естественно, гражданская война. Но война к этому отношения уже никакого не имеет.

В 91-ом году тоже должна была быть революция, потому что бандитские перестрелки - это форма гражданской войны. По кровопролитию это одно и тоже. Самоуничтожение нации в припадке разочарования.

Русская революция, русская литература, русская мысль всегда были уверены - от нас все зависит. Нужно большое мужество, чтобы сегодня сказать: ребята, от вас ничего не зависит. Вы можете пойти на митинг, можете не пойти - это ничего не изменит. Но те, кто сегодня зовет людей на митинг, поступают очень подло, потому что они подставляют людей, хотя знают, что ничего не получится. Сегодня в России получаются другие вещи. Сегодня в России получается отличная эпическая проза. Хорошие исследовательские телевизионные циклы, экранизации, сериалы. Создание патриотических структур… Хорошо это? Это не хорошо и не плохо, это так. А если вы не хотите жить циклическим образом, спросите себя: вы во что-нибудь верите, чтобы отдать за это жизнь? Никто в России не скажет вам: Готов. А раз так, то что же вы удивляетесь, что не вы рулите историей, а история рулит вами, что вы ходите по кругу, вместо того, чтобы признать идею пути, а именно - христианства. Вы думаете, что Россия - это христианская страна? Нет - это страна победившего язычества. Христианства в России нет. И пока не будет христианства, не будет и истории. Трудно понять, как люди могут этого не видеть? Сейчас мой друг Шендерович еще кому-то кричит: подлецы, сатрапы, гражданская активность... Гражданская активность сейчас - только повод к самоуважению, надежда ощутить себя борцом. А народу все это глубочайшим образом до фени - народ проснулся в 1991 году и благополучно уснул опять, потому что зимой бывает спячка.

- Но многие склонны считать, что на самом деле любые усилия не напрасны, что они могут не иметь результата десятилетиями и даже столетиями, но, с другой стороны, что если бы их не было, то развития общества уж точно не было бы тоже… Ну и, наверное, не все могут вести такой паразитический образ жизни, какой ведет Быков…

- Почему паразитический? А что, надо обязательно иметь какую-то политическую активность? Лев Толстой имел какую-то политическую позицию до 1862 года? - Нет, даже и до 1882-го никакой не имел. И прекрасно себе жил и писал. Достоевский занимался политикой после петрашевского опыта? Боже упаси! Советы давал, в императорскую семью хаживал, но на митинги или в организации - ни ногой. Он уже понял, чем тут эта шигалевщина кончается. Чехов? Нет - ездил себе на Сахалин. Помогал каторжникам, составлял перепись, в Мелихове помогал земству. Политикой и борьбой не занимался. У Пастернака в «Докторе Живаго» есть эта идея: не надо вообще участвовать в процессе - они там пусть друг-друга убивают, а ты себе спокойно люби Лару, пиши стихи... В России ничего нельзя сделать сознательно. В России все можно просто сделать вовремя. Ходрковский, если бы он родился в 40-м году, никогда бы не стал миллиардером, а стал бы хорошим комсомольским работником, чьим потолком была бы должность 2-го секретаря райкома. И не ворочал бы он мирами. В России все делается случаем. Большинство русских карьер сделано с 85-го по 91-ый год. На Западе до сих пор знают Пригова, Ерофеева… Что, у нас писателей с тех пор не было? Были, в 20 раз лучше, да кто их заметил? Те крикнули о себе вовремя, когда был этот поток... И так до сих пор на Западе говорят Пригов, Ерофеев, Петрушевская...

- Но сейчас мы наблюдаем еще и другую тенденцию - это тенденция опошления всего и вся, сведения всего на нижайший уровень…

- Вот, смотрите, в 30 годы (у нас сейчас так год 35-й , по моим соображениям) Катаев говорил: нам сейчас нужен советский Вальтер Скотт. А что сейчас бьет все рекорды по продажам? Книга Леши Иванова «Золото Бута». Я написал три довольно приличных романа, которые были отмечены многими премиями и переведены на несколько языков. Но премию «Национальный бестселлер» мне принесла простая, добросовестная, компилятивная книга о Пастернаке. Сейчас нужна нам историческая литература - большие тома, семейные саги. Есть это? Есть. Читают? Читают. Пишут? С удовольствием.

Динамику жанров надо отслеживать, чтобы знать, что сейчас людям нужно. Сейчас очень много прекрасных авторов в России, но в тех жанрах, которые соответствуют застою: интеллигентская рефлексивная такая проза, типа трифоновской, она постепенно у нас начинает нарастать до безмерно опошленного Трифонова, который как бы рефлексирует за всю интеллигенцию...

Вот хотя бы братья Стругацкие: прищелкнул их кто-то в советские времена? Нет. Писали и всю правду говорили - вот так, аллегорическим образом. И я буду заниматься тем же самым...

- Каким образом в этих всех процессах участвует российское телевидение?

- Никак, отражает реальность. А вы что, думаете, что телевидение может участвовать в процессе? Телевидение - это зеркало. Это не причина, а следствие. Я понимаю, что журналистам, может, и хочется думать, что они чем-то рулят, но этого никогда не будет. Журналистика обозначает проблемы. Журналистика - это сыпь на теле больного, которая позволяет понять, чем он болен. Это температура. Существует в России телевидение, существуют Первый канал, канал «Россия», НТВ… Они ничего не делают, кроме иллюстрации к процессу. И большей популярностью пользуются передачи вроде канала «Discovery», исторические и юмористические программы. Все, и это нормально.

- А Быков как сейчас существует в телевизоре?

А я никак не существую. Я веду одну программу - «Времечко».

- Зачем это вам?

- Три основных соображения: первое - моя потребность оправдывать свое существование. «Времечко» помогает людям в конкретных вещах. Некоторым людям, чьи звонки я выловил, я реально помог спастись от тех или иных произволов. Вот это мое оправдание своей жизни. Это мой скромный вклад в жизнь. Другой пользы человечеству я не приношу. Вот если бы я преподавал в школе, о чем мечтал всю жизнь, тогда я делал бы гораздо больше. Но я на это не проживу. Это первое. Второе - это все-таки какие-то деньги. Это дешевая программа, и она меня кормит гораздо меньше, чем газета, и все-таки. И третье - в России, в государстве очень корпоративном, важно, чтобы тебя знали в лицо. Нельзя, чтобы на тебя распространялись общие правила, иначе тебя любой врач бортанет, таксист обхамит, официант пошлет на фиг и так далее. Это страшно. Надо чтобы тебя хоть немножко в лицо знали. (Иногда это оборачивается плохим. Вот я привожу сына в поликлинику, а его вместо одного специалиста прогоняют через 10, а иначе, они думают, «Времечко» наедет)... Нужно, чтобы тебя хоть немножечко знали, тогда мент, когда будет тебя бить, будет делать это с некоторым опасением. Никакой другой причины моего присутствия в телевизоре нет. Живу я на «Собеседник». Это хорошая газета, раскупаемая, меня там читают. Он дает мне деньги на жизнь.

- Есть ли телевизионные персонажи, российские или украинские, которые вам интересны? Которые а) либо соответствуют тем тенденциям, о которых вы говорили. Либо выбиваются из них, но тем и интересны?

- Вы не поверите, но их нет. Мне телевидение неинтересно. Мне интересны некоторые Детектор медіа. Вот Ира Петровская. Для нее телевидение - это повод порефлексировать. Она очень умный человек. На телевидении нет человека, которого мне было бы приятно видеть. Ни на российском, ни на украинском. Украинское телевидение - ужасно провинциальное. Это не значит, что на телевидении нет событий. Вот сериал Прошкина по «Живаго» я с наслаждением посмотрел. Между прочим, интересно смотреть фильм «9 месяцев»…

Но это не личности, личностей нет на телевидении, ни на российском, ни на украинском. Вот Савик Шустер мне так, ностальгически, приятен, Увидел на программе: «Ну, здравствуй, Савик, сколько лет, сколько зим…». Но это уже другой Савик. Имею в виду телеперсонажа, а не лично Шустера. Думаю, в России его масштаб был больше: страна придает величия, поскольку уж очень она большая.

- А какую роль, по-вашему, играют сейчас в российском общественном сознании крупные телеменеджеры: Эрнст, Роднянский, Добродеев?

- Вот это очень интересно. Телеменеджеру положено первым отслеживать тенденцию, предвидеть развивающуюся тенденцию. Эрнст в этом смысле развивается даже с некоторым опережением. Еще во всю была свобода, а он уже начал играть в телевизионный постмодернизм, «Старые песни о главном», «Вот мы вам покажем»… Начал вместо эстетики угождать быдлу. Под быдлом я понимаю не народ, а ту часть народа, которая не хочет думать, которая от сохи. Добродеев - это человек со своей трагедией, он искренне может думать, что можно быть одновременно умным и лояльным. Скоро ему объяснят, что это вещи взаимоисключающие. В России можно быть только патриотом без родины и государственником без государства, государственником в теории...

- Вы считаете, что он этого до сих пор не понял? По тому, что делает сейчас телеканал «Россия», кажется, что Добродеев, напротив, все понимает, но его это устраивает…

- Нет, он достаточно долго пребывает в иллюзиях… Не думаю, что все так просто, я достаточно долго наблюдаю Олега Борисовича и вижу, что это человек в глубокой депрессии. Думаю, что и Аркадий Мамонтов в глубокой депрессии. Потому что, показав сюжет об украинских тюрьмах ЦРУ, я думаю, он столкнулся не только с обструкцией, но и с внутренним отторжением, потому у него всегда отключен мобильный... Не так все просто…

А что касается Роднянского, то это ваш подарок нам. Человек, который с украинской веселостью такой, безбашенной наглостью, лихостью умеет делать развлекательные каналы. Да, он делает это хорошо. СТС, пожалуй, самый талантливый канал России, самый быстрореагирующий канал, развлекательный без пошлости. «Не родись красивой» - гениальный проект... Роднянский очень украинский персонаж. Это как раз украинская манера делать неизбежное весело. Как и Цекало, как и Лолита. Делают пошлятину весело и с удовольствием.

- Как бы вы объяснили роль Роднянского, которую он сыграл в Украине? В частности, то, что он не избежал ситуации с полной политической заангажированностью своего канала «1+1»...

- Об этом ничего не знаю. А кем он был ангажирован, «оранжевыми»?

- В 2002-ом -2004-ом - как раз наоборот, Кучмой, эсдеками…

- Но, по-моему, для Роднянского никакой ангажированности не существует - принципов у него нет и никогда не будет. Принципы Роднянского, о чем вы говорите?! Или принципы Киселева… Какие принципы? Делает человек свое дело…

- А что вы, собственно говоря, делаете в «Профиле» - вернемся к началу нашего разговора?

- Я придумываю темы, направления и рубрики. И слежу за тем, как они выполняются.

- Для каждого номера?

- Для каждого. Я читаю все статьи до выхода в журнале. Две-три из них переписываю с начала до конца, потому что мне легче переписать, чем объяснить, как надо. Остальные подписываю к печати. Рабочих три дня, с понедельника по среду. Я в день получаю по пять статей. Из них одну переписываю, четыре отправляю. Если эта пропорция не нарушается и мне не приходится переписывать все. Это совпадает с моим графиком, потому что моя московская работа, в основном, проиходится на четверг-пятницу. В понедельник я только сдаю колонку в один московский журнал. Вот так мы и работаем. Со временем сокращается число статей, которые я исправляю. Потому что люди научились писать. Зато увеличивается количество акций, которые я должен придумать. Вот сейчас мы придумали пять номеров, которые, я думаю, обязательно взорвут украинскую прессу. Хотя - насколько это получится, непонятно. Это нормальная редакторская работа. Я работаю здесь тем же, чем и в «Собеседнике». Я креативный редактор. Придумываю темы.

- Есть украинские авторы, которые вам уже стали интересны?

- Очень много. Зина Пидалькина. Это псевдоним. Старожицкая как была, так и есть совершенно великолепна. У нас есть очень хороший автор, к сожалению, мы печатаем его под псевдонимом, потому что он работает в Министерстве внутренних дел, Емельянов Александр. Мне интересно то, что пишет Гримыч, Володарский. В «Профиле» все авторы хорошие. Правда, там большой процент авторов московских, в диапазоне от Веллера до Кабакова, от Шендеровича до Капицы. Почему-то Константин Дорошенко (зам.редактора «Профиля» - «ТК») вбил себе в голову, что у нас должен быть материал Капицы. Ладно, будет ему Капица… Я - подчиненный Дорошенко, он хороший начальник, а я очень исполнительный малый. Макса Павленко я тоже очень люблю...

Очень много авторов в Украине интересных, главное, что их становится все больше. Вот самый лучший украинский журналист - это Ярослава Артюшенко. Она возглавляет отдел политики в «Комсомольской правде». Правда, она хочет уйти на телевидение. Она еще думает, что это лучше. А я хочу, чтобы она заведовала в «Профиле» политикой. Ей 22 года, и у нее просто гениальная золотая рыжая голова. И я был бы счастлив, если б она у меня работала. Мы ее обязательно перекупим! Это просто вопрос времени. Комаров Димка… К сожалению, мой фотограф московский ушел в бизнес, Максим Бурлак, мы с ним 6 лет вместе ездили, он мне был больше, чем родня, как поется у Высоцкого. Сейчас я ищу другого фотографа, с которым я мог бы ездить. Вот нашел Комарова, но он, во-первых, жадный, как все хохлы. И потом, мне трудно возить его в командировки, потому что он едет из Киева, а я из Москвы. Но он будет работать, безусловно, это гениальный фотограф. Ну и еще есть какие-то ребята, скажем, Ленка Остапченко...

-Читаете ли вы украинскую прессу? Какую бы оценку вы ей дали? Читаете ли вы серьезную украинскую прессу, есть ли она у нас вообще, по-вашему?

- Что вы называете серьезной украинской прессой?

- «Зеркало недели», деловая…

- «Зеркало недели» читаю еженедельно, но эталонной ее не считаю. По большому счету, так называемой качественной прессы не вижу сейчас в Украине. Иначе я бы не взялся за «Профиль». «Коммерсант» - тоже хорошее издание, заголовки чудесные, но он такой нудный! Кому интересно все это? «Коммерсант» стоит на марксистской позиции и думает, что движение денег само по себе может кого-то интересовать. На самом деле интересно то, что с людьми происходит. Человеческих историй интересных не вижу ни в одном издании. Ну нудьга просто мертвая. Наверно у вас хороший журнал, но я его никогда не видел...

- Да, это наша оплошность, хотя наверняка вы бы его тоже раскритиковали… Вы, кстати, говорили о том, что вам телевидение не интересно, но интересна Детектор медіа. В чем именно вы видите роль Детектор медіа как жанра? Чем она отличается от литературной и музыкальной критики? Есть ли, в принципе, отличия? В чем миссия Детектор медіа?

- Нет отличий. Миссия Детектор медіа вот в чем: волей-неволей телекритик говорит от огромного числа людей - телезрителей. Мы не все потребители музыки, потребители литературы, но телезрители мы все. Эта идентификация - самая общая. Она позволяет найти с читателем, самым большим, общий язык. Вот в чем все дело. У нас очень мало общих проблем. Одна из общих проблем, которая касается всех, от олигархов до нищих, это качество телевидения. Это очень мощная объединяющая тенденция. Телевидение - это один из способов обратиться ко всей нации сразу и порефлексировать вместе с ней об ее проблемах. Телевидение - это повод. Вот Петровская - это человек, который говорит о нашем незнании, о наших трагедиях. И в этом ее прелесть... А как критик… Ну что, разве она разбирает телевидение как таковое, монтаж, построение кадра и еще что-то?.. Она говорит как обыватель с обывателями, но обыватель умный и тонко чувствующий. В этом ее величие, не побоюсь этого слова. Поэтому именно телекритик Петровская была первая удостоена премии российского президента...

- Но, кстати, нам постоянно приходится слышать претензии телевизионщиков, что, мол, Детектор медіа должны именно анализировать, как поставлена камера, как снята картинка, как смонтирован сюжет и так далее. Должна ли быть такой Детектор медіа, по-вашему?

- Нет, не должна. А зачем? Телевизионщик сам все знает. Вот отличительная особенность телевидения. Кинооператор может не знать, актер может не знать. Кино -такое дело, что там нужен профессиональный разбор. Почему? Потому что все очень творчески и субъективно, а нужны какие-то профессиональные общие критерии поддерживать... А телевидение… что там можно не знать? Это слепок, репортаж… Ты всегда знаешь, где ты слажал, знаешь, что здесь ты хорошо снял, а здесь плохо, здесь хороший план, а здесь халтурный, здесь изобретательный монтаж, а здесь не очень... Это очевидные вещи… Телевидение влияет на массовое сознание, вот в этом смысле оно нужно. А является ли оно искусством? Нет, не является. Кино - это искусство, ТВ - нет...

- На вас обидятся…

- Да ну, я сам телевизионщик. Пусть обижаются. Когда я занимаюсь телевидением, я четко отдаю себе отчет: я не занимаюсь искусством. Когда я пишу стихи - занимаюсь искусством. Когда сижу в кадре - нет. Даже Парфенов - это не искусство.

- Почему?

- Ну, потому что это культуртрегер, который пользуется приемами большого кино для рассказов телевизионных историй. Это, по большому счету, эрзац, чистый эрзац. Парфенов великолепный показчик, но плоский мыслитель.

- А в чем же вообще тогда, по-вашему, функция телевидения, в глобальном масштабе?

- Объединять нацию и создавать коллективно-обсуждаемые артефакты. Ну, это как консьержка в доме, о которой одинаково говорят и жильцы, и хозяева. Как собака. Вот, в доме живет собака, она одинаково близка и матери, и отцу, и всем поколенчески и имущественно разным людям... Телевидение создает поле всеобщего диалога - в этом его смысл.

____________________________________________________

Цей текст та інші матеріали читайте у номері журналу "Детектор медіа" за червень 2006 року.

Нагадуємо, що триває передплата журналу на друге півріччя 2006 року. Про умови передплати докладніше можна дізнатися тут.

Також журнал можна придбати на розкладках преси СП "Столичні новини" у вестибюлях станцій метрополітену м. Києва та в магазинах:
1. «Наукова Думка», вул. Грушевського 4, м. Київ
2. Книгарня «Сяйво», вул. Червоноармійська 6, м. Київ

Проекти ГО "Детектор медіа" реалізуються за підтримки Агентства США з міжнародного розвитку (USAID) за угодою № F11158-TK-01. Погляди авторів не обов'язково збігаються з поглядами Агентства США з міжнародного розвитку.

"Telekritika" projekt were made possible through support provided by the United States Agency for International Development, under the terms of Award No. F11158-TK-01. The opinions expressed herein are those of the authors and do not necessarily reflect the views of the United States Agency for International Development.
Реалізації проектів ГО "Детектор медіа" сприяють Тhe National Endowment for Democracy /NED/, Internews Network.