Марк Гресь: – Начну фразой Леонова из «Полосатого рейса»: «А дело было так…». Коммерческий успех телепроекта «Смерть шпионам» требовал продолжения. Однако продюсеры Влад Ряшин и Юрий Минзянов, ну и тем более ваш покорный слуга понимали, что продолжение возможно лишь в случае глобального изменения отношения к творческому и производственному процессу. Не стоит представлять продюсеров как станок по печати денег, вооруженных древним, но действенным слоганом «пипл схавает». Каждый вменяемый человек хочет создавать что-то хорошее, за которое не только платят, но и не стыдно. Как итог, нами было принято совместное решение о смене творческой группы и главного героя. Причем вопрос «режиссера» был главным.

М.Г: – Именно так. Я предложил кандидатуру своей сестры, и вот на какие критерии, кроме «родственности и кумовства», я опирался. Режиссер Анна Гресь на тот момент сняла две картины, самой нашумевшей из которых была «Доярка из Хацапетовки». Дамское кино.

 

В мире сложилась унифицированная система телепроизводства, в которой перед режиссером ставится задача строгого соответствия жанру. Нельзя снимать «Золушку» инструментарием Акиры Куросавы или Гринуэя. В кино можно экспериментировать, в телевидении – нет. «Доярка из Хацапетовки» полностью соответствует жанру. Но как в режиссере дамского кино разглядеть потенциал для создания продукта совсем иного содержания? Достаточно смотреть это кино глазами специалиста. Умеет ли режиссер работать с актером? Чувствует ли деталь? Умеет ли придумывать кадр? И продюсеры, и я сошлись во мнении, что эти составляющие у режиссера Анны Гресь присутствуют. Оставался последний вопрос: сможет ли женщина снять мужское кино.

Анна Гресь: – На мой взгляд, от трактовки автором этого вопроса настрой картины зависит целиком и полностью, от первого и до последнего кадра. Что во главе угла? Мужчина? Или то, что он умеет делать руками и ногами?

 

В 12 лет для девочки мужчина – это принц в чулках и туфлях с пряжками. В пятнадцать – какой-нибудь Дольф Лундгрен. В двадцать – в зависимости от первых разочарований – Дольф Лундгрен, Абрамович, какой-нибудь волоокий мачо или гламурный подонок. С возрастом шелуха отсеивается и в мужчине начинается цениться внутренняя сила. И для меня мужское кино – это поединок внутренне сильных людей, а то, что называется экшном, – лишь дополнение к столкновению характеров. Благо, сценарий именно на этом и строится.

 

В «Смерше-1» капитан Сирота искал документы, которые, попади в руки врагу, могли изменить ход войны.

М.Г.: – Место действия «Смерша-2» – Крым. Время действия – осень 1944 года. В свое время я делал для «Интера» документальный фильм «Аргонавты». В нем шел рассказ о Ялтинской конференции. Советской разведке удалось так ловко запутать своих немецких визави, что о встрече лидеров Тройки они узнали лишь из газет. В своем сценарии я допустил вольность и придумал негодяя, разработавшего план покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля. Случайный инцидент на советско-румынской границе становится началом расследования, которое ведут знакомые по «Смершу-1» генерал Полуноченко, майор Вацлав Арнольдович Лещинский и новый главный герой капитан Рощин. Дело очень запутанное, изобилующее множеством поворотов, под подозрением, как водится, все. Развязка крайне неожиданная, на последних минутах последней серии. К сожалению, я в который уж раз пренебрег извечным законом сериального жанра – «зритель должен входить в сюжет, включив телевизор хоть на двадцатой, хоть на тридцатой минуте любой серии». В случае «Смерша-2» у человека, пропустившего часть сюжета, могут возникнуть проблемы с целостностью восприятия. А так, ей-Богу не вру, должно быть интересно, а иногда даже страшно. Потому как сюжет содержит еще и серьезную мистическую линию.

 

А.Г.: – Я не знаю бюджетов иных снимающихся в Украине проектов, потому могу только предполагать, что это так. Когда сценарий был обсчитан, все схватились за голову. Продукт действительно оказался очень дорогим. Даже сокращенная донельзя смета казалась неприемлемой. И это притом что аналогичные российские проекты того же времени стоили в два и более раз дороже. А тут еще в самый разгар баталий за смету снова поднялись цены на бензин, аренду помещений, актерские гонорары. Вопрос шел либо о предельной оптимизации, либо об остановке проекта. Я решила для себя, что буду урезаться во всем кроме... актеров, антуража, операторского света. Единственной возможность ужаться стала экономия на себе. То есть предельное сокращение сроков и увеличение дневной выработки. Съемочный период «Смерша-1» составлял сто дней, мы сократили съемочный период до восьмидесяти четырех. Это, конечно, дико, и в дальнейшем я никогда на это не пойду, но если уж назвался груздем – полезай в кузов. Впрочем, приглашение хороших актеров хоть и било по смете, с одной стороны, с другой – давало возможность ее оптимизации. Хороший актер работает хорошо, плохой – плохо. Я не позволяю актеру работать плохо, потому с плохим приходится делать больше дублей, соответственно, нарушается съемочный график. Чтобы, как скупой, не платить дважды, я выбрала хороших актеров, среди которых немало и украинских.

М.Г.: – Поддержу актерскую тему. Для сценариста она крайне болезненна. Не знаю, запомнил бы кто-нибудь суховскую фразу «Эт точно», жегловскую «Вор должен сидеть в тюрьме» или «Ларису Ивановну хочу», если бы эти роли исполняли какие-нибудь даже не плохие, а весьма средние артисты? Нет! Никогда! Даже самый изысканный и остроумный диалог в исполнение плохих актеров (или даже хороших, но не совпадающих с ролью по темпераменту) превращается в банальщину, пошлость, дешевую клоунаду. Быть может, я чересчур высокого мнения о собственных талантах, но я знаю, что диалоги – это мое сильное место. Но сколько же мне приходилось вертеться от стыда за самого себя, когда слышишь свой текст и не узнаешь, мало того, не просто не узнаешь, а начинаешь его ненавидеть и презирать. На экране не те образы, и говорят они не о том. В случае «Смерша-2» мне до премьеры удалось посмотреть первые три серии, и мне понравилось. Актеры говорили так, как я думал, или так, как я даже не думал, но мне все равно понравилось. За «Смерш-1» и «Спасите наши души» (гораздо в меньшей степени) мне здорово досталось от критиков и форумчан. Но внутренне я отстранялся от ответственности за увиденное зрителями на экране. В первом случае это было «не мое», во втором было слишком много причин, чтоб не вышло так, как хотелось авторам. За «Смерш-2» я готов принять огонь критики на себя, потому что в большинстве своем герои говорили и рефлексировали так, как я и предполагал. Потому, раньше чем режиссер положить голову на плаху должен я.

А.Г.: – Ну, промо-компании я не совсем понимаю. Во-первых, главную роль исполняет Денис Никифоров, известный всему постсоветскому пространству по блокбастерам «Бой с тенью», «Бой с тенью – 2», сериалу «Танкер Танго». Денис – актер абсолютно спокойно относящийся к самому себе. Его друзья, увидев билборды, звонили к нему и спрашивали: а ты действительно снимался в «Смерше-2»? Не думаю, что интерес к сериалу убавило бы присутствие в промо гениального Альберта Филозова, всенародно любимых Артура Вахи, Леонида Громова, Александра Олешко, Алексея Шевченкова, нашего Сергея Романюка, не буду перечислять всех. Это не просто медийные мальчики-девочки сериального вала. Это большие актеры с большой актерской судьбой и известностью, исполнители больших ролей в больших театрах. Да, а на билборде рядом с Гостюхиным изображен прекрасный наш, украинский актер Крыжановский. Роль у него второго плана. Ну, он человек с юмором. Говорит, хожу, раздаю автографы как главный герой.

 

Впрочем, хватит о промо, хочется больше об артистах. Считаю, что кастинг – это самое сильное место «Смерша-2». Дело не только в присутствии «глыб», а что все лица – это лица из того времени. И главная наша красавица – Вера Чарушина в исполнении Анны Астраханцевой – это красавица из того времени. На наших актерах одежда органично сидит, они органично курят, смеются, дерутся. В этом заслуга не режиссера. Они умеют это делать, и они хотят это делать.

А.Г.: Да, и как бы печально это ни звучало. В Украине до недавнего времени снималось довольно большое количество кино- и телепродукта. Однако подавляющее число актеров в продукте уровнем выше, чем «ниже плинтуса», – российские. Поверьте, это не от желания финансово поддержать наших северных соседей. Просто в нашей большой стране больших актеров можно перечесть на пальцах одной руки, и то, лишние пальцы будут. Второй эшелон – это десяток, не больше. Третий – тех, которых можно брать на эпизод, еще десятка с два, и то с оговорками. А теперь вычленить из них тех, у кого интересный типаж – вообще получается Торичеллиева пустота. Я очень довольна работой Сергея Романюка, считаю его актером высшей категории. Этот человек входит в кадр, и уже живет пресловутыми «предполагаемыми обстоятельствами». Прекрасно отработали Костя Шафоренко, Толик Зиновенко, Леся Жураховская, Лариса Кадочникова. Но вы не представляете, с какими проблемами сталкивается режиссер при работе именно со многими нашими актерами, у которых вроде и типаж есть, и органика. Они не учат текст. Не потому что вчера перепили, не потому что память блестящая и могут вот разом, с листа. А просто не учат, и все. И оттого получается по двенадцать дублей, и потому срыв съемочного процесса. С питерцами и москвичами, во всяком случае с теми, с которыми мне доводилось работать, таких проблем не было, будь они трижды «с бодуна».

 

А.Г.: – Много. Народных артистов и заслуженных тоже очень много. Но попробуйте поработать с ними в кадре. Это «театр у микрофона», и далеко не всегда столичный. А потом, вы не представляете, сколько бывает «понтов» именно у наших «звезд». С чего? С какой стати? Посмотрели бы они, как ведут себя на площадке и вне площадки Альберт Леонидович Филозов или Владимир Васильевич Гостюхин. Поверьте, это сама скромность и деликатность.

М.Г.: – Я думаю, проблема в нашей актерской школе. Я так говорю не из принципа «у нас все плохо». К примеру, у нас прекрасная операторская школа, и операторы из Киева работают в огромных кинопроектах, и блестяще работают. Если вы не поленитесь и включите фильм «Смерш-2» и посмотрите на операторскую работу Максима Степанова, вы не поверите, что это снято на видео. Никакого отличия, а если и есть, то в лучшую сторону от снятых на пленку «Апостола» и «Диверсанта». И главное – даже не изображение, а насколько интересно снято. Ну а с актерской школой – плохо. Преподаватели, которые всю жизнь играли Мартына Борулю, принимают на курс маленьких Мартынов Боруль и взращивают их до средненьких. Шерстишь актерские картотеки, и взгляду не на чем остановиться. Лица – никакие. Уж сколько раз я привожу пример; Украина – страна красивых женщин, а найти красивую молодую девушку даже для эпизода невозможно. Прогрессирующая серость.

 

Вот, на вашем сайте читал статью о том, какие мы хорошие производители и заткнули за пояс Россию по рейтингам сериалов. Возможно, какому-то ура-патриоту подобная иллюзия ляжет бальзамом на истерзанные раны. Спешу разочаровать: Россия умышленно перебросила выгон «мыла» на Украину, высвободив свой кинопролетариат для производства более квалифицированного и высокооплачиваемого продукта – кино. Там, конечно, тоже все не слава Богу и тоже шелухи хватает. Но есть движение.

 

М.Г.: – Безусловно, российское государство богаче и может дать больше денег на развитие собственного кинопроизводства. Но большую часть средств дают частные инвесторы, далеко не всегда рассчитывающие на возврат средств. Просто так, от широкого жеста. У нас в стране огромное количество миллиардеров, а результат…. Я часто говорю с богатыми людьми, завуалировано клянча денег на кино. И вы знаете, они вроде бы готовы давать. Но на какое кино? Исключительно на «якесь свідоме». То есть с каким-то политическим забросом. Хотя я уверен, и на «это» бы не дали. Они жадные. Они не видят перспектив, они не видят иных стимулов для творчества, кроме умножения денег в их наличном эквиваленте, либо приближения к власти (что тождественно первому). По поводу помощи государства тоже никаких иллюзий. Наша держава если и финансирует кино, то изначально плохое. То есть в очень редкий запуск выходят проекты, которые изначально не могут быть хорошими, просто по умолчанию. Им не с чего быть хорошими.

М.Г.: – Даже страшно об этом думать. Ведь к производству готовится «Смерш-3», заключительный в трилогии. Во всяком случае, написание сценария уже близится к концу.

А.Г.: – Кризис уже есть. Я слышала, что в Москве остановилось практически все, что снималось. В Киеве ситуация не лучше.

 

М.Г.: – Я думаю, что не только. Последние «тучные» годы создали иллюзию вечного процветания, в том числе и в телевизионном бизнесе. А возможно, в телебизнесе это проявилось в еще большей степени. Сериальный бум стал сродни тюльпановой лихорадке в Голландии. Вложи деньги в сериал, и всегда будешь в выигрыше. Бюджеты новых проектов росли как на дрожжах, и аппетиты участников съемочного процесса – тоже. Ставки актеров стали просто заоблачными. Тревогу на российских каналах, я слышал, забили еще год назад. Когда оказалось, что сериалов производится столько, что не хватает эфирного времени для их размещения. А все равно покупали, чтоб не досталось другим. И в гонку бюджетов каналы включались, порой не думая об экономических категориях. Главное – обогнать конкурентов сегодня, а что будет завтра – не важно. И мыльный пузырь лопнул в одно мгновение.

А.Г.: – Этот кризис для телевидения может стать куда более тяжелым, чем дефолт 1998-го. Тогда в телепроизводстве не было таких денег и такого количества игроков. Рынок только развивался, и оставалось множество незаполненных ниш. Да потом, капитальных фондов у компаний-производителей было не так уж много. Закрытие такой компании – это всего лишь временное увольнение сотрудников и вынос из офиса оргтехники и мебели. Сегодня многие студии выстроили огромные современные павильоны, вложились в съемочную технику, наперед закупили сценарии, в большей части за кредитные средства и вклады инвесторов. Остановка работы для подобной машины – это как погасить доменную печь. Есть риск, что навсегда. Однако, думаю, нынешний хаос – это временное явление. Сильнейшие выживут. Так что я не отчаиваюсь.