- В период кризиса Приватбанк получил 7 миллиардов рефинансирования. Как вы их получали - по договоренности?

- Нет. Абсолютно официальным путем.

- Ходили разговоры, что за это рефинансирование платят взятки...

- Ну не знаю. что там говорят - нас это никак не коснулось. Не было ни то, что намека - даже полунамека.

- Кто, по вашему мнению, оказался более подготовленным к кризису и эффективно с ним борется: власть или бизнес?

- Кризис был достаточно тяжелый... Мне сложно оценить, кто как себя вел - такое в Украине произошло впервые. И я вам скажу, не только реакция украинских властей, но и других государств была не очень адекватной на первых порах. По большому счету, от украинских властей не сильно много зависело. Я бы назвал этот кризис объективной реальностью, которая существовала вне желания, нежелания или реакции украинских властей или бизнесменов. А с чем бороться? Не, ну можно было с чем-то и бороться, но эпицентр кризиса был не в Украине, поэтому и бороться не с чем. Он был настолько глобальным по сравнению с возможностями украинских властей и бизнеса, что единственный путь. который им оставался - это как-то приспособиться и начинать жить в новых условиях.

- Вы все время про кризис говорите в прошедшем времени. Вы считаете, что он уже прошел?

- Нет, еще не прошел. Надо дождаться осени. Первым сигналом о том, что кризис прошел может быть возврат к уровню производства в докризисное время. Или хотя бы позитивная динамика. Этого пока нет. Так что я бы советовал не расслабляться - мы не стоим у руля мировой экономике и особо ни на что не влияем.

- Сейчас все, у кого есть свободные ресурсы, стараются покупать какие-то активы. Какую сумму вы потратили на приобретения в период кризиса?

- Давайте, мы сумму не будем обсуждать. В целом мы усилились в разных отраслях нашего холдинга. Хотя в ферросплавном бизнесе мы не нарастили мощности, не покупали ничего. Провели только какие-то ремонты и старались подстраиваться под требования рынка в условиях кризиса. А в целом, где-то получили новые активы, где-то получили новые месторождения стали, где-то - элементы инфраструктуры. Ну и, естественно, покупали все по кризисным ценам, недорого. Вот, в частности, укрепились в нефтяном бизнесе, у нас сейчас все еще продолжается оформление достаточно сложной сделки по автозаправочным станциям под брэндом «Альфа-Нафта-продукты»...

- Но по факту - заправки уже в вашем портфеле?

- Нет. Есть общее понимание и договоренность о покупке какого-то количества заправок. Но о говорить том, что деньги уплачены, и товар уже переписан на нас еще рано. И я думаю, это оформление будет длиться достаточно долго, потому что если заправки будут чем-то отягощены, я их просто не куплю. Например, я элементарно не заплачу деньги, если они будут в залоге.

- Насколько я понимаю, вы настаиваете на том, чтобы эти АЗС были выведены из структуры залогов «Укпромбанка»?

- Вы знаете, я просматриваю иногда прессу и читаю, что Коломойский собрался выводить какие-то заправки и тому подобное.... Я, конечно, понимаю, что это бред, но давайте, я вам все же объясню. Все просто: мы хотим купить чистый, ничем не отягощенный товар - заправки. Я всего лишь проявил заинтересованность, сказал, что готов купить это имущество, но когда начали разбираться, оно оказалось заложенным. Мы говорим продавцу, хорошо: давай мы заплатим деньги, и ты частью выплатишь кредиты, а часть заберешь себе.

Вы же понимаете, что я не хочу купить заправки, чтобы потом ко мне пришли кредиторы того же Укрпромбанка и сказали, что они из-за меня остались ни с чем. В принципе продавец с нами согласен. понимание есть.

И сейчас всем этим процессом занимаемся не мы, а продавец заправок. Мы покупаем активы, а очищение этих активов от обязательств - это проблема продавца, который в свое время закладывал эти заправки в свой же банк. Но то, что заправки выводятся из залога, совсем не означает, что кто-то не собирается погашать кредиты под эти залоги.

- А чем тогда предмет судебных разбирательств?

- Я так понимаю, что какие-то заправки были неправильно оформлены, какие-то, например, были заложены под два-три кредита и так далее. И сейчас где-то кто-то с чем-то не согласен. Там ведь какая ситуация: раньше банком управляли владельцы, а теперь пришел временный управляющий, назначенный Нацбанком, который следит, чтобы все активы остались в целости и сохранности. Он там проводят какие-то проверки, по результату которых они должны принять решение либо о рекапитализации, либо о национализации, может, ликвидации... мы не в курсе, что сейчас делается в Укрпромбанке.

С другой стороны, владельцы банка должны под сделку со мной вывести часть активов из под залога. И, естественно, временный управляющий борется за то, чтобы может где-то больше денег заплатили или погасили не один а два кредита и так далее... В этом и спор. Но к нам это никакого отношения не имеет. Сделка на самом деле достаточно сложная. Раз в месяц я спрашиваю, и мне говорят, что процедура вроде продвигается, все нормально.

- Многие говорят, что из-за того, что вы и продавец пытаетесь вывести заправки из-под залогов, тормозится вся процедура рекапитализация банка, и, что теоретически вам проще развалить банк и освободить заправки, чем продолжать этот длительный процесс...

- Причем тут мы? Этот банк никогда мне не принадлежал. Он принадлежит самим же продавцам заправок, и они там сами между собой должны разбираться.

Поймите, там всего около 200 заложенных под кредиты заправок. Каждая заправка - это отдельный пакет документов. То есть, 200 заправок - 200 пакетов документов. И разобраться с ними - это сложная и длительная работа. Но опять же, я этим лично не занимаюсь...

«Главные конкуренты по одесскому припортовому заводу - россияне»

- Собираетесь ли вы участвовать в приватизации Одесского припортового завода (ОПЗ)?

- Да, конечно. Но в одиночку мы его покупать не собираемся. ОПЗ, конечно, хорошее предприятие, но так чтобы отдать за это полжизни или полцарства мы не готовы.

- Почему? Нет свободных ресурсов?

- На данный момент стартовая цена предприятия объявлена в районе 500 миллионов долларов - 4 млрд гривен. Я не буду говорить, есть ли у меня в наличии такие средства или нет, но я не собираюсь тратить такие деньги на ОПЗ в такой ситуации. Не потому что ОПЗ столько не стоит, а потому что мы не знаем, что будет осеньюи к чему вообще готовиться: будет ли вторая волна кризиса, не будет второй волны кризиса. А еще у нас в стране выборы на носу...

- Если не один, то с кем вы собираетесь участвовать в торгах?

- Со всеми, кто будет готов с нами сотрудничать в этом вопросе. Весь список, с кем мы ведем переговоры, я вам называть не могу, потому что это тайна переговоров. Могу сказать только, что мы уже точно нашли взаимопонимание с владельцами черкасского «Азота» (Александр Ярославский - УП). Это пока единственные наши партнеры, но мы продолжаем вести переговоры с владельцами многих других заводов.

- То есть в этом составе вы пока еще тоже не готовы участвовать?

- Нет, почему же. Вдвоем мы уже думаем. Вдвоем надо выкладывать в два раза меньше - уже легче, втроем будет еще легче.... Еще ж ведь неизвестно, какую сумму надо будет аккумулировать. Я думаю, максимальная цена может дойти до миллиарда долларов. Это если будет много участников и будет ажиотаж. А может быть и так, что особо желающих не будет и можно будет забрать по стартовой цене (смеется).

- Кого вы считаете своим главным конкурентом на этом аукционе?

- Пока не знаю - никто не проявился. Но думаю, обязательно будет принимать участие норвежская Yara. Правда, учитывая, что там большая доля государственного капитала, в лобовую она участвовать не сможет. Дело в том, что по украинскому законодательству в приватизации не может участвовать компания, в которой более 25% доли другого государства. Тогда это уже не приватизация, а продажа актива другому государству - нужны межправительственные соглашения и т.п. Поэтому Yare придется взять каких-то партнеров. Еще будут участники и с российской стороны - Сибур, Еврохим....

- Я так понимаю, они и могут стать главными конкурентами?

- Думаю, да. Они всегда главные конкуренты. В принципе россияне на Украине - самые главные конкуренты.

- А насколько вообще рациональна такая приватизация в период кризиса?

- С точки зрения государства, я считаю, не рационально. Я считаю, что во время кризиса приватизацию надо останавливать.

- Как вы думаете, почему Виктор Ющенко согласился на продажу завода вместе с амиакопроводом?

- А я, кстати, не знаю, согласился он или нет. Мне кажется, что в последнее время Ющенко старался не влиять на этот процесс. Ведь прошлогодний конфликт вокруг ОПЗ больше был связан со сменой главы Фонда госимущества, а завод был всего лишь поводом.

- А вас как потенциального будущего владельца завода не пугает, что вы не будете иметь контроль над стратегически важным объектом, я имею в виду амиакопровод: по условиям конкурса тарифы на перевалку будет регулировать государство, а не владелец завода?

- Ну...будут регулировать и будут - а нам какая разница? Я вообще считаю, что цель не захватить эту перевалку, а купить завод. Ведь перевалка важна только для производителей аммиака, а, например, у Днепроазота и Черкассыазота не так уже и много товарного аммиака. Аммиакопровод имеет большое значения для российских компаний, например, для Тольятинского завода, из украинских - может, еще для Горловки...

Вообще, я считаю, что украинские производители азотных удобрений уже давно должны были создать некое подобие какой-то внешнеторговой организации. Какой-нибудь «Украмиак», или «Внешхим», или «Укрхим»..., чтобы консолидировать объемы азотных удобрений, которые идут на экспорт. Потому что мощности шести украинских заводов в совокупности составляют около 10-11% мирового рынка этой продукции. По-крайней мере, когда-то так было. И если объединить усилия по торговле азотными удобрениями, вполне реально влиять на мировые цены. А это поможет демпфировать увеличение себестоимости из-за увеличения цен на газ.

«1+1» не будет обслуживать ни Тимошенко, ни Януковича, ни Ющенко

- Во сколько обошлась покупка 49% «1+1»?

- Я сейчас нахожусь в процессе сделки, согласно которой я должен внести 100 миллионов долларов в общую компанию и акции канала ТЕТ, а СМЕ должен внести 100% акций «1+1» и канала «Кино» и эта компания будет распределена 51% на 49%.

То, если не считать, что у меня есть еще акции СМЕ, акции «1+1» обойдутся мне в 100 миллионов плюс канал ТЕТ. Я думаю, что сегодня в условиях кризиса ТЕТ можно оценить минимум еще в 100 миллионов, а в прошлом году можно было и в 200 миллионов оценить. Вот и считайте...

- Получается сейчас вы платите около двухсот... Это недорого, учитывая, что за недавнего ближайшего конкурента - «Интер» - еще недавно акционеры просили миллиард....

- Минуточку! Когда за «Интер» давали миллиард, тогда и ТЕТ стоил 200 (смеется). Почему же тогда мало? Вы же читаете заявления по поводу «плюсов»: Фуксман что-то говорил, Раднянский, Профмедиа делало какие-то заявления.... Они предлагали от 300 до 400 миллионов за 100%. Так что если брать верхнюю отметку, то как раз так и выходит - 200 миллионов.

А не проще ли было согласиться на условия Фуксмана и Роднянского и купить канал за полцены?

- Это не совсем корректный вопрос, потому что Фуксман и Роднянский вообще хотели выкинуть меня из сделки. Они взяли с меня полную сумму и отказались оформить на меня акции, прикрываясь тем, что им якобы это запрещал СМЕ. Но если бы не было той сделки с Фуксманом и Роднянским, не было бы и этой сегодняшней сделки - это не два разных события. И покупку тогда и сейчас нельзя рассматривать как две отдельные сделки.

- У вас есть планы стать единственным владельцем всего пакета акций «1+1» ?

- Ну...разве что СМЕ предложит мне купить их долю - все может быть. Но в этом нет никакого смысла для СМЕ. Дело в том, что если у публичной компании нет контрольного пакета - ей нет смысла владеть миноритарными пакетами, потому что тогда актив не входит в консолидированную отчетность.

- То есть такие переговоры даже не велись?

- Нет. Сегодня мы договорились по сделке, в которой им принадлежит 51% и сейчас обсуждаем принципы сотрудничества. Так как я могу сейчас начинать вести переговоры о том, чтобы они вообще ушли? Или даже думать об этом? Тогда я бы должен был уже сейчас им это открыто сказать - зачем тогда делать эту компанию? Вопрос еще в том, зачем мне это надо? Кто тогда будет управлять каналом? Они транснациональная телевизионная компания, у них станции по всей Европе. А я что, телевизионщик? Я сам этим заниматься не буду, то есть мне надо кого-то нанимать. А зачем, если они профессионалы в этом деле.

- Сейчас вы занимаетесь оперативным управлением процессов на канале?

- Вообще не занимаюсь. Ни одного моего человека на канале нет.

- Говорят, что Ткаченко - ваш человек...

- Нет, ну послушайте, так можно сделать человеком Коломойского кого угодно. Это напоминает мне фильм «Новые приключения неуловимых», там, где Буба Касторский на допросе в контрразведке спрашивал - у вас и в Буэнос Айросе свои люди имеются.

- Вы уже можете предположить, какие изменения произойдут в составе менеджмента канала после окончания сделки?

- По окончанию сделки у меня не будет права менять менеджмент канала. А влиять на назначения я могу и сегодня - я вхожу в наблюдательный совет канала. На данный момент и меня и СМЕ полностью устраивает Ткаченко. Я вообще стараюсь не вмешиваться в работу канала, потому что там работают профессионалы. Адриан Сарбу (исполнительный директор СМЕ - УП), например, для меня большой авторитет - он большой профессионал.

- Но в последнее время показатели канала падают и это не секрет. И разве вы как бизнесмен не должны быть заинтересованы в смене менеджмента, который не может справиться с ситуацией?

- Все говорят о падении рейтингов, а я считаю, что это ведь не происходит в течение одного дня. На само деле, сегодня мы расхлебываем ту политику, которую вели еще Фуксман и Роднянский. Когда они поняли, что идут на выход, они сделали все, чтобы разрушить эти каналы. Более того, у Роднянского был четкий конфликт интересов: он был в СТС, а СТС входил на украинский рынок и он сознательно создавал ситуацию для того чтобы облегчить этот процесс. Роднянский вел переговоры с Лаудером, предлагал какие-то совместные проекты, а в качестве аргументов приводил то, что «плюсы» все равно падают, все равно все плохо....

Так что посмотрим. Результаты работы нынешнего менеджмента мы увидим в новом сезоне: проанализируем рейтинги, реально оценим работу коллектива и потом решим, куда мы движемся.

- Кого предложите в состав наблюдательный совет? В СМИ появлялась информация, что Новикова...

- Я пока не знаю, кто это будет. Но Новикова - вряд ли, он же зампредбанка, он что по совместительству будет там работать? Пока я не знаю. Будет день - будет пища.

- Если быть реалистами, сложно поверить в то, что на предстоящих президентских выборах вы не будете использовать телеканал....

- В каком смысле?

- Как избирательный ресурс. Например, как телеканал Интер.

- Подождите секундочку. Сравнивать «плюсы» и Интер как минимум некорректно. Интер принадлежит конкретным физическим лицам, кто-то говорит, наполовину Фирташу, наполовину Хорошковскому, а кто-то - что полностью Хорошквоскому.

А «1+1» принадлежит публичной американской компании и управляется по четко выписанной схеме, которая соответствует корпоративному праву публичных компаний, которое действует в том числе на территории Соединенных штатов. И там никто не балуется и никто не шутит. Я, например, в этой публичной телекомпании, как член совета директоров подписывал целую присягу о том, что должен делать, и что нет. В частности, если я узнаю о каких-то негативных вещах касающихся свободы слова, я должен всех об этом информировать и кричать «Караул! Спасите!». Поэтому нельзя сравнивать процесс управления «плюсами» и процесс управления Интером.

У меня нет, например, права поднять трубку, позвонить Ткаченко и спросить, «что ты там поставил в сюжете» или «может ты что-то там поменяешь». Это impossible, понимаете?! Недопустимо и невозможно.

Если я себе позволю давать Ткаченко указания, а он потом сообщит об этом в совет директоров, то у меня есть прекрасный шанс оказаться в американской тюрьме.

- Все может быть и не так грубо. И дело не в Ткаченко, который может и не позвонить. На кону - пост президента и если у вас будет возможность на это косвенно повлиять, то для вас риск может быть оправданным.

- Во-первых, Ткаченко тоже ведь нормальный человек. Во-вторых, подумайте, а мне надо зависеть от того позвонит Ткаченко или нет? Или, может, я в президенты иду?! Какое влияние может стоить того, чтобы я потом угодил в американскую тюрьму?

- Ваше описание выглядит как-то утопично в украинских реалиях. Ведь на сегодняшний день и «1+1» зачастую не является образцом объективности.

- Это проблема всей украинской журналистики - они думают, что если канал необъективен, то в этом вина владельцев, а не журналистов. Мы сейчас не будем касаться Интера - там все понятно: итак все видели и слышали, особенно знаменитый эфир зимой, когда Фирташ был на Свободе. И это объяснять не надо.

«1+1» в отличии от остальных телеканалов вынужден быть объективным каналом. И если какая-то необъективность проскальзывает в каких-то моментах, то это происходит не оттого, что процессом руководят или кукловодят хозяева, а оттого, что журналисты позволяют себе высказывать свои суждения и становятся на чью-то сторону, хотя не имеют на это права.

- Я вам задам вопрос, которым озабочено большинство политиков и журналистов. Многие из них опасаются, что на предстоящих президентских «1+1» будет обслуживать интересы Юлии Тимошенко. Вы как акционер можете гарантировать, что это не случится?

- Я могу сейчас вам сказать, что даже если кто-то и захочет, чтобы этот канал кого-то обслуживал, он не сможет этого добиться. Ни сейчас, ни потом. И это касается не только БЮТ или Тимошенко, это также касается Партии регионов и Януковича, «Нашей Украины» и Ющенко. Это не-воз-мож-но!

Даже когда у меня будет этот пакет, я не смогу и по процедуре я не буду управлять каналом - это будет делать СМЕ. И так как я не собираюсь выходить из СМЕ, то я буду находиться под присягой.

Быть нечестным каналом «плюсам» не позволяет его структура. Это канал, на котором работают цивилизованные иностранные стандарты. И даже те проявления, которые иногда могут быть - это проблема журналистов, то есть ваших коллег - их нечистоплотности или их непрофессионализма. А со стороны владельцев это невозможно.

- И последнее. Скажите, в чем все-таки суть вашего конфликта с Михаилом Бродским?

- У нас нет никакого конфликта. И вообще, я не буду обсуждать в СМИ какие-то свои личные отношения с друзьями и товарищами. Я вам могу сказать только одно - вы смотрели фильм Бег? Там был такой герой Корзухин Парамон Ильич - он же Парамоша, которого гениально сыграл Евстигнеев. Он проиграл в карты, рассчитался, а потом плакал, что у него забрали деньги. Так и Бродский - он проиграл спор, с него все получили, а теперь он недовольный, что с него все получили. Это был личный спор - я не буду обсуждать. С Бродского получили большие деньги, а теперь он плачет, что его несправделиво обобрали. А после его выхода к прессе, я с ним не общаюсь. Учитывая характер Бродского - у нас был посредник, который перед вступлением в спор собрал с участников деньги, а после отдал все победителю. А так бы Бродский еще долго не рассчитался. Он же невменяемый, поэтому кто на него обращает внимание?

- Сам Бродский утверждает, что посредником был Сергей Тигипко...

- Нет, Тигипко не был посредником - пусть не наговаривает на кандидата президенты и не втягивает в какие-то частные разборки. Если он подаст на Бродского в суд, я буду свидетелем с его стороны и готов подтвердить, что это был не он.

Читайте также первую часть интервью: Ігор Коломойський: «Між нами з Пінчуком гарантів бути не може - ми самі собі гаранти»

Мустафа Найєм, для «Української правди»

Фото - «Українська правда»