Канал «Украина» для журналистов презентовал сериал «На лінії життя» о работе военного госпиталя. Сериал снят режиссером Антоном Гойдой по идее директора по стратегическому маркетингу канала Ольги Захаровой. Журналистам показали две серии из 32-серийной драмы, произведенной по заказу канала компанией Fresh Production Grup.

«Детектор медиа» поговорил с  исполнителем роли главного героя  сериала Ахтемом Сейтаблаевым о съемках,  проходных сценах, а также  гражданской позиции актеров и хирургов.

- Вы второй раз подряд играете медика в большом сериале. Есть ли существенная разница между вашими героями и тем, что приходилось вам делать для сериалов «Центральная больница» и «На лінії життя»?

- Для меня это тоже был вопрос: когда мне предложили сниматься в «Военном госпитале»  - еще «Центральная больница» к тому времени не вышла – мне, как актеру, нужно было понять, зачем мне сниматься в схожем проекте. В принципе, кое-какие параллели провести между сериалами можно: мой персонаж из этого сериала, так же как и в  сериале «1+1», откуда-то приезжает, есть схожие конфликты на работе, есть бывшая любовь, с которой встречаются оба моих героя. Но на этом похожесть героев заканчивается. В «Центральной больнице»  основной акцент сделан на истории главных героев, а больница – некий фон,  по  большей части мы предлагаем зрителю рассматривать взаимоотношения главных героев – семейные, любовные, профессиональные. А в «Военном госпитале» – это рабочее название, сериал будет называется «На лінії життя» - основной акцент сделан на  историях  пациентов. Каждая серия – новая история того или иного пациента, по тем или иным  причинам попавшего в госпиталь.  В основном эти причины связаны с военными действиями на Востоке, поскольку мой герой работает в военном госпитале:  кого-то привезли раненого, у кого-то история связана с тем, в каких частях он служит,  на той стороне, на этой стороне, так далее. Так что в сериале поднимается много актуальных на сегодняшний день проблем, очень непростых вопросов – и мне показалось, что это очень достойный разговор на серьезные темы. И, если говорить о моем персонаже, -  с очень четкой гражданской позицией.  

- Проукраинской?

 - Да, конечно. Иначе я просто бы не снимался в сериале.

- Для хирурга важна гражданская позиция?

- Да, в сериале эта тема тоже поднимается. Врач должен спасать всех , вне зависимости от  их взглядов, – но запретить ему самому иметь гражданскую позицию мы не можем.  Так что мой герой выполняет все необходимые медицинские действия для спасения жизни пациентов, без относительно их взглядов, но  по ходу истории мы понимаем, что спасение жизни людей, скажем так, не с той позицией, увеличивает на него нагрузку – и ответственность, и затраченные усилия. Когда ты оперируешь врага, превозмогая злость и желание его уничтожить, это требует всей выдержки и огромного контроля над эмоциями.

- Расскажите, пожалуйста, как вышло, что в трейлере «На лінії життя» вы прямо говорите: «Это вам не «Центральная больница»?

- Прежде всего, это моя вина – как артиста и как человека. Конечно, надо быть более внимательным к тому, что говоришь. Когда я прочитал текст, меня, конечно, это внутренне улыбнуло – но не более того. Объясню, почему: во время съемок того сериала, который вышел на канале «1+1», на хлопушке было написано «ЦКБ», «Центральная клиническая больница» - и мы все между собой его так и называли:  «ЦКБ». Это первое. Второе. Ролик, который вышел на канале «Украина» с рекламой сериала «На лінії життя», с рабочим названием на хлопушке «Военный госпиталь» снимался до того, как вышел в эфир сериал «Центральная больница». Третий момент – мой персонаж, Сергей Задорожний, в сериале «На линии жизни» достаточно часто говорит достаточно жестко своим подчиненным в разных эпизодах сериала: «Это вам центральная районная больница, это военный госпиталь, здесь должно быть все четко».

- То есть вы просто не сопоставили фразу из ролика с названием сериала «1+1»?

- Да я меньше всего думал, что это может быть воспринято и так прочтено, и что так совпадет, и выйдет сериал «Центральная больница» и ролик «На линии жизни». Я с большим уважением отношусь к тем, кто делал сериал «Центральная больница», к своим коллегам, и никакой мысли тролить их у меня не было. Я взрослый человек,  и мне незачем заниматься подначиванием коллег, которые сделали для меня немало. На «1+1» я провел очень важный кусок моей жизни, работая над программой «Хоробрі серця», я не раз сотрудничал с каналом – и потому никакого злого умысла в моих действиях не было.  Но, к сожалению, получилось так, как получилось.

- Руководство «1+1» обиделось?

- Мне очень хочется думать, что нет.  У нас были разговоры, я попытался объяснить, что произошло. Я могу только еще раз извиниться, и пообещать, что буду относиться внимательней к тому, что говорю.  Кстати, некоторые  мои друзья, работающие в телевизионной сфере, отнеслись к этой ситуации с юмором, а другие даже предположили, что два канала между собой заключили договор о скрытой рекламе сериалов. Меня это, конечно, также  улыбнуло, но я так глубоко бы не копал. И предпочел бы относиться к этому, с одной стороны, как к досадному недоразумению, а с другой стороны – с улыбкой.

- Вы консультировались в процессе съемок «На лінії життя» с настоящими военными медиками?

-  У нас, безусловно, были консультанты. Кроме того, у меня есть очень хороший товарищ по проекту «Хоробрі серця», он военный медик. Понятно, что военная медицина очень отличается от обычной, если можно так сказать, медицины. Хотя я присутствовал в ходе подготовки к сериалу «На лінії життя» в клинике Бориса Тодурова, и видел операцию на открытом сердце, которое билось буквально в двадцати сантиметрах от меня, назвать такую медицину «обычной» у меня язык не поворачивается.   То, что они делают, наводит на мысль, извините за крамолу, что они не люди – а боги. Но все равно есть различия между гражданской и военной медициной, и об этих нюансах мы, конечно, говорили – но сами операции в сериале показывали только кусочками, фрагментарно, без подробностей.

- В одной из серий «На лінії життя» ваш герой принимает много обезболивающих. Он будет, как другой известный персонаж, бороться с зависимостью?

- Мне, конечно, льстит параллель  с доктором Хаусом, но  нет. Хотя мой герой будет бороться с другими трудностями, со своими страхами.

- А вы сами любите сериалы?

- Конечно. И я достаточно всеяден: люблю детективные сериалы, политические драмы и фэнтези. Из медицинских сериалов, задолго до съемок наших сериалов, смотрел «Скорую помощь». Вообще, в детстве я мечтал стать хирургом – и моя мечта, отчасти, сбылась – в игрушечном таком варианте.  Смотрел, конечно, некоторые серии и «Центральной больницы» и «На лінії життя», когда был на озвучании, видел и другие наши сериалы. Но целенаправленно смотреть у меня не получается: слава Богу, я очень плотно занят работой, так что могу смотреть сериалы только урывками, в интернете,  в переездах во время гастролей.

- Вы играете и в театре, и в кино – какая работа для вас тяжелее?

-   Я буду не первым человеком, который скажет, что это совершенно разные вещи. Великий Аль Пачино сказал, что в театре ты ходишь по  натянутой веревочке, а в кино эта веревочка лежит на полу.  Я отчасти соглашусь с его высказыванием, а отчасти – нет. Я, конечно, не вступаю в дискуссию с актером, которого безмерно уважаю, но мой опыт подсказывает, что с одной стороны, конечно, легче в кино. Потому что есть дубли.  С другой стороны, в нашей ситуации даже в прокатном кино  у нас не хватает времени на детальную проработку роли, сцены,  педантично проработать свой образ с режиссером. На это просто нет времени – я имею в виду, именно в украинском кино. Хотя сейчас, кажется, появились первые подвижки в этом плане, даже в сериале. Режиссеры, которые уважают свою профессию и работу актеров, даже при той сумасшедшей выработке и загруженности в нашем производстве, стараются не  халтурить и насколько это возможно, подходить серьезно к работе с актерами, со светом, операторской группой. Поэтому мне трудно сказать, где сложнее работать. Да и вообще, мне кажется, самая трудная работа у режиссера. Мне есть с чем сравнивать – и, конечно, мне как человеку и профессионалу легче работать актером.  Ты отвечаешь за многое – но в пределах твоей роли.  А режиссер отвечает за весь мир, который он создает.

- А когда вы смотрите сериалы со своим участием, вы думаете как режиссер? «Я бы вот это снял по-другому, и здесь бы вот сцену эту вырезал, а это надо было вот так сделать»?

- Невозможно так не думать. Но в данном случае, если говорить о сериале «На лініі життя» , на показе я больше следил за своей работой.  И думал: «Вот тут я недотянул, здесь не правильно что-то сделал».  Хотя это нормальный процесс: мы все время учимся, и каждый новый фильм и сериал – это еще один урок.  Но до конца отключить в себе функцию  режиссера я все равно не могу. На площадке легче об этом не думать, но иногда мне режиссер говорит: «Ахтем, ты здесь актер, ты здесь актер!».  Конечно, я никогда не позволяю себе вмешиваться в съемочный процесс или давать советы – разве что меня попросят об этом.  Но в целом, я сам прекрасно знаю, как важно, чтобы режиссера не дергали, не лезли к нему с  советами – потому что это его мир, он демиург этого мира. И очень благодарен артистам, с которыми работал как режиссер,  которые тратятся в подготовительный период на вопросы, хотят узнать внутренний мир своего героя, понимают, зачем мы вообще снимаем этот фильм. Тогда по ходу съемок  возникает гораздо меньше вопросов, только по делу. Бывают, конечно, случаи, когда человек вдруг говорит: «Я вот тут прочитал, и оказывается…». Так будь добр, прочитай сценарий изначально – а не только ту строчку в контракте, где указывается сумма гонорара. 

- Сериальное производство – достаточно сложный процесс,  в нем снимают серии не целиком, а частями – в зависимости от локации, кусочками из одной серии, затем другой… Вам перед съемкой говорят: «Здесь тебя уже собираются посадить в тюрьму, ты расстроен» или «Твой друг погиб – ты в отчаянии»?

- Конечно, конечно. Есть специальный  человек на площадке, который подходит перед началом съемки эпизода к актеру, и говорит: «Напоминаю, до этого  ты поступил так-то и так-то, мы сняли это три дня назад». Невозможно же все помнить, даже если ты подробно и внимательно читал сценарий. Как правило, это человек  со стороны заказчика, то есть телеканала, супервайзер, который постоянно тебе напоминает, что происходило в предыдущих эпизодах.  Иногда, конечно, отыгрыш какого-то эпизода, который был снят месяц, условно говоря, назад, в процессе работы над сериалом , меняется. И бывает так, что ты выходил в гневе из кабинета – а уже через месяц, когда мы снимаем продолжение этого эпизода,  тебе говорят: «Давай-ка сбавим температуру – ты сейчас не кипишь, а всего градусов семьдесят нужно». Хотя в сценарии написано, что я в бешенстве. Но это бывает редко.

Как правило, между съемками эпизодов в один съемочный день есть минут пятнадцать, пока меняют камеры, или свет, или еще что-то меняется на площадке. И у тебя есть время на разговор с супервайзером, ты вспоминаешь, какие эмоции ты играл неделю, месяц назад – память актерская штука тренированная – и ты успеваешь войти в нужное состояние.  А представьте себе, каково режиссеру, который – о, ужас! – держит всю эту историю в голове, и помнит, в каком настроении, в каком ритме должны находиться на площадке все действующие герои. В этом плане я очень благодарен Антону Гойде, который не позволял себе пропускать ни одной детали. Я, к сожалению, встречался на площадках с режиссерами, которые могут сказать оператору: «Давай по быстрому все снимем, сцена проходная, ничего не значащая». И ты стоишь и думаешь: «Так , может, без меня?».  Не хочется же быть проходящим стульчиком в незначащей сцене.  Опускаются руки, и не хочется дальше работать. Потому что сейчас, хвала всевышнему, мы на работе проводим времени больше, чем с родными и близкими – и хочется, чтобы это время было осмысленным.

Фото: kinomaster.org