И опять в телевизионных событиях коротко отметился наш министр здравоохранения. Говорил четко и убедительно: вскоре всем нам будет хорошо. Или очень хорошо. Будем благоденствовать. Если я все правильно понял, то скоро каждый «маленький украинец» получит медицинскую помощь уровнем выше, чем таковая оказывается слугам народа в Феофании.
 В стране, где нет социальной политики, очень легко давать обещания. Инерция существования социальных институтов эпохи СССР в новых политических, экономических и правовых условиях – не есть социальная политика. Взамен этого у нас функционирует Министерство труда и социальной политики…

 Какая-то тоскливая у нас страна. Огромное количество специалистов мирового класса, признанные научные школы, практически все граждане страны имеют среднее образование - а в руководство ведомств берут людей случайных и безынициативных, зачастую некомпетентных. Потому что основной критерий отбора прежний – послушание и личная преданность.
 На этой неделе известный украинский политик, последовательный патриот, с болью (так мне показалось) сказал с телеэкрана: «Не понимаю, почему все у нас не так, как у людей, мы же не африканцы…». Думаю, это была не оговорка. Это – привычный способ мышления для человека, родившегося и воспитанного в Советском Союзе. Страна тотальной «дружбы народов» отличалась от остального мира чрезвычайно высоким уровнем расизма и прочих «нетерпимостей».
 Вот и я – об Африке. Несколько лет тому назад я был приглашен прочитать лекцию в Женевском университете. Каждые два года летом швейцарцы приглашают известных зарубежных специалистов и общественных деятелей «для улучшения качества швейцарских мозгов». Я был польщен такой высокой честью, до меня «из наших» был там с лекцией сам Николая Бердяев. Вместе со мною с лекцией на совершенно другую тему выступал темнокожий министр здравоохранения Руанды господин Изехиас Руабухихи. В 800-местной аудитории, заполненной «сливками» интеллектуальной элиты Швейцарии, нашлось немало серьезных вопросов к господину министру (совсем недавно его страна пережила гражданскую войну с гекатомбами трупов). Вопросы были острыми, нелицеприятными, сложными.

 Министр отвечал спокойно и достойно. Некоторые вопросы причиняли ему боль, это было заметно. Нищая, разрушенная войной страна, мне совершенно чужая, была его родиной. Единственным местом, где он, Изехиас Руабухихи, хотел жить. Слушая его, я думал о своей стране, мягкой, сытой, очевидно благополучной. Где традиционно не хватало лишь одного – разумного управления. Со времен Чаадаева и Салтыкова-Щедрина до наших времен неожиданной независимости.

 Потом мы общались отдельно. Всего несколько часов. Министр, высокий чернокожий красавец с манерами английского лорда, оказался очаровательным собеседником, тактичным, интеллигентным человеком. Как и я, он любил Моцарта и Германа Гессе.

 На следующий день был тихий обед для избранной швейцарской публики. Профессор Жорж Нива вел ненавязчивую застольную дискуссию. В центре стола сидели мы: я и министр Руабухихи. Произносили тосты. Один тост сказал я. Помню его почти дословно, потому что думал я в ту минуту сердцем: «Дорогие друзья, я искренне благодарен вам за высокую честь выступить с лекцией в вашем университете. Это действительно очень высокая честь для меня. Но позвольте мне поднять бокал прекрасного швейцарского вина не за вас, не за ваш университет. Самое яркое мое впечатление в эти два дня – господин министр Руабухихи. Я живу в очень благополучной, спокойной стране. Где люди только учатся жить в свободе, в демократии. И тост мой таков: я желаю себе дожить до того дня, когда министром здравоохранения в моей Украине будет человек, подобный Изехиасу.  Надеюсь, что этот день когда-нибудь наступит!».

 Я все еще надеюсь. Но все чаще думаю, стоит ли…

Семен Глузман, для «Детектор медіа»