У нас чужая голова,

И убежденья сердца хрупки...

Мы - европейские слова

И азиатские поступки.

Николай Щербина, «Мы», 1860 г.

Конечно, самым сенсационным в интервью Николая Азарова всеевропейскому телеканалу Euronews стало прозвучавшее в самом финале заявление о возможности («если авторитетные медицинские комиссии скажут» и «подчеркиваю, исходя из гуманитарных позиций») - «рассматривать этот вопрос». Какой? - да тот самый. Ставший уже не камнем преткновения между Украиной и Евросоюзом, а целым каменным завалом - вопрос о лечении Юлии Тимошенко «в каком-то учреждении за пределами Украины».

Восторженных кликов ликования по поводу этой, казалось бы, невозможной, немыслимой подвижки в деле освобождения узницы Качановской колонии не раздалось. Очевидно, сказывается эффект - «дуть на воду» и не подставляться с преждевременными радужными ожиданиями. Что, в общем, вполне естественно после глубокого октябрьского разочарования, которым обернулась оптимистическая интерпретация фразы Виктора Януковича о «неокончательности» вынесенного приговора. Так что осторожность понятна, хотя в этот раз премьер Азаров выразился значительно конкретней, чем президент Янукович в октябре.

Всё небольшое (меньше 6 минут) интервью так или иначе было посвящено делу Тимошенко. Но прозвучало и несколько интересных фраз по общей оценке ситуации. Прежде всего - исходное утверждение премьера: «Достаточно прожить на Украине хотя бы несколько дней, можно больше, чтобы убедиться, что никакой диктатуры на Украине не существует и никаких политических репрессий на Украине не проводится» и т. д.

Этот тезис приводится как свидетельство декларативности занятой Азаровым позиции. В том смысле, что за двадцать лет у украинских политиков стало привычным, обращаясь к Европе и к Штатам, произносить разные сакральные формулы про приверженность демократии, и до сих пор их повторяют все, кому не лень, не столько лицемеря, сколько вообще не задумываясь над значением слов. Вроде как мой сынишка в девятилетнем возрасте, пойманный на какой-нибудь шкоде, автоматной скороговоркой барабанил: «Извини меня, пожалуйста, папочка (мамочка, бабушка), я больше так никогда не буду!». (Правда, годам к десяти он заметил, что приём не работает, и перестал им злоупотреблять.)

Ну, а наш истеблишмент старательно не обращает внимания на то, что сочувствие в глазах собеседников давно угасло. И лучшие представители не устают, обращаясь к Западу, повторять ритуальные камлания про демократию и евроинтеграцию как главный украинский приоритет. (А обращаясь к России, соответственно - «мы очень заинтересованы в сближении с Россией, потому что сближение с Россией было для Украины всегда на пользу...».)

Всё это совершенно справедливо. Но, что касается Николая Яновича, то он, заявляя об отсутствии в стране «диктатуры», почти наверняка был вполне искренен. Нет, не по тем причинам, на которые сослался в своём интервью: «Никаких политических репрессий на Украине не проводится. У нас совершенно свободно действуют демократические партии, они представлены в парламенте, некоторые партии не представлены в парламенте. У нас свобода выражения мысли, решений». Это-то как раз, скорей всего, действительно, была дежурная декларация и «отработка номера».

Дело в том, что Азаров, как, может быть, никто другой, понимает, до какой степени неверно нынешнюю украинскую власть называть «диктатурой». Обзывать - можно, если речь идёт об оценочном суждении, а не о строго научной терминологии. На «диктатуру» наша власть просто-напросто «не тянет», даже если не сравнивать её с совсем уж крайними образцами, вроде Иди Амина или Центральноафриканского императора-каннибала Жана-Беделя Бокассы. Потому что система, в которой власти и/или её представители - до любого городничего или опричника - могут при желании отнять почти любой бизнес или расправиться практически с любым соотечественником - вовсе не обязательно является диктатурой.

И Николай Азаров, повторюсь, это прекрасно знает. Во-первых, потому, что, как ни относиться к его деятельности на разных государственных постах, нельзя не признать, что человек он очень методичный и системно мыслящий (любопытно, что эти же свойства отличают его бютовского визави Александра Турчинова). И, во-вторых, Азаров прошёл основные ступени своей административно-бюрократической карьеры во времена «папы Кучмы» и имел полную возможность на расстоянии, что называется, «вытянутой руки» наблюдать в действии какой-никакой, но реально функционирующий авторитаризм, регулярно пытавшийся стать полновесной диктатурой.

Непосредственно участвуя во всех ключевых событиях той эпохи, Николай Янович не понаслышке и «не по Гегелю» изучал действующую модель авторитарного государства. Авторитаризм (тем более диктатура) - это жёсткая, предельно централизованная система, не обязательно стремящаяся к тотальному надзору над умами и душами граждан, но ни на миг не упускающая из-под контроля основные административные, экономические и, по мере сил, политические процессы в стране. (В полной мере этим условиям, по счастью, не отвечал даже «вялый авторитаризм» Кучмы, но продвинулся Леонид Данилович на этом пути довольно далеко.)

Понятно, что диктатуры в таком аспекте в Украине и впрямь «никакой не существует». Хотя и демократией назвать нынешнюю организацию власти невозможно никак. Что есть - ни то, ни сё, сплошное недоразумение. Из известных систем ближе всего феодализм, причём феодализм эпохи разрозненности и раздоров, когда очередной клан каких-нибудь Ланкастеров или Ольговичей, захватив королевский или великокняжеский престол, старался извести всех представителей поверженной ветви своей династии и спешно перераспределял в свою пользу земли, должности, «заводы-пароходы» и другие материальные ценности. Свято веруя в своё право, но не имея никакой уверенности в завтрашнем дне.

Согласен - маловероятно, чтобы в своём евроньюсовском интервью Николай Янович Азаров имел в виду всё вышесказанное. Но несомненно, что сравнение с диктатурой для него обидно чрезвычайно. Нынешняя система представляет собой нечто среднее между беспределом и бардаком, с постоянно интригующими вассалами, непокорными феодалами (особенно опасны для наместника формально союзные) и монархом, отчасти индифферентным, отчасти пребывающим в состоянии сознания своей значимости. Во избежание недоразумений надо, видимо, уточнить - речь в данном случае не об экс-президенте Викторе Ющенко, а о его преемнике Викторе Януковиче - «сильном, независимом лидере» - как утверждает его неизменная советница Анна Герман.

Такая система не даёт своему функционеру административных преимуществ авторитаризма, но лишает государство и его представителей уважения и доверия. Причём уважения и доверия и собственных сограждан, и соседей. Очень уж оно со стороны дурно выглядит и ещё хуже пахнет.

И это многое объясняет в отношении к делу Тимошенко, в частности, в том, почему не разразилось ликование по поводу заявления украинского премьера о возможности выпустить узницу на лечение за рубежи отечества. За годы общения все усвоили, какие слова в таких разговорах имеют значение, а какие - не имеют ни малейшего. Понятно, что уступка (заключающаяся, простите за тавтологию, - в посуле возможности уступки) является следствием беспрецедентного давления, оказываемого на украинские власти со стороны Евросоюза и его ключевых государств, прежде всего Германии. Понятно также, что после обидного провала ялтинского саммита глав государств Центральной Европы заявление Азарова является попыткой в преддверии Евро-2012 хотя бы на время чемпионата как-то демпфировать комом нарастающее раздражение Запада.

При этом интервью не оставляет сомнений в том, что нынешний премьер совершенно искренне считает свою предшественницу не только грозным политическим конкурентом, но и опасной государственной преступницей. (Справедливости ради надо признать, что газовый договор от 19 января 2009 года, подписанный в обстоятельствах драматических и загадочных, действительно стал экономической проблемой и тяжелейшей головной болью нового правительства.)

Из этого следует два вывода. Первый: заявление о возможности рассмотреть вопрос о заграничном лечении Тимошенко, несмотря на свою относительную определённость, на данном этапе, скорей всего, является лишь манёвром, демонстрацией. Слишком очевидны предусмотрительно тут же оговоренные пути отступления: бесконечные препирательства об «авторитетности» медицинских комиссий, которые непременно будут давать самые разноречивые заключения о состоянии здоровья Юлии Владимировны и о возможности или невозможности «оказать соответствующее лечение» на территории Украины.

Вывод второй: заявление, сделанное в настолько определённых выражениях, может даже вопреки намерениям Николая Азарова оказаться тем первым шагом, который в силу развития событий завершится решением выпустить Тимошенко за пределы страны. Как сказано - «исходя из гуманитарных позиций», а также учитывая весьма вероятное нарастание внешнего прессинга. (Роста внутреннего протеста, похоже, или не ожидают или считают возможным игнорировать.)

Причём, судя по недавнему спичу Виктора Януковича на эту же тему, надежда «заиграть» ситуацию с помощью «посулов возможности» является консолидированной позицией нынешней власти, во всяком случае, её высшего эшелона. Самое поразительное при этом, что и методично-системный премьер-министр, и, мягко говоря, не имеющий такой репутации президент Украины, уже поставили себя в совершенно двусмысленное и незавидное положение.

Если после всех мытарств, комиссий и проволочек они, скрепя сердце, в конце концов решат за благо отпустить Тимошенко «на лечение» - этого никто «гуманитарным» жестом доброй воли не назовёт. Разве что собственные советники и соратники, да и те - лишь публично. Все же прочие однозначно решат: забоялись Европы. А если не отпустят - значит, больше, чем грозного гнева Европы, они боятся своей несчастной узницы!

Не знаю, как читателей, а меня не перестаёт поражать уникальная способность нынешней власти загонять себя в положение, в котором при любом исходе она выглядит неприглядно. Посмешищем - в самом лучшем случае. Раньше таким умением обладал только Виктор Ющенко. Но даже у Виктора Андреевича оно было выражено в меньшей мере. Не намного, но всё же в меньшей.

Фото - ua.euronews.com