Этим материалом, посвященным жанру «дискотек 80-х» на украинском (и не только) телевидении, «Детектор медіа» завершает анализ новогодних программ-2011. Больше о том, что и как показывали украинские телеканалы на Новый год, читайте здесь.

Традиционным блюдом новогоднего телеменю стали «Дискотеки 80-х». В минувшую новогоднюю ночь «1+1» предложил зрителям сначала украинское «Новогоднее диско 80», а за ним - традиционную российскую «Дискотеку 80-х» (на самом деле прошлогоднюю), проводимую «Авторадио». Обычно на Старый Новый год или около того украинским зрителям показывали и последнюю по времени московскую «Дискотеку». В этом году не показали.

Украинская ретродискотека новогодней ночи была явно беднее российской. Как и «положено». Западных звёзд было меньше, а отечественных кумиров минувших десятилетий не было вовсе. Возможно, потому что как раз на конец 1970-х - начало 1980-х пришёлся упадок украинской поп-музыки. О причинах его можно рассуждать долго; в данном случае стоит упомянуть лишь одно: именно в то время с центральных телеканалов совсем исчезли песни не на русском языке. Едва ли не единственным исключением за многие годы стали «Музика» Тамары Гвердцители, а также «Меланколие» и «Романтике» Софии Ротару. Всю массовую культуру «национальных республик» в то время усиленно впихивали в исключительно фольклорную нишу. И если латвийские исполнители, певшие русскоязычные версии песен Раймонда Паулса, всё равно воспринимались как латвийские, то украинские исполнители растворялись в «общесоюзном море».

Зато на украинском «Диско» были современные украинские звёзды, исполнявшие кавер-версии старых песен совершенно разных периодов. Были выступления удачные, были не очень. Дуэт Гайтаны с фонограммой Майкла Джексона (Billie Jean) ошеломил, в You'd Better Stop Алёши была попытка один к одному повторить все интонации Сэм Браун.

Вёл шоу Андрей Доманский. Едва заметно изменив свой привычный тинейджерский имидж и изо всех сил морща лоб, в этот раз он предстал перед зрителями «сорокалетним, но всё ещё молодым». Едва ли не больше, чем о музыке, он говорил о «нашем времени», «времени, когда у нас была одна большая страна», призывал «встречать Новый год единой страной».

На российской «Дискотеке» на этот раз камера не наезжала крупным планом на советские флаги и транспаранты «Да здравствует СССР!», как в минувшие годы. Их, этих флагов, вообще не было видно, публика размахивала российскими. Зато их отсутствие сполна компенсировал Олег Газманов. Интересная всё-таки штука - Россия. Умом её и вправду не понять. Выходит на сцену артист и поёт свой хит постперестроечных времён - о том, «как лечили от свободы меня», «как хотели, чтобы был я слепым, - у слепого так легко всё отнять». Не проходит и пяти минут, как этот же артист поёт: «Я рождён в Советском Союзе, сделан я в СССР» (отнюдь не дискотечная, кстати, песня). Зал ревёт и машет флагами - что в первом случае, что во втором.

Западные звёзды, как и обычно, чередовались с советскими через один. Удачной такую находку никак не назовёшь: заставляя зрителей всё время «прыгать через железный занавес», авторы «Дискотек» не дают им возможности сохранять настроение, созданное любимыми когда-то песнями. Льва Лещенко на этот раз не было - зато были «Песняры».

Всё это было и каждый раз бывает довольно ловкой манипуляцией. В советские годы «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» были редкими праздниками. Выходили они всего два-три раза в год: в новогоднюю ночь, на Пасху (дабы отвадить молодёжь от посещения церкви) - вот чаще всего и всё. Было, что анонсированные «Мелодии и ритмы» в новогоднюю ночь вдруг отменили и объявили, что «по многочисленным просьбам трудящихся» будут демонстрировать... хоккейный матч. Треть-четверть каждой программы непременно составляли артисты из «братских стран социализма» плюс обязательно Мирей Матье и кто-нибудь ещё из традиционной французской эстрады.

Очень редко что-то из западной поп-музыки можно было выловить в других программах - «Утренней почте» Юрия Николаева, «Что? Где? Когда?» Владимира Ворошилова, украинской «Пять минут на размышления» на УТ-1. «АББА», «Бони М», Глория Гейнор, Демис Руссос, «Баккара» - таким было регулярное меню «Мелодий и ритмов». Другие артисты появлялись на советских экранах и вовсе эпизодически. Ни разу советское телевидение не показало ни Донну Саммер, ни Черроне, ни многих других суперзвёзд. Те же «Оттаван» и «Чингисхан», завсегдатаи нынешних «Дискотек», не могли появиться в советских телевизорах никогда и ни за что.

Альбомы западных звёзд переписывали с магнитофона на магнитофон - иногда у друзей бесплатно, иногда у «специалистов» за немалые деньги. Рынок магнитофонных записей был одним из крупнейших нелегальных рынков в СССР. Существовали и студии звукозаписи при фирме «Свитанок», но их записи были совсем уж дорогими и совсем уж жуткого качества. Редкие лицензионные пластинки (фирма «Мелодия» выпускала не более пяти-шести альбомов западных звёзд в год) до свободной продажи не доходили, а если и доходили, то их разметали за десять минут. При этом альбомы выходили «отредактированными»: например, из Night Flight To Venus «Бони М» была изъята песня Rasputin.

Как бы то ни было, а факт остаётся фактом: «единая великая страна» вовсе не жаловала «западную дешёвку». Горбачёвская перестройка принесла на советское телевидение американскую поп-музыку, в основном почему-то рэп и соул. Вероятно, телевидение «единой великой страны» посчитало недостойным для себя размениваться на всяких там западноевропейцев. Популярные альбомы, как и раньше, переписывали с магнитофона на магнитофон. Фенси, Газебо и другие герои «новой романтики» и «новой волны» точно так же не могли появиться на советских экранах, как и их диско-предшественники.

Телевизионная советская эстрада - это была в основном «советская песня». Бесконечные вариации на ту же тему: «Я рождён в Советском Союзе». Лирике, «советской поп-музыке» оставались совсем уж крохи. При этом она ни в коем случае не должна была ни в малейшей степени напоминать модные в мире музыкальные течения - «у советских - собственная гордость». Года два назад канал «ТВ-Ретро» днём 1 января показывал финальные выпуски всех советских «Песен года» с 1971-го по 1993-й. Вот бы посмотреть их тем, кто верит: в СССР композиторы и певцы производили одни лишь «песни на все времена»! Посмотреть хотя бы один выпуск, больше не нужно - только полностью и доперестроечный, «настоящий советский». Я вот больше двадцати минут не выдержал.

Если уж советская песня была танцевальной - то непременно в ритмах довоенных времён, времён молодости престарелых генсеков. Вальс, танго, чарльстон, квикстеп - пожалуйста (только не слишком много); рок-н-ролл, диско - да что вы себе позволяете? Советские ВИА, то бишь «вокально-инструментальные ансамбли»? По телевидению они пели что-нибудь вроде «Бамовского вальса» или русские народные песни в якобы современной аранжировке; для характеристики последних больше всего подходит украинское слово «покруч». Ну, возможно, ещё русская идиома «ни то, ни сё». Всё остальное было разве что на пластинках, а с экранов звучало не чаще, чем те же «Бони М». Песни молодого Вячеслава Добрынина были... нет, не запрещены, разумеется, но не для широкого пропагандирования. Песни Давида Тухманова, кроме «Дня победы», «Соловьиной рощи» и ещё нескольких «правильных» - тем более. Эстрада в СССР вообще была золушкой на телевидении (сейчас маятник качнулся в другую крайность и в таком положении замер), а молодёжная эстрада - даже советская до мозга костей - загонялась на далёкую периферию. Новогодние «Голубые огоньки» были одним из очень немногих исключений.

Теперь, с высоты прошедших лет, можно только посочувствовать тем группам. С одной стороны, для слушателей они оставались «советскими», их слушали в качестве «на безрыбье и "Самоцветы" рыба». Ставить их в один ряд с западными группами никому и в голову не приходило. С другой стороны, для телевизионного руководства они оставались «не вполне советскими» и директивно были определены как «второсортные». Им была отведена чёткая идеологическая роль - быть некоей витриной, доказывающей наличие в СССР молодёжной поп-музыки. Из этого прокрустова ложа им было не выбраться. То, что они поют теперь на «Дискотеках 80-х», отнюдь не было обычным телевизионным меню 1970-х - начала 1980-х годов.

Небезынтересный факт: во времена советских поп-групп (ВИА) массово распространилось одно чисто советское явление. (Возникло оно несколько раньше, ещё в 1960-е.) На их пластинках под названиями самых популярных песен указывалось: «Музыка неизвестного автора». Что-то мистическое чувствовалось в этом «неизвестном авторе». Объяснение было простым: это были западные песни с русскоязычным текстом. «Неизвестный автор», соответственно, не требовал гонораров и прочих тонкостей в соблюдении авторских прав. Нынешняя проблема пиратских записей имеет давние и прочные корни.

Кстати, к сведению авторов программы «Диско-80»: в соответствии с мировой традицией (в СССР она тоже соблюдалась), в титрах принято первым указывать автора музыки, а вторым - автора текста. А не наоборот.

Положение на советской телеэстраде, разумеется, не было статичным. Если сравнивать телевизионные «Песни года», то год от года они становились чуточку менее официозными. Точнее, эстрада, какая ни есть, отвоёвывала всё больше места у «советской песни». Остаётся фактом и другое: изменения эти накапливались очень уж медленно и малозаметно.

Несколько более заметными они стали в начале 1980-х. Толчком, безусловно, послужили Олимпийские игры - 1980 в Москве, культурную программу и телевизионное сопровождение которых при всём желании нельзя было ограничивать одним лишь советским официозом. Радикальные изменения начались разве что в последние предперестроечные годы, когда «партия и правительство» вынуждены были как-то реагировать на свершившийся факт: наряду с западными группами широкую «магнитофонную» популярность обрели советские «нелегальные» группы самого разного уровня и самых разных направлений. Та самая волна, которая вынесла «Кино», «Аквариум», «Браво», «Примус», «Динамик». Все они не могли появляться на экранах ни при каких обстоятельствах, но «партия и правительство» вынуждены были искать достойный ответ им - и таким ответом стала очевидная деофициализация эстрадных телепрограмм. Однако время традиционных советских ВИА уже уходило, и на гребне «официальной советской новой волны» оказались вовсе не они.

Разумеется, одно за другим происходили весьма разные события, менявшие лицо советской эстрады. Были среди них знаковые, как «Ирония судьбы, или С лёгким паром» и «31 июня». Неоценимым событием было, безусловно, появление на эстраде Аллы Пугачёвой - той, молодой, которую критики ещё не успели убедить, что главный её талант - это не вокальная, а сугубо драматическая сторона подачи песен, у которой драматизм исполнения ещё не стал гипертрофированным и не всегда уместным. Теперь, постфактум, не найти ответа на вопрос: так ли уж по собственному желанию убеждали критики Пугачёву в её драматических талантах, или же это была спланированная акция по укрощению слишком уж несоветской певицы.

Таких вопросов без ответов на самом деле множество. Например, как случилось, что вдруг, словно по команде, произошёл взрыв «магнитофонной» популярности итальянских певцов и групп? По уровню они явно уступали англоязычным звёздам, часто были похожи друг на друга и вовсе не интересны - зато по стилю были куда ближе к советской эстраде. Большинство даже не знало, кто исполняет ту или иную песню: «Кто это поёт? - А, итальянцы». Но все переписывали друг у друга анонимных «итальянцев», стремясь идти в ногу с модой. Как случилось, что выросшие на западной музыке молодые люди вдруг увлеклись Вилли Токаревым и Александром Розенбаумом с его «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла»? Чем объяснить взрыв их «магнитофонной» популярности именно в тот момент, когда снежным комом стал нарастать советский рок- и поп-андерграунд? Само ли по себе всё это происходило, только ли слепая мода предопределила именно такой ход событий?

Но оставим в стороне конспирологию. Факт остаётся фактом: по «деофициозизации» советской эстрады, в том числе и телевизионной, можно чётко проследить приближение логического конца советской системы. Говоря о революционной роли Аллы Пугачевой, нельзя не отметить: даже годом-двумя раньше она не могла появиться. Её бы просто не допускали до экранов, как не допускали, скажем, Валерия Ободзинского. И победа на «Золотом Орфее» в Варне не помогла бы: её туда просто не направили бы. Наверное, говоря о Пугачёвой, нельзя не вспомнить об Эдите Пьехе и Муслиме Магомаеве - первых советских поп-звёздах, которые также были если не «несоветскими», то уж во всяком случае нетипичными для советской эстрады.

До самой Перестройки на музыкальном телевидении оставалось непоколебимым едва ли не главное правило: пока артист поёт, инструментальное сопровождение должно было быть еле слышным. Никаких звукорежиссёрских вольностей не позволялось. Ни о каком богатстве аранжировок, ни о каком вокале как всего лишь одном из инструментов не могло быть и речи. Эстрадно-симфонические оркестры работали почти вхолостую.

Всё это вот к чему: вплоть до самой Перестройки понятия «дискотека» и «советская эстрада» были несовместимыми. Несовместимыми до антагонизма. Они находились в отношении «либо - либо»: либо дискотека, либо советская эстрада. Альбомы западных звёзд были альтернативой советскому официозу. Для советского молодого человека диско - это была не просто музыка. Это был альтернативный мир - свой, яркий, сверкающий блёстками и сполохами цветомузыки, призрачно мерцающий в лучах стробоскопов. Он был так не похож на серый и унылый мир советских песен! Был ли это протест, в том числе и против советского телевизионного официоза? Если и не протест, то неприятие и отторжение - безусловно.

Наряду с «советской песней» про родину - партию - комсомол - революцию - великую Победу - родной завод - родную деревню, под раздачу (отторжение) попадали и классика с фольклором: их советская власть тоже очень любила и пихала на экраны в совершенно неумеренных количествах, к месту и не к месту. В силу чего они тоже воспринимались как официоз. Впрочем, справедливости ради, новогоднее телевидение и здесь знало меру: классика в праздничные дни - это были Верди, Чайковский, Кальман, Штраус, но не более. «Поп-музыка ХІХ - начала ХХ века». За почти двадцать лет независимости изменилось единственное: классика тихо и незаметно из официоза ушла (сбежала?). Остались «традиционная украинская эстрада» (читай: советская песня, только написанная в постсоветские времена) и всё тот же вездесущий фольклор.  

Манипуляция «Дискотек 80-х» состоит именно в том, что западные и советские исполнители оказываются на одной сцене, в одном и том же дискотечном антураже. У зрителей создаётся (культивируется?) иллюзия, будто советская молодёжь тех лет с одинаковым упоением слушала и Льва Лещенко, и «Гибсон Бразерз». Будто тогдашнее советское телевидение всё именно так и показывало и было сплошной «дискотекой 80-х».

Откуда же нынешним молодым знать: ничего подобного не было и близко, потому что быть не могло? Откуда им знать: на концертах (а тем более на снимаемых для телевидения) до самого конца 1980-х годов советские зрители должны были сидеть, словно на партсобрании, и вежливо аплодировать? Что никаких танцев во время концерта быть не могло - тех, кто попробовал бы танцевать, быстренько увели бы под белы рученьки? «Дискотеки 80-х» рисуют нам «единую великую страну», которой никогда не существовало. Они пропагандируют миф о «золотом веке», которого никогда не было. Советские меломаны, читая иллюстрированные молодёжные музыкальные журналы «братских стран» (в СССР ничего подобного не издавалось), могли только завидовать: Демис Руссос в Варшаве! Стинг в Будапеште! Аманда Лир в Праге! «Эрапшн» в Восточном Берлине! В Москве, Киеве, Риге, Таллинне, Тбилиси и прочих советских городах и весях такие гастролёры появиться не могли никогда и ни за что. «Бони М» в Москве и Элтон Джон в Москве и Ленинграде в период творческого кризиса - вот и всё за все годы. Да и то после гастролей Элтона Джона советские газеты во все голоса ругали «западных поп-идолов»: певец - вы себе только представьте такую наглость! - потребовал, чтобы у него в гостиничном номере был рояль! Он, видите ли, репетировать хотел! Вот оно, звериное лицо «их нравов»!

В те же 1980-е телевидение три или четыре раза (всего лишь!) показало развлекательную программу из «братской» Восточной Германии. В каждом выпуске было несколько западных звёзд, был восточногерманский поп-балет (как это было круто на привычном советском фоне!), были звёзды эстрады социалистических стран, певшие - как для советских зрителей - ну почти совсем по-западному. Кто же представлял СССР? Один раз - Тамара Синявская, спевшая оперную арию: смотрите, мол, какое в СССР настоящее искусство в отличие от «западной дешёвки»; на самом деле лучшего способа дискредитировать оперу не придумаешь. Второй раз - София Ротару, спевшая по-итальянски знаменитую, но безнадёжно перешедшую в разряд «ретро» Volare. Третий раз - «ну наконец-то и мы показали что-то на уровне» - Алла Пугачёва с немецкоязычным вариантом «Просто».

«Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», как никакая другая программа на советском телевидении, позволяли физически ощутить духоту, царившую в «единой великой стране» за железным занавесом. Сегодня их наследница - «Дискотека 80-х» - пытается прославлять эту духоту.

Вот интересно: неужели приглашать кумиров - пусть вчерашних - дешевле, чем закупить видеоматериалы их концертных выступлений, когда они были в зените славы? А потом показать подряд, почти как в советские времена - сначала советскую «Песню года», а за ней сборник западных звёзд того времени? Чтобы молодая аудитория «почувствовала разницу» и не испытывала ностальгии по мифу, по тому, чего не было?

Грустное впечатление нередко оставляют «Дискотеки». Вот объявили группу «Мейвуд» - а на сцену вышла одна-единственная женщина, выглядевшая, словно суровая учительница. Как же не шёл вид «мейвудши» ни к балету-подтанцовке, ни к дискотеке! Вместо привычных двух голосов был чётко слышен один-единственный. А вот мои любимые «Белль Эпок». Голос солистки - то самый, его не спутаешь ни с чем. Но поверить, что женщинам на сцене - хорошо за пятьдесят, а то и за шестьдесят? Нет, нет, ни за что. Вместо того чтобы наслаждаться песнями, оставалось гадать: они - не они? Поверить, что, приехав в Москву, они не спели свой суперхит Bamalama? Нет, не верится. Может, и правы те, кто убеждён: украинским зрителям показывают сокращённую версию московских концертов, выбирая далеко не всегда самое лучшее?

В «Баккара» одна из певиц - молодая. В «Гибсон Бразерз» один из двух певцов (а в «классическом» составе их было трое!) сильно моложе другого. В «Бони М» - Лиз Митчелл и молодёжь. Что же, теперь ждать, когда на сцену «Дискотеки» выйдет «АББА» в новом составе? Вот и выходит: вместо возвращения во времена юности зрителей тычут носом в то, что те времена ушли.

Идея «Дискотек» неплоха, но если бы, кроме них, зрителям хотя бы на Новый год показывали настоящие записи минувших десятилетий - те, которых их лишила «единая великая страна»!

Музыка на телевидении в течение двух новогодних недель... Повторенные несколько раз «Интером» российские «Двадцать лучших песен года». Трое ведущих - Гарик Мартиросян, Александр Цекало и Иван Ургант - говорили, говорили, говорили. Между собой, с артистами, просто с гостями. О чём говорили? О «ваших творческих планах», разумеется, о чём же ещё? Игоря Лихуту Цекало допрашивал на хорошем украинском, Лихута отвечал на русском. Елена Ваенга пожелала зрителям, чтобы в новом году не было войны. Актуально. С экранов незаметно исчезли музыкальные программы - исчезли как явление, уступив место разговорно-музыкальным; разговоры в них занимают всё большее и большее время - уж точно большее, чем песни.

Что пели? А вот это не запомнилось абсолютно. «Цыганизация» Филиппа Киркорова: «Диско, диско, партизаны»? Где-то я уже слышал что-то очень похожее, и неоднократно - только вот, боюсь, не у Киркорова. Оставалось только гадать: если ВОТ ЭТО и были лучшие российские песни года, то какие же тогда все остальные?

Первый национальный в посленовогодние дни развлекал зрителей записями старых концертов то Валентины Толкуновой, то Иосифа Кобзона. 

А незадолго до Нового года «Интер» показал программу «Тру ла-ла. Три дивы украинской эстрады». Редкая (уникальная!) для украинского телевидения программа. Руслана, Ани Лорак и Гайтана пели сначала под оркестр, потом под рояль, Руслана играла сама. «Дикие танцы» под рояль - это было очень неожиданно. Наконец, «три дивы» в белых вечерних платьях спели две песни трио, тоже под оркестр. Стильно, изысканно, празднично. (Если бы ещё не длинные диалоги ведущего с певицами!) По-европейски. Вот была бы чудесная программа для дня 1 января! Увы... Говорят, где-то после Нового года её повторяли, но в анонсах об этом ничего не было.

Да, снова о новогодних мюзиклах. Попытайтесь вспомнить хотя бы один суперхит из них - хоть из новых, хоть из прошлогодних. Ну, давайте! Не вспомнили? Вот и я тоже. Тенденция такова: телевизионный Новый год всё отчётливее превращается в праздник без музыки.