Популярная вирусология. Свобода определения ближнего
Автор этих строк всегда советует своим знакомым читать газеты и журналы летом. Причина проста - обычно летом происходит мало событий, писать не о чем и редакторы вынуждены ставить на полосы «всякую фигню», которая до того пылилась в их загашниках. Именно такие заметки и являются, с моей точки зрения, самыми интересными.
Как вы уже догадались, ниже и будет такая летняя заметка о всякой фигне, то есть, об очень важных вещах.
Честные торговцы
Вот скажите: стяжательство - это хорошо? А предприимчивость? Торговец - это, так сказать, по умолчанию - хороший человек? А «широкая душа» и «расточительство» - это одно и то же явление? Человек, у которого много друзей и который, что называется, последнюю рубаху снимет, представляется вам «преуспевающим» или не очень? Что нравственнее - ехать в Африку добровольцем лечить негров или ехать туда устраивать бизнес?
Кто-то скажет - все зависит от конкретных обстоятельств. Кто-то скажет, что «правильным» считается одно (лечить негров), но на практике делается другое (устраивается среди них бизнес). Кто-то скажет, что оценки такого рода «навязываются обществом», кто-то - что они имеют абсолютный характер и божественное происхождение. И все эти люди будут правы.
Однако во всем этом деле не вызывает сомнения некая серьезная противоречивость в критериях оценки. Ведь вне зависимости от разного рода обстоятельств нам хочется до конца узнать - хорошо или все-таки плохо извлекать прибыль из ближнего своего? В рамках того, что мы называем моралью, ответа нет.
Две морали
Когда-то для меня настоящим открытием стала такая мысль австрийской школы: а является ли наша система морали единой? Одна это система оценок и приоритетов или, как минимум, две? Австрийцы, а точнее, Хайек, настаивали на том, что таких систем две. Иначе говоря, ценности, которыми мы всегда руководствуемся, имеют на самом деле разное происхождение.
Эта позиция объясняет очень многое в нашей истории и дает хороший рецепт более продуктивного будущего.
Итак, первая система ценностей - это ценности закрытой группы: семьи, племени, рода и т. п. Основные позиции - альтруизм (защита и обязательная бескорыстная помощь для «своих»), недоверие к чужакам и защита от них, авторитет статуса. В целом, это защитная система. Своих любим, чужих кушаем на обед или обращаем в рабство. Эта система, возможно, позволяет выживать, но точно не позволяет развиваться. Отголоски господства этой системы мы видим, например, в самоназвании народов и племен, которое очень часто переводится как «люди». Эллины - это люди. Их окружение - это не люди.
Вторая система ценностей - открытая, инновационная. Чужаки рассматриваются не столько как угроза, сколько как потенциальный источник прибыли. Появляется личность, персона, авторитетом становится не статус, а правило, появляется универсализм - закон одинаков для всех, это и является защитой от чужака. Та же Греция несколько позже демонстрирует нам пример укоренения второй системы ценностей. Поедать на обед чужаков не нужно. Даже рабы могут неплохо устроиться и вести собственный бизнес, например, быть банкирами.
Развитие проходило за счет распространения второй системы морали. Однако нельзя сказать, что она «вытеснила» или «внедрилась» в более древнюю племенную мораль. Механика этого процесса была совсем другой. Хайек говорил на этот счет так: «Не мы выбрали эти нормы, скорее, это они нас выбрали». Иначе говоря, все дело было в конкуренции различных нормативных практик. Приживались те, которые приносили лучший результат.
И здесь начинается самое интересное. Начинаются попытки обобщения, узаконивания ценностных систем. В результате, санкционируются элементы как одной, так и другой системы морали. С другой стороны, даже здесь происходит движение в сторону практик открытого общества. К примеру, староеврейское «око за око, зуб за зуб» в Новом завете заменяется рассуждениями о необходимости подставлять в таких случаях другую щеку. Но, так или иначе, то, что считается моральным и правильным, имеет элементы как одной, так и другой модели. «Не убий» и «не укради» - это элементы морали открытого общества. А вот «возлюби ближнего своего» - это, скорее всего, элемент морали общества закрытого.
Повторю: то, что так получилось, неудивительно, ведь это было результатом осмысления динамического процесса, который еще отнюдь не закончился. По-другому просто и быть не могло.
В результате, мы живем в «смешанной модели» моральных норм, которая сама по себе внутренне конфликтна. К примеру, те же торговцы в большинстве культур считаются жуликами, а вот «законники» и закон - положительным явлением, хотя и поиск прибыли и необходимость правил - это части одной и той же моральной практики - открытого общества.
Этот внутренний конфликт легко переходит в открытые формы и приводит к огромным жертвам. Обычно это бывает тогда, когда люди ищут защиты от чужаков - неважно, настоящих или выдуманных - в практиках закрытого общества. Тоталитаризм - типичное явление такого сорта, когда отношения «племя», «семья» переносятся на государство или нацию. Напомню, что оруэлловский «старший брат» на самом деле «присматривает за тобой», а не «следит», как почему-то часто переводят эту фразу. Он не является неким победившим злом, угнетающим все вокруг. Присматривать за неразумными детьми - это типичная семейная ситуация заботы и охраны.
Этот конфликт существует внутри и вовне общества. Внутри он проявляется в стереотипах и шаблонах. Мы считаем, что открытость, добродушие, отзывчивость всегда идут об руку с навязчивостью, неуважением собственности и прав личности. Обязательность, целеустремленность, трудолюбие всегда соседствуют с сухостью, расчетливостью, корыстолюбием. Та или иная деятельность часто уже имеет заранее предопределенную ей моральную оценку, вспомним все тех же «торгашей».
Вовне этот конфликт моральных практик существует в виде конфликта «запада» и «востока», «капитализма» и «коммунизма», «христианства» и «ислама». Со времен Второй мировой этот конфликт только расширяется. Общества, в которых доминирует одна система ценностей, энергично враждуют с обществами, в которых доминирует другая.
Not commies, not cappies
Здесь необходимо сделать важное уточнение. Сразу скажу, что я не разделяю дурацкого лозунга хиппи в заголовке этой главки, не разделяю идею «третьего крыла», «третьего пути» и т. п. «синтеза». На самом деле, синтез уже существует, и именно из-за него у нас и возникают постоянные проблемы.
Задача состоит не в синтезе, а, напротив, в разделении двух моральных систем. Каждая из них хороша на своем месте: альтруистическая мораль малой группы - это семья, друзья и т. п., общество в целом - мораль «большой группы». Решение проблемы должно вытекать из признания факта существования разных систем и понимания, с чем мы имеем дело в данном конкретном случае. Бескорыстность и корысть не противоположности. Они хороши на своих местах и уродливы в других.
Правильное возлюбление ближнего
Попробую привести пример такого разделения систем. Человек не может жить в одиночестве. Для самореализации, самоутверждения и просто комфортной жизни ему необходимы другие люди. И не люди «вообще», а непосредственное окружение, малая группа. Традиционная мораль закрытого общества очень облегчает задачу формирования такой группы. Она решается сама собой за счет статуса. Родственник «по определению» должен оказывать тебе помощь, и ты должен оказывать помощь ему. Принцип статуса распространяется на коллег по детскому саду, одноклассников, одногруппников, сослуживцев и даже соседей. То есть, по идее, ты всем им «должен», буде они обратятся к тебе за помощью. Аналогично ты сам можешь рассчитывать на их помощь, кроме того, этот статусный подход гарантирует спасение от одиночества в виде «корпоративных» походов на пикник.
В этом моменте отчетливо проявляется влияние систем морали. Вы можете быть практически лишенными выбора ближнего, если живете в закрытом обществе, и можете оказаться в ситуации одиночества, если не сможете справиться с невмешательством, характерным для открытого общества.
Христианство подсказывает ответ в виде идеи «возлюбления ближнего». Правда, в заповеди не сказано, о каком именно ближнем идет речь. Родственнике? Любом встречном? Решение этой проблемы иссушало мозг не одного философа и писателя. Церковь традиционно «замахивается» на универсалистскую трактовку, дескать, нужно любить всех и каждого вокруг. Достоевский придумал Алешу Карамазова в качестве образа, который должен был иллюстрировать возможность вселенской любви к ближнему, иначе говоря - любви к каждому попавшемуся на пути Алеши существу. Задача, скажем так, титаническая и, нужно отдать должное, выполненная с большим старанием. За исключением того обстоятельства, что образ получился неживым. Куда лучше удался тому же Достоевскому Видоплясов с его «воплями», благодаря которым тот чуть не присвоил чужую собственность. Жулик, заметим, тоже апеллировал к необходимости возлюбления ближнего, в особенности Видоплясова.
Писатель-фантаст Фридрих Ницше придумал вместо ближнего возлюбить дальнего, но так ничего толком и не объяснил. Зато другой писатель-фантаст, Курт Воннегут, придумал «каррасы», и этот изящный ход, как мне кажется, и есть правильный ответ на вопрос.
Собственно, речь идет о практике, которая давно используется значительной частью людей, по крайней мере, в «цивилизованной» части света. Она очень проста: ближний - это тот, кого ты сам в данную минуту считаешь ближним. Моя семья - это те, кого я считаю моей семьей. Это могут быть абсолютно случайные люди, с которыми я вместе еду в поезде. Это могут быть старые друзья или писательница Роулинг, которая вообще понятия не имеет о моем существовании. Это те люди, которые важны для меня. Ради них я готов принести жертвы. Должен сказать, это работает. Я не регистрировался на сайте «Одноклассники». Мне не нужны странные обязательства, вытекающие из статуса, и я не хочу их никому навязывать. Те, кому я нужен, и так знают, как меня найти.
Очевидно, нам нужно признать среди свобод человека свободу определения ближнего. Только тогда станет возможно его «возлюбить». Это и есть пример того, как можно ко всеобщей пользе практически разделять моральные системы. Да, мне необходима «малая группа». Но эту группу, ради которой можно пойти на жертвы, я буду выбирать сам.