Был в Украине. В последний четверг (22 ноября) смотрел телевизор – переключал между российскими и украинскими телеканалами. Хотелось думать о вечном – например, есть ли жизнь после смерти? Будет ли Россия после Путина? Не получалось: телевизор навязывал иные темы – впрочем, тоже не самые плохие: искусство и политику.

 

Случайно или нет, но одновременно по украинскому телеканалу «Україна» и российскому НТВ (НТВ-Мир) шли две абсолютно идентичные программы: «Дуэль» и «К барьеру!». Российская программа существует уже много лет, будучи одним из очень немногих политических (точнее, околополитических) телевизионных ток-шоу. Но всё в этом шоу держится вовсе не на жестком и проработанном формате, а на шарме, иронии и харизме ведущего Владимира Соловьева. На украинском телевидении вполне реальных, прямоэфирных и неплохих ток-шоу на порядок больше, чем в России, – в некотором смысле они даже заменяют отсутствующие кино, телесериалы и фирменный трэш НТВ. Поэтому надо ли было телеканалу «Україна» тупо покупать и копировать формат – вопрос. По крайней мере, соловьевскую «К барьеру!» можно было изменить или как-то интересно развить, а лучше – перефразировать и придумать что-нибудь оригинальное по ее мотивам.

 

Ведь одинаковым оказалось всё: дизайн студии (на НТВ участники маркированы синим и зеленым цветами, на «Україне» – почему-то голубым и желтым), количество и структура раундов, последовательность выступления «секундантов» и судей, одинаково крутится монетка и летят стрелы в отбивках. Одинаково рассказываются забавные казусы с известными людьми из истории дуэлей. Ведущий на телеканале «Україна» Александр Мельничук с такими же баками, как раньше были у Соловьева (к сожалению, баками сходство и заканчивается – почти как в анекдоте про бороду Карла Маркса: мысли, мысли-то куда деть!?). Даже рекламные блоки в обоих шоу совпадали во времени.

 

Вот и вся разница, если на первый взгляд. Но если на второй взгляд, то эта разница – почти как пропасть, разделяющая не только эти две программы, но и всё сегодняшнее российское телевидение со всем украинским. В украинской программе спорили лидер компартии Петр Симоненко и сторонник Ющенко, бывший американский гражданин Роман Зварич. Спорили о политике: выборы-перевыборы, коалиция-перекоалиция. Спорили нудно, бессмысленно и неинтересно – повторить главные идеи и слова не представляется возможным. Казалось, больше всего их интересует вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?». Судьи отзывались в том духе, что, мол, не верю ни одному слову, оба дуэлянта бессодержательны, оценивать можно лишь уровень их эмоциональности и количество уголовных дел по обвинению в клевете, которые можно возбудить на основании их монологов.

 

Но действо проходило в самом настоящем прямом эфире, и все могли сказать всё, что думают по данному поводу, а также по всем остальным поводам. Тот факт, что им нечего сказать, потому что они не умеют думать или потому что за ними – звенящая пустота, – это их собственные проблемы, а не телевидения. На общероссийских телеканалах, как известно, всё наоборот: в лучшем случае – прямой эфир на Дальний Восток с возможностью «зачистки» «неправильных» и «ошибочных» высказываний к моменту показа программы на Москву и центральную Россию.

 

В это же самое время действо на НТВ казалось более драматичным и содержательным, но одновременно и более абсурдным: писатель Дмитрий Быков спорил с актером Леонидом Ярмольником – продюсером нового художественного фильма Валерия Тодоровского «Тиски». Фильм, как говорят, актуальный – о наркотиках и всесильности наркомафии, но при этом нудный и в целом неудачный – не «Игла» Рашида Нугманова с Виктором Цоем (лично я не смотрел и не собираюсь, поэтому вынужден довольствоваться чужими оценками). Спорили о том, должно ли государство организовывать кинопроцесс или нет? Должен ли быть заказ на социально значимые темы? Дмитрий Быков считает, что кинопроцесс сам кого угодно организует – государство здесь далеко не самый эффективный продюсер, но, скорее, скучный моралист и потенциальный коррупционер. Леонид Ярмольник говорил, что государство вполне может быть эффективным моралистом и заказчиком «доброго и вечного» кинопродукта. Казалось, государство его лично уже неплохо облагодетельствовало. Оригинальность ситуации в том, что Быков говорил почти как либерал – сторонник «невидимой руки рынка», Ярмольник – почти как консерватор и сторонник государственного патернализма, хотя их легче представить в противоположных амплуа: Быков некогда был заместителем редактора газеты «Консерватор», Ярмольник – уроженец «либерального» города Львова. Но банальность ситуации в том, что если перевести сказанное участниками программы на понятный язык, всё сводится к «проклятому вопросу»: есть ли жизнь на Марсе?

 

Однако «фишка» вовсе не в том, что и как говорили участники украинского и российского шоу. «Фишка» в контекстах. В Украине досрочные парламентские выборы прошли почти два месяца назад, а политики до сих пор что-то доказывают друг другу, спорят – нужны ли были эти выборы, спорят – кто станет спикером и премьером, спорят – кинут ли Юлию Тимошенко или она сама всех опрокинет? В общем, политический процесс бурлит и пенится. Но при этом он действительно производит впечатление перетекания из пустого в порожнее и обратно. В России же до выборов осталась всего лишь неделя, но в российских условиях это недостаточный повод, чтобы говорить о политике и политических темах. Точнее, говорить можно, но только одному человеку. Всем прочим – «слушать сюда!», – как некогда он сам и призывал.

 

К слову сказать, о кино куда интереснее программа «Закрытый киносеанс» Александра Гордона на ОРТ. По крайней мере, артхаус вменяемее политического гламура. На следующий день после «К барьеру!» тот же Дмитрий Быков (правда, уже без Ярмольника) в компании кинокритиков обсуждали фильм «Путешествие с домашними животными»: говорили именно о кино и о судьбах России, а не о жизни на Марсе.

 

Этим и отличаются информационные пространства Украины и России: в одном вроде бы как свобода слова, разрушающая последние уцелевшие смыслы, бульдозером выкорчевывающая остатки какой бы то ни было внятности и причинно-следственных связей, в другой – обсуждение крайне актуальных социальных проблем – кто даст деньги на кино, надо ли разрешить носить огнестрельное оружие, разрешить или отменить смертную казнь, есть ли демократия в Грузии, сколько «америкосы» заплатили за Оранжевую революцию в Украине… Иначе говоря, в одном случае (украинском) – опухоль, в другом (российском) – ампутация и фантомные боли.

 

После того, как «дуэльно-барьерные» программы завершились, я стал листать телепрограммы и вскоре попал на прямоэфирное шоу по «1+1» «Я так думаю», которое ведет Патрисия Каас украинского телевидения Анна Безулик. В то же самое время на ОРТ (он же «Первый канал») началось «кривоэфирное» «Судите сами» с телемефистофелем Максимом Шевченко (кстати, во время украинских президентских выборов 2004 года он побывал главным редактором московской газеты «Час Украины»). У «Патрисии Каас» достаточно интеллигентно говорили о третьей годовщине Оранжевой революции, по ОРТ искали ответ на вопрос: есть ли угроза «Плану Путина»? (Хотя, по идее, сначала надо обсудить – что такое этот самый «План Путина»? Впрочем, кто-то из участников заявил, что это вовсе не трава, а (1) собирание земель, (2) сбережение народа и (3) сохранение национального богатства.)

 

Спорщики у Максима Шевченко разделились почти как в соцреализме, где хорошее борется с еще лучшим: одни считали, что полагаться в спасении России надо на «План Путина», другие – что на чудо. И лишь Александр Проханов высказался в том смысле, что «План Путина» – это и есть самое настоящее чудо.

 

Синхронный просмотр российских и украинских телеканалов заставляет сделать очень важный вывод. И вовсе не тот, о котором с радостью говорят украинские журналисты, мол, в Украине – тотальная свобода слова, тогда как в России – цензура, авторитаризм и сплошной информационный «одобрямс». Вывод таков, что телевидение России очень четко отображает главный страх всех российских элит: если сейчас из политической системы изъять Путина как ее хребет и единственный стержень, элиты начнут убивать друг друга. Не в переносном смысле, а в самом прямом. (Хорошо это или плохо – вопрос этический, а не политологический.) Поэтому в элитной среде страх утраты Путина – это не страх утраты пути, это не страх утраты смысла, это не страх утраты государства. Это страх утраты жизни, страх бездны небытия.

 

Разумеется, речь не идет ни о какой гражданской войне, чем любит пугать российская пропаганда: лично я не знаю ни одного человека в России, готового добровольно (даже за большие деньги) погибнуть за «Газпром», «Роснефть» или дачно-строительный кооператив «Озеро», как и непосредственно за Медведева, Зубкова, Сечина, Патрушева, всех троих Ивановых, Лужкова, Собянина, Валентину Матвиенко, Грызлова, Черномырдина, а также за Абрамовича, Потанина, Прохорова, Дерипаску, Вексельберга, Фридмана и далее со всеми остановками. Путин, разумеется, иное дело – за него охотников умереть найти можно. Еще, возможно, отыщется с десяток энтузиастов-романтиков, готовых умереть за Ходорковского. И всё.

 

В Украине же подобная война всех против всех уже давно идет. Просто в силу особенностей национальной политической культуры и затуманенности вопроса – кто, с кем и за что должен умирать, эта война не кровавая, а «холодная» – сугубо политическая и информационная. Не факт, что «холодная» война с рейдерскими захватами лучше «горячей» со стрельбой и взрывами. Впрочем, это вопрос для эстетов.

 

Поэтому при сопоставлении российского и украинского телевидений, помимо сугубо внешней схожести и противоположности на концептуальном уровне, можно описать и третий уровень реальности, третий взгляд на проблему: глубинной разницы между российским зацензурированным и украинским «свободным» телевидением нет никакой – и там, и там решают один и тот же сакраментальный вопрос: так всё-таки, в конце концов, есть ли жизнь на Марсе или ее там нет?

 

Науке, как помнится, это неизвестно. А что, если она там и вправду есть?