Сразу следует остановиться на словах г-жи Лигачевой о «четвертой власти». А кто вообще сказал, что пресса в Украине должна обязательно быть четвертой властью?

 

Мы как-то упорно не хотим замечать того очевидного факта, что власть – это не только и столько право, как, прежде всего, обязанность. И если власть берет на себя некое право, то она должна и каким-то образом нести ответственность за это право.

 

Очень часто звучит мнение, что ответственность СМИ – это те судебные иски, которые им могут быть предъявлены. Однако на самом деле это не так. Это всего лишь личная ответственность (в том числе и отдельно взятых СМИ) за написанное. Конечно, эта ответственность несколько иная, чем ответственность президентов или премьер-министров за их публичные огрехи. Однако обычно это всего лишь личная ответственность. Я не касаюсь, конечно, той ситуации, которая сложилась у нас в связи с попытками убить аналитику через судебные иски. Здесь происходит столь любимый марксистами почти гегелевский переход количества в качество: личная ответственность превращается порою в ответственность всех СМИ. Но при других обстоятельствах это не было бы столь страшно, как это происходит сейчас.

 

Еще в первых десяти поправках к Конституции США (Билле о правах) было заложено право на свободу слова и свободу издательства. Авторы этой поправки, создав ее – де-факто, ту самую искомую четвертую власть, – видели ответственность прессы именно в свободе издательства: по их мнению, именно наличие этой свободы заставляло прессу отвечать за свои слова – обманщики были не нужны читателям!

 

В этом и лежит корень проблемы: демократия не есть выборы или газеты, судьи или президенты. Демократию создают только избиратели. Все остальное – лишь процедура. Крайне важная, необходимая, но процедура. Именно поэтому до осени 2004-го в Украине никогда не было демократии, ибо не было избирателя. Майдан его создал, а Ющенко его убил. И хотя сейчас задним числом понимаешь, что это было неизбежно, все-таки иллюзии осени 2004-го забыть невозможно. Но это, как говорится, присказка. Сказка впереди.

 

Г-жа Лигачева блестяще описала происходящее в электронных СМИ. Впрочем, честно говоря, у меня не хватает сил их смотреть. То, что я вижу, когда случайно включаю телевизор, по-моему, еще хуже, чем описывает г-жа Лигачева. Однако можно ли оторвать деятельность СМИ от политического процесса?

 

Все ведущие украинские партии – социал-популисты. Все они либо не говорят о реальных проблемах страны, либо говорят о них полный бред. И при этом, как совершенно правильно указывают многие политологи, слишком большое число избирателей голосует не ЗА, а ПРОТИВ. Возникает вопрос: о чем в этом случае могут говорить СМИ?

 

Я даже не буду касаться недавно проведенных расчетов о средствах, которые необходимы для реализации программных заявлений ведущих партий. Это даже нельзя фарсом назвать. На самом деле Януковичу с Тимошенко спорить не о чем: их программы – близнецы-братья, родом из курса «Обществоведение» десятого класса советской школы. Впрочем, ни Литвин, ни Луценко ничего иного и не предложили.

 

Не случайно, что никто по-настоящему не заметил текста Юрия Еханурова. Впервые за последнее время прозвучали здравые слова о реальных проблемах. Но, увы, даже решение этих проблем лишь вишенка на свадебном торте украинского структурного кризиса. Но Юрий Иванович хоть попытался встать на грешную землю. Боюсь, он там будет крайне одинок.

 

Надо прекрасно понимать, что мы все являемся участниками очень опасного эксперимента. У нас право выбора получили миллионы людей, которые не умеют свои домашние дела организовать, а им вручено право определять судьбу страны. В ХХ веке этот эксперимент в России и Германии, в Испании и Греции стоил океанов крови. И вовсе не факт, что мы этот эксперимент переживем.

 

К сожалению, СМИ оказались заложниками этой ситуации. Лично я после Майдана ожидал изменения ситуации со СМИ. Мне казалось, что люди, обретя право достойно смотреть в лицо власти, будут заинтересованы в информации о ситуации. Этого не произошло. Во многом здесь, конечно, виноваты сами журналисты и издатели. Но будем откровенны: по большому счету СМИ нашим гражданам не нужны. За последнее время по всей стране происходит один и тот же процесс: умирают независимые СМИ. Журналистика полностью уходит под патронат больших денег, причем уже не только в ТВ, но и в газетном бизнесе. У нас больше нет финансовой возможности быть «совестью нации» по образу и подобию изданий времени перестройки, у нас нет финансовых возможностей стать торговцами новостями – новости в нашей стране цены не имеют.

 

И здесь необходимо сказать еще об одной вещи. Много лет назад, во время первого съезда по созданию Комиссии по этике журналистов, когда вырабатывался Этический кодекс журналистов, я выступил против внесения в него слишком идеалистических, на мой взгляд, положений: о запрете в СМИ заказных материалов. Я пытался объяснить, что небольшие СМИ для собственного выживания неизбежно будут идти на подобные публикации. Надо лишь призвать их не публиковать за деньги то, с чем они не согласны. А если они публикуют то, во что они верят, и за это им еще платят – ради Бога, это их право. Подавляющее большинство зала тогда со мной не согласилось. Причем, самое любопытное, против меня голосовали и те, кто (и я это хорошо знал) неоднократно публиковали заказные материалы, в которые они не верили. А я, кстати, в это время еще гордо отказывался от этого. Теперь моя гордость поубавилась, но это уже другая тема. И собрание решило оставить в Кодексе этот пункт, хотя очень многие, особенно из регионов (если не большинство), заранее и не думали его выполнять. И я тогда отказался участвовать в работе этого съезда.

 

В этой истории, как в капле воды, видны изначально все проблемы нашей журналистики: идеализм на словах и жесточайший цинизм на деле. И это не случайно: идеализм и цинизм – ближайшие родственники. И именно поэтому я категорически не согласен с г-жой Лигачевой. На мой взгляд, проблема не в «джинсе» и не в политической заангажированности. Она гораздо глубже.

 

В советское время в журналистику приходило очень много людей из реальной жизни: инженеры, учителя, врачи. Эти люди знали настоящие проблемы, знали, что происходит в обществе, и хотя наши газеты и телепрограммы были полны липы и туфты, и журналисты и их читатели, и телевизионщики и их зрители старались вложить свою душу между строк. В этом смысле наша сегодняшняя жизнь в тысячу раз сложнее. Это, кстати, хорошо видно на примере кино. В советское время, какой бы фильм не снял, к примеру, Эльдар Рязанов – все в цель. И наоборот: в наши дни что не снимет – все ни о чем.

 

Уже в советское время мы знали, что есть жизнь официозная, а есть реальная. Это, кстати, никак не могли понять люди с Запада. Я еще помню этот гомерический хохот в зале, когда мы в первые годы свободы слова стали смотреть западные фильмы о нашей жизни.

 

Но если сравнить ТЕ фильмы и сегодняшние материалы журналистов о нашей жизни, так те фильмы покажутся правдой-маткой.

 

У нас все не так, как кажется. Журналистика, увы, всегда была больна поверхностным взглядом на жизнь. Можно сослаться на современное мнение о в большинстве своем «розовой» американской прессе, например у Артура Хейли или Майкла Крайтона. А современная европейская пресса, насквозь левая, на мой взгляд, на порядок хуже американской по тенденциозности и некомпетентности. Но ведь это было всегда. Забавно смотреть по научно-популярным телеканалам фильмы о некомпетентности прессы во времена, к примеру, постройки лондонской канализации. Это родовое пятно журналистики. Но на фоне украинской прессы западная кажется просто опорой прогресса.

 

Главная проблема – вся наша жизнь, наша власть, наша экономика живет в двух измерениях: света и тени. И все то, что существует на свету, не имеет ни малейшего отношения к реальному существованию. Только тень управляет нашей жизнью. Пишут и говорят в наших СМИ журналисты, которые живут на свету. А издатели и владельцы, которые и живут в настоящем теневом мире, молчат. Мы боремся с болезнями социализма социал-популизмом. Это все равно, что тушить костер первосортным авиационным керосином. И весь этот бред, всю эту шизофрению лечим порциями идеалистических капель из аптеки европейских бюрократов. От такого лечения впору сдохнуть.