27 июля канал «Интер» провёл вполне ожидаемый марафон, посвящённый 1030-летию Крещения Руси. Назывался он «Наша вера». Словно верить и веровать можно и нужно строем, словно вера – это вовсе не индивидуальный выбор каждого.

Чем дольше длился эфир, тем больше не давал покоя вопрос: а где же марафон? Где же регулярные репортажи в живом времени с места событий, происходящих вот прямо сейчас? Большая часть увиденного состояла из заранее отснятых корреспондентами сюжетов, да ещё из очень редких гостей студии.

Время от времени случались прямые включения из Киева, Почаева (Тернопольская область) и Святогорска (Донецкая область). Ближе к концу марафона в прямом эфире показали колокольный перезвон в Святогорской, Почаевской и Киево-Печерской лаврах. Он был довольно коротким – а дальше снова пошли заранее отснятые корреспондентские сюжеты.

Второй вопрос, не дававший покоя всё время просмотра: а где же, собственно, Крещение? В самом начале, ранним утром были о нём несколько документальных фильмов и синхронов священнослужителей УПЦ-МП, а потом… И сюжеты, и беседы в студии были посвящены общеправославной и околоправославной тематике; об историческом значении Крещения не было почти ничего, о самом событии вспоминали мимоходом и в стиле «да, кстати».

Скажем, в рассказе о Зимненском монастыре, что на Волыни, упоминали, что икону подарил сам князь Владимир, и что «Володимир приніс на наші землі православну віру». А ведь в те времена ещё не было официального разделения христианской церкви на православие и католицизм!

Позже, правда, уже в другом сюжете уточнили: христианская церковь тогда была единой, и некоторых пап римских православная церковь канонизировала. Речь зашла о Папе Клименте. И тут же, в рассказе о его земной жизни, о его преследователях: «Гонители православия». Гонители православия – в Риме первых веков нашей эры! Папа римский был православным? Это, кстати, был далеко не единственный момент, когда зрителям подспудно внушали: именно православие (естественно, Московского патриархата) является единственным преемником первых христиан.

Несколько раз в разных контекстах упоминали о том, что Владимир привёз в Киев из Херсонеса главу святого Климента. Но каждый раз основной рассказ, основная тема сюжетов были не об этом, не о Владимире и не о Крещении.

Сам марафон был, как водится на «Интере», двуязычным: Роман Кадемин говорил по-украински, Анастасия Даугуле – по-русски. Последовавшая за ним трансляция молебна на Владимирской горке – тоже: один из ведущих был украиноязычным, другой – русскоязычным. Моё личное впечатление, всё более крепнущее: таким образом «Интер» внушает даже не идею двуязычия. Он внушает, что украинский и русский – это один язык, просто разные его формы, разные диалекты, якобы абсолютно взаимопонятные и взаимозаменяемые.

Большинство корреспондентских материалов были на русском языке, исключения составляли материалы из Западной Украины и некоторые материалы из сельской местности – в полном соответствии с российскими пропагандистскими представлениями об ареалах распространения украинского языка: мол, по-украински якобы говорят только в Западной Украине и в сёлах.

И, как и можно было ожидать, весь марафон был пропитан пропагандой – иногда тонкой, иногда грубой, иногда самоизобличающей. Некоторые пропагандируемые тезисы откровенно пугали.

Много раз, в разных контекстах звучало: «Мир в Украине», «Мир і злагода в Україні», «Попросить у Богородицы мира для Украины», «Молитва за мир в Україні: пошли нам злагоду». О российской агрессии и оккупации – ни словечка. Зрители должны были увериться: в Украине – якобы гражданская война.

Во время молебна на Владимирской горке комментаторы несколько раз подчеркнули: митрополит Онуфрий молился «за православное воинство», а также, естественно, «за мир в Украине». Вот здесь стало по-настоящему страшно: православное воинство – это чьё, какой страны? Российская пропаганда ведь внушает: западноукраинские «униаты» «карают» православное население Донбасса! И это Россия, а совсем не Украина, всё больше позиционирует себя вместе со своими государственными институтами, а значит, и армией, как «православное государство»!

Сюжет о Святогорской лавре: «Ваня с семьёй бежал от обстрелов». Кто обстреливал, почему обстреливали – ни слова. Зато – синхрон одного из служителей о том, что «греховные люди должны не церковь менять, а себя», эту мысль в разных вариациях он повторял и повторял, упомянув, что «только что закончился Петровский пост». Намёк понят, так ведь?

Вдруг – сюжет об Азербайджане, куда христианство было принесено около 2000 лет назад. Потом – о возведённом в святые Иоанне Бакинском, сгинувшем в сталинском ГУЛАГе. Но… какое отношение имеет Азербайджан к Крещению Руси?

Сюжет о Грузии. Туда христианство принесла святая Нина (в синхронах грузины называли её святая Нино) из Иерусалима. Опять то же самое: а при чём здесь крещение Руси?

А сюжет был длинным. После рассказа о земной жизни святой Нины – о монастырях Грузии. Звучали знакомые с детства из русской литературы названия: Мцхета, Светицховели, Арагви и Кура. Паломники на дороге, у многих – светлые волосы. Синхрон, женщина русского вида, говорящая по-русски без акцента: «Народы невозможно разделить, если они духом едины». Позже в этом же сюжете: синхрон паломницы из России, синхрон другой паломницы из России, синхрон тертьей. «Грузины и русские идут рука об руку». Уже слова корреспондента: «Грузины, украинцы, русские…».

Вот грузинская семья: «Живут небогато, но всё лучшее отдают паломникам». На экране – стол, заполненный разными блюдами. Отнюдь не постными, кстати. Хозяйка дома озвучивает рецепт одного из блюд – так сказать, приятное с полезным. Паломники, естественно – из России.

«Православная церковь причислила к лику святых». Это вот «православная церковь причислила…», «православная церковь» в других контекстах звучало в марафоне постоянно – и каждый раз без уточнений, какая именно православная церковь. У зрителей должно было создаться твёрдое убеждение: во всём мире – одна-единственная всемирная православная церковь, Московский патриархат. Якобы он же всемирный.

О том, что в Грузии – совсем другая православная церковь, не было упомянуто ни разу, ни единым словом. И кстати: русские паломники в храмах Грузии – что это должно было бы означать, если оценивать ситуацию непредубеждённо? Одно-единственное: различие автокефальных церквей – вовсе не препятствие. Здесь же обилие на экране русских паломников было призвано вселить в зрителей совсем иную картину. Неправдивую.

«Православна церква відзначає 1030-ту річницю». Православная церковь – одна-единственная в мире? Когда князь Владимир крестил Русь, уже было православие отдельно от католицизма, да? И кстати: из одного из сюжетов оказалось, что Владимир, подыскивая религию для Руси, приглашал в Киев священников «православных» и священников «римских». О понятии «христианство» на «Интере», вероятно, никогда не слышали.

Почаев. Лавра. Синхроны священнослужителей, синхроны местных жителей. Жители – по-украински, священнослужители – по-русски или на суржике. Показательно, красноречиво?

Священнослужитель: «Правильная вера» – это о православии. Ещё более показательно, не находите? Остальные веры, выходит – неправильные? «Молятся за украинский народ… Мы должны быть едины… Вывести из того состояния, в котором мы находимся». Саморазоблачительнее не придумаешь.

Синхрон паломника из России, в его словах упоминается Владивосток. Синхрон паломницы из Ташкента. Всё, никаких других синхронов паломников – нет.

Вот оно к чему было – и сюжет о Грузии, и сюжет об Азербайджане, и теперь вот о Почаеве. Нам ненавязчиво очерчивали границы «нашей общей родины».

Интервью с Александром Усиком – ранним утром, около 7:35. Перед ним – подробный рассказ Даугуле и Кадемина о недавнем бое с Муратом Гассиевым, о том, как Усик на пресс-конференцию принёс Евангелие, как молился. И о том, что он дал интервью «накануне празднования» 1030-летия Крещения.

Но вот же странно: на экране – монолог Усика. Он говорит разные вещи. И правильные – о том, что вера – это «каждый день, а не только на Пасху». И что неважно, зажгли свечку, прежде чем поставить в храме, от другой свечки или от зажигалки: «Не лезьте в это!» – главное, чтобы ставили её от души. И странные: «Мы – православная держава». Не говорит только об одном – о бое с Гассиевым. Корреспондента не видно и не слышно, его вопросов – тоже. Поздравлений с выдающейся победой на ринге – соответственно, также нет. Вопрос о том, когда же на самом деле был снят данный монолог, оказывается вовсе не простым.

В гостях в студии – лидер группы «Братья Карамазовы» Олег Карамазов. Рассуждает о хорошем рок-н-ролле и плохой попсе. Казалось, это противопоставление, следом за противопоставлением «идейной советской песни и безыдейной западной дешёвки», осталось в давнем прошлом. Выходит, нет. На экране время от времени фрагменты выступлений группы. Очень напоминает рекламу.

А разговор плавно переходит к селу Горностайполь Киевской области, в 5 километрах от зоны отчуждения: там настоятелем – бывший директор «Братьев Карамазовых» Александр Мироненко. «Творческие пути их разошлись, но духовные пути – нет». Горностайполь в речи Олега Карамазова – естественно, «деревня»; хорошо хоть, окружающий село лес – не «тайга».

Был и Василий Ломаченко. И вот что интересно: год назад гостями студии были и Ломаченко, и Карамазов. «Узок их круг», да?

В течение марафона было несколько сюжетов с горы Афон. В одном из них выходец из Украины говорил о традициях «русского монашества» на этой горе. И ни разу – ни слова о том, что гора Афон – это вовсе не Московский патриархат.

На экране – колонна паломников, идущих к храму. Роман Кадемин: «Паломники, що йдуть за чудесами зцілення». То есть, отправляться в паломничество просто для того, чтобы поклониться Богу – такого не бывает, только за чудесами.

Сюжет о том, как тяжело больная женщина в Святогорской лавре излечилась. Ещё и ещё о чудесах, об исцелении – именно эту сторону веры акцентировали очень часто. Несколько репортажей о монастырях начинались с кадров садов, гор собранных фруктов – словно в рекламе. Хлебопечение в монастырях – подробные крупные планы, длинные рассказы в нескольких сюжетах. Икона Богородицы: к ней идут за исцелением (и только?), оставляют дорогие украшения. Золото и бриллианты на иконе – крупным планом. Рассказ о том, что такая традиция существует и в Греции (ни слова о том, что Греция – не «каноническая территория» МП): украшения время от времени снимают, продают, а деньги тратят на нужды храма. Или же переплавляют на оформление икон.

Во время лаврского перезвона: «Православний дзвін має чудодійну силу, зцілює».

Вот эта прагматическая – чтобы не сказать: меркантильная – сторона веры возникала на экране что-то слишком уж часто. Иногда создавалось впечатление, что прагматическая польза – это и есть единственное, чего люди ждут от веры. «А что я с этого буду иметь?» – да, часто выглядело именно так. Не такая ли «православная» философия у защитников Московского патриархата из высокополитических сфер? Кстати, об упомянутой иконе Богородицы в Святогорске рассказывали так, словно икона – это и есть Богородица. Словно вовсе не Богородица творит чудеса, а икона. Стало холодно: это ведь и есть язычество, в какие бы формы оно ни рядилось!

Во многих сюжетах упоминались Греция, Византия, Херсонес. Формулировки были такими, что у зрителей должно было чётко отложиться в сознании: православным преемником Греции-Византии является Московский патриархат. «По преданию, иноки поселились на месте Святогорской лавры ещё в VIII веке». Откуда, из каких дальних стран пришли эти иноки – так и осталось неизвестным.

«Жители посёлка Коропец на Тернопольщине грузят на телегу найденные колокола». Да, могло быть – но почему-то так и не было чётко видно, что это – именно телега с лошадью, а не, скажем, прицеп с трактором. Зато как же перекликается с навязываемым российской пропагандой стереотипом: мол, в Западной Украине до сих пор ездят преимущественно на телегах – вот такие отсталые и так не доросли до современной цивилизации. А теперь, мол, и всю Украину такой сделать хотят.

А знаете, что больше всего подкупило князя Владимира в восточном варианте христианства? Величие! И это слово – «величие» – звучало в марафоне довольно часто.

Сюжет о Болгарии. Прежде всего, несколько синхронов давали священнослужители на русском языке без малейшего (или с самым минимальным) акцента. Что укладывалось в ещё один распространённый российский пропагандистский стереотип – что якобы болгары говорят по-русски. Конечно же, не было сказано ни слова о том, что болгары не являются «подданными» РПЦ, а имеют свою автокефальную церковь.

«Православная вера – та, что объединяет наши народы во всём мире. Один Бог, одна вера, одно крещение…». И пойди догадайся, что имеется в виду под словом «крещение» – что болгар тоже крестил князь Владимир в Киеве? Ну, а «один Бог»… Он у всех христиан – один, и у мусульман – один, тот же самый, и у иудеев. В православной программе очень прозрачно намекать, что вообще-то Бог не один, но вот у «нас» и болгар… Это – крушение основ. Это – явный признак: программу делали атеисты. Для которых Бог – так, декоративный атрибут «русского мира». Те, которые даже не задали себе вопроса: если Бог – у каждого народа свой, то кто тогда сотворил землю? Каждую страну творили отдельно, а потом они каким-то непостижимым образом срослись в одну планету – по велению Москвы, надо полагать?

«Мы связаны одной верой, проводим литургии на одном общем языке – церковнославянском…». Ну, вообще-то, церковнославянский язык в научной классификации называется староболгарским, так что «мы» тут явно примазались.

Но вот что… Княгиня Ольга имела болгарские корни, из Болгарии привозила книги, Болгария стала вдохновительницей для Руси в принятии христианства. Ладно, худо-бедно к юбилею Крещения Руси Болгарию притянули. Но – «православное величие Болгарии», «Османская империя стремилась уничтожить память о былом величии» (насколько мне известно, Османская империя была одной из наиболее веротерпимых стран тогдашней Европы), император Александр II вернул Болгарии величие… Неужели болгары, как и россияне, тоже бредят величием, обалдевают от него? По крайней мере, эти постоянные апелляции к величию позволяют чётко локализовать географическое местопребывание авторов идеологической составляющей марафона: как очень часто уже бывало, они наивно решили, что если русские от величия теряют рассудок, то и украинцы наверняка тоже – «мыжебратья».

И ещё один сугубо лексический нюанс. Очень часто в ходе марафона звучало: не «православные», а «православные люди». Точно так же, как современная российская пропаганда всё чаще заменяет слово «русские» фразой «русские люди».

Что же касается сюжета о Болгарии, то месседж был исключительно чётким: Болгария стала вдохновительницей Руси в принятии христианства, а потом Российская империя помогла Болгарии восстановить «величие» – вот такой акт взаимопомощи; следовательно, преемницей Киевской Руси является Российская империя, Россия. Вот такое Крещение.

Что же вышло в сухом остатке? Я так и не услышал разговоров о Боге – не в прикладном, а в основном смысле. О том, что для христиан (а значит, и для православных) Бог – не столько «дядька с палкой, который накажет», сколько Идеал, пусть недостижимый, но Образец для самосовершенствования. Так и не услышал разговоров о том, что христианское – а значит, и православное – вероучение есть учение о душе, о работе души, о душевных усилиях. Как ни странно, единственным (!), кто об этом говорил – пусть в других формулировках и «по-народному», оказался не кто-то из ведущих и не кто-то из множества синхронствовавших священнослужителей, а Александр Усик.

И вышло, что православие по-интеровски – это религия атеистов. Религия как маскировка для пропаганды «русского мира» – и только.