Харьков как место иммиграции
Главный редактор «Метный газеты» (г.Волковыск) Андрей Шенторович ищет в Украине политического убежища. Он публично заявляет, что подвергся преследованиям со стороны белорусских властей из-за своей профессиональной деятельности и обвиняет режим Лукашенко в жестоком уничтожении независимой прессы, а государственные СМИ Беларуси во лжи.
- Андрей, здесь, в Украине, мы приблизительно знаем, что происходит в Белоруссии благодаря нашим и иностранным журналистам, которым удается попасть в Вашу страну. Хотя на президентских выборах корреспонденты наших каналов имели очень большие проблемы при подготовке прямых включений, перевозе видеометериала и техники на украино-белорусской границе. Но бытует мнение, что в основном белорусы довольны своей жизнью и президентом.
- Ситуация в Беларуси, которую подают информационные белорусские государственные каналы - это абсолютная ложь. У нас нет средств массовой информации в том понимании, в котором они должны быть. Все государственные СМИ – это средства пропаганды, соответственно вся информация, которая исходит он них – ложь. О свободе слова говорить тяжело, потому что ее практически нет. Негосударственные газеты можно пересчитать на пальцах одной руки.
- Как же им удается все-таки существовать?
- Они действительно СУЩЕСТВУЮТ. Потому что системы продаж нет, системы получения информации нет. Я знаю, как они живут несколько последних лет, и я так жил. Продавали где могли, а не там, где это нужно было. С нового года у нас забрали почту, забрали Союзпечать. Запретили торговать на рынках, то есть запретили вообще.
- Из-за того, что эти газеты – частные?
- Дело не в этом. Если на улице идет дождь, и я говорю об этом, я считаю, что веду себе хорошо с профессиональной точки зрения. У меня своя точка зрения, а у средств пропаганды своя, административная. Там, где черное, они говорят - белое, а мы говорим, что это серое. Пытались объяснить им, что существуют различные точки зрения. Нет - говорят в Белоруссии. Точка зрения должна быть одна - лукашенковская.
- На какие средства существуют независимые СМИ?
- На собственные, для нас это всегда был бизнес.
- Значит, все-таки можно заниматься медиа-базнесом в Беларуси?
- Конечно. Но если говорить об информационных газетах, то вряд ли это можно назвать бизнесом как таковым. Поскольку политика власти - есть наша точка зрения, остальные точки зрения неправильные. И, естественно, через свои СМИ, через уничтожение других они проводят свою политику.
- Я знаю, что вы, пребывая в Харькове, интересуетесь местным рынком СМИ. Как вы его оцениваете со стороны?
- В Харькове не вижу газет, которые являлись бы бизнес-проектами. Хотя тому есть все предпосылки, но независимых газет нет. Несколько удивляет этот факт. Неужели в таком городе, как Харьков, нет людей, которые могли бы создать независимую радиостанцию, газету, журнал, которые высказывали бы различные точки зрения, а не только те, которые интересны владельцу газеты. Я давно читаю харьковские газеты и смотрю на них с профессиональной точки зрения, интересуюсь, где и как продаются, кто читает и так далее. В Беларуси рано или поздно произойдет смена власти, я надеюсь на это и живу этим. И мне интересен опыт работы газет первого года после революции. Свободы много, делай что хочешь. Я вижу стремления, я вижу возможности харьковской прессы. Вижу, что процессы происходят, насколько я понимаю, например, ситуацию с Зурабом, с медиагруппой «Объектив», то есть люди пытаются вырваться на свободу.
- Получается странная ситуация: у нас много свободы – но бизнеса нет, а у вас наоборот.
- Думаю, это обусловлено тем, что в Белоруссии нет олигархов. Все олигархи - государственные деятели, а государство имеет свою собственную прессу. У вас же есть различные группировки, различные команды, у которых есть свободные деньги, они могут позволить себе финансировать свои газеты. Или телеканалы, возможно ситуация обусловлена именно этим.
- А как со стороны – прослеживается ли самоцензура журналистов, о которой так много сейчас говорят?
- Это очень видно, кстати. Я понимаю, что нельзя кусать руку, которая дает тебе деньги. Но это слишком явно.
- Так заметно?
- Да, очень. Подчеркиваю, это мой субъективный взгляд. Это «белорусский синдром». Я так его называю. Мой критерий оценки прессы. Может, Украина живет по другим принципам, но, с моей точки зрения, есть ростки независимой прессы. Но в том объеме, в каком мечталось бы, нет.
- Поделитесь собственным белорусским рецептом, как основать местную газету и сделать ее популярной? Тираж в 8 тысяч, я имею в виду настоящий, раскупаемый тираж – нечто недостижимое даже для многих газет второго по величине города Украины - Харькова, не говоря уже о районной прессе.
- Я открыл газету под названием «Местная газета» в Волковиске (районный центр Гродненской области, 50 тысяч населения - ТК). Ситуация в Беларуси такова, что открыть общественно-политическую газету невозможно. Развлекательную, гороскопы, реклама - пожалуйста. Если ты открываешь рекламную, а начинаешь делать новости – тебя закрывают. Это жестко соблюдается, хотя в законе этого нет. Мы очень быстро достигли тиража 8 тысяч, занимались эти профессионально, наполнение газеты было яркое, оригинальное. И продажами занимались, и рекламой. Это достаточно тяжкий труд. Я тогда еще мало спал, много работал и сделал то, что получилось. Потом начали давить очень сильно. У нас было собственное мнение. Мы говорили о том, что нужно людям, а не о том, как хороша и чудесна жизнь – таков лейтмотив государственной прессы. Мы говорили, что вокруг нас много глубоких социально-экономических, политических проблем, которые надо решать. В то же время государственная пресса говорит, как хорошо, что у нас, слава Богу, нет войны.
Это была хорошая районная газета, которую читали, которую читатели любили, искали, чтобы купить и поддерживали. Это не нравилось властям. Нам дали полгода спокойной жизни, а потом начали "убивать". Тысячи запросов за эти 5 лет и ни одного ответа. Лицензию на продажу получить тоже невозможно. Постоянное давление. А интервью все отказываются давать. Найти здание под редакцию, как-то жить, чем-то ездить, все это сложно было. И преграды на каждом шагу. В конце концов, начали запрещать продажи, выдворили из магазинов, забрали почту, Союзпечать, запугали всех предпринимателей, которые могли продавать, выгнали с рынков.
- Апофеозом всего этого были, очевидно, президентские выборы?
- Да, но еще выборы 2004 года показали отношение властей к нам. Когда мы записали видео с нарушениями на участках во время выборов в Палату представителей. Нас просто закрыли на месяц во время выборов, чтобы мы не могли опубликовать эти сведения. И тогда я объявил голодовку. Двадцать дней ничего не ел. Правда, протест был больше политический, чем экономический. Просто не было других способов высказать свое мнение, кроме голодовки. Получилась смешная ситуация: после голодовки меня осудили за незаконный пикет, и присудили штраф 600 долларов. Спасибо Репортерам без границ - помогли мне заплатить штраф. Поддержал и БАЖ – Белорусская Ассоциация журналистов.
- Каков был резонанс от вашего протеста?
- Огромнейший, после месячного перерыва газета разошлась таким же тиражом, как и прежде. Люди очень хотели читать газету и знать, что происходит вокруг них. В Белоруссии правдивая информация очень востребована. Не надо даже давать комментариев – надо просто давать информацию о том, что происходит вокруг. Вот такой бизнес – просто рассказывать, что происходит вокруг. Ведь люди стремятся эту информацию хоть на заборе прочитать, просто слухи какие-то в автобусе услышать. Но нет. Лукашенко стремиться создать абсолютный информационный вакуум. Только белорусские каналы или российские государственные. И все. Думаю, харьковчанам будет понятно, если вспомнить недавнюю истерию на российских каналах по поводу русского языка в Харькове. Бред чистой воды. Никто здесь не запрещает ни говорить, ни писать, русский язык имеет здесь даже больший статус, чем украинский.
- Сейчас вы подали документы в Госкомнацмиграции на получение политического убежища. Сложно было уехать?
- В марте 2006 года были выборы президента. Лукашенко шел на 3 срок. Он, всеми возможными способами нарушив Конституцию, продлил себе полномочия. Соответственно мы имели другой взгляд на эти вещи и говорили то, что думали, и что думали окружающие люди. Нас быстрыми темпами выбрасывают из продаж, и начинают угрожать. Отдельно каждого сотрудника газеты вызывают в КГБ на допросы.
Кто-то сдался, кто-то продолжал, кто-то ушел. Короче, газета легла. Мы даже печатали ее в Смоленске, поскольку ни одна типография – а все типографии в Беларуси государственные, не хотела ее печатать. Уже начались сложности с ввозом, начали хватать людей на улицах с газетой и проводить с ними политинформацию. Не было ни сил, ни денег. Мы закрылись. Меня арестовали 18 марта перед выборами по надуманному поводу, как бы за мелкое хулиганство. Просто вытащили из такси и отвезли в райотдел. Вот тогда я начал думать, что надо из этой страны уезжать, есть реальная угроза моей жизни и здоровью. Потом мне доверительно сообщили, что если я выйду из дома после ареста, то меня посадят надолго по уголовной статье, потому как я активно сопротивляюсь этому режиму. Выбраться из страны было тяжело, вокруг дома стояли какие-то люди. Но все-таки я главный редактор, я знаком со многими людьми и много доброжелателей есть, в том числе и из власти. Мне позвонили и сообщили, что готовится мой повторный арест и лучше мне уехать из страны вообще. Как уезжал, не расскажу подробностей, там остались люди, которые мне помогали, в том числе в силовых структурах. Ехал долго, через Россию.
Харьков мне нравиться, люди доброжелательные. Улыбаются, понимают ситуацию. Несложно было подать документы на получение статуса беженца – чиновники, не в пример белорусским, очень хорошо относятся.
- Почему вы все-таки приехали в Харьков, не Киев – столицу и чем планируете заняться?
- Почему Харьков? Это большой русскоязычный город, где мне легко адаптироваться. Не хочу ничего сказать про Западную Украину, но там были бы проблемы с языком. Киев - большой, шумный, а Харьков – потише, поспокойней, даже поинтеллигентней, я бы сказал. Меня хорошо встретили общественные организации здесь и помогают адаптироваться.
Что я здесь собираюсь делать? Надеюсь, мой опыт журналиста и редактора будет здесь востребован. Мне есть что сказать, и журналистам в том числе. Я здесь давно и вижу структуру журналистского сообщества, направленность и зависимость. Думаю, я соглашусь на одно из тех предложений, которые мне уже поступили. Единственное, что важно для меня – то, что я называю «белорусским синдромом» - обостренное чувство свободы. Свобода – это то, что я буду всегда отстаивать.
