Недавно прошедший Одесский международный кинофестиваль, напомним, подарил (это не клише!) встречи с людьми  абсолютно замечательными: Джоном Малковичем, Марией де Медейруш, Отаром Иоселиани, Валерием Тодоровским, Сергеем Соловьевым и другими.

Посетил Одессу и ее давний знакомый - американский киллер Джонни Поллак. Более того, «взял на мушку» весь фестиваль, оккупировав место председателя международного жюри форума. Только теперь он командовал парадом под собственным именем - Ежи Штур!

Блестящий польский драматический и комедийный актер театра и кино, сценарист и режиссер дал интервью «ТК».

«Нынешняя молодежь плохо знает, кто такой Феллини»

 - Пан Ежи, вы приехали в Одессу спустя почти четверть века после съемок фильма «Дежавю». Какой нашли «жемчужину у моря»? И насколько реальны - по мнению председателя международного жюри фестиваля - у этого молодого амбициозного форума шансы вписаться в контекст уважаемых киносмотров Европы и мира?

- Личные впечатления - ностальгические: открытие и закрытие кинофестиваля проходили в прекрасном Оперном театре, где много  лет назад снималась одна из сцен фильма Юлиуша Махульского «Дежавю», после которого, собственно, я и стал известен в бывшем Советском Союзе. Есть города-праздники, Одесса - из их числа. Когда-то здесь уже пробовали создать кинофестиваль, но попытка оказалась бездарной...

- Вы имеете в виду «Золотой Дюк»?

- Да-да. Идея была замечательной, но провалилась. Фестиваль в основном пил да гулял. До кино, по сути, тогда никому не было дела.  Сегодня же невооруженным глазом видно: организаторы с любовью и  трепетом относятся к своему детищу. И Одесский международный имеет шанс занять достойное место среди себе подобных. Лето, море,  красивый европейский город с потрясающей архитектурой и богатым историческим прошлым - в том числе и киноисторией. Хорошо функционирующий фестивальный центр - кинотеатр «Родина». Наличие Одесской киностудии, где есть приспособленный для проведения мастер-классов зал. Прекрасные гостиницы... Вижу, что у киносмотра неплохое финансирование, поскольку приобрести совершенно новые фильмы, например, с последнего Каннского фестиваля, стоит денег, и немалых. Замечательная атмосфера, которую создают - в основном и главном - молодые люди. Все без исключения просмотровые залы заполнены молодежью. Причем, весьма активной. Это приятно и удивительно, поскольку лето - пора каникул, вузы отдыхают.

- На польских киносмотрах ситуация иная?

- По-разному. Бывает и похожая. После Одессы я еду во Вроцлав на кинофорум «Эра. Новые горизонты» презентовать последнюю работу итальянского режиссера Нанни Моретти Habemus Papam, в котором принимаю участие. Там также собирается много молодежи. По всей Польше организовываются специальные экскурсии во Вроцлав на время фестиваля. Это здорово, ведь на подобных массовых мероприятиях можно не только показывать современное кино, но и вспоминать имена великих кинорежиссеров мира (проводить, например, ретроспективы фильмов Феллини, Антониони, Пазолини), которых нынешняя молодежь уже плохо знает. Фамилию слышали, а кто что сделал - не имеют понятия.

«Молодые поляки потеряли чувство юмора»

- Что сегодня происходит в кинематографе вашей страны? Какие темы, жанры, герои интересны зрителю Польши?

- Ветераны идут своим путем, не меняя выбранного курса. В том числе и жанров, которым отдавали предпочтение всю творческую жизнь. С интересом ждем новый фильм Ежи Гофмана «Варшавская битва, 1920» - о советско-польском сражении под Варшавой, премьера которого состоится 20 августа нынешнего года. Первая  польская картина в формате 3D. Посмотрим, что получится. Анджей Вайда готовится к съемкам ленты об экс-президенте Польши Лехе  Валенсе.

А кинематографическая молодежь, в том числе и мои студенты, - в поисках своего языка. Истории, которые они рассказывают, достаточно любопытны, но не дотягивают до того уровня, чтобы стать увлекательными не только для самих себя, но и для зрителей. Пока что работы молодых - борьба с собой, с полученным воспитанием, с личными комплексами. Начинающим  польским режиссерам, актерам нужно сделать лишь маленький шаг вперед - в сторону Кесьлевского, например. Он также рассказывал в своих фильмах частные истории, порой даже интимные. Но смотря  их, мы ясно понимали: эти сюжеты касаются каждого из нас! Они могли произойти с любым из близких мне людей.

И еще важный момент: молодые поляки, на мой взгляд, потеряли чувство юмора. Не понимают, что шутить над собой и можно, и должно. Удивительно! Ведь раньше самоирония присутствовала в польском кинематографе. Этим качеством может похвастаться  сегодня кино Чехии. В первую очередь чехи подшучивают над собой,  и уже затем - над другими. А польское кино стало неоправданно  серьезным. Конечно, я прекрасно знаю, сколь трудно рассмешить зрителя - всю жизнь проработал в комедийном жанре. Намного сложнее, чем снять или сыграть драму. И тем не менее, сегодня если  публика и смеется во время фильма, чаще всего это случается спонтанно, в непредсказуемых местах. Режиссеры не умеют структурировать жанр комедии, актеры не знают, какими средствами  можно развеселить зрителя. Потому, очевидно, селекционная комиссия Одесского международного кинофестиваля и не отобрала для участия в форуме ни одного фильма с Гданьского киносмотра, где были представлены очень неплохие работы. 2-3 картины по качественным характеристикам вполне могли претендовать на участие в конкурсе ОМКФ. Но уж очень они депрессивны.

- Однако в прошлом году в Одессе в конкурсной программе участвовала замечательная черная комедия Юлиуша Махульского «Колыбельная»...

- А в Польше она не пошла! Чувство юмора у людей разных национальностей не одинаковое... Хотел бы добавить (ваш вопрос задел меня за живое!): кинематографисты моего поколения объединялись в группы единомышленников. В этом была наша сила. Я, например, гордился, что могу общаться с Кшиштофом Кесьлевским, Феликсом Фальком, Агнешкой Холланд, Анджеем Вайдой, который был нашим гуру. Нынешней молодежи подобные сообщества чужды, они все - индивидуалисты. Я это знаю не понаслышке, а поскольку преподаю в театральной школе. Более того, 12 лет был ее ректором.

«В  Италии я читал лекции о системе Станиславского, Чехове, Гоголе»

- Зачем вам, кстати, понадобилась столь хлопотная административная должность? Вы ведь востребованы как актер и режиссер, причем, не в одной Польше?

- Это правда. Но педагогом я стал давно. По сути, всю жизнь преподавал. А когда в Польше произошли известные изменения в политической системе, коммунисты перестали быть у власти -  возникла опасность иного рода. Мы боялись, что политики новой закваски будут во всем ориентированы на Запад. И традиции польского театра, истоки которого идут от учения Станиславского, от русской классической театральной школы, из ВГИКа, будут уничтожены. Нам нужно было защищаться. Кто мог возглавить  движение? Только популярная личность, которую уважают и в профессиональной среде, и новые политики. Вот я и взял сей груз на грудь. И незаметно прошло 12 лет... Конечно, должность ректора творческого вуза накладывает на человека огромную ответственность, но она меня многому научила. Как артист я имею право на ошибку, могу вообще ничего не делать. А здесь ежедневно обязан был решать сложнейшие проблемы. Как, например, сказать пожилой женщине,  заслуженному педагогу (у которой еще я учился, и которой  исполнилось 70 лет), что мы отправляем ее на пенсию?! И у нее в этот момент слезы на глазах!.. Как произнести непростые слова?! О, это настоящая - и сложная! - актерская задача!.. 

- А как в жизни польского артиста Ежи Штура возникла Италия?

-  Я начал работать там как актер театра в начале 80-х.

- Вы знали итальянский?

- Немного. По первому образованию я филолог. В Ягеллонском университете родного Кракова изучал латынь. Итальянский понимал.  А когда работаешь в чужой стране 2-3-4 месяца, с утра до ночи общаешься только с местными жителями, тут и собака бы заговорила!.. Кстати, первый приз, который я получил на фестивале в Столето в 1982 году - за роль в спектакле «Каракатица» Джованни Пампилини, сопровождала формулировка: «Лучшему иностранному актеру, играющему на итальянских сценах». Это признание открыло мне двери практически в любой театр страны, который хотел взять в штат артиста-иностранца. Все равно ведь было слышно, что акцент существует... А когда итальянские коллеги узнали, что я еще и педагог, стали наперебой приглашать во все театральные школы страны. От Палермо до Милана. И я читал лекции о системе Станиславского, Чехове, Гоголе. Ничего этого итальянские студенты  не изучали. И были благодарны за то, что им открыли глаза на иные традиции, незнакомый репертуар. Позднее, когда я стал ректором  Высшей театральной школы, связи с академиями Италии мне очень пригодились. Мы даже бесплатно обменивались студентами. А такая практика очень плодотворна.

Затем приехали в Италию на гастроли со спектаклем Анджея Вайды «Преступление и наказание», который он поставил в Старом театре в Кракове. Успех был ошеломляющий - объездили всю страну. Даже обзавелись импресарио, который работал с гениальной танцовщицей Пиной Бауш. И начались наши путешествия по миру. Однажды продюсер увидел моноспектакль «Контрабас» по немецкому автору Патрику Зюскинду, который я успешно играл в Польше. Он ему понравился. Перевели текст на итальянский, и три (!) года я с аншлагами выступал на подмостках Италии. За это время немного устал курсировать между двумя странами, думал: пора окончательно перебираться в Польшу. Тогда же получил предложение снять вторую режиссерскую работу, а когда закончил фильм, который называется «Любовные истории», узнал, что он попал в конкурс Венецианского кинофестиваля. Там картина была отмечена призом ФИПРЕССИ, позднее и другими наградами, была куплена для показа в Италии. Так я вновь вернулся в эту страну, где познакомился с Нанни Моретти, снялся в его фильме, затем во втором. И вот сейчас привез в Одессу новую работу режиссера, о которой уже упоминал - Habemus Papam.

«Чтобы понять итальянское кино, нужно знать традиции католицизма, его историю»

- Как приняли картину Моретти на Одесском кинофестивале?

- Фильм Моретти очень важен для европейской публики. Однако здесь, в Одессе (я заходил в зал во время просмотра), увидел, что зрители не все понимают в картине. Дело в том, что это рассказ о римско-католическом мире. Нужно знать (не верить, но знать!) обычаи католиков, историю этой религии. Понимать, в чем анекдотичность ситуации, о которой рассказывает режиссер. Например, католический мир всегда с трепетом ждет выхода на балкон нового Папы. Тем более мы, поляки, многие из которых прекрасно помнят октябрьский день 1970 года, когда был избран Иоанн Павел II. В наших головах этот ожидаемый момент - некий символ мощи католицизма. Ничто не может помешать Папе появиться на балконе перед своими прихожанами! А фильм Моретти начинается с кадров пустого балкона: новый Папа отказывается выйти к верующим: он в депрессии. Это нонсенс! И весьма драматичный момент. Мне грустно, а публике в Одессе все равно, вышел Папа на балкон или нет... 

Второй момент, который я люблю в итальянском кинематографе и как зритель, и как актер, и как режиссер, - это смешение жанров в фильме. Путешествие от драмы к комедии. Этот прием не нов - вспомните «Амаркорд» Федерико Феллини. Классический пример перехода одного жанра в другой. У Нанни Моретти (а он был ассистентом у Феллини) картина начинается с документальных кадров похорон Иоанна Павла II. Грустный, очень серьезный пролог. И затем - медленный-медленный переход от печального к смешному. Но и здесь у публики возникает непонимание. Опять же: необходимо знать, что католицизм категорически не приемлет некоторые медицинские науки. Например, психоанализ. Это учение противоречит религиозным представлениям католиков. «Бог - моя терапия! Только в вере найду объяснение всем поступкам и чувствам. Но терпеть, как кто-то будет разрушать мою душу, расспрашивая о том, не занимался ли я чем-либо запретным в детстве?.. Не вижу ли эротические сны?..» Это невозможно для верующего католика. В фильме же пресс-секретарь Ватикана, которого играю я (не ксендз - светский человек), решает пригласить к новому Папе психоаналитика, чтобы излечить его от депрессии. Когда мы показывали фильм в Каннах, уже после фразы, что в Ватикан приходит психотерапевт, раздался хохот. В Одессе - тишина. Далее: специалист (его играет Нанни Моретти) спрашивает у кардиналов, можно ли разговаривать с Папой о детстве. «Нет, нет, нет!» В Европе умирают от хохота, здесь - молчаливое непонимание. И так далее, и тому подобное. Потому, естественно, я немного расстроен, что фильм прохладно приняли в Одессе. Думаю, причина - в его специфичности. Но я необычайно рад, что принимал участие в создании этой картины, потому что роль пресс-секретаря была написана специально для меня. Это большой подарок для актера! И говорят, я неплохо сыграл...

«История верблюда помогла мне раскрыть тему нетолерантности»

- Пан Ежи, мы любим актера, но совершенно не знаем режиссера Штура. Какие темы вас интересуют? Какие герои? Киножанр, наиболее близкий вашему режиссерскому почерку...

- Страны бывшего СССР почему-то не покупают мои фильмы. Я предполагал, что дистрибьюторов заинтересует картина с Ириной Алферовой в главной роли, однако «нет»... Когда задумываю новый фильм, в голове - белый лист! Никаких мыслей! Пытаюсь разобраться: что меня сегодня волнует более всего? Но я размышляю от обратного: с чем НЕ согласен? Причем, не только в окружающем мире, но и в себе самом. В чем моя слабость? Где истоки  противоречий со своим внутренним «я»? Почему совершаю так много ошибок?..  Другими словами: ищу бунт в себе. Это первый шаг для формулировки темы. Например, в один прекрасный момент я понял, что хочу сделать картину о нетолерантности. Как рассказать об этом явлении? Каким языком? В какую форму облечь историю?.. И неожиданно польский режиссер и продюсер Януш Моргенштерн показал мне маленький рассказик молодого Кшиштофа Кесьлевского.  Он тогда еще не снимал игровое кино, занимался документалистикой.

Суть истории такова: в маленьком польском городке непонятно откуда появился верблюд. То ли сбежал из цирка, то ли пьяные работники забыли. И пришел к дому пана Савицкого. Они с женой пожалели животное и приютили у себя. Пан Савицкий стал ходить по городу с верблюдом как с собачкой. Первая реакция жителей - удивление: как подобное возможно? Затем - непонимание поступка. Боязнь. А когда начинают бояться, становятся агрессивными. Вот так и рождается нетолерантность - из страха одного человека перед поступком иного, который недоступен его пониманию. И самое важное - нежелания  понять действия соседа... Но однажды верблюд исчезает из города. Так же внезапно, как и появился. Пан Савицкий опять в милости у горожан. Его вновь приглашают на все праздники. Последняя сцена: зима, мой герой (я играю пана Савицкого) с женой куда-то едут на автобусе. Финальный кадр: они заходят в зоопарк! Потому что уже привязались к своему верблюду, полюбили его. Так Кесьлевский, благодаря маленькому тексту, подсказал, как можно поговорить о серьезной, жесткой проблеме нетолерантности при помощи притчи, сказки. Сам бы я не придумал подобную историю. Эта картина получила Гран-при на кинофестивале в Карловых Варах в 2001 году.  После него фильм прокатился по Америке - был на известных киносмотрах в Сиэтле, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе. И, в конце концов, США купили мою работу. Это был успех!

- По первому образованию вы филолог. Получили академическое образование. По второму - актер. А говорят, знания, глубокий ум не всегда помогают лицедейству. Порой даже мешают?

-  Это традиционное мнение. И в Польше есть артисты, которые ничего не хотят знать, не интересуются политикой, историей, литературой. Для меня же каждая новая актерская работа - увлекательное интеллектуальное приключение. Я хочу понять и разобрать роль по косточкам. Пожалуй, это самое приятное и интересное в работе артиста. Когда же выхожу на сцену, жду первого импульса - от партнеров, от публики. И тогда стираю все побочные знания. Хотя внутри меня эта база уже существует. Понимаю, что хотел выразить режиссер с помощью моего персонажа. Знаю, как помочь ему осуществить замысел. Для меня важно разобраться в образе, а затем сыграть его, опираясь на актерскую интуицию. Это две разные задачи. Когда работаю как режиссер, порой возникают ситуации (чаще всего из-за нехватки времени), что нужно просто показать актеру его действия на площадке. Если артист гибок, имеет дар пародиста - конечно же легко выполнит поставленную задачу. И другой момент - актер подсказывает режиссеру нечто важное для  достижения его цели. В моей практике подобный случай произошел во время работы с Кесьлевским. И я очень рад, что мог стать соавтором этого талантливого человека, а не просто его актером. Эффект, который производил на зрителя артист Ежи Штур, не имел в данном случае для меня большого значения.

«У меня позитивная энергетика, но я люблю уединение»

- Вас можно назвать удачливым человеком в профессии?

- Думаю, да. Но когда приходит большой успех, начинаю бояться. Знаю, что завтра может быть зеркально противоположная ситуация. Болезнь кого-то из близких. Моей дочки. Такое случалось. Потому я весьма осторожно воспринимаю подарки судьбы.

- Верите в приметы?

- В какой-то степени. Например (берется за образок, висящий на шее), знаю, что ни в коем случае не могу его потерять. Плохо себя чувствую, если нужно долго ожидать выхода на сцену. Идеальный вариант для меня: подготовился - и сразу окунаешься в роль. Если непредвиденное ожидание - мандраж! Я ведь понимаю, что зрители, пришедшие на спектакль, хотят видеть меня в хорошей форме. Не усталым, не измученным. Хотя бы потому, что заплатили за билет немалые деньги.

 - Польша - очень религиозная страна. Вы часто ходите в костел?

- Стараюсь. Я даже люблю бывать там, но здесь возникают проблемы, связанные с моей популярностью. Прихожане обращают на меня внимание, даже просят автографы. В костеле, представляете? Потому хожу туда в будние дни, когда никого нет. За границей бываю в костелах часто. Люблю приходить на кладбище. Особенно в Кракове: иду на могилу матери, отца. И набираюсь там  силы. Мне это необходимо - но только не в толпе.  

- На постсоветском пространстве вы стали невероятно популярны после проката комедии «Дежавю». В быту Ежи Штур  столь же легкий, веселый человек, или эти качества остаются на сцене, киноэкране?

- Мне кажется, у меня позитивная энергетика. Особенно стала таковой с возрастом - в связи с тем, что много лет жил за границей один. Я привык к одиночеству. Мне мучительно трудно целый день быть на людях...

Могу рассказать, как придумываю новый фильм. Этот процесс не виден постороннему глазу - просто сижу молча, ни с кем не разговариваю. Родные спрашивают: «Что-то случилось? Почему ты молчишь?» - «Работаю...» Они уже привыкли к такому моему поведению.

Дети выросли. У сына своя семья, внучке 10 лет. Мачей - популярный в Польше актер. Очень! Сейчас служит в Новом театре в Варшаве. У них еще нет собственной сцены, но труппа делает ко-продукцию в разных странах мира. Недавно поставили спектакль «Трамвай «Желание» с Изабель Юппер в Париже. Ездят с постановками по самым престижным театральным фестивалям планеты. Недавно были в Авиньоне, собираются в Тель-Авив. После Одессы мы пересечемся лишь на один день на моей даче, и он сразу же уезжает на съемки нового фильма.  

- Дома разговариваете на профессиональные темы?

- С сыном. Но здесь у меня проблема: я ведь педагог, причем старой школы, привык видеть в сыгранной роли только ошибки. Так меня учили - пробелы, огрехи, недочеты! Где хорошо отработал, никогда не скажу. Хотя понимаю, что Мачей уже не выдерживает моей критики. Хочет услышать, что сыграл замечательно. Конечно, мне следует быть осторожнее в своих суждениях. Тем более что последние работы сына весьма интересны.

«Отеческий дом был для меня местом свободы и европейской культуры»

- Вердикт решения международного жюри Одесского фестиваля известен. А какой фильм больше всего понравился зрителю Ежи Штуру?

- Когда Анджей Вайда увидел картину Кесьлевского «Кинолюбитель», где я играл главную роль, сказал: «Знаешь, почему мне так понравился этот фильм?.. Я никогда не смог бы снять ничего подобного...» С того времени я оцениваю все просмотренные ленты с этой позиции - мне импонирует то, что не умею делать профессионально. Таким на фестивале оказался Tomboy («Девчонка-сорванец») французского режиссера Селен Шьямма. Он получил Гран-при и стал открытием для меня, будто кто-то показал совершенно незнакомую планету! Я не только снять - сюжет такой не смог бы придумать. Не сталкивался с проблемами, которые поднимаются в картине. Однако понимаю, что для огромного числа людей они болезненно актуальны. Но как показать их деликатно, преподнести с гордостью? Я не смог бы работать с детьми, с девочками. И даже представить не в силах, что говорила им Селин Шьямма на съемочной площадке. Как объясняла актерскую задачу?.. У меня порой возникают проблемы со студентами, например, когда они приносят свои несовершенные сценарии. И их нелегко разрешать. А тут герои - дети... С ними работать на съемочной площадке труднее всего.

- С детьми и животными.

- С животными легче. (Смеется.) На съемках, где принимал участие верблюд, мне помогали два дрессировщика, причем один был из Украины. Мы даже отдельный сценарий сделали для животного... В «Девчонке-сорванце» все намного сложнее.

- А каким помните себя в подростковом возрасте?

- У нас была маленькая семья - папа, мама и я. Ни сестер, ни братьев. Дед - и тот жил в другом городе. Я рос в грустное время сталинизма. Родители меня оберегали, и наш дом стал для мальчишки местом свободы. И европейской культуры. Отец был прокурором. Мамину учебу прервала война, после окончания которой  она работала в администрации кукольного театра. Папа не вступил в партию, потому не мог претендовать на высокие должности. Жили скромно, все время возникали денежные проблемы. Но в доме было много-много книг, и мы очень дружно существовали в нашей  маленькой крепости... Еще помню, что целыми днями находился в квартире один. Ждал, когда родители вернутся с работы. А тогда ведь даже телевизоров не было! Это также стало своеобразной школой выносливости и терпения. Может, именно с детства я и научился находиться в одиночестве...

- Шумные компании вообще не признаете?

- Да нет, даже люблю. Просто когда, к примеру, еду на съемку к 7 утра и нахожусь на площадке до 8 вечера, да еще за границей, где приходится говорить на иностранном языке, - ситуация начинает меня напрягать. И в определенный момент понимаю: нужно уходить. Я и на Одесском фестивале только ужинал с коллегами. Что поделаешь, такая натура... Не могу после просмотра фильма тотчас обмениваться мнением о нем. Мне необходимо подумать, припомнить  картины других режиссеров на схожие темы или сделанные в том же жанре. Чтобы при обсуждении иметь личную точку зрения и уметь защитить ее. А для этого нужно уединяться.

- Вы часто работаете в жюри различных фестивалей. Нередко бывали председателем судейских команд, в которые входили самые разные люди - и по характерам, и по национальному менталитету, и по профессии. Будь ваша воля, каким бы видели идеальный состав жюри киносмотра?

- Помню, лет пять назад меня пригласили в жюри Московского международного кинофестиваля. Председательствовал тогда Алан Паркер. Он преподал мне урок, что есть профессия главы жюри, и как рулить этим кораблем. С тех пор стараюсь следовать его совету. Я хотел бы работать с коллегами, которые знают слово «компромисс». Не выношу ортодоксов. Мне интересно, когда у людей разные точки зрения. Особенно если в команде представлены различные кинематографические профессии: актеры, режиссеры, продюсеры, критики. Очевидно, именно из-за этого соглашаюсь на предложения работать в жюри. Мне нравится узнавать новое. Например, на нынешнем Одесском кинофестивале я многому научился у кинокритика Клауса Эдера (генеральный секретарь ФИПРЕССИ. - Авт.). Это человек с колоссальной эрудицией, прекрасно знающий историю кинематографа, современное кино. Такое общение позитивно. И при прощании с Одессой и фестивалем уже подумываешь, чтобы случилось «дежавю»! (Смеется.)

     Избранная фильмография:

1.     «Третья часть ночи» (режиссер А. Жулавский, 1971)

2.     «Шрам» (реж. К. Кесьлевский, 1976)

3.     «Распорядитель бала» (реж. Ф. Фальк, 1977)

4.     «Провинциальные актеры» (реж. А. Холланд, 1978)

5.     «Без наркоза» (реж. А. Вайда, 1978).

6.     «Кинолюбитель» (реж. К. Кесьлевский, 1979).

7.     «Секс-миссия» (в СССР - «Новые амазонки», реж. Ю. Махульский, 1983).

8. «Год спокойного солнца» (реж. К. Занусси, 1984).

9. «Дежавю» (реж. Ю. Махульский, 1988).

10. «Декалог», фильм 10-й (реж. К. Кесьлевский, 1988).

11. «Три цвета: белый» (реж. К. Кесьлевский, 1993).

12. «Любовные истории» (реж. Е. Штур, 1997).

13. «Большое животное» (реж. Е. Штур, 2000).

14. «Даун Хаус» (реж. Р. Качанов, 2001).

15. «Погода на завтра» (реж. Е. Штур, 2003).

Иллюстрация - interia.pl