«Детектор медіа»  продолжает серию   интервью с  людьми,  представляющими закадровые профессии современного телевидения.  Их не знает в лицо обычный зритель. Между тем, большая часть успеха и телеведущих - «торгующих», говоря сленгом  телекурилок,  «лицом в кадре», и телепроектов, и телеканалов – именно в руках  «бойцов невидимого телефронта». С самыми яркими мы и  стараемся  поговорить о буднях  телерутины, в результате которой рождается  телеуспех.

Собеседником «ТК» был Назим  Бедиров, заместитель исполнительного продюсера телеканала «Интер». Беседовали мы с Юлианной Райцыной («Стар Медиа»)  – исполнительным продюсером проектов «Танцы со звездами» и «Танцы со звездами-2». Сегодня наш разговор – с режиссером монтажа канала «Интер» (теперь – ООО «НИС») Ириной Дьяченко.

Лишь немногие смогут понять Ирину Дьяченко. Как за много лет работы на телевидении у нее не возникло желания «попасть в кадр» или попробовать себя в роли телеведущей? Но режиссер «N-го километра», «Подробностей», «Подробностей недели» на телеканале «Интер» спокойно относится к непубличности своей профессии. Более того, Ирина, очень взвешенно и критично оценивая ситуацию, считает, что каждый должен находиться там, где он может принести максимум пользы. По ее мнению, от нее больше проку «по ту сторону экрана».

16 лет жизни, отданных одной профессии, – это много или мало? Наша собеседница уверена, что вполне достаточно для того, чтобы определиться по одному из двух вариантов: или полюбить свою работу, научиться получать удовольствие от процесса, постоянно совершенствуясь, или – уйти из профессии. Она выбрала первый вариант, потому что считает работу режиссера одной из ключевых в кино и телепроизводстве.

– Почему вы выбрали именно эту профессию?

– Это очень интересная история. У меня ведь отец дипломат, а мать – переводчица-синхронистка. То есть у меня была прямая дорога в МГИМО, мой отец тоже окончил этот институт. Я имела возможность поступить туда по собеседованию, так как в аттестате у меня была только одна «4», но я не захотела. А произошло это, потому что я училась в классе с Петей Цимбал, он сейчас играет в «Грин Грей», – сыном известной телеведущей Татьяны Цимбал. И вот она в 9-м классе устроила для нас поход на телеканал УТ-1. Меня это безумно заинтересовало, я очень долго не могла оттуда уйти – со всеми общалась. После этого я узнала, где можно получить профессию, чтобы работать на телевидении, и начала готовиться к вступительным экзаменам в Киевский государственный институт имени Карпенко-Карого (тогда он так назывался). И я прошла – на удивление, потому что и тогда сразу после школы редко кто поступал. Мне очень повезло, ведь это были лучшие годы института, когда были живы и здоровы педагоги – классики украинского кино, телевидения, документального кино.

– Кто был вашим преподавателем?

– Я училась у Геннадия Николаевича Чеснокова, прекрасного режиссера редакции литературно-драматических программ на УТ-1. Он ставил телеспектакли с известными актерами: Богданом Ступкой, Юрием Муравицким, Борисом Вознюком и другими. Мы, студенты, были у него ассистентами на съемках, а также снимались в эпизодах. Это хорошая школа по мастерству – он не читал нам лекции, а беседовал с нами, иногда советовался, был близким другом. Мы смотрели вместе фильмы и спектакли, а потом их обсуждали. Для нас, студентов, это был очень добрый и мягкий человек, но на съемках он преображался: становился комком нервов, натянутой струной. Но четкость и слаженность его движений, понимание с одного взгляда с оператором Юрием Бардаковым и остальными членами группы были налицо.

– Где вы начинали свою профессиональную деятельность?

– Я начинала работать на УТ-1, пришла по распределению сразу после института в 22 года и попала в киноредакцию. Тогда это была самая престижная по всем параметрам редакция, она отличалась тем, что собирала большую аудиторию. Мы ездили по киностудиям Советского Союза, освещали их работу, рассказывали про жизнь известных киноактеров. В киноредакции я работала режиссером,

– Над какой программой вы работали?

– Моя первая программа – «Все о кино» (1,5 часа эфира), посвященная Дню Победы. Тема ее – «Любовь на войне», журналистом была Ирина Гордейчук. Я очень серьезно и с энтузиазмом отнеслась к работе над сценарием и съемкой. Я эту программу помню покадрово.

– Кто из журналистов работал с вами?

– В киноредакции я работала со многими журналистами: Ириной Гордейчук, Натальей Лигачевой, Людмилой Клепаковой над программами «Все о кино», «Артказино», «Кинопроба» . Все журналисты были очень разные, имели свой стиль, почерк.

– Чем отличается телевидение прошлых лет от нынешнего?

– Во-первых, конечно, техникой. Мы работали на такой технике, которая называется «Кадр-3 ПМ» – это огромные широкие видеорулоны, которые весят по 15 килограмм. У нас на программу, хронометраж которой был 1,5 часа, уходило 15-30, а иногда и больше рулонов. И бывало такое, что из какого-то рулона надо было взять один-единственный план всего на 10 секунд. То есть, ты должен был настолько четко знать весь этот материал, чтобы без просмотра (ведь тогда нельзя было перемотать) знать, на какой секунде, на каком рулоне находится то, что тебе нужно. Во-вторых, не было выбора телеканалов. На моей памяти, кроме УТ-1 и УТ-2, появился ТЕТ, но это было такое несчастное создание: маленькая комнатенка, три монитора. Тогда они показывали только художественные фильмы. Потом появилось УТ-3. Это уже были эксперименты: игры в прямом эфире, ведущие, меняющиеся каждый день, свой стиль.

Но годы, когда я начинала работать, все равно были классные. Даже в рамках киноредакции я могла делать совершенно разные по стилю и жанрам программы. Начиная с документальных фильмов о Киеве и заканчивая игровыми, многокамерными программами. То есть, во всех жанрах, включая прямой эфир, прямое включение, я себя попробовала, но, конечно, на доисторической технике.

Раньше был и очень жесткий профессиональный отбор, начиная с того, кто может быть оператором, и заканчивая человеком, который задает вопросы в кадре, сидя спиной к камере (не говоря уже о ведущих). Человек не мог взять в руки микрофон и сесть в кадр, если он не произносил половину букв алфавита, если у него была несценическая внешность. А сейчас все ведущие телеканалы – коммерческие, поэтому очень трудно попасть на работу на какой-то канал, всем нужны уже опытные сотрудники.

– Что происходило с отечественным телевидением в 90-е годы?

– В 90-е годы работа на УТ-1 стала приносить немалый доход. Мы дублировали фильмы своими силами, сами снимали рекламу – это была новая и хорошо оплачиваемая работа. И самое главное – появились спонсорские программы «Кинопроба» (программа с игроками, на знание кино) и «Артказино» (игра в рулетку: выигрыш – актерский бенефис). Творческая планка была поднята еще выше, появилась возможность попробовать себя в работе над развлекательными программами. Но ответственность тоже стала двойной: отчет перед руководством и перед спонсорами. Мы работали тогда на технике ПТС, практически без дублей, в режиме прямого эфира – это стало хорошей практикой для последующей работы на «Интере».

– Почему киноредакция прекратила свою работу?

– В 95-96-м годах, когда УТ-1 уже находилось на Сырце, пришло новое руководство и закрыло все программы киноредакции. Люди переходили на недавно появившиеся СТБ, «Интер», «1+1». Это был страшный слом, все было очень быстро разрушено. Ушли, как всегда, лучшие, на УТ-1 остался только кинопоказ фильмов и единицы сотрудников, которых перевели в другие редакции. По всему УТ-1 прокатилась волна сокращений, уходили группами и создавали новые каналы. Я в 1996 году ушла в декрет, родила дочь, затем оказалась без работы, так как на УТ-1 мне ничего интересного не предложили. В конце 99-го благодаря прекрасному человеку и режиссеру Ане Бенкендорф я оказалась на «Интере», в новостях. Все было для меня новым и неизвестным. Как делают новости – знала только теоретически и видела в кино, поэтому пришлось учиться всему. Самое главное – мне самой пришлось научиться монтировать, обращаться с техникой, так как моя профессия теперь стала называться «режиссер монтажа».

– Раньше на каналах была профессия режиссера, а сейчас появилась градация: режиссер, который ездит на съемки, режиссер монтажа. С чем это связанно?

– Когда я работала на УТ-1, я была режиссером. То есть, я и ездила на съемку, и присутствовала на монтаже – полностью вела свою программу, от «А» до «Я». На «Интере» я работаю в новостях («Подробности», «Подробности недели») – это немножко другое. Когда я пришла на канал, главным режиссером была Анна Гресь – человек творческий, она набирала режиссеров по принципу: «я бы хотела, чтобы это были творческие люди». Сейчас людей отбирают по принципу: умеет ли он монтировать, грамотен ли он технически. И что получается: в режиссуру приходят люди с инженерным, техническим образованием, практически с улицы. Профессия попросту нивелируется. Сейчас, в принципе, борются за быстроту монтажа, неважно какого. «Интер» всегда славился тем, что подход к монтажу, даже в сюжетах «Подробностей», был очень профессиональным. То есть, не было некомфортного монтажа, неправильных склеек, каких-то небрежностей в кадре.  

– Вы продолжаете работать в «Подробностях» на «Интере»?

– Сейчас я работаю в продакшн-студии «НИС», которая делает для «Интера» новости. Я по-прежнему буду делать «Подробности недели», выезжать на съемки сюжетов, а также на прямые включения Верховной Рады и т. д. Теперь я сама не буду монтировать сюжеты, это будет делать инженер, я же буду руководить съемочным процессом, больше заниматься творчеством. Именно сейчас я вместе с Олей Нестеренко (спортивный журналист) собираюсь делать сюжет о Лобановском: просматриваю хронику, подбираю музыку, готовлюсь к съемкам. 

– Чем отличаются нынешние принципы монтажа от прежних – как в информационных программах, так и в развлекательных? Плюсы и минусы?

– Сейчас монтаж в информационных сюжетах более «лайфовый», менее вылизанный. Перестали обращать внимание на подкадровку оператора, в кадре появилось больше движения, больше близости к жизни, много кусков вообще не монтированных, но очень говорящих за себя – «no comments». Более современная техника позволяет и в публицистических, и в информационных сюжетах применять графику, очень ритмичный многослойный монтаж, смену нескольких звуковых дорожек. Раньше об этом можно было только мечтать. Это плюсы. Минусы заключаются в том, что даже на старой, допотопной технике люди пытались придумать что-то интересное, нестандартное, путем многих перезаписей видео. Сейчас под рукой чудо-техника, но на ней не хотят напрягаться, творить, обходятся простым монтажом «в склейку».

– В чем особенности работы режиссера монтажа? В ней есть какой-то алгоритм, технологическая цепочка, которая повторяется в каждой программе или материале?

– Нужно соображать очень быстро, буквально на ходу. Если в кино или в программе, которая снимается несколько дней, ты можешь и подумать, и доснять, у тебя есть еще какое-то время, то в работе, к примеру, в новостных сюжетах публицистического характера очень мало времени отводится на съемку. А если снимать материал приходится еще и в другом городе, то получается, что утром уезжаешь, день снимаешь, а вечером приезжаешь. Ты должен предусмотреть, заснять, придумать все на ходу и подать так, чтобы это было интересно зрителю. Ведь просто отснятый сюжет с начиткой синхроном никому уже не интересен.

– Режиссер монтажа – это командная деятельность? Если да, то расскажите о своей команде.

– Безусловно, это работа в команде. Кстати, работая на УТ-1, я могла выбирать себе и журналиста, с которым мне комфортнее, понятнее, приятнее работать, и оператора, о котором я знала, что этот человек снимает классно репортаж, а этот – портреты. На «Интере», к сожалению, это практически невозможно. Максимум, что можно выбрать, – это оператора, с которым едешь в командировку. Поэтому приходится подстраиваться под разных людей. Конечно, у меня есть свои любимые операторы, которые просто понимают с полуслова. Например, Володя Карпенко, Слава Фролов. То же самое с журналистами, есть такие, которые думают точно так же, как и ты, а есть такие, которые сразу противятся. Но в таких ситуациях стараюсь найти компромисс с человеком, потому что понимаю: если поссоришься, не будет вообще никакого результата. Так что постоянной команды у меня нет, но работа режиссера тесно связана и с оператором, и с журналистом.

– Нужны ли какие-то особенные умения для того, чтобы «отсеивать зерна от плевел»?

– Надо быть образованным человеком – это как минимум. Потому что когда не хватает общего образования, когда человек не видел, не знал, не читал лучшие образцы того, что уже создано в кино, театре, литературе, то ему намного сложнее. Для того чтобы создать что-то свое, нужно знать, что создали другие, ведь надо учиться на лучшем.

– Кого из своих коллег вы можете выделить?

– Я стараюсь следить за работой коллег, правда, не всегда получается. С удовольствием смотрю программу Вовы Арьева «Закрытая зона», мы с ним раньше много работали на «Интере». Это один из моих любимых журналистов. Смотрю программы Андрея Цаплиенко, с ним я тоже работала в «N-м километре» на «Интере». Всегда радуюсь их успехам и учусь у них. Из режиссеров-коллег запомнился сюжет Старенькой в «Подробностях недели» о «заробітчанах» и их встрече с близкими на Украине. Очень трогательно, режиссерски выверено и эмоционально.

– Насколько допустимы проявления креативности? Или вы должны только строго следовать указаниям других людей, воплощая их видение?

– Всегда, в принципе, преобладает видение режиссера. Но бывают ситуации, когда настаивают только на своем, тогда, опять-таки, выгодно пойти на компромисс, чтобы не усугублять ситуацию.

– Телевидение – это магнетическая сфера. Никогда не возникало искушения самой попробовать силы в кадре?

– Когда я училась в институте, мы снимали отрывки из спектаклей на видео, и я видела себя в кадре… Конечно, бывает и хуже, моментами я себе даже нравлюсь! Но у меня очень большие требования к себе, поэтому в кадр я бы сесть не хотела. Мне более комфортно за кадром, хотя я вижу очень много людей, которые садятся в кадр без внутреннего сомнения. Они к себе очень хорошо относятся и верят, что у них все прекрасно. Я им даже немножко завидую, потому что у меня к себе не такое отношение.

– В чем вы видите плюсы и минусы своей профессии?

– Плюсы – это много знакомств с известными людьми. Минусы – ты не принадлежишь самому себе. Иногда бывает так, что тебя ставят перед фактом, что это нужно сделать, «еще на вчера». Работа ненормированная, обсуждать не принято, надо – так надо!

– Остается ли у вас время на семью, на спорт или другие увлечения?

– Когда я работала только в новостях, у меня было очень много свободного времени. Сейчас я опять стала ездить в командировки, поэтому иногда со временем бывают проблемы, но чем больше делаешь, тем больше успеваешь. Конечно, дочка моя говорит: «Ой, мама, ты опять уходишь!» Но в тоже время она страшно удивляется, когда я дома. 

– Бывали ли курьезы, интересные или форс-мажорные моменты в работе?

– Таких историй полно. Обычно вначале смешно, но потом с тебя снимают 10% зарплаты. Очень смешными выглядят, конечно, всякие оговорки ведущих в эфире. Когда-то Максим Равреба во время прямого включения из США, когда они с журналистом друг друга не слышали, сказал смешную фразу: «Спутник ушел – все пропало». Марина Остапенко, которая раньше была ведущей, тоже оговорилась, сказав, что к нам прибыл Блин Клинтон. Но это же, конечно, прямой эфир и ничего не сделаешь. Как-то в сюжете Сергея Лукьяненко между начиткой осталась фраза: «Раз, два, три и опять то же самое».

– Если бы вам предложили сделать рекламу своей профессии тремя короткими тезисами, что бы вы назвали?

– Быстрая реакция, образное мышление, качество съемки.