Воплощали медиа стратегию прежней власти несколько знаковых фигур: Михаил Погребинский, Сергей Васильев, Вячеслав Пиховшек, Дмитрий Киселев, Александр Савенко, Николай Канишевский, Владимир Оселедчик, Алексей Мустафин. Безусловно, были также и другие – однако гораздо менее публичные персоны. Через девять месяцев после «оранжевой» революции из активной государственной информационной политики, информационно-аналитической журналистики и телевизионного топ-менеджмента уходит последний из знаковых персонажей.

Наверняка, Мустафин не уходит в никуда. Понятно, что профессионалы его уровня будут востребованы в определенных политических кругах. И уже только от самого Алексея зависит, захочет ли он конкурировать в маргинальном влиянии на страну тех, кто ныне определяет информационную политику реально существующей оппозиции – Василия Джарты в Партии Регионов и Сергея Васильева в СДПУ(o). Или же мы увидим Алексея уже в совершенно новом качестве… Мустафин в нижеследующем интервью опровергает, что проводил на канале «Интер» линию именно СДПУ(o) – мол, приснопамятная «темниковская» цензура была прежде всего в русле желаний высшего руководства страны. Алексей говорит также, что он лично протестовал против навязывания каналу манипулятивного продукта – например, в истории с фильмом «ПИАР». Что ж, несомненно, это так. Однако, как известно, рамки понимания "неманипулятивности" новостей были для команды Виктора Медведчука, которая определяла в те годы информационную политику страны, очень и очень широкими. Настолько широкими, что понять рядовому гражданину, почему тот же фильм "ПИАР" - это плохо, а, скажем, "Народная платформа" - это приемлемо было бы сложно. Да и, в конце концов, не имеет уж такого большого значения, кто был заказчиком тотальной управляемости медиа (конечно же, Кучма), а кто - идеологом (тот же Медведчук). Факт остается фактом: именно СДПУ(о) стала для украинских журналистов апологетом цензуры в медиа.

Любопытно мнение Мустафина о том, что журналисты, приходившие в свое время на «Интер», знали, что они идут в политический проект. Означает ли это, что исполнители политических проектов и сейчас могут просто переключиться на реализацию другого, неэсдековского, политического проекта? Ведь даже в разговоре с Мустафиным, который уходит с канала вроде бы в том числе и из-за отказа новых собственников подписать с коллективом редакционные принципы, нет сигнала о том, что если бы это отказались сделать прежние собственники, то он тоже бы ушел с канала… То есть, складывается впечатление, что, в конце концов, журналисты по-прежнему готовы к большим компромиссам – лишь бы только это было обставлено с большим уважением к их «эго»… Или, может быть, и впрямь за эти годы произошли существенные изменения и в сознании журналистов – о чем мы говорили во время интервью и с Алексеем?.. Понять, так ли это, мы сможем уже в ближайшие месяцы: предстоящая выборная кампания станет лакмусом реальности изменений в сфере свободы слова в Украине, станет испытанием как для власти, так и для медиа.

Одна эпоха, фактически, эпоха Леонида Кучмы заканчивается. Но начинается другая эпоха. Эпоха, при которой есть задекларированная свобода слова. Но и эпоха, при которой к руководству «Интером», как уже писала «ТК», пришли политтехнологи. Но и эпоха, когда на «Интере», «1+1», телеканалах Пинчука, не говоря уже о НТН, ТРК «Украина» доминирует негатив по отношению к новой власти. Но и эпоха, когда ни один из телеканалов пока так и не предложил ничего внятного ни для артикуляции голоса и интересов гражданского общества перед новой властью, ни для сбалансированного, грамотного анализа реальных дел власти. Вместо этого телеканалы по-прежнему занимаются, практически, исключительно пиаром и антипиаром политиков. Эта эпоха уже принесла понимание и того, что и в новых условиях есть место для цензуры – пускай уже и не из властных кабинетов, а кабинетов собственников медиа.

Как дальше будет развиваться новая эра в медиапространстве страны - нам еще предстоит увидеть. Конечно, с интересом мы будем наблюдать и за дальнейшей дорогой Алексея Мустафина.

- Алексей, вы говорили о том, что 28 ноября у вас состоится какая-то важная встреча. Она уже состоялась?

- Да.

- Что это была за встреча и что она определила?

- Я встречался с главой наблюдательного совета канала ( Валерием Хорошковским – «ТК»). Для того, чтобы расставить все точки над «і». И услышать, есть ли какие-либо претензии к моей работе. Претензий не услышал. И на самом деле это еще больше убедило меня в том, что принял правильное решение.

- Решение уйти?

- Да.

- А заявление писали на имя Хорошковского?

- На имя председателя правления (Владислава Ряшина – «ТК»). Но мне лично было важно поговорить с главой Наблюдательного совета.

- Заявление подписано?

- Да. 30 ноября – последний день моей работы.

- Можете ли вы сейчас сказать, какая была основная причина вашего ухода с канала?

- Любой работник уходит, если не находит общего языка с работодателем. А для работы в таком бизнесе - телевизионном, информационном - очень важно доверие между собственником и руководителем информационной службы. Мы общего языка не нашли, соответственно, оставаться работать в таких условиях - с моей точки зрения - было неправильно.

- Вы не нашли общего языка с Хорошковским или с людьми, которые представляют его интересы, с Грановским, Карижским? - Вы считаете, это важно? Официальным лицом, который несет ответственность за работу канала, в любом случае является Валерий Хорошковский.

- И все же, какую роль сыграл Грановский?

- Владимир Грановский, по его же собственным словам «Детектор медіа», в данный момент не имеет никакого официального статуса на канале. Было бы странно, если бы причиной моего ухода с «Интера» был бы конфликт с человеком, который на «Интере» не работает. С другой стороны – я действительно считаю странным, когда решение принимает один человек, а ответственность несет другой. И тот, кто ответственности не несёт, ещё и бравирует этим.

- Вам не кажется, что вас выталкивали с канала?

- У меня нет желания и необходимости выяснять, что это было, выталкивание или «ненарочные» действия. Результат в любом случае один и тот же. В тех условиях, которые были предложены, работать руководителем информационной службы я не буду. Поэтому и написал заявление.

- Какие же условия были предложены, или, если мягче сформулировать, в чем была основная разница ваших подходов к работе информационной службы и подходов нового владельца?

- Не знаю, что вы имеете в виду. Но если говорить о концептуальных различиях, то «Интер» всегда делал новости, рассчитанные на самую широкую аудиторию. Отсюда большее внимание социальной проблематике, вещам, которые интересуют «простого человека». Разумеется, пенсионеры – это «некоммерческая» аудитория, но это тоже зрители. Меня коробит, когда на них смотрят «через губу» и говорят, что, мол, «в нашей стране социализм закончился». Я как раз считаю, что интерес к проблемам простых людей будет всегда, даже если это называть «социализмом».

Можно, конечно, изменить концепцию и делать так называемые «новости для успешных людей». Но, во-первых, по-настоящему успешных людей у нас не так много, как хотелось бы, а, во-вторых, даже успешные люди не обязательно должны исповедовать «ультралиберальные» взгляды. Поверьте мне, даже среди крупных предпринимателей встречаются социально ответственные люди.

Но, в общем-то, причина моего ухода как раз не в концептуальных различиях или подходах к новостям. Думаю, что команда, существующая на «Интере» может делать и «социальные», и «либеральные» новости – главное, чтобы собственник определился, что именно. И я ушел не потому, что мне не нравится «либеральный» подход. Я уважаю взгляды других людей, я уважаю профессионалов, даже если их взгляды мне не симпатичны. Но не приемлю аматорства и безответственности. Я не понимаю ситуаций, когда даются обещания и не выполняются.

- Какие именно обещания или договоренности не были выполнены?

- Я не думаю, что раскрываю какой-то секрет. Но в августе и сентябре – в том числе и публично – говорилось, что редакционная политика, которая существует на канале, нового собственника полностью устраивает. Более того, говорилось, что с коллективом будет подписано соглашение о принципах редакционной политики. Довольно неожиданно для меня председатель Наблюдательного совета тогда также заявил, что не будет вводить новых людей в службу новостей.

- Это вам Хорошковский обещал, что не будет появляться никаких новых людей?

- Как раз не мне. Это было сказано на собрании коллектива.

- То есть, Максима Карижского не предполагалось?

- Я не знаю, что Хорошковский имел в виду. И к Карижскому отношусь нормально – еще с тех времен, когда он занимался PR. Но слова были произнесены в присутствии многих людей. И если это назвать обещанием, выполнено оно не было. Как и обещание о подписании принципов редакционной политики.

- А что еще?

- И этого достаточно. Для вас, как для яркого приверженца формализации и фиксации редакционной политики - уж точно

- Что определяло нежелание, какие были мотивы нежелания собственника подписать принципы редакционной политики? Что его не устраивало?

- Честно говоря, не знаю. Не прозвучало ни одного возражения ни по одному пункту этого окончательно согласованного текста. Правильнее было бы задать эти вопросы Валерию Хорошковскому.

- А как вы думаете, Игорь Плужников – прежний владелец «Интера» - подписал бы редакционные принципы?

- Вы знаете, мы вели с ним по этому поводу переговоры. Непростые. И я не могу сказать, что до конца уверен, что он подписал бы. Но Плужников, по меньшей мере, и не заявлял публично, что готов их подписать. И если бы у него были возражения, то он бы сказал, против чего конкретно. Он вообще был очень конкретным человеком.

- С Плужниковым, я так понимаю, вы находили общий язык?

- Да. Я всегда знал, чье это решение и кем оно принято, и его аргументацию. Знал, что это решение будет выполнено. Сейчас у меня такой уверенности нет. К сожалению.

- Со своим старым собственником вы работали во времена «темников». И телеканал «Интер» работал по ним. И вы лично были в той команде, которая, собственно говоря, и создавала «темники»...

- Во-первых, это ваше предположение. Во-вторых, на телеканале я работаю с 97-го года. И за это время в стране многое поменялось, кое-что – по нескольку раз. Но когда я приходил на этот канал, когда становился главным редактором - я знал условия, в которых мне придется работать. Если условия менялись, меня об этом всегда ставили в известность и, соответственно, у меня была возможность принимать решение – работаю я или нет.

- Вы имеете в виду политические условия? И можно ли в таком случае назвать «Интер» политическим проектом?

- Когда я приходил на канал – я знал, что это, действительно, во многом политический проект. Хотя и телевизионный, разумеется, тоже. И никто этого, кстати, не скрывал. Разумеется, реализуя проект, собственник всегда требовал соблюдения закона. И мы действовали в тех условиях, которые существовали. Но политическая составляющая была очевидна. В этом смысле «Интер», может быть, отличался от других каналов. На которых, как в мультфильме «Я поведу тебя к звезде», журналистам говорили: «мы будем делать телевидение незаангажированное, независимое, которое будет соответствовать всем западным стандартам»... А через два года условия работы менялись. И журналистам, которые оказывались в состоянии шока, объясняли, что, мол, «понимаете, мы, конечно, придем к звезде, но для того, чтобы придти, нам нужно немного пойти в обход, а не прямым путем...».

Так что в этом смысле на «Интере» изначально все было прозрачно. И я, как руководитель информационной службы, знал, что придется делать сегодня, завтра и послезавтра.

- В «Послезавтра»?

- «Послезавтра» - это был авторский проект. В нём я сам определял, что и как делать.

- Но, тем не менее, когда вы давали интервью, в том числе и «Детектор медіа», в 2004 году, вы, фактически, не скрывали некоторого раздражения от методов, которые использовала часть той команды, которая отвечала в СДПУ (о) и Администрации Президента Кучмы за информационную политику, тот же Сергей Васильев и другие. Более того, после «оранжевой» революции и Виктор Медведчук уже признал, что он единственной ошибкой считает работу Администрации Президента с медиа. Но все тогдашние обстоятельства, тем не менее, не побуждали вас к такому решительному шагу, как сейчас. - Я говорил о своем отношении с собственником канала. А давление было, прежде всего, внешним. И часто – очень сильное. Так что в этом отношении я не могу сказать, что 7 лет работал в состоянии абсолютного комфорта. Но было понимание с собственником – ради чего мы действуем на канале так или иначе.

- Но заявления об уходе вы не писали?

- Почему же. Писал. Например, когда на канале пытались поставить в эфир фильм «ПИАР». Это было в 2002 году. Я тогда предупредил – если фильм появится в сетке, я ухожу. Рад, что тогда владелец канала прислушался к моим словам.

- Фильм тогда, после показа на ICTV, прошел на «1+1». К этому показу на «плюсах» еще хотели записать обсуждение в студии, но после отказа целого ряда журналистов участвовать в этой спецоперации, обсуждения не было. Значит, в этом должен был участвовать и «Интер»…

- Видимо. Но в итоге фильма у нас в эфире не было.

- Говоря - «владелец» - вы имеете в виду Плужникова или тогда еще Александр Зинченко был напрямую причастен к каналу?

- Зинченко, насколько мне известно, никогда не был собственником этого канала. На работу меня приглашал Игорь Плужников. Именно по его предложению я остался на канале, когда ушла Анна Безлюдная. А разговор по поводу «Пиара» был в 2002 году, Зинченко тогда был «почетным президентом» канала, но серьезные вещи, безусловно, решались с Плужниковым.. Все, что делалось на канале, было основано на договоренностях с ним. Я считаю, что для телеканала это большая потеря, что он ушел от нас. Возможно, ситуация была бы немножко другой, если бы он был жив.

- А были еще какие-то ситуации, когда Игорь Плужников внимал вашим аргументам и в чем-то все-таки не подчинялся решениям руководства СДПУ(о)?

- Забавный вопрос. Плужников был одним из руководителей партии. И уж во всяком случае самодостаточным человеком, чтобы в партии кто-то мог давать ему указания.

- Значит, это было его желание поставить фильм «Пиар» в эфир?

- Нет. Да и причем здесь партия? Зачем партии был нужен «Пиар»? - То есть, это по личному приказу Кучмы хотели сделать?

- У меня нет никаких доказательств, что речь идёт именно о высшем руководстве государства. Но я твердо знаю, что эсдеки в данном случае уж точно ни причем.

- То есть, фильм «Пиар», который призван был нивeлировать эффект пленок Мельниченко и акции «Украина без Кучмы», должен был пройти в эфире трех национальных телеканалов: «Интер», «1+1», ICTV?

- Судя по всему.

- И Плужникову затем пришлось объяснять высшему руководству страны, почему не пойдет фильм на канале «Интер»?

- Видимо. И если это так – хорошо, что его аргументы были услышаны - мои аргументы вряд ли услышали бы.

- И все-таки, вы не отрицаете того, что «Интер» в 2002-2004 годах не работал по профессиональным стандартам, будучи политическим проектом. Сотрудники «1+1» во главе с Александром Роднянским 25 ноября 2004 года, когда в разгаре была «оранжевая» революция, публично принесли извинения своим зрителям за то, что происходило в их эфире до этого. Журналисты «Интера» этого не сделали.

- Во-первых, моя принципиальная позиция, как я говорил неоднократно, состоит в том, что у каждого человека могут быть свои ошибки, могут быть вещи, за которые стыдно. Однако можно исправлять свои ошибки и учиться на них только одним способом – работая по-другому. От того, что кто-то вышел бы и извинился, ситуация бы не поменялась. Ситуация может поменяться только тяжелым упорным трудом. Я думаю, что 11 месяцев моей работы в новостной службе «Интера» в 2005 году показали, что новостная служба может работать так, чтобы было комфортно и журналистам доносить важную информацию и работать в соответствии со стандартами журналистики, и чтобы был удовлетворен зритель. Эти одиннадцать месяцев, кстати, показали, что работа вопреки профессиональным стандартам была в свое время, прямо скажем, не инициативой журналистов. Это с одной стороны.

С другой стороны - подчеркиваю - мне не в чем упрекать журналистов новостей «Интера» за работу. В том числе - и во время избирательной кампании. Они делали все, что могли. Насколько они могли, они соблюдали профессиональные стандарты. Со своей стороны я делал все, чтобы возможность эта была больше, даже в тех узких рамках, которые существовали. Получилось не всё. И за это вины с себя не снимаю.

- Но почему всё-таки телеканалы – и не только телеканалы, но и менеджеры, и собственники – как вы говорите – самодостаточные люди - согласились работать по «темникам»?

- Это вопрос, над которым нужно думать, если мы не хотим «повторения пройденного». Возможно, это можно объяснить (не оправдать) тем, что частное телевидение в нашей стране появилось именно во времена президентства Леонида Кучмы. С большим уважением отношусь к Леониду Кравчуку, он - мой однопартиец, но при нем серьезного частного телевидения не было. И владельцы каналов, собственники, да и некоторые топ-менеджеры находились в убеждении, что и появилось оно благодаря Кучме. Возможно, этот стереотип в чем-то сыграл положительную роль, но в то же время имел и очень большие отрицательные последствия. Ведь люди, ответственные за электронные СМИ (которые во всем мире призваны быть контролёрами власти), сами считали себя обязанными власти и президенту. И постепенно, вначале даже заметно не было, но телевидение оказалось в ситуации 2004 года. Которую, я думаю, большинство журналистов вспоминают с содроганием.

И слава Богу, что сейчас у нас телевиденье существует не благодаря президенту, или не вопреки президенту, как это было с «5 каналом» во 2004-ом. А как данность. В стране президенты приходят, уходят, телевидение существует и до них, и после них. И нет никакой зависимости - ни прямой, ни обратно пропорциональной. Мне кажется, это позитивный момент, который во многом сейчас изменяет ситуацию в медиапространстве.

- А почему вы лично оставались шеф-редактором новостей? Даже в ситуации, о которой, по собственным словам, вспоминаете с содроганием…

- Задача, которая была поставлена передо мной как перед топ-менеджером, в том числе Игорем Плужниковым, заключалась, во-первых, в том, чтобы создать профессиональную информационную службу, а, во-вторых, сохранить команду – в тех сложных условиях, которые были. Я думаю, эту задачу я выполнил.

- Но получилось, что «профессиональная команда» беспрекословно выполняла «темники»...

- С «беспрекословным выполнением» не все так просто. Иначе не пришлось бы приставлять к ИАС «Интера» «уполномоченного комиссара» (Валерия Степанюка – «ТК») - кстати, подобные меры применили только к «Интеру». И, кстати, Плужников предлагал мне на время такого «ручного управления» отойти от руководства службой – с гарантиями сохранения зарплаты и последующим «возвращением». Но я подумал, что это было бы некорректно по отношению к журналистам, которым таких гарантий никто бы не дал. Да еще представил результаты «внешнего управления»… В общем, сказал, что остаюсь. И я благодарен сотрудникам ИАС за то, что наша команда сохранилась, сохранилась несмотря ни на что, и вы знаете, что даже во время революции у нас не было массового ухода людей. Можно это оценивать с политической точки зрения. Но с точки зрения менеджмента, я считаю, что это хорошо.

- Был случай с Александром Лукьяненко... - Да, история крайне неприятная. На самом деле Лукьяненко поехал делать сюжет по заданию канала, должно было быть прямое включение, но прямо в эфире «концепция поменялась»…

- И кто её поменял?

- Организаторы этого «Демократического центра». К микрофону Лукьяненко подходили все новые и новые люди, и вместо репортажа получился телемарафон, который без согласования с нами еще и начали транслировать по другим каналам. Когда мы об этом узнали, то, естественно, «отозвали» Лукьяненко с места событий. Но в любом случае получилось, что «Интер» поддался на эту игру и журналиста просто подставили. Пусть даже не по нашей вине. Но отвественность за это все равно несем мы. Поэтому и я, и Влад Ряшин сразу же извинились перед Лукьяненко. Извинились публично.

И это, кстати, были извинения конкретных людей, а не коллектива в целом. И это, по-моему правильно. А то иногда выходит, что решения принимают отдельные люди, а каются всем коллективом.

- Но ваши журналисты принимали участие в акции 41 журналиста против цензуры…

- Это их право – высказывать свою точку зрения от своего имени. Мне, конечно, было не очень приятно, что меня в известность об этом заранее не поставили. Но, видимо, для этого у них были причины.

Меня тогда больше интересовал вопрос – как сделать так, чтобы конфликта не было в самом коллективе, чтобы он не делился на «оранжевых» и «сине-белых» – а у нас, поверьте, были сторонники обоих лагерей. Чтобы не было разделения на тех, кто был на Майдане, и кто не был, тех, кто «боролся», и тех, кто в это время «выгребал». Если бы был конфликт – мы не сохранили бы команду. И я рад, что команда выстояла. И не просто выстояла. А дала в 2005 прекрасный результат. Весной http://www.detector.media/ogtt/?id=24128 рейтинг новостей на «Интере» был действительно очень высоким. А доля в 50% аудитории – это результат, достичь которого будет непросто любой новостной службе. Мы это сделали.

- Но в таких высоких рейтингах ваших новостей играет роль еще и элемент удачного программирования, обрамления новостей рейтинговыми фильмами, сериалами...

- Но даже в связке с фильмами - рейтинг новостей был выше. Если бы новости были не профессиональные и не интересные зрителям, рейтинга такого бы у них не было. Я на самом деле хотел бы, чтобы на «Интере» все было хорошо и в дальнейшем, и чтобы коллектив сохранился. Я искренне желаю, чтобы кто-нибудь добился того, чтобы новости, подготовленные ЕГО службой смотрели 50% аудитории.

- И все-таки давайте еще немного о прошлом, еще такой вопрос. Вы социал-демократ по убеждению. То есть, это для вас, прежде всего, не фактор карьеры, а фактор идеологии.

- Да.

- Но идеология социал-демократии явно расходилась с теми методами, которые использовались членами СДПУ(о) во время избирательной кампании 2004 года. Что же, тем не менее, заставляло вас оставаться на канале, которые эти методы претворял в жизнь, выполнять взятую на себя ответственность по сохранению команды? Почему эти обязательства перевесили ваше понимание того, что это не соответствует идеалам социал-демократии? - На работе я выполняю обязательства, взятые перед работодателем. На рабочем месте я не социал-демократ, не либерал, не консерватор. И не приемлю схему, когда нанимаешься на работу, для того, чтобы работать «налево». Если, условно говоря, я пришел делать гвозди, но по внутренним убеждениям – сторонник изготовления шурупов, и поэтому буду шурупы из материала, предназначенного для гвоздей. Да, я социал-демократ по убеждениям, это говорит о моих жизненных установках. Но деньги мне платят не за мои убеждения. Я получаю деньги потому, что я руковожу… теперь уже руководил, информационной службой телеканала «Интер». Да, я могу не соглашаться с чем-то, но в этом случае – у меня есть право написать заявление об уходе.

- Но поздней осенью 2004 года я как-то задавала вам вопрос по поводу того, почему вы работали по «темникам», почему все так происходило на «Интере», и вы сказали, что такие были условия контракта. Сейчас же вы говорите, что главными условиями контракта были сохранение команды и создание информационной службы канала, одновременно заявляя, что «Интер» был именно политическим проектом. Так все-таки, какими же были условия контракта?

- Я говорил о «контракте» в более широком понимании этого слова, между владельцами канала и властью. Еще раз говорю, я не знаю, какие формальные обязательства были у собственников канала перед властью. Но по содержанию разговоров я могу сделать вывод, что, по меньшей мере, собственник канала чувствовал себя обязанным перед тогдашним президентом. В октябре прошлого года должен был придти другой президент, перед которым этих обязательств не было.

- Вы о Ющенко или Януковиче?

- Независимо от фамилий. Насколько мне известно, «контракт» не должен был продлеваться, кто бы ни стал президентом страны.

- Но Плужников поддерживал Януковича?

- Да.

- И верил, что Янукович выиграет выборы?

- Вы знаете, в свое время у нас с Плужниковым был почти спор о том, как будет развиваться политическая ситуация. Я ему сказал, что следующим президентом станет Ющенко. Он возвразил и даже переспросил – даже если больше голосов соберет другой человек? Я сказал, что не очень верю, что больше голосов соберет кто-то другой, но даже если это произойдет – сторонники Ющенко просто выйдут на улицу и не уйдут, пока его не признают президентом. Как в Югославии. И даже тотальная цензура этому не помешает. Плужников сказал, что Украина отличается от Югославии. И я сам это пойму после выборов. Тогда, мол, и вернемся к разговору о принципах и стандартах.

- Этот разговор состоялся в 2004 году?

- Нет, в 2002-ом. Потом мы еще раз вернулись к нему после революции в Грузии. И тогда Плужников сказал, что на эту тему говорить больше не будем. До выборов.

- И тогда ваш личный трудовой контракт был как-то скорректирован? - Нет. Свой первый контракт, трудовое соглашение, я подписал в 97 году. Когда я стал шеф-редактором, был такой «апгрейд», но, конечно, в моем контракте ничего не было сказано по поводу президента Кучмы и всего остального. Моя задача была работать в тех условиях, которые были, не уходить с канала и стараться сохранить коллектив. Вот были мои обязанности. Я обязанности и обязательства свои выполнил.

- А в 2004-ом что произошло?

- В 2004 году произошло то, что произошло. И, может быть, это мое наивное предположение, но именно после этого я получил достаточно свободные рамки для организации процесса производства новостей – так, как я это представлял. Я думаю, что успехи последних 11 месяцев – это результат этого «расширения рамок».

- Эти новые рамки как-то были формализованы в 2005-ом?

- Нет. И я действительно сожалею, что принципы редакционной политики – принципы, которых мы придерживались эти 11 месяцев - так и не были подписаны. Ни старым, ни новым собственником.

- А то, что произошло с Игорем Александровичем… У вас нет подозрений, что была какая-то внешняя причина его ухода из жизни?

- У меня таких подозрений нет. Я считаю, что выдвигать такие подозрения сейчас бессмысленно. И даже оскорбительно для семьи, которая сделала все, чтобы никаких двусмысленностей не было.

- Было ли согласовано ваше решение о подаче заявления об уходе с телеканала с руководством партии? - Нет. Руководство партии не имеет и никогда не имело влияния на мои контракты и трудовые соглашения.

- Тем не менее, есть такая точка зрения, что эсдеки сдают своих. Вы, заместитель главы партии, вынуждены уйти с «Интера»…

- Я не стеклотара, чтобы меня сдавали. Я приходил на канал по предложению конкретного человека и заключал трудовое соглашение с этим человеком. Этого человека не стало, появился новый собственник, глава Наблюдательного совета. Как только это произошло - мы имели с Валерием Хорошковским обстоятельный разговор. Были выработаны определенные договоренности. Устные. К сожалению, пункты наших договоренностей, некоторые пункты, не были соблюдены, и поэтому я написал заявление. Причем здесь эсдеки? Я никогда не ставил работу и какие-то решения по работе в зависимость от решений партии, к которой я принадлежу. Как и решения в партии не ставлю в зависимость от того, что мне говорят на работе. Может быть, вы и не обратили внимание, но когда весной 2005 года была предложена моя кандидатура на пост заместителя председателя партии, и съезд проголосовал за меня, единственным человеком, который голосовал против, был Игорь Плужников. Он мне лично объяснил, что против. Я сказал, что уважаю его точку зрения, но свою тоже менять не буду. Так что для меня работа всегда отдельно, партия отдельно. Если хотите – такое вот «разделение политики и бизнеса».

- Владимир Грановский уже дал интервью «Детектор медіа», и в этом интервью он достаточно подробно рассказывал о том, насколько по-иному он видит новости, чем то, что сейчас есть на канале. Причем, он это говорил и относительно коммерциализации новостей, в чем мы его заподозрили. И, с другой стороны, он говорил о технологических вещах, что он видит их по-другому. Высказывал ли он вам свои пожелания, предложения, претензии - и имели ли вы возможность с ними спорить или дискутировать по этому поводу? - Наверное, была возможность дискутировать. Но, повторюсь, какой статус имел и имеет сейчас Грановский? - Грановский – представитель собственника канала, Хорошковского. Вы не принимаете этого?

- Почему? Но для дискуссий с Хорошковским я могу встретиться и с ним лично. Было бы взаимное желание. С другой стороны, когда человек приходит и говорит, я лучше сделаю новости, я лучше знаю, как это делается, то проще продемонстрировать это умение на практике. Зачем я буду кому-то мешать? Не надо учить кого-то делать новости, если можно их делать самому. Главное – чтобы интерес не угас, и за результат отвечал конкретный человек.

- А как вы считаете, то предположение, которое высказали мы, что канал может использоваться в политических интересах, но с бизнесовой целью. Оно может иметь право на жизнь или это категорически не так?

- Любые предположения могут иметь право на жизнь. Но для этого должно быть подтверждение. Свою позицию Валерий Хорошковский задекларировал: он рассматривает канал как бизнес, задача – капитализация. Задача канала производить качественный продукт и зарабатывать деньги на этом, а не за счет того, чтобы продавать новости. Будем надеяться, что эти задание и обязательства будут выполняться более щепетильно, чем те обещания, о невыполнении которых я уже сказал.

- Грановский в своем интервью «ТК», фактически, обвинил новости всех телеканалов в продажности, размещении «джинсы». Он сказал – «Просил бы редакцию «Детектор медіа» и читателей обратить внимание на то, что тема так называемой «джинсы», то есть заказных сюжетов на канале «Интере» возникает в тот самый момент, тогда на канале исчезают заказные новости». Он этим самым, фактически, обвинил вас в том, что в выпусках новостей, созданных под вашим руководством, регулярно размещалась «джинса»?

- По-моему, этот случай описан самим Грановским в том же интервью: «Когда слухи становятся основной тематической рамкой для статьи или сюжета, а гипотезы выстраиваются на основе упоминаний, построенных на анонимных же упоминаниях - мы получаем современные украинские СМИ со всеми их советскими рудиментами, которым присущи нравоучение, построенное на принципах текущей политической конъюнктуры с использованием проверенных старых советских методов агитации и пропаганды». Если бы нечто подобное имело место быть, то у руководства канала были все возможности установить факты. Если не доверяют мне, то это мог сделать мой первый заместитель, с которым автор обвинения работает не первый год и, очевидно, ему доверяет (Максим Карижский – «ТК»). Если этого сделано не было – значит, мы имеем дело именно с «досужими домыслами». На месте парламентских корреспондентов, которых, по сути, обвинили в коррупции – я бы говорил (и действовал) намного жестче. Но это – их право.

- Вы уходите сейчас, по сути, оставляя тот коллектив, который вы создавали. Нет ощущения, что вы бросаете людей?

- Во-первых, крепостное право в нашей стране отменено в 1861 году. И принцип - куда идет хозяин, туда следуют и крепостные - уже не действует. Тем более, с моей точки зрения, было бы неэтично, если бы я говорил людям: давайте уйдем со мной. Ведь я не знаю, куда я иду. Я не готовил «запасной аэродром». Я просто написал заявление и ушел с работы. А чтобы позвать людей, надо иметь место, куда их звать. У меня сейчас такого места нет.

К тому же я очень хочу, чтобы этот коллектив «интеровских» новостей сохранился. Ведь я работал над его созданием многие годы. И если коллектив достигнет успехов БЕЗ МЕНЯ, я буду искренне рад.

- А вам не кажется, что изначальной целью новых хозяев «Интера» была постановка своей команды на всех главных направлениях, и что это было просто, так скажем, маневром - разговоры о том, что все останутся на местах, что все будет подписано, и тому подобное?

- А к чему все эти китайские церемонии? Новый собственник приходит на канал, создает все, как он это видит, нанимает людей. Возможно, по каким-то договоренностям, у него нет права кого-то уволить, но… Я-то за кресло не держусь, как говорят, зубами. С самого начала мною было сказано, что я могу написать заявление. Так что, возможно, это и были какие-то маневры, но я не хочу подозревать других людей. У человека изменились планы - это его дело.

- Будете ли вы на выборах-2006 идти по списку СДПУ(о) в депутаты парламента?

- Ну, если будет такое предложение от моих коллег по партии, то я подумаю, во всяком случае.

- А не было еще предложения?

- Съезд назначен на 12 декабря. Для меня не является самоцелью стать депутатом. Я баллотировался по списку уже 2 раза и оба раза «очередь» до меня не доходила.Личной трагедией для меня это не стало. Но, в то же время, я не хочу повторять путь очень многих людей, которые якобы прозрели и перестали быть социал-демократами в тот день, когда это перестало приносить им личную пользу. Я в социал-демократической партии – с момента её основания. И буду оставаться в ней столько, сколько буду ощущать себя социал-демократом.

- После вашего ухода с «Интера», потери Михаилом Погребинским влияния на информационное пространство, какие еще медиа-возможности остались у эсдеков?

- Вы демонизируете Михаила Погребинского. У него никогда не было влияния на информационное пространство. Насколько я знаю, он даже иногда пытался воспрепятствовать некоторым одиозным действиям, но безуспешно. Что еще раз подчеркивает, что его возможности на самом деле ограничены. Я уже не говорю о том, что по убеждениям Погребинский - не социал-демократ.

Что же касается медиа-возможностей, то эсдекам, наконец, нужно понять, что не они определяют реальные шансы на выборах и в политике. Как правило, медиа возможности, наоборот, стают обузой. А влияние зарабатывается совсем другим – деятельностью, работой с избирателями, решением реальных проблем, предсказуемостью и твердым выполнением задекларированных принципов. Раньше с этим были большие проблемы.

- Считаете ли вы, что журналисты в массе своей хоть когда-то смогут изменить свое негативное отношение к эсдекам или они навсегда останутся для журналистов символами унижения журналистской независимости, врагами прессы?

- Это вопрос к журналистам, которые не являются членами партий. А исправить ошибки, как я уже говорил, можно только работой.

- Как известно, наши власть имущие не очень-то умеют воспринимать критику. Это касается

Команда «Детектора медіа» понад 20 років виконує роль watchdog'a українських медіа. Ми аналізуємо якість контенту і спонукаємо медіагравців дотримуватися професійних та етичних стандартів. Щоб інформація, яку отримуєте ви, була правдивою та повною.

До 22-річчя з дня народження видання ми відновлюємо нашу Спільноту! Це коло активних людей, які хочуть та можуть фінансово підтримати наше видання, долучитися до генерування спільних ідей та отримувати більше ексклюзивної інформації про стан справ в українських медіа.

Мабуть, ще ніколи якісна журналістика не була такою важливою, як сьогодні.

Долучитись