Воплощали медиа стратегию прежней власти несколько знаковых фигур: Михаил Погребинский, Сергей Васильев, Вячеслав Пиховшек, Дмитрий Киселев, Александр Савенко, Николай Канишевский, Владимир Оселедчик, Алексей Мустафин. Безусловно, были также и другие – однако гораздо менее публичные персоны. Через девять месяцев после «оранжевой» революции из активной государственной информационной политики, информационно-аналитической журналистики и телевизионного топ-менеджмента уходит последний из знаковых персонажей.

Наверняка, Мустафин не уходит в никуда. Понятно, что профессионалы его уровня будут востребованы в определенных политических кругах. И уже только от самого Алексея зависит, захочет ли он конкурировать в маргинальном влиянии на страну тех, кто ныне определяет информационную политику реально существующей оппозиции – Василия Джарты в Партии Регионов и Сергея Васильева в СДПУ(o). Или же мы увидим Алексея уже в совершенно новом качестве… Мустафин в нижеследующем интервью опровергает, что проводил на канале «Интер» линию именно СДПУ(o) – мол, приснопамятная «темниковская» цензура была прежде всего в русле желаний высшего руководства страны. Алексей говорит также, что он лично протестовал против навязывания каналу манипулятивного продукта – например, в истории с фильмом «ПИАР». Что ж, несомненно, это так. Однако, как известно, рамки понимания "неманипулятивности" новостей были для команды Виктора Медведчука, которая определяла в те годы информационную политику страны, очень и очень широкими. Настолько широкими, что понять рядовому гражданину, почему тот же фильм "ПИАР" - это плохо, а, скажем, "Народная платформа" - это приемлемо было бы сложно. Да и, в конце концов, не имеет уж такого большого значения, кто был заказчиком тотальной управляемости медиа (конечно же, Кучма), а кто - идеологом (тот же Медведчук). Факт остается фактом: именно СДПУ(о) стала для украинских журналистов апологетом цензуры в медиа.

Любопытно мнение Мустафина о том, что журналисты, приходившие в свое время на «Интер», знали, что они идут в политический проект. Означает ли это, что исполнители политических проектов и сейчас могут просто переключиться на реализацию другого, неэсдековского, политического проекта? Ведь даже в разговоре с Мустафиным, который уходит с канала вроде бы в том числе и из-за отказа новых собственников подписать с коллективом редакционные принципы, нет сигнала о том, что если бы это отказались сделать прежние собственники, то он тоже бы ушел с канала… То есть, складывается впечатление, что, в конце концов, журналисты по-прежнему готовы к большим компромиссам – лишь бы только это было обставлено с большим уважением к их «эго»… Или, может быть, и впрямь за эти годы произошли существенные изменения и в сознании журналистов – о чем мы говорили во время интервью и с Алексеем?.. Понять, так ли это, мы сможем уже в ближайшие месяцы: предстоящая выборная кампания станет лакмусом реальности изменений в сфере свободы слова в Украине, станет испытанием как для власти, так и для медиа.

Одна эпоха, фактически, эпоха Леонида Кучмы заканчивается. Но начинается другая эпоха. Эпоха, при которой есть задекларированная свобода слова. Но и эпоха, при которой к руководству «Интером», как уже писала «ТК», пришли политтехнологи. Но и эпоха, когда на «Интере», «1+1», телеканалах Пинчука, не говоря уже о НТН, ТРК «Украина» доминирует негатив по отношению к новой власти. Но и эпоха, когда ни один из телеканалов пока так и не предложил ничего внятного ни для артикуляции голоса и интересов гражданского общества перед новой властью, ни для сбалансированного, грамотного анализа реальных дел власти. Вместо этого телеканалы по-прежнему занимаются, практически, исключительно пиаром и антипиаром политиков. Эта эпоха уже принесла понимание и того, что и в новых условиях есть место для цензуры – пускай уже и не из властных кабинетов, а кабинетов собственников медиа.

Как дальше будет развиваться новая эра в медиапространстве страны - нам еще предстоит увидеть. Конечно, с интересом мы будем наблюдать и за дальнейшей дорогой Алексея Мустафина.

- Алексей, вы говорили о том, что 28 ноября у вас состоится какая-то важная встреча. Она уже состоялась?

- Да.

- Что это была за встреча и что она определила?

- Я встречался с главой наблюдательного совета канала ( Валерием Хорошковским – «ТК»). Для того, чтобы расставить все точки над «і». И услышать, есть ли какие-либо претензии к моей работе. Претензий не услышал. И на самом деле это еще больше убедило меня в том, что принял правильное решение.

- Решение уйти?

- Да.

- А заявление писали на имя Хорошковского?

- На имя председателя правления (Владислава Ряшина – «ТК»). Но мне лично было важно поговорить с главой Наблюдательного совета.

- Заявление подписано?

- Да. 30 ноября – последний день моей работы.

- Можете ли вы сейчас сказать, какая была основная причина вашего ухода с канала?

- Любой работник уходит, если не находит общего языка с работодателем. А для работы в таком бизнесе - телевизионном, информационном - очень важно доверие между собственником и руководителем информационной службы. Мы общего языка не нашли, соответственно, оставаться работать в таких условиях - с моей точки зрения - было неправильно.

- Вы не нашли общего языка с Хорошковским или с людьми, которые представляют его интересы, с Грановским, Карижским? - Вы считаете, это важно? Официальным лицом, который несет ответственность за работу канала, в любом случае является Валерий Хорошковский.

- И все же, какую роль сыграл Грановский?

- Владимир Грановский, по его же собственным словам «Детектор медіа», в данный момент не имеет никакого официального статуса на канале. Было бы странно, если бы причиной моего ухода с «Интера» был бы конфликт с человеком, который на «Интере» не работает. С другой стороны – я действительно считаю странным, когда решение принимает один человек, а ответственность несет другой. И тот, кто ответственности не несёт, ещё и бравирует этим.

- Вам не кажется, что вас выталкивали с канала?

- У меня нет желания и необходимости выяснять, что это было, выталкивание или «ненарочные» действия. Результат в любом случае один и тот же. В тех условиях, которые были предложены, работать руководителем информационной службы я не буду. Поэтому и написал заявление.

- Какие же условия были предложены, или, если мягче сформулировать, в чем была основная разница ваших подходов к работе информационной службы и подходов нового владельца?

- Не знаю, что вы имеете в виду. Но если говорить о концептуальных различиях, то «Интер» всегда делал новости, рассчитанные на самую широкую аудиторию. Отсюда большее внимание социальной проблематике, вещам, которые интересуют «простого человека». Разумеется, пенсионеры – это «некоммерческая» аудитория, но это тоже зрители. Меня коробит, когда на них смотрят «через губу» и говорят, что, мол, «в нашей стране социализм закончился». Я как раз считаю, что интерес к проблемам простых людей будет всегда, даже если это называть «социализмом».

Можно, конечно, изменить концепцию и делать так называемые «новости для успешных людей». Но, во-первых, по-настоящему успешных людей у нас не так много, как хотелось бы, а, во-вторых, даже успешные люди не обязательно должны исповедовать «ультралиберальные» взгляды. Поверьте мне, даже среди крупных предпринимателей встречаются социально ответственные люди.

Но, в общем-то, причина моего ухода как раз не в концептуальных различиях или подходах к новостям. Думаю, что команда, существующая на «Интере» может делать и «социальные», и «либеральные» новости – главное, чтобы собственник определился, что именно. И я ушел не потому, что мне не нравится «либеральный» подход. Я уважаю взгляды других людей, я уважаю профессионалов, даже если их взгляды мне не симпатичны. Но не приемлю аматорства и безответственности. Я не понимаю ситуаций, когда даются обещания и не выполняются.

- Какие именно обещания или договоренности не были выполнены?

- Я не думаю, что раскрываю какой-то секрет. Но в августе и сентябре – в том числе и публично – говорилось, что редакционная политика, которая существует на канале, нового собственника полностью устраивает. Более того, говорилось, что с коллективом будет подписано соглашение о принципах редакционной политики. Довольно неожиданно для меня председатель Наблюдательного совета тогда также заявил, что не будет вводить новых людей в службу новостей.

- Это вам Хорошковский обещал, что не будет появляться никаких новых людей?

- Как раз не мне. Это было сказано на собрании коллектива.

- То есть, Максима Карижского не предполагалось?

- Я не знаю, что Хорошковский имел в виду. И к Карижскому отношусь нормально – еще с тех времен, когда он занимался PR. Но слова были произнесены в присутствии многих людей. И если это назвать обещанием, выполнено оно не было. Как и обещание о подписании принципов редакционной политики.

- А что еще?

- И этого достаточно. Для вас, как для яркого приверженца формализации и фиксации редакционной политики - уж точно

- Что определяло нежелание, какие были мотивы нежелания собственника подписать принципы редакционной политики? Что его не устраивало?

- Честно говоря, не знаю. Не прозвучало ни одного возражения ни по одному пункту этого окончательно согласованного текста. Правильнее было бы задать эти вопросы Валерию Хорошковскому.

- А как вы думаете, Игорь Плужников – прежний владелец «Интера» - подписал бы редакционные принципы?

- Вы знаете, мы вели с ним по этому поводу переговоры. Непростые. И я не могу сказать, что до конца уверен, что он подписал бы. Но Плужников, по меньшей мере, и не заявлял публично, что готов их подписать. И если бы у него были возражения, то он бы сказал, против чего конкретно. Он вообще был очень конкретным человеком.

- С Плужниковым, я так понимаю, вы находили общий язык?

- Да. Я всегда знал, чье это решение и кем оно принято, и его аргументацию. Знал, что это решение будет выполнено. Сейчас у меня такой уверенности нет. К сожалению.

- Со своим старым собственником вы работали во времена «темников». И телеканал «Интер» работал по ним. И вы лично были в той команде, которая, собственно говоря, и создавала «темники»...

- Во-первых, это ваше предположение. Во-вторых, на телеканале я работаю с 97-го года. И за это время в стране многое поменялось, кое-что – по нескольку раз. Но когда я приходил на этот канал, когда становился главным редактором - я знал условия, в которых мне придется работать. Если условия менялись, меня об этом всегда ставили в известность и, соответственно, у меня была возможность принимать решение – работаю я или нет.

- Вы имеете в виду политические условия? И можно ли в таком случае назвать «Интер» политическим проектом?

- Когда я приходил на канал – я знал, что это, действительно, во многом политический проект. Хотя и телевизионный, разумеется, тоже. И никто этого, кстати, не скрывал. Разумеется, реализуя проект, собственник всегда требовал соблюдения закона. И мы действовали в тех условиях, которые существовали. Но политическая составляющая была очевидна. В этом смысле «Интер», может быть, отличался от других каналов. На которых, как в мультфильме «Я поведу тебя к звезде», журналистам говорили: «мы будем делать телевидение незаангажированное, независимое, которое будет соответствовать всем западным стандартам»... А через два года условия работы менялись. И журналистам, которые оказывались в состоянии шока, объясняли, что, мол, «понимаете, мы, конечно, придем к звезде, но для того, чтобы придти, нам нужно немного пойти в обход, а не прямым путем...».

Так что в этом смысле на «Интере» изначально все было прозрачно. И я, как руководитель информационной службы, знал, что придется делать сегодня, завтра и послезавтра.

- В «Послезавтра»?

- «Послезавтра» - это был авторский проект. В нём я сам определял, что и как делать.

- Но, тем не менее, когда вы давали интервью, в том числе и «Детектор медіа», в 2004 году, вы, фактически, не скрывали некоторого раздражения от методов, которые использовала часть той команды, которая отвечала в СДПУ (о) и Администрации Президента Кучмы за информационную политику, тот же Сергей Васильев и другие. Более того, после «оранжевой» революции и Виктор Медведчук уже признал, что он единственной ошибкой считает работу Администрации Президента с медиа. Но все тогдашние обстоятельства, тем не менее, не побуждали вас к такому решительному шагу, как сейчас. - Я говорил о своем отношении с собственником канала. А давление было, прежде всего, внешним. И часто – очень сильное. Так что в этом отношении я не могу сказать, что 7 лет работал в состоянии абсолютного комфорта. Но было понимание с собственником – ради чего мы действуем на канале так или иначе.

- Но заявления об уходе вы не писали?

- Почему же. Писал. Например, когда на канале пытались поставить в эфир фильм «ПИАР». Это было в 2002 году. Я тогда предупредил – если фильм появится в сетке, я ухожу. Рад, что тогда владелец канала прислушался к моим словам.

- Фильм тогда, после показа на ICTV, прошел на «1+1». К этому показу на «плюсах» еще хотели записать обсуждение в студии, но после отказа целого ряда журналистов участвовать в этой спецоперации, обсуждения не было. Значит, в этом должен был участвовать и «Интер»…

- Видимо. Но в итоге фильма у нас в эфире не было.

- Говоря - «владелец» - вы имеете в виду Плужникова или тогда еще Александр Зинченко был напрямую причастен к каналу?

- Зинченко, насколько мне известно, никогда не был собственником этого канала. На работу меня приглашал Игорь Плужников. Именно по его предложению я остался на канале, когда ушла Анна Безлюдная. А разговор по поводу «Пиара» был в 2002 году, Зинченко тогда был «почетным президентом» канала, но серьезные вещи, безусловно, решались с Плужниковым.. Все, что делалось на канале, было основано на договоренностях с ним. Я считаю, что для телеканала это большая потеря, что он ушел от нас. Возможно, ситуация была бы немножко другой, если бы он был жив.

- А были еще какие-то ситуации, когда Игорь Плужников внимал вашим аргументам и в чем-то все-таки не подчинялся решениям руководства СДПУ(о)?

- Забавный вопрос. Плужников был одним из руководителей партии. И уж во всяком случае самодостаточным человеком, чтобы в партии кто-то мог давать ему указания.

- Значит, это было его желание поставить фильм «Пиар» в эфир?

- Нет. Да и причем здесь партия? Зачем партии был нужен «Пиар»? - То есть, это по личному приказу Кучмы хотели сделать?

- У меня нет никаких доказательств, что речь идёт именно о высшем руководстве государства. Но я твердо знаю, что эсдеки в данном случае уж точно ни причем.

- То есть, фильм «Пиар», который призван был нивeлировать эффект пленок Мельниченко и акции «Украина без Кучмы», должен был пройти в эфире трех национальных телеканалов: «Интер», «1+1», ICTV?

- Судя по всему.

- И Плужникову затем пришлось объяснять высшему руководству страны, почему не пойдет фильм на канале «Интер»?

- Видимо. И если это так – хорошо, что его аргументы были услышаны - мои аргументы вряд ли услышали бы.

- И все-таки, вы не отрицаете того, что «Интер» в 2002-2004 годах не работал по профессиональным стандартам, будучи политическим проектом. Сотрудники «1+1» во главе с Александром Роднянским 25 ноября 2004 года, когда в разгаре была «оранжевая» революция, публично принесли извинения своим зрителям за то, что происходило в их эфире до этого. Журналисты «Интера» этого не сделали.

- Во-первых, моя принципиальная позиция, как я говорил неоднократно, состоит в том, что у каждого человека могут быть свои ошибки, могут быть вещи, за которые стыдно. Однако можно исправлять свои ошибки и учиться на них только одним способом – работая по-другому. От того, что кто-то вышел бы и извинился, ситуация бы не поменялась. Ситуация может поменяться только тяжелым упорным трудом. Я думаю, что 11 месяцев моей работы в новостной службе «Интера» в 2005 году показали, что новостная служба может работать так, чтобы было комфортно и журналистам доносить важную информацию и работать в соответствии со стандартами журналистики, и чтобы был удовлетворен зритель. Эти одиннадцать месяцев, кстати, показали, что работа вопреки профессиональным стандартам была в свое время, прямо скажем, не инициативой журналистов. Это с одной стороны.

С другой стороны - подчеркиваю - мне не в чем упрекать журналистов новостей «Интера» за работу. В том числе - и во время избирательной кампании. Они делали все, что могли. Насколько они могли, они соблюдали профессиональные стандарты. Со своей стороны я делал все, чтобы возможность эта была больше, даже в тех узких рамках, которые существовали. Получилось не всё. И за это вины с себя не снимаю.

- Но почему всё-таки телеканалы – и не только телеканалы, но и менеджеры, и собственники – как вы говорите – самодостаточные люди - согласились работать по «темникам»?

- Это вопрос, над которым нужно думать, если мы не хотим «повторения пройденного». Возможно, это можно объяснить (не оправдать) тем, что частное телевидение в нашей стране появилось именно во времена президентства Леонида Кучмы. С большим уважением отношусь к Леониду Кравчуку, он - мой однопартиец, но при нем серьезного частного телевидения не было. И владельцы каналов, собственники, да и некоторые топ-менеджеры находились в убеждении, что и появилось оно благодаря Кучме. Возможно, этот стереотип в чем-то сыграл положительную роль, но в то же время имел и очень большие отрицательные последствия. Ведь люди, ответственные за электронные СМИ (которые во всем мире призваны быть контролёрами власти), сами считали себя обязанными власти и президенту. И постепенно, вначале даже заметно не было, но телевидение оказалось в ситуации 2004 года. Которую, я думаю, большинство журналистов вспоминают с содроганием.

И слава Богу, что сейчас у нас телевиденье существует не благодаря президенту, или не вопреки президенту, как это было с «5 каналом» во 2004-ом. А как данность. В стране президенты приходят, уходят, телевидение существует и до них, и после них. И нет никакой зависимости - ни прямой, ни обратно пропорциональной. Мне кажется, это позитивный момент, который во многом сейчас изменяет ситуацию в медиапространстве.

- А почему вы лично оставались шеф-редактором новостей? Даже в ситуации, о которой, по собственным словам, вспоминаете с содроганием…

- Задача, которая была поставлена передо мной как перед топ-менеджером, в том числе Игорем Плужниковым, заключалась, во-первых, в том, чтобы создать профессиональную информационную службу, а, во-вторых, сохранить команду – в тех сложных условиях, которые были. Я думаю, эту задачу я выполнил.

- Но получилось, что «профессиональная команда» беспрекословно выполняла «темники»...

- С «беспрекословным выполнением» не все так просто. Иначе не пришлось бы приставлять к ИАС «Интера» «уполномоченного комиссара» (Валерия Степанюка – «ТК») - кстати, подобные меры применили только к «Интеру». И, кстати, Плужников предлагал мне на время такого «ручного управления» отойти от руководства службой – с гарантиями сохранения зарплаты и последующим «возвращением». Но я подумал, что это было бы некорректно по отношению к журналистам, которым таких гарантий никто бы не дал. Да еще представил результаты «внешнего управления»… В общем, сказал, что остаюсь. И я благодарен сотрудникам ИАС за то, что наша команда сохранилась, сохранилась несмотря ни на что, и вы знаете, что даже во время революции у нас не было массового ухода людей. Можно это оценивать с политической точки зрения. Но с точки зрения менеджмента, я считаю, что это хорошо.

- Был случай с Александром Лукьяненко... - Да, история крайне неприятная. На самом деле Лукьяненко поехал делать сюжет по заданию канала, должно было быть прямое включение, но прямо в эфире «концепция поменялась»…

- И кто её поменял?

- Организаторы этого «Демократического центра». К микрофону Лукьяненко подходили все новые и новые люди, и вместо репортажа получился телемарафон, который без согласования с нами еще и начали транслировать по другим каналам. Когда мы об этом узнали, то, естественно, «отозвали» Лукьяненко с места событий. Но в любом случае получилось, что «Интер» поддался на эту игру и журналиста просто подставили. Пусть даже не по нашей вине. Но отвественность за это все равно несем мы. Поэтому и я, и Влад Ряшин сразу же извинились перед Лукьяненко. Извинились публично.

И это, кстати, были извинения конкретных людей, а не коллектива в целом. И это, по-моему правильно. А то иногда выходит, что решения принимают отдельные люди, а каются всем коллективом.

- Но ваши журналисты принимали участие в акции 41 журналиста против цензуры…

- Это их право – высказывать свою точку зрения от своего имени. Мне, конечно, было не очень приятно, что меня в известность об этом заранее не поставили. Но, видимо, для этого у них были причины.

Меня тогда больше интересовал вопрос – как сделать так, чтобы конфликта не было в самом коллективе, чтобы он не делился на «оранжевых» и «сине-белых» – а у нас, поверьте, были сторонники обоих лагерей. Чтобы не было разделения на тех, кто был на Майдане, и кто не был, тех, кто «боролся», и тех, кто в это время «выгребал». Если бы был конфликт – мы не сохранили бы команду. И я рад, что команда выстояла. И не просто выстояла. А дала в 2005 прекрасный результат. Весной http://www.detector.media/ogtt/?id=24128 рейтинг новостей на «Интере» был действительно очень высоким. А доля в 50% аудитории – это результат, достичь которого будет непросто любой новостной службе. Мы это сделали.

- Но в таких высоких рейтингах ваших новостей играет роль еще и элемент удачного программирования, обрамления новостей рейтинговыми фильмами, сериалами...

- Но даже в связке с фильмами - рейтинг новостей был выше. Если бы новости были не профессиональные и не интересные зрителям, рейтинга такого бы у них не было. Я на самом деле хотел бы, чтобы на «Интере» все было хорошо и в дальнейшем, и чтобы коллектив сохранился. Я искренне желаю, чтобы кто-нибудь добился того, чтобы новости, подготовленные ЕГО службой смотрели 50% аудитории.

- И все-таки давайте еще немного о прошлом, еще такой вопрос. Вы социал-демократ по убеждению. То есть, это для вас, прежде всего, не фактор карьеры, а фактор идеологии.

- Да.

- Но идеология социал-демократии явно расходилась с теми методами, которые использовались членами СДПУ(о) во время избирательной кампании 2004 года. Что же, тем не менее, заставляло вас оставаться на канале, которые эти методы претворял в жизнь, выполнять взятую на себя ответственность по сохранению команды? Почему эти обязательства перевесили ваше понимание того, что это не соответствует идеалам социал-демократии? - На работе я выполняю обязательства, взятые перед работодателем. На рабочем месте я не социал-демократ, не либерал, не консерватор. И не приемлю схему, когда нанимаешься на работу, для того, чтобы работать «налево». Если, условно говоря, я пришел делать гвозди, но по внутренним убеждениям – сторонник изготовления шурупов, и поэтому буду шурупы из материала, предназначенного для гвоздей. Да, я социал-демократ по убеждениям, это говорит о моих жизненных установках. Но деньги мне платят не за мои убеждения. Я получаю деньги потому, что я руковожу… теперь уже руководил, информационной службой телеканала «Интер». Да, я могу не соглашаться с чем-то, но в этом случае – у меня есть право написать заявление об уходе.

- Но поздней осенью 2004 года я как-то задавала вам вопрос по поводу того, почему вы работали по «темникам», почему все так происходило на «Интере», и вы сказали, что такие были условия контракта. Сейчас же вы говорите, что главными условиями контракта были сохранение команды и создание информационной службы канала, одновременно заявляя, что «Интер» был именно политическим проектом. Так все-таки, какими же были условия контракта?

- Я говорил о «контракте» в более широком понимании этого слова, между владельцами канала и властью. Еще раз говорю, я не знаю, какие формальные обязательства были у собственников канала перед властью. Но по содержанию разговоров я могу сделать вывод, что, по меньшей мере, собственник канала чувствовал себя обязанным перед тогдашним президентом. В октябре прошлого года должен был придти другой президент, перед которым этих обязательств не было.

- Вы о Ющенко или Януковиче?

- Независимо от фамилий. Насколько мне известно, «контракт» не должен был продлеваться, кто бы ни стал президентом страны.

- Но Плужников поддерживал Януковича?

- Да.

- И верил, что Янукович выиграет выборы?

- Вы знаете, в свое время у нас с Плужниковым был почти спор о том, как будет развиваться политическая ситуация. Я ему сказал, что следующим президентом станет Ющенко. Он возвразил и даже переспросил – даже если больше голосов соберет другой человек? Я сказал, что не очень верю, что больше голосов соберет кто-то другой, но даже если это произойдет – сторонники Ющенко просто выйдут на улицу и не уйдут, пока его не признают президентом. Как в Югославии. И даже тотальная цензура этому не помешает. Плужников сказал, что Украина отличается от Югославии. И я сам это пойму после выборов. Тогда, мол, и вернемся к разговору о принципах и стандартах.

- Этот разговор состоялся в 2004 году?

- Нет, в 2002-ом. Потом мы еще раз вернулись к нему после революции в Грузии. И тогда Плужников сказал, что на эту тему говорить больше не будем. До выборов.

- И тогда ваш личный трудовой контракт был как-то скорректирован? - Нет. Свой первый контракт, трудовое соглашение, я подписал в 97 году. Когда я стал шеф-редактором, был такой «апгрейд», но, конечно, в моем контракте ничего не было сказано по поводу президента Кучмы и всего остального. Моя задача была работать в тех условиях, которые были, не уходить с канала и стараться сохранить коллектив. Вот были мои обязанности. Я обязанности и обязательства свои выполнил.

- А в 2004-ом что произошло?

- В 2004 году произошло то, что произошло. И, может быть, это мое наивное предположение, но именно после этого я получил достаточно свободные рамки для организации процесса производства новостей – так, как я это представлял. Я думаю, что успехи последних 11 месяцев – это результат этого «расширения рамок».

- Эти новые рамки как-то были формализованы в 2005-ом?

- Нет. И я действительно сожалею, что принципы редакционной политики – принципы, которых мы придерживались эти 11 месяцев - так и не были подписаны. Ни старым, ни новым собственником.

- А то, что произошло с Игорем Александровичем… У вас нет подозрений, что была какая-то внешняя причина его ухода из жизни?

- У меня таких подозрений нет. Я считаю, что выдвигать такие подозрения сейчас бессмысленно. И даже оскорбительно для семьи, которая сделала все, чтобы никаких двусмысленностей не было.

- Было ли согласовано ваше решение о подаче заявления об уходе с телеканала с руководством партии? - Нет. Руководство партии не имеет и никогда не имело влияния на мои контракты и трудовые соглашения.

- Тем не менее, есть такая точка зрения, что эсдеки сдают своих. Вы, заместитель главы партии, вынуждены уйти с «Интера»…

- Я не стеклотара, чтобы меня сдавали. Я приходил на канал по предложению конкретного человека и заключал трудовое соглашение с этим человеком. Этого человека не стало, появился новый собственник, глава Наблюдательного совета. Как только это произошло - мы имели с Валерием Хорошковским обстоятельный разговор. Были выработаны определенные договоренности. Устные. К сожалению, пункты наших договоренностей, некоторые пункты, не были соблюдены, и поэтому я написал заявление. Причем здесь эсдеки? Я никогда не ставил работу и какие-то решения по работе в зависимость от решений партии, к которой я принадлежу. Как и решения в партии не ставлю в зависимость от того, что мне говорят на работе. Может быть, вы и не обратили внимание, но когда весной 2005 года была предложена моя кандидатура на пост заместителя председателя партии, и съезд проголосовал за меня, единственным человеком, который голосовал против, был Игорь Плужников. Он мне лично объяснил, что против. Я сказал, что уважаю его точку зрения, но свою тоже менять не буду. Так что для меня работа всегда отдельно, партия отдельно. Если хотите – такое вот «разделение политики и бизнеса».

- Владимир Грановский уже дал интервью «Детектор медіа», и в этом интервью он достаточно подробно рассказывал о том, насколько по-иному он видит новости, чем то, что сейчас есть на канале. Причем, он это говорил и относительно коммерциализации новостей, в чем мы его заподозрили. И, с другой стороны, он говорил о технологических вещах, что он видит их по-другому. Высказывал ли он вам свои пожелания, предложения, претензии - и имели ли вы возможность с ними спорить или дискутировать по этому поводу? - Наверное, была возможность дискутировать. Но, повторюсь, какой статус имел и имеет сейчас Грановский? - Грановский – представитель собственника канала, Хорошковского. Вы не принимаете этого?

- Почему? Но для дискуссий с Хорошковским я могу встретиться и с ним лично. Было бы взаимное желание. С другой стороны, когда человек приходит и говорит, я лучше сделаю новости, я лучше знаю, как это делается, то проще продемонстрировать это умение на практике. Зачем я буду кому-то мешать? Не надо учить кого-то делать новости, если можно их делать самому. Главное – чтобы интерес не угас, и за результат отвечал конкретный человек.

- А как вы считаете, то предположение, которое высказали мы, что канал может использоваться в политических интересах, но с бизнесовой целью. Оно может иметь право на жизнь или это категорически не так?

- Любые предположения могут иметь право на жизнь. Но для этого должно быть подтверждение. Свою позицию Валерий Хорошковский задекларировал: он рассматривает канал как бизнес, задача – капитализация. Задача канала производить качественный продукт и зарабатывать деньги на этом, а не за счет того, чтобы продавать новости. Будем надеяться, что эти задание и обязательства будут выполняться более щепетильно, чем те обещания, о невыполнении которых я уже сказал.

- Грановский в своем интервью «ТК», фактически, обвинил новости всех телеканалов в продажности, размещении «джинсы». Он сказал – «Просил бы редакцию «Детектор медіа» и читателей обратить внимание на то, что тема так называемой «джинсы», то есть заказных сюжетов на канале «Интере» возникает в тот самый момент, тогда на канале исчезают заказные новости». Он этим самым, фактически, обвинил вас в том, что в выпусках новостей, созданных под вашим руководством, регулярно размещалась «джинса»?

- По-моему, этот случай описан самим Грановским в том же интервью: «Когда слухи становятся основной тематической рамкой для статьи или сюжета, а гипотезы выстраиваются на основе упоминаний, построенных на анонимных же упоминаниях - мы получаем современные украинские СМИ со всеми их советскими рудиментами, которым присущи нравоучение, построенное на принципах текущей политической конъюнктуры с использованием проверенных старых советских методов агитации и пропаганды». Если бы нечто подобное имело место быть, то у руководства канала были все возможности установить факты. Если не доверяют мне, то это мог сделать мой первый заместитель, с которым автор обвинения работает не первый год и, очевидно, ему доверяет (Максим Карижский – «ТК»). Если этого сделано не было – значит, мы имеем дело именно с «досужими домыслами». На месте парламентских корреспондентов, которых, по сути, обвинили в коррупции – я бы говорил (и действовал) намного жестче. Но это – их право.

- Вы уходите сейчас, по сути, оставляя тот коллектив, который вы создавали. Нет ощущения, что вы бросаете людей?

- Во-первых, крепостное право в нашей стране отменено в 1861 году. И принцип - куда идет хозяин, туда следуют и крепостные - уже не действует. Тем более, с моей точки зрения, было бы неэтично, если бы я говорил людям: давайте уйдем со мной. Ведь я не знаю, куда я иду. Я не готовил «запасной аэродром». Я просто написал заявление и ушел с работы. А чтобы позвать людей, надо иметь место, куда их звать. У меня сейчас такого места нет.

К тому же я очень хочу, чтобы этот коллектив «интеровских» новостей сохранился. Ведь я работал над его созданием многие годы. И если коллектив достигнет успехов БЕЗ МЕНЯ, я буду искренне рад.

- А вам не кажется, что изначальной целью новых хозяев «Интера» была постановка своей команды на всех главных направлениях, и что это было просто, так скажем, маневром - разговоры о том, что все останутся на местах, что все будет подписано, и тому подобное?

- А к чему все эти китайские церемонии? Новый собственник приходит на канал, создает все, как он это видит, нанимает людей. Возможно, по каким-то договоренностям, у него нет права кого-то уволить, но… Я-то за кресло не держусь, как говорят, зубами. С самого начала мною было сказано, что я могу написать заявление. Так что, возможно, это и были какие-то маневры, но я не хочу подозревать других людей. У человека изменились планы - это его дело.

- Будете ли вы на выборах-2006 идти по списку СДПУ(о) в депутаты парламента?

- Ну, если будет такое предложение от моих коллег по партии, то я подумаю, во всяком случае.

- А не было еще предложения?

- Съезд назначен на 12 декабря. Для меня не является самоцелью стать депутатом. Я баллотировался по списку уже 2 раза и оба раза «очередь» до меня не доходила.Личной трагедией для меня это не стало. Но, в то же время, я не хочу повторять путь очень многих людей, которые якобы прозрели и перестали быть социал-демократами в тот день, когда это перестало приносить им личную пользу. Я в социал-демократической партии – с момента её основания. И буду оставаться в ней столько, сколько буду ощущать себя социал-демократом.

- После вашего ухода с «Интера», потери Михаилом Погребинским влияния на информационное пространство, какие еще медиа-возможности остались у эсдеков?

- Вы демонизируете Михаила Погребинского. У него никогда не было влияния на информационное пространство. Насколько я знаю, он даже иногда пытался воспрепятствовать некоторым одиозным действиям, но безуспешно. Что еще раз подчеркивает, что его возможности на самом деле ограничены. Я уже не говорю о том, что по убеждениям Погребинский - не социал-демократ.

Что же касается медиа-возможностей, то эсдекам, наконец, нужно понять, что не они определяют реальные шансы на выборах и в политике. Как правило, медиа возможности, наоборот, стают обузой. А влияние зарабатывается совсем другим – деятельностью, работой с избирателями, решением реальных проблем, предсказуемостью и твердым выполнением задекларированных принципов. Раньше с этим были большие проблемы.

- Считаете ли вы, что журналисты в массе своей хоть когда-то смогут изменить свое негативное отношение к эсдекам или они навсегда останутся для журналистов символами унижения журналистской независимости, врагами прессы?

- Это вопрос к журналистам, которые не являются членами партий. А исправить ошибки, как я уже говорил, можно только работой.

- Как известно, наши власть имущие не очень-то умеют воспринимать критику. Это касается