Однажды я случайно встретился в поезде со старым знакомым. Бывший военный, начальник штаба полка, с которым мы лет десять прожили на одной площадке дверь в дверь, дружили, по-соседски заскакивали друг к другу то за солью, то за спичками, кинулся ко мне с распростертыми объятиями. Посидели, поболтали, повспоминали золотые денечки, когда я то школьником, то студентом лазил с его балкона на свой, забыв дома ключи, потом плавно перешли на то, кто чем сейчас занимается. И тут Феликс Гарипович как-то беззлобно, как само собой разумеющийся факт, заметил между прочим: «Я всех журналистов терпеть не могу, они же все постоянно врут. Заплати им – любого закопают». Любопытно, что в его сознании каким-то непостижимым образом я вдруг разделился на две составляющие. Одна – тот пацаненок, который рос у него на глазах, и к которому он продолжал испытывать самые добрые чувства. Другая – сегодняшний журналист, который неважно, что именно пишет, но – журналист – и поэтому глубоко порочен по определению.

Такое отношение к прессе, в принципе, характерно для большинства наших соотечественников – хоть безработных корабелов, хоть народных депутатов. Красивые слова, произносимые иными из них с трибун, по большому счету, ничего не значат ни для них, ни для нас. Мы – как вода и масло – существуем в параллельных реальностях и, хоть и соприкасаемся, но практически никогда не пересекаемся настолько глубоко, чтобы понять друг друга. Вернее, чтобы они поняли нас.

Вообще, то, что говорится в столице, – то ли в зале Верховной Рады, то ли на помаранчевом майдане каким-нибудь народным трибуном, выбравшимся ради этого ненадолго из обшитого натуральной кожей салона иномарки, имеет к нам, провинциальным журналистам, приблизительно такое же отношение, как, скажем, страсти вокруг Пулитцеровской премии в Америке – с профессиональной точки зрения, конечно, интересно, но с практической не касается никоим образом.

Потому что это в столицах журналистам платят за имена, в тех, далеких эмпиреях, существуют гонорары, позволяющие покупать и содержать машины и квартиры, а здесь, в провинции, удел журналиста - копеечная поденщина, а большинство издателей и редакторов – не властители дум и делатели президентов, а владельцы и приказчики в «дешевых газетках с программкой».

Откуда растут ноги у этого, кажется, намертво утвердившегося статус кво, и как сохранить достоинство в этом болоте, мы беседуем с Игорем Похом, соредактором николаевской «дешевой газетки с программкой» «Партнер информ».

— Начнем с того, - говорит Игорь Пох, - что в твоей формулировке есть определенная неточность: не «дешевая», а «недорогая». Да, дешевые газеты у нас в городе есть. Но «Партнер информ» все-таки от них отличается. Я позволю себе сделать некое обобщение – что творится на николаевском газетном рынке. На мой взгляд, у нас действительно имеется некий сегмент, сформированный рядом изданий, подпадающих под это твое определение. Вообще-то, у нас есть единственная газета, выходящая достаточно регулярно, но при этом без телепрограммы – это «Губернская неделя». Но это издание слишком своеобразно, чтобы на нем останавливаться. Давай лучше поговорим о типичных явлениях в нашем газетном бизнесе. Газеты, образующие этот сегмент, выросли буквально одна из другой. Первой, насколько я помню, была «Новая николаевская».

Вообще, по моему мнению, то, что мы называем прессой в Николаеве, вряд ли может считаться журналистикой в настоящем смысле этого слова. И это связано не с тем, что у нас не хватает хороших журналистов или средств на оплату их труда. Нет, в первую очередь, это связано с абсолютным нежеланием большинства наших людей читать. Читать что бы то ни было, не только местную прессу. Газеты ли журналы ли… И тут, конечно, опять можно было бы порассуждать, что и журналы есть «дешевые», а есть нормальные. Но не читают вообще ничего. Просто не хотят читать. Что касается журналов – то тут уже давно сформировался стереотип: эта такая книжечка с картинками, которую можно купить за семь-десять гривен и листать себе полмесяца, сидя на унитазе или лежа на диване. Смотреть картинки. Люди отвыкли от чтения журналов с каким-то серьезным литературным содержанием, или с настоящими журналистскими публикациями.

Причем явление это в достаточной степени локальное. В соседнем Херсоне, расположенном всего в 60 километрах от Николаева, ситуация с газетами совершенно иная. Там частные издания за последние 5-6 лет выросли до – по нашим, николаевским меркам – невозможного уровня — и по тиражам, и по содержанию, и по дизайнерским находкам. Я отнюдь не претендую на исключительную правоту, я просто делюсь своим мнением о причинах такой ситуации. И мне кажется, что ее причиной является тот факт, что в силу различных причин так оказалось, что в Николаеве людям гораздо интереснее смотреть телевизор, чем читать буквы.

И вот, что происходит на нашем рынке, в том сегменте – «недорогие газеты с телепрограммой» стоимостью от 30 до 60 копеек – о котором мы и ведем разговор. Все они находятся не только в одном ценовом диапазоне, но и более-менее в одном содержательном. Прошел тот этап, когда эти пять-шесть изданий вовсю соревновались за тиражи. Сейчас наконец-то тиражи пришли к своему реальному уровню востребованности – 5-7 тысяч. Причем, когда я спрашиваю у редакторов подобных газет из городов с подобными нашему уровнем и структурой населения – Ровно, например, какие тиражи имеют их издания, то оказывается, что и там ситуация приблизительно такая же. Просто приходит момент, когда население насыщается и перестает покупать. Не потому, что газета плоха, а потому что больше не надо. Конечно, существуют издания, которые зарегистрированы как всеукраинские, покрывают свою область и еще несколько близлежащих, да вдобавок еще часть своего тиража реализуют в Киеве, «Высокий замок», например. Но это уже совсем другая история, у нас сейчас речь о другом.

Интересно отметить такую закономерность: падение тиражей в нашем сегменте газетного рынка началось накануне прошлых выборов и сейчас снова наметилась та же тенденция. Почему? Потому что на рынок входят бесплатные партийные издания, которые тоже научились вставлять программку всередину, распространяются невероятными тиражами – 200, 300, 500 тысяч. Естественно, они перебивают все. Ведь простым людям все равно, к сожалению. Они покупают в первую очередь, программу, и потом что-нибудь к ней почитать.

Знаешь, я давно уже ненавижу это сочетание: «простой человек», потому что им оправдываются любые мерзости и в его имя творятся самые отвратительные гнусности в нашей истории. Что означает этот «простой человек» для тебя? Какой он?

— Для меня «простой человек» — это человек неопределенного возраста, от 30 до 60 лет, какую-то часть жизни или всю жизнь проработавший на одном из судостроительных заводов либо на каком-то крупном предприятии. В начале распада Союза и по сей день эти люди, оказавшись в новой реальности, потеряли себя и до сих пор не могут найти. Я не говорю, что они глупые или не умеют читать. Нет, они просто не желают читать.

Конечно, на спрос и интерес к печатному слову влияют различные факторы. В том числе. И пресыщение политикой. Люди устают от нее. И, если, сидя перед телевизором, они могут пощелкать кнопочками пульта и переключиться с насыщенных политикой новостей на дурацкий сериал и обратно, то газета волей-неволей насыщена политикой и такого выбора, как телевизор, предложить не может. Хотя встречаются, конечно, исключения. Например, вознесенская газета «Семейные тайны», которая года за полтора выросла до 20 тысяч, распространяется по всей области и пользуется бешеной популярностью, печатая мыльные оперы на бумаге. Какой-нибудь сериал может, переходя из номера в номер, печататься годами и людям это очень нравится. Что это – уровень сознания общества или усталость? Не знаю.

— Ну хорошо. Ты сам говоришь, что, находясь в одной рыночной нише, газеты похожи друг на друга по большинству параметров. Но ведь у каждой есть свой редактор, своя какая-никакая редакционная политика, свои пути выживания… Как же на таком узком пространстве для маневра обзавестись «лица необщим выраженьем»?

— Давай возьмем выборы. Все на них стараются заработать. Но только от редактора зависит, печатать гадость или нет. Можно назвать это самоцензурой, можно просто брезгливостью. Тут все зависит от уровня жадности и готовности сделать все ради денег. Тебе приносят откровенную чернуху, платят за ее размещение, и только от тебя зависит, ставить это в номер, или отказаться от заработка.

Но выборы приходят и уходят, а газеты остаются и пытаются выжить. И тут основной источник доходов у них у всех – это, конечно же, деньги за рекламу. Кто-то собирает сам, кто-то пробует работать через рекламные агентства, но в любом случае, все это очень трудно. Хороших рекламных агентов найти очень трудно. Текучка в этой профессии огромная, работа сложная, монотонная, зарабатывают они немного, поскольку чаще всего сидят на процентах, а не на твердых ставках, большинство не выдерживает, уходит. Мы пошли иным путем. Наш редактор Ирина Курдыба организовала рекламное агентство прямо при газете. Оно собирает рекламу не только для нашей газеты, а во все СМИ Николаева, Украины, а иногда и не только Украины. Это тоже тяжелейший труд, но именно этот труд дал возможность освободить газетные площади под журналистские материалы. Понимаешь, когда газеты заполняют свои страницы рекламой – это хорошо. Но когда реклама вытесняет все остальное – вот это уже плохо. У нас тоже был такой момент, когда в газете практически не оставалось уже ничего кроме рекламы. Потому что все хотят на первую полосу, все хотят, чтобы им сделали блок побольше… У нас был такой момент, когда на первой странице у нас кроме рекламы вообще ничего не было. И это тоже имело не очень хорошие последствия, потому что люди, которые покупают газеты, смотрят на первую страницу и думают, что это рекламное издание. А это совершенно другой сегмент. Рекламная газета должна быть толстой, насыщенной рекламой, объявлениями и т. д. А когда человек смотрит на газету вроде нашей, он думает: «Что это такое? И рекламы почти нет, и почитать нечего», и откладывает ее в сторону. Мы от этого решили уйти. Вроде бы получилось. Так что мы пытаемся выживать так.

Что же касается приоритетов в публикации рекламы тех или иных партий, тот тут закон есть закон: к сожалению, мы не можем отказать никому, хотя с удовольствием отказали бы некоторым политическим силам.

— И все-таки давай вернемся к читателям. Мне кажется, что в вашем сегменте газетного рынка формирование аудитории происходит достаточно случайно: понадобилась человеку программа, купил, что под руку попалось, заодно почитал, что там пишут… Если понравилось – в следующий раз купит именно вашу «газетку с программкой». Так что же представляет собой редакционная политика именно вашей газеты? Что вы делаете, чобы удержать тех, кто однажды случайно «заглянул на огонек» «Партнер информа»?

— Ты прав, аудитория каждой газеты формируется годами, и инерция читательская, когда люди зачастую продолжают читать какое-то издание не потому, что оно нравится больше остальных, а просто потому, что к нему привыкли – это тоже мощный фактор, которым нельзя пренебрегать. Но скажу просто из собственного опыта: я, как человек, занимающийся реализацией нашей газеты, постоянно стараюсь отслеживать настроения наших потенциальных читателей с помощью частных реализаторов, которые порой знают о вкусах, настроениях и ожиданиях своих покупателей-читателей больше, чем иные профессиональные социологи. И вот, разговаривая с реализаторами, просто ездя в трамваях и троллейбусах в те дни, когда газеты разбирают из типографии и несут продавать, и присматриваясь к тому, какие издания покупают охотнее, на каких статьях задерживают внимание, что читают тут же, с явным интересом, что равнодушно пролистывают, я, конечно же, получаю так необходимую любому редактору или издателю обратную связь. И я могу с абсолютной уверенностью сказать, например, что еще сравнительно недавно людей, в первую очередь, интересовало два вопроса: «Есть ли что-нибудь про пенсию?» и «Есть ли что-нибудь про зарплату?». Или то же самое, но чуть по-другому: «Когда нам добавят пенсию? Когда нам добавят зарплату?» Слава богу, это время наконец в последние полгода-год ушло. Наши читатели – это люди среднего и старшего возраста, о молодежи я не говорю – эти вообще ничего не читают. И вот, заметь, нашей газете в 2006 году будет уже 8 лет, и я только сейчас заметил, что люди потихонечку начинают делиться впечатлениями от написанного в ней, начинают обсуждать опубликованные там статьи. Я уже говорил, что частные реализаторы являются для нас проводниками читательского мнения. Так вот, они рассказывают, что люди подходят, спрашивают: а будет ли продолжение такой-то темы? Такой-то статьи? Поэтому я стараюсь давать по возможности, серьезные материалы, аналитику – не обязательно местных авторов, в перепечатках, если они хорошо, в тему, подобраны, тоже нет ничего плохого, и я вижу: сознание людей действительно меняется. Потихоньку. Слава Богу.

— Говоря о «простом человеке», ты нарисовал слишком общую картину. Но в то же время, ты ведь не зря отслеживаешь реакцию читателей на публикации именно в своей газете. Так сможешь ли ты сейчас описать более детально не совсем уж абстрактного жителя Николаева, а непосредственно читателя «Партнер информа»?

— Пожалуй, только какую-то часть этих читателей. Они отличаются именно тем, что, прежде всего, покупают газету ради материалов, а потом уже, как приложение к ним – телепрограмму, а не наоборот.

— И какие темы их интересуют?

— Любой материал, где есть критика действий власти, вызывает живой интерес. Неизменно пользуется успехом практически утраченный у нас сегодня жанр очерков. У нас в газетах их очень мало, особенно хороших, качественных, даже с претензией на какую-то литературность. Поэтому когда они печатаются, это не проходит незамеченным.

Я уже не говорю о кроссвордах и анекдотах. Это вечное…

— Для журналистов выборы – это время Большой Жатвы. В то же время ты говоришь, что по возможности стараешься освобождать газету от рекламы, говоришь, что люди устали от политики. Как это все увязать?

— А очень просто. Надо дать возможность любым политическим силам, естественно, за деньги, естественно, официально, с заключенными договорами, восхвалять себя и не ругать конкурентов. Каждая политическая сила считает себя самой честной, порядочной и прогрессивной. На здоровье. Пусть они всем об этом рассказывают, но пусть при этом не оскорбляют своих политических оппонентов.

Конечно, возможно это не совсем правильно с точки зрения сбалансированности подачи материала – так чтобы дифирамбы уравновешивались критикой. Но зато такой подход позволяет снять камень с души у журналистов и редакторов.

Вообще, проблема, о которой мы с тобой говорим, противоречива уже изначально: с одной стороны, мы действительно стараемся как-то дозировать количество рекламы в газете, убрать ее с первой страницы, оставить место для журналистских материалов. С другой стороны, ни одно издание не может выживать без рекламы. Более того – именно от рекламодателей зависит эта пресловутая свобода слова. Поскольку только тогда, когда у издания появляется хотя бы относительная экономическая независимость, у редактора появляется возможность «перебирать харчами»: этому отказать, на это согласиться и т. д. Тогда, даже если к тебе приходит некая партия и говорит: «Я вот хочу тут себя похвалить за деньги, а еще – обгадить своих конкурентов – за большие деньги». Сейчас практически нет таких изданий, которые откажутся от подобного предложения. Потому что у нас всегда катастрофически не хватает средств. А такая финансовая зависимость, в свою очередь, имеет место потому, что, во-первых, в региональную прессу никто не желает вкладывать деньги, а во-вторых, даже те деньги, которые достаются газетам и телеканалам во время выборов, отнюдь не означают, что редактора, учредители и журналисты сразу становятся богатыми и независимыми, накупают себе квартир и машин, и начинают выбирать, кого печатать, а кому отказывать. Ничего подобного. Поскольку здесь, на региональном уровне, эти суммы всегда так малы, что их хватает разве что на решение каких-то сиюминутных производственных проблем: купить новую мебель в редакцию, обновить технику и т. п. В этом проблема на самом деле.

Ведь если бы те бизнесмены, которые страдали от старой власти, говорили о том, как им тяжело жить в созданных ей условиях, и шли на Майдан или передавали туда деньги, вместо этого поняли, что прессе необходимо помочь стать действительно независимой, независимой, в первую очередь, экономически, потому что бедность – мать всех пороков, если бы они вместо того, чтобы ругать продажных журналистов и жаловаться на то, что в украинских газетах все продано и поэтому там нечего читать, просто понесли в газеты свою рекламу а не отмахивались привычным: «Нам реклама не нужна», то и журналисты, и редакторы, и издатели смогли бы в конечном итоге стать сторожевыми псами демократии. А так – "маємо те, що маємо".