Читателям «Детектор медіа» этот фотограф может быть знаком по фирменным «чекменёвкам» в киевских СМИ. Цифровые снимки дают весьма фрагментарное представление об Александре Чекменёве - документалисте, которого интересуют люди из малозащищённых социальных слоёв. На пенсионеров, диабетиков, слепых, шахтёров Луганской области и людей, домом которых стала улица, он истратил километры плёнки и жизни.

Книга Donbass, которую он презентовал в Киеве и 14 октября представил в Москве - первое самостоятельное издание Александра Чекменёва. Снимки для чёрного томика с тяжёлой золотой надписью, изданного в респектабельном европейском издательстве, фотограф копил в течение шести лет. По выходным он отправлялся из Киева в город своего детства и в луганские шахты. Пожалуй, столько времени с этими рабочими ещё не проводил никто из украинских и зарубежных фотокорров. Рецензенты книги уже отметили, как близко находился фотограф к героям снимков, обратили внимание на увлекательность шахтёрских хроник, отсутствие пафоса, а также непостоянство местных пейзажей, облик которых то и дело меняют нелегальные самокопки.

В Украине Donbass прозвучал вне политического контекста. За это фотограф заплатил собственными сбережениями, отказавшись вписать в рассказ о дорогих для него людях имена политиков. Язык фотографии понятен многим, и Donbass по-человечески проясняет многие вещи из дней и ночей, жизни и смерти шахтёров. Если бы с этой книгой был знаком автор строк «Спасибо жителям Донбасса», наверняка он бы начал своё произведение с других слов.

Самокопки

- Александр, какой временной период охватывают съёмки проекта?

- Первый снимок был сделан в 1994 году в Луганской области. С этого периода в книгу вошло 4 снимка. Целенаправленно съёмками занялся в период с 1999-го по 2005-й.

В Луганск приезжал по выходным и, если был отпуск, то дней на 10 дней вырывался.

- Шахтёры - такая больная и политизированная тема. Как определялись с тематикой этой серии? Что именно вас интересовало во время поездок на Донбасс и на каком этапе ощутили проект завершённым?

- Донбасс - знаковое место, как же не отснять его историю. Интересовали сами люди. Сначала хотелось снять, как они живут, - свадьбу, гулянье, работу, отдых, день рождения... К 2005-му понял, что иду по кругу, слишком много повторов.

Да и сами сюжеты для съёмок теперь другие. Очень многие нелегальные шахты в 2005-м закрыли. А сейчас карьеры в открытую разгребают экскаватором. А если кто-то копает для себя, то подальше от села и от города, чтобы поменьше видели. Думаю, сейчас похолодает, и они начнут опять работать.

- Об этой книге вам говорили, что она «не похожа на вас»...

- Она очень ровная, выдержанная - рассказ такой. И практически никто не смотрит в объектив, не позирует. Сюжеты cкомпонованы по центру, классический кадр. Всё сдержанно и, как мне кажется, снято очень просто.

Конечно, было много и других фотографий с позирующими людьми - со дней рождений, свадеб, гулянок. Но в книгу вошли те, на которые ты привлекаешь по возможности внимание, не вмешиваешься в процесс, а герои - в себе.

- Какую камеру использовали для съёмок?

- Плёночный Canon 28 и 35 мм. Обошёлся без телевиков и сверхширокоугольных объективов. Невозможно увлекаться эффектами широкого угла и находиться очень далеко от человека, нужно подходить вплотную к нему - и там, где он уголь рубит, и там, где похороны. Порой стоишь рядом и сам понимаешь, что затвор работает слишком громко, и ты как будто бы слишком близко. Но, как видно на снимке, никто не обращает на тебя внимания.

- Сложно ли было найти общий язык с героями съёмок?

- Легко. Рабочий народ - точно такие же люди работают на заводах, точно такие же люди в трамвайных депо и автобусных парках. Ну, пожёстче там, ну, рискуют почаще, стол другой и на столе другое, вот и всё. И, несмотря на условия работы, без шуток там не обходится. Нет такого, что все молча носят мешки...

Самое главное - приходить с открытой душой. Всегда нужно быть честным, особенно перед ними. Был случай, когда мне не дали снимать (на нелегальной шахте. - ТК), потому что боялись, что снимки попадут в СМИ и шахту закроют, а у них семьи, дети. Я пообещал, что не буду указывать место съёмок. На сегодняшний день эта самокопка - уже история, документ. На шахтах, где я снимал, или уголь закончился, или их закрыли.

- Случалось, на ваших снимках из серии «Донбасс» люди узнавали знакомых, родственников и рассказывали вам, как сложилась их жизнь после съёмок.

- У меня очень много снимков из шахты имени Засядько. Сегодня такие фотографии в прессе часто используются как заставочные иллюстрации, но я свои отдавать боюсь. Потому что после этих съёмок на шахте было ещё два взрыва, а я не знаю, кто жив на этих снимках, кто нет.

С книгами много интересных историй связано. Помню, ехал из Донецка в Киев. На столике в купе лежал мой альбом «Чёрно-белая фотография», в который вошли снимки шахтёров. Девушка-попутчица попросила посмотреть альбом и, дойдя до страницы, где изображено разминирование бомбы на полигоне, начала плакать. Оказалось, что на этой фотографии - её родной брат, который год назад погиб. Последние несколько лет они вообще не общались. И оказалось, что на снимке - его единственное фото при жизни. Я оставил ей все дубли, которые у меня были. А девушка написала мне стихи.

Есть ещё снимки, которых я, к сожалению, не сделал. На одной из групповых фотографий на шахте в городе Торезе - мальчишка, которому около 17 или 18 лет. В следующий мой приезд в Торез он меня встретил на улице и говорит: «Сань, как здорово было бы пообщаться с тобой». Мы пошли, сели в магазин, выпили по стакану вина. Посидели, поговорили. Я тогда не сделал снимка, хотя обычно всё снимаю. А уже в третью поездку мне сказали, что он повесился. Вот это страшно.

- Простите, но я никак не могу понять... Возможно, потому что сама ни разу не была на Донбассе. В шахтах такие тяжёлые условия работы, наверняка не самая надёжная техника. Опять же, всегда есть риск не вернуться со смены домой, как не раз случалось на шахте имени Засядько. Почему они туда идут?

- На тех нелегальных шахтах, где был я, очень строгая дисциплина. Там каждый отвечает за свою безопасность сам. Нужно, к примеру, ставить крепи, которые удерживают кровлю, и люди пилят нормальные стойки. Гнилую стойку никто не поставит, экономить на этом никто не будет. К тому же, на самокопках работают, в основном, все, кто имеют опыт работы на производственной шахте.

Ни на одной из шахт, где я снимал, не было несчастных случаев. В середине 2000-х только завалило мальчишку. Но опять они копали вдвоём-втроём для себя, не имея опыта шахтёрского. На производственной шахте опасней, я считаю. Ведь на нелегальной шахте копают там, где нет метана - из-за таких участков на производственных копальнях и гибнут десятки людей.

- Но почему - шахты? Там просто нет другой работы?

- Абсолютно. Или в шахту, или на рынке торговать, или уехать куда-то. За счёт угля там и детские садики, и школы.

Опять же, почему появлялись нелегальные шахты? Потому что не платили в государственных. Порой случались очень большие задолженности. На сегодняшний день, хоть им платят немного, у них есть работа. А если шахтёр ходит в смену на производство, то самокопка ему ни к чему. 

- Насколько объективно, по вашему мнению, показана жизнь шахтёров в фильме «Другой "Челси"» немецкого режиссёра Якоба Пройсса?

- «Челси» - фильм о политике. Там больше показана жизнь главного героя, который не шахтёр. Я вам советую посмотреть «Смерть рабочего» австрийского режиссёра Михаэля Главоггера. Часть этой ленты посвящена именно шахтам Красного Луча Луганской области, где я снимал.

- Сейчас политики открыто спекулируют на теме искусственного деления Украины на Запад и Восток. Вы замечаете эту разницу?

- Для меня они неразделимы. Это уже современная модель мышления - разделить Украину, а вообще на Донбасс ездили со всего Советского Союза. Приезжали, работали, зарабатывали деньги, и Донбасс был общесоюзным, знаковым таким местом. Когда делят Украину и разделяют по цветам - это пиар-технологии, мне это неинтересно. Как и для тех шахтёров, которые продолжают жить своей чёрно-белой жизнью. Для них, на самом деле, не существует ни оранжевого, ни синего.

- Люди, которых вы снимали, похоже, делились с вами всеми праздниками и трагическими событиями. Кем выступали вы в этом общении - участливым слушателем или отстранённым наблюдателем? Осталось ли по отношению к героям вашей книги чувство благодарности? 

- Я благодарен всем этим людям, которым и посвящена книга. Не было бы их, не было бы и этого издания. Всё, что я сделал - только документально зафиксировал их жизнь, и всё.

Donbass

- Кто занимался отбором фотографий для книги Donbass?

- Андрей Кременчук. Он ехал снимать Чернобыль и московские фотографы сказали: «Чувак, принимай». У нас так принято - кто-то из москвичей - к нам, мы - к ним. Андрей остановился у меня. По-моему, на второй вечер он попросил показать мои снимки и посмотрел «Донбасс» и «Паспортизацию». Сказал, что тут точно на книгу хватит и что это нужно показывать.

Поскольку съёмки на Донбассе проходили в разный период, мы очень долго думали, впишутся ли они в один ряд вообще. Но все они были сняты на плёнку, и в итоге всё сложилось. Из 450 снимков мы отобрали 150.

Во вторую поездку в Украину Андрей опять был у нас. Он отправил снимки по скайпу Клаусу Кереру, основателю издательства Kehrer Verlag. А Клаус сказал: «Ребята, если находите деньги, я печатаю вашу книгу».

Андрей Кременчук выступил также инициатором другого книжного проекта - серии фотомонографий авторов стран бывшего Советского Союза при участии издательства Kehrer Verlag. Проект, который открывает книга Donbass, будет представлен в Европе. В течение ближайшего года планируется издать монографии Александра Слюсарева (Россия, 1944-2010) и Александра Гляделова.

- Donbass вы издали на собственные средства. Как нашли деньги на книгу?

- Продал технику цифровую, сканер, компьютер... Чтобы начать печатать книгу, потребовался взнос в 10 тысяч евро. Плюс я ещё должен издателю.

- Сколько? Наверняка найдутся люди, которые захотят поддержать этот проект...

- Нет, не надо. Я сам отдам этот долг, не хочу зависеть от кого-либо. Я пробовал обсуждать эту книгу с политиками и получал встречные предложения: «Вот если мы своё что-то туда...». Такое и при Ющенко было: его соратник предложил мне издать книгу, но на своих условиях - с благодарственным словом и упоминаниями. Правда, я не ко многим ходил - дважды наступил на грабли, хватит, наверное, уже. Решил, в крайнем случае, взять кредит в банке.

- Как получилось, что издатель поверил вам и согласился печатать книгу на условиях частичной предоплаты? Разве немецкие полиграфисты идут на подобные вещи?

- Нет, думаю, это исключение. Книга готовилась полтора года, так что за это время Клаус Керер меня узнал. В течение этого периода я не нарушил ни одной договорённости. Его одноимённое издательство на рынке уже 15 лет. Они пережили кризис, набрали обороты, но не утратили интереса к не самым состоятельным клиентам.

Европейским фотографам тоже не очень просто решиться на подобный шаг. Клаус показал мне две книги Джессики Бакхаус, у которой не было денег на издание своих серий. И в эти проекты она вложила средства из социального пакета - сначала первая книга, потом вторая. А когда вышла третья книга, у неё начали покупать работы. Она вернула сумму, необходимую для социального пакета. Джессика считает, что без книги фотографу никуда: «Кто мы без книги?».

Как правило, в печать книги в Европе нужно вложить минимум 12 тысяч евро. Там издатели заинтересованы в продвижении и продажах: Donbass можно приобрести в более 80 магазинах на «Амазоне».

Думаю, расплачусь с этой книгой и через два года ещё сделаю. На сегодняшний день я не так много зарабатываю. Но всё равно что-то будет! Помню, как снимал в 1990-х: у тебя нет плёнки, нет дорогого по тем временам объектива. И вдруг что-то есть, Бог даёт: находится всё необходимое или человек, который готов помочь.

- Расскажите, пожалуйста, о тираже и распространении книги.

- Тираж книги минимальный - 1000 экземпляров. Моя доля - 300 книг. Минимум сотню нужно отдать в Россию, 200 останется у нас. Разойдутся книги, думаю, по фотографам, художникам. а также по сочувствующим. :) Покупали их для луганчан, дончан. Если продам свой тираж, то вылезу из долговой ямы.

Паспорт

- Над чем сейчас работаете? О чём будет ваша следующая книга?

- Книга будет посвящена серии «Паспортизация», а работать продолжаю над портретами.

«Паспортизация» - самый первый проект. В 1994-1995-м в Луганске фонд социальной помощи района пригласил меня помогать одиноким и больным. Дважды в неделю им приносили бесплатно хлеб - молоко - таблетки и приводили фотографа. За эти снимки я получал какие-то копейки по безналичке.

В этот же период началась замена паспортов. Для меня эти съёмки стали самым первым социальным проектом, где мне пришлось оказать хоть какую-то помощь людям. За эти копейки мало кто хотел фотографировать. Я видел, в каких условиях эти люди доживают свои последние годы. И это меня поразило. Я понял, что я бы такое снимал даже без денег.

- Что и кто повлиял на вашу авторскую манеру?

- Прежде всего, это Юрий Нестеров, директор фотослужбы газеты «Коммерсантъ-Украина». Мы с ним знакомы ещё с начала 1990-х. Тогда я только начинал в фотографии и определялся со стилем. С Нестеровым мы провели очень много времени за беседами на кухне. В 1997-м одновременно переехали в Киев: я во «Всеукраинские ведомости», он - в газету «Факты». Даже квартиры купили, не сговариваясь, подъезд в подъезд в соседних домах.

Также из украинских фотографов на меня повлиял Александр Ляпин. Он первым меня заметил здесь в Киеве: в 1994 году я взял первое место в конкурсе «Укрпрессфото» в категории «Новые имена». Это был первый конкурс документальной фотографии в Украине. Победил снимок из серии, отснятой в Луганске.

Саша Гляделов - ещё один человек, с которым, будучи в Киеве, проводили свободное время, общаясь о фотографии.

Хотя в целом в Киеве меня уже как сформировавшегося фотографа принимали. Тут уже было сложно повлиять на мои работы. :) Их называли «чекменёвками», и когда вышла газета «День», мои снимки пошли для рекламы (в рамках промо-кампании газеты «День». - ТК). Когда вышла газета «Всеукраинские ведомости», практически всё, что я снимал в Луганске, было опубликовано. Я удивлялся: «Как позирующие люди могут быть в газете - здесь же должен быть чистый репортаж!». Но после нескольких лет сотрудничества с нашими изданиями удивляться перестал. :)

Личный опыт формировался из впечатлений о жизни на улицах Луганска. Я снимал всех тех, на кого не обращали внимания. Я не имею в виду бомжей, я снимал весёлых людей на улице. А то, что они одеты были по-нищенски, так до этого их жизнь довела. Мой стиль - это уличная фотография, уличный портрет - документы времени.

- По словам участников московского «Портфолио ревю», фотографы постсоветского пространства пребывают во внутренней изоляции. Ощущаете ли себя отшельником в контексте мирового фотоискусства? :)

- Сейчас в плане кругозора и эрудиции всё намного проще: фотографу достаточно зайти в интернет. Всё доступно. А в середине 1990-х я ездил из Луганска в Киев, в Парламентскую библиотеку, листал журнал «Камера» - смотрел, как снимают на Западе, чтобы чему-то научиться. В частности, меня привлекали работы Дианы Арбус, Робера Дуано. Так я обнаружил, что в документальной съёмке допускаются позирующие люди. Ещё ездил в Москву, в библиотеку имени Ленина. По паспорту записывался в читальный зал и смотрел европейские журналы.

В отношении изоляции... Я хотел бы найти выход своим снимкам в галереях, для чего и была выпущена книга Donbass. Она поможет заявить о себе и о законченном этапе работы. Теперь мне нужны выставочные пространства. Можно делать выставку, а потом просить денег на книгу. Но я понял, что перспективнее издать Donbass в известном хорошем дорогом издательстве, которое заинтересовано в продвижении автора. После выхода книга живёт собственной жизнью. Я думаю, в течение года-двух будут рецензии и предложения сделать выставки.

- Проекты «не для прессы» вы снимаете, в основном, на плёнку. Как, по-вашему, на фотодело повлияли цифровые технологии и сам упрощённый подход - сейчас многие снимают на айфон?

- Зависит от того, кто снимает. Если речь идёт о Дональде Веббере, который отснял на айфон кризис в Украине, то его снимки выставлены на сайте агентства «VII». Но он также снимает и на плёнку, и на цифру. Не имеет значения, на что снимать. Только, чтобы снимать на айфон для выставочных целей, нужно обладать очень большим опытом.

Цифровые технологии упрощают, прежде всего, жизнь СМИ и фотоагентств - сегодня больше происходит событий, быстрее надо доставить снимок, чтобы его получили в любой точке мира.

А такие, как я, Нестеров, Гляделов, по сегодняшний день печатают фотографии вручную. Когда делаешь отпечаток, его рассматривают даже с обратной стороны - чтобы знать, из чего это сделано, что там сзади написано. На восприятие влияет сама поверхность бумаги, тактильное ощущение отпечатка и то, насколько глубокий тон использован. А плёночный отпечаток на цифровой машине - это уже не хендмейд. Очень много молодых людей возвращается к печати фото и сами проявляют чёрно-белые плёнки. Им интересно повозиться с бумагой, насытились уже интернетом и цифровой фотографией.

А ещё, в случае с плёнкой, ты каждый снимок ждёшь. Не то чтобы экономишь: учишься вкладываться в один кадр, в одно нажатие. И зачастую у меня нет дублей соседних, похожих.

- Говорят, во время съёмки фотографы не успевают думать о месседже работы и так далее. Моё субъективное мнение - ещё как думают, просто не замечают этого. Скажите, на что вы обращаете внимание во время съёмки?

- Прежде всего, это интересный человек. Он должен быть не только внешне интересным и доброжелательным. Он ещё должен быть интересно одет. Я люблю людей в шляпах, со старыми чемоданами. Людей словно из прошлого века. Мне вот интересны они своей самобытностью и тем, что они сохранили стиль 1960-х и 1970-х, что особенно характерно для пожилых людей. Ещё лучше, когда есть не только шляпа, но, может быть, плащ, обувь пошива, популярного 20 или 30 лет назад. Человек-музей такой получается. :)

- Документальная фотография во всём мире переживает не лучшие времена и держится, по сути, на энтузиастах. В чём причины её невостребованности и нереализованности? Не сочтите меня жертвой пси-террора, но, возможно, причина в том, что ни власть, ни сами пиар-технологи никогда не будут заинтересованы в объективной документальной съёмке?

- Нет. Фотографы всё равно будут снимать на социальные темы и показывать больные процессы. На сегодняшний день я вижу проблему и опасность в другом - и журналисты, и фотографы на коротком поводке у власти. Их труд невысоко оплачивается. К тому же, необходимой фотографу свободы нет ни в одном СМИ. Я работал в оппозиционном издании и сыт по горло. Не дай Бог таких людей ставить у власти.

- Вы один из немногих фотографов со специализированным образованием. Наверное, эти знания помогают в профессии. Но, помимо эрудиции и опыта, какие личностные качества должны быть присущи документалисту?

- Документалистом может быть тот, кто живёт после события. Кто остаётся неделю, две на месте происшествия и действительно поднимает проблемы региона.

Кроме знаний фотографу должна быть присуща честность. От того, как он покажет то или иное событие, зависит дальнейшая судьба этого места - города или села. И если едешь в деревню снимать какую-то историю, не дай Бог ты будешь думать о своём имени!

Работы Александра Чекменёва из книги Donbass:

Справка ТК. Александр Чекменёв родился в 1969 году в Луганске. Профессию фотографа изучает в период стажировки в городском ателье. С 1990 по 1992 годы обучается на заочном факультете фотожурналистики МГУ.

В Киев переехал в 1997 году, где сотрудничает с рядом печатных СМИ - «Вечерние вести», «День», «Український тиждень» и другими.

Персональные выставки:

2010 - Музей современного искусства, г. Пермь. Серия «Донбасс».

2008 - галерея «Ягалерея», Киев. Серия «Уличные портреты - цветная фотография».

2007 - галерея «Ягалерея», Киев. Серия «Черно-белая фотография».

2007 - галерея «Ирэн», Киев. Серия «Победители».

2001 - галерея Zamek, г. Познань, Польша. Серии: «Украинский паспорт», «Лилии», «Слепые», «Пасха», «Портреты», «Шахтёры».

2001 - галерея в Ольштине, Польша. Серии: «Украинский паспорт», «Лилии», «Слепые», «Пасха», «Портреты», «Шахтёры».

2000 - галерея в Попраде, Словакия. Серии «Украинский паспорт» и «Лилии».

Групповые выставки:

2010 - «3-й Фестиваль фотодокумента», Польша, Познань - Варшава.

2008 - «4X4. Современная украинская фотография», Дом фотографии, Вильнюс.

Награды:

1994 - 1-й приз конкурса документальной украинской фотографии «Укрпресфото» в номинации «Новые имена», Киев.

2000 - победитель конкурса документальной фотографии, Вевей (Швейцария) с серией «Украинский паспорт».

Монографии:

2010 - Donbass, Kehrer Heidelberg

2008 - «Чoрно-бiла фотографiя», издательство «Артбук».

Работы в книгах

2008 - «Инсайт. Украинская черно-белая фотография. XXI век»

Фото Павла Довганя