Тот факт, что Украина в этом году впервые участвовала в основном конкурсе Каннского кинофестиваля, - безусловно, волнительное событие и успех всей творческой группы. Таковы на сегодняшний момент украинские реалии, что само участие нашей картины в одном из самых престижных международных кинофорумов - уже удача независимо от количества полученных или не полученных наград.

«Счастье мое» известного документалиста Сергея Лозницы, дебютировавшего этой картиной в игровом кино, кто-то из западных журналистов сравнил с бульдозером, который проехался по Каннам. Сценарий фильма, рождавшийся во время продолжительных поездок режиссера по российской глубинке, реализован в документальной манере. Это не только точно воплощает авторский замысел, но и лишает зрителя, склонного при просмотре «тяжелых» фильмов к ожиданию хоть какой-то надежды, малейшей возможности ее обрести. «Счастье мое» для многих может оказаться по-настоящему травматичным опытом, чего, впрочем, и добивался автор фильма, убежденный, что современному зрителю нужен шок.

«Счастье мое» уехала из Канн ни с чем, что, похоже, не особо расстроило его создателей. По-философски настроенный режиссер может быть доволен хотя бы тем, что достиг своего - шокировал своим дебютом искушенную каннскую публику. Тем временем Олег Кохан, продюсировавший этот международный проект (Украина - Германия - Голландия) с украинской стороны, вполне доволен прокатным будущим картины: еще в Каннах он достиг договоренностей со многими европейскими прокатчиками. Кроме того, «Счастье мое» будет вести активный фестивальный образ жизни. 11 июня фильм будет показан на российском «Кинотавре», после чего отправится в турне по другим кинофестивалям Европы.

ТК побеседовала с Олегом Коханом о резонансе, который «Счастье мое» спровоцировала на фестивале и в среде зарубежных кинокритиков, особенностях прокатных перспектив картины в Украине и о его удовольствии сотрудничества с режиссером, за которым всегда остается final cut.

- Олег, после возвращения из Канн наверняка вам уже не раз приходилось слышать в свой адрес, что независимо от наград само участие украинского фильма в основной программе престижного кинофестиваля - это успех. Вряд ли это участие было случайным, скорее это результат и ваших как продюсера сознательных усилий. Расскажите историю этого успеха. Что предшествовало вашему появлению в качестве участника основной программы?

- Действительно, мне не первый раз задают вопрос по поводу успеха. Я думаю, что настоящий успех - это не сам факт попадания в конкурс. Об успехе можно будет говорить, когда наше участие в Каннском фестивале будет конвертировано определенным образом. Когда это участие позволит: а) продолжать работать режиссеру, продюсеру и всей творческой группе и б) это каким-то образом даст возможность улучшить ситуацию в нашем кинематографе. Хотелось бы, чтобы факт участия украинского фильма в Каннском фестивале трансформировался во что-то большее, дал ощутимый результат. Пока что, по крайней мере, мы привлекли внимание международной прессы и передвинули нашу страну с одной ступени, на которой мы находились, на другую.

- Можете ли вы дать какие-то рекомендации своим коллегам, которые также ставят перед собой задачу снять кино, которое будет представлено на одном из лучших мировых кинофестивалей? На что они должны обратить внимание, что должны учитывать и осознавать?

- Я не готов давать какие-то советы, рекомендации. У каждого продюсера, как и у каждого шеф-повара, свой рецепт успеха. Могу лишь поделиться собственным подходом. На мой взгляд, крайне важно, что для создания фильма «Счастье мое» была собрана команда единомышленников, одержимых и влюбленных в кино, из 10 стран. Это самое главное качество, позволившее нам преодолеть все препятствия, которые реально были. Мы противостояли экономическому кризису, сложностям, возникшим в связи с выборами в Украине, климатическим условиям, когда при 30 градусах мороза замерзала наша немецкая камера, и, наконец, природным катаклизмам в виде извержения исландского вулкана, а затем шторма, который ставил под угрозу проведение самого фестиваля. Именно желание, стремление снять кино дает возможность, вдохновение и силы искать решение из любой ситуации.

- В качестве партнера вашей поездки в Канны выступил Французский культурный центр. Что он на себя взял, в чем заключалось это партнерство?

- Участие в фестивале - это дорогое удовольствие. Все знают, что во время фестиваля в Каннах все умножается на целый порядок - стоимость проживания, питание, все. Благодаря Французскому культурному центру и компании «Немирофф» мы смогли позволить себе дополнительные затраты. «Немирофф» нам помог организовать поездку и прием в честь премьеры фильма, а Французский культурный центр частично профинансировал наше проживание и перелет.

- Любопытно, как государственные институции, прежде всего Министерство культуры и туризма, отреагировали на радостную весть о том, что украинский фильм впервые участвует в конкурсе Каннского фестиваля?

- Восприняли положительно. Ищут решение и возможность, каким образом помочь нашей компании. Просто сами институции достаточно громоздкие и не обладают такой оперативностью, как коммерческие бизнес-структуры. У госструктур есть бюджетная процедурность, которая, к сожалению или к счастью, ограничивает их.

- Узнав уже о том, что вы участвуете в конкурсе, вы обратились в министерство, но вам дали понять, что быстро такие вопросы не решаются?

- Совершенно верно. Мы обращались еще до того, как начали снимать кино, подавали документы. Но по каким-то субъективным или объективным причинам нас не совсем хотели поддерживать. Сейчас, когда картина уже была представлена в Каннах, я думаю, что министерство и государственные органы найдут возможность пойти навстречу.

- Но, тем не менее, несмотря на свою неповоротливость, представители министерства быстро и ловко сработали и в лице министра и замминистра оказались в Каннах, правда?

- Да, поскольку Украина впервые участвовала в конкурсной программе Канн, такая официальная делегация была уместна и важна. Так же было бы хорошо, чтобы на подобном событии присутствовали и представители культурной и бизнес-элиты, и украинские журналисты, ведь пока что наша киноиндустрия и страна в целом находятся на кинематографической периферии. Очень важно, чтобы представители украинской прессы регулярно посещали Каннский кинофестиваль, масштаб которого и насыщенность - показы, пресс-конференции, машинерия развлекательных и бизнес-событий - это клондайк. К сожалению, пока у нас не было финансовой возможности пригласить на фестиваль журналистов. Я думаю, что, в принципе, это задача украинской кинофундации, которая должна продвигать такого рода мероприятия.

- Поговорим о фестивале. Насколько я понимаю, фигура главы жюри играет очень большую роль в том, как разворачивается это событие. В частности, влияет на то, кто оказывается победителем. Интересно узнать, какой вам видится роль Тима Бёртона? Чувствуется ли, на ваш взгляд, его рука в том, кто в результате был отмечен в Каннах в этом году?

- Можем только предполагать, объективно это всегда тяжело сказать. Дело в том, что помимо главы жюри фестиваля на результаты влияет рынок, политика, очень большое количество тонко сплетенных механизмов, нам до конца непонятных. Безусловно, у главы жюри есть свое слово, свои этические и эстетические предпочтения. У него есть право дополнительного голоса, что часто может решить судьбу того или иного концептуального подхода. Ведь программа фестиваля нередко раскладывается на несколько смысловых контекстов, концептов, и личностные предпочтения главы жюри, в том числе и кинематографические, определяют, какие акценты ставит жюри, определяя победителей.

Представители творческой группы фильма «Счастье мое» на красной дорожче в Каннах: актер Влад Иванов («4 месяца, 3 недели, 2 дня»), актриса Ольга Шувалова, актер Виктор Немец, режиссер Сергей Лозница с супругой

- Какое впечатление лично на вас произвела программа фестиваля в этом году?

- Когда представляешь свою картину, очень редко удается посмотреть какую-то программу, потому что на это нет времени. Большую часть времени занимают разные встречи, переговоры по поводу продажи фильма и финансирования следующего проекта. Помимо собственных встреч, я как продюсер еще должен координировать всю творческую группу, режиссера, их встречи и т. д. К счастью, многие картины продолжают свою фестивальную судьбу, и ты догоняешь их уже на следующих фестивалях. Поэтому мне только предстоит увидеть конкурсную программу, и это даже хорошо. Когда ты участник конкурса, ты, безусловно, хочешь победить, есть ряд субъективных моментов, которые ты переживаешь. Поэтому на этом этапе очень тяжело объективно воспринимать картины других участников. Потом, когда эмоции улягутся, сделать это будет проще.

- Вы же в Каннах не в первый раз бывали? Какой это визит по счету?

- Да, не в первый. Лет семь я туда езжу.

- Если я правильно понимаю, программа такого фестиваля, как Каннский, составляется из фильмов, которые не просто представляют собой образцы высокого искусства, предназначенного для разового показа для рафинированной публики, но и обладают определенным коммерческим потенциалом. Скажите, с точки зрения кинопродюсера и в некотором смысле завсегдатая Канн, как меняется, условно говоря, конъюнктура современного кино?

- Я думаю, что художественная ценность кино, которое показывают в Каннах, остается на первом месте. И соперничество таких фестивалей, как Каннский, Берлинский, Венецианский, которое гласно или негласно существует, идет как раз за качество самой программы. В этих обстоятельствах огромную роль играет программная служба, которая составляет и предлагает свою концепцию конкурсной и внеконкурсной программ и жюри. Не думаю, что программные службы руководствуются при отборе фильмов соображениями вроде коммерческого потенциала той или иной картины-конкурсанта. Гораздо важнее для них сформулировать некое высказывание посредством формирования программы.

- По мнению кинокритика Гая Лоджа, прогнозировать фестивальную судьбу фильма Лозницы мешало одно значительное препятствие: после 1989 года ни один дебют, кроме драмы «Секс, ложь и видео» Стивена Содерберга, не достигал зенита фестивальной славы. Как принимали известного документалиста, но дебютанта в художественном кино Сергея Лозницу в Каннах? Пришлось ли вам как-то дополнительно стимулировать интерес публики и прессы к своей работе?

- Дебютантов всегда любят, к ним всегда обращено пристальное внимание. Стимулировать ничего не понадобилось, потому что там уже десятилетиями отстроена система. Сам показ фильма работает как лучший стимул. Мы в этом более чем убедились, поскольку после показа у нас было очень много интервью и бизнес-встреч. Кроме этого, во время показа меня очень порадовало дыхание зала. Есть такое понятие. Это был такой шок! А после титров были аплодисменты, настоящие овации зала. Но первой реакцией был шок. Многие издания написали, что фильм Лозницы оказался бульдозером, который переехал Канны. И - самое главное - мы инициировали очень серьезную дискуссию, которая продолжается на страницах многих зарубежных изданий до сих пор.

Кадр из фильма «Счастье мое» Сергея Лозницы. В главной роли снимался актер минского ТЮЗа Виктор Немец и молодая российская актриса Ольга Шувалова, которая запомнилась по роли в фильме «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики

- Одна из линий, по которым идет эта дискуссия, - можно ли рассматривать вашу картину как фильм с ярко выраженным русофобским привкусом. По крайней мере, дискуссии именно такого толка мне пришлось в большом количестве читать в Рунете. Что вы думаете о такой возможной интерпретации вашей работы?

- Я знаю о таких спорах, но воспринимаю их скорее как провокацию хотя бы потому, что ни режиссер, ни творческая группа никаких русофобских настроений не испытывают. Мне гораздо интереснейе следить за теми дискуссиями, где обсуждают художественную ценность нашего высказывания, авторскую позицию по отношению к происходящему на территории постсоветского пространства, размышляют о хомо советикус как особом явлении. Да, по сюжету события нашей картины происходят на территории России, но такое же могло происходить и в Беларуси, и в Украине, и в любом постсоветском государстве.

- Какой из вопросов зарубежных журналистов на пресс-конференции после показа вам особенно запомнился?

- Самым интересным вопросом (и ответом на него) был вопрос «А вам не страшно жить в таком обществе?». Западные зрители, которые смотрели наш фильм, сначала как будто до конца не верят тому, что им показывают, а потом, когда осознают, что это правда, а не вымысел, испытывают ужас. Нам же необходимо понимать пространство нашей жизни, видеть, чем оно питается. Нужно отдавать себе отчет в том, что наша территория - это не территория мегаполисов. Наши города питаются глубинкой, что четко прослеживается в нашей картине, в том числе в ее финале.

Кадр из фильма «Счастье мое» Сергея Лозницы

- Кстати, мне приходилось встречать в Сети довольно много нареканий по поводу качества субтитров, которые вы подготовили для показа в Каннах. Мол, вследствие перевода была утрачена значительная часть аутентичного авторского замысла. Кто принимал участие в переводе и редактировании субтитров?

- Мы это понимаем и, поверьте, были очень требовательны при выборе того, кому надо доверить перевод. К сожалению, при любом переводе что-то теряется. Я уверен, что картина настолько сильна по своей конструкции, по посылу и эстетике, что главное может и должно быть понятно вдумчивому зрителю без слов. Переводом занимались профессионалы, финальную чистку делал Жоэль Шапрон. Это человек, который не один год работает в киноиндустрии, знает стандарты, по которым должны быть подготовлены субтитры, прекрасно владеет русским, французским, английским и немецким языками.

- Имела ли место некая конкуренция между вами и Никитой Михалковым, который участвовал в конкурсе с сокращенной версией своей картины «Утомленные солнцем-2. Предстояние»? Если да, то в чем она выражалась?

- Идея, что мы конкурировали, - скорее одна из интриг, запущенных журналистами и критиками, которые заранее пытались столкнуть нас лбами. Наша картина и фильм Михалкова - два разных мировоззрения, взгляда на одну и ту же территорию. И это естественно. Сергей Лозница - документалист, спорить с ним тяжело, потому что все его предыдущие работы вели к этому высказыванию. У него есть понимание реальной русской действительности, русского человека, которые так же правдиво описаны и Гоголем, и Салтыковым-Щедриным. У Никиты Сергеевича совершенно другой взгляд, который строится на воспевании, идеализации, героизации российского общества. Обе точки зрения имеют право на существование, мы можем лишь спорить, насколько интересно и убедительно для зрителя воплощено то или иное мировоззрение.

Кадр из фильма «Счастье мое» Сергея Лозницы

- В какую сумму вылился бюджет фильма «Счастье мое»?

- Бюджет производства - около 2 миллионов евро.

- В фильме задействованы жители тех населенных пунктов, где частично вы снимали. Расскажите об этом опыте и тех трудностях, с которыми вам пришлось столкнуться.

- Мне всегда был интересен такой опыт, результат такой работы режиссера. Кира Муратова ведь также снимает непрофессиональных актеров. Это дает новую краску, свободную от каких-то рамок, стереотипов, с чем нередко приходится сталкиваться при работе с профессиональными актерами. Это тонкий момент творчества, возникающий в момент репетиции, то мгновенное настоящее, которое удается либо не удается высечь режиссеру из «простого» человека.

- Кстати, есть такой стереотип, отчасти рожденный американским кино, который предполагает, что режиссер и продюсер - антагонисты. Режиссер творит и, естественно, не хочет признавать никаких бюджетных рамок, а продюсер сует ему под нос счета и требует экономить. Были ли у вас с Сергеем Лозницей конфликты на подобной почве?

- Нет, мы всегда находили компромисс. У каждого из продюсеров и режиссеров свои методы. Главное для меня в работе с любым автором - понимание, что мы реализуем совместный проект. Мне неинтересна ситуация, где режиссер работает для продюсера, а продюсер просто финансирует его. Фильм - это совместное высказывание, и когда у обоих есть это ощущение, всегда можно найти решение, которое удовлетворит и режиссера, и продюсера.

- Я знаю, что по контракту, который вы подписывали с Сергеем, за ним оставалось право final cut. Хотели бы вы, чтобы на картине «Счастье мое» право финального монтажа было за вами?

- Нет, при создании авторского кинопроекта продюсеру глупо было бы брать на себя такое право. Потому что если ты претендуешь на то, что вместо режиссера можешь смонтировать такое кино сам, тогда бери и снимай. Я убежден, что свое авторское высказывание и посредством съемки, и посредством сценария и монтажа режиссер может и должен до конца сформулировать сам. Это, мне кажется, честно, профессионально и совершенно справедливо.

- То есть вам неизвестно удовольствие работать, когда final cut за вами? Такого опыта у вас нет?

- Мне известно другое удовольствие. Режиссеры, с которыми я работаю, предоставляют мне возможность увидеть этот final cut еще на этапе написания сценария. Я понимаю, как это воплотится. В большинстве проектов, которые я продюсировал, я являюсь непосредственным участником процесса. Творческое соучастие - основной аргумент для меня оставаться в этой профессии. Если говорить только о денежном эквиваленте, то есть более привлекательные и экономически выгодные профессии. В творческом сотрудничестве с режиссером - суть моего позиционирования как продюсера. Вы можете в этом убедиться, если обратитесь к нашей библиотеке фильмов. Уже ни о каком случайном проекте, по-моему, речи не может быть.

- Еще перед началом съемочного периода во многих своих интервью вы подчеркивали, что для вас как для продюсера важно доносить не разрушительный, а созидательный смысл до широкой зрительской аудитории. Насколько конкретно в случае с фильмом «Счастье мое» вам удалось выполнить эту задачу?

- Вы намекаете, что у нас получился далеко не радужный фильм, не дающий зрителю позитивных эмоций? Знаете, надо понимать природу воодушевления и вдохновения, которую называют катарсисом. И не исключено, что именно через демонстрацию каких-то отрицательных моментов, побуждающих к размышлениям, он и возможен. Сегодня зрителя слишком часто успокаивают, уравновешивают, он перестает думать об увиденном сразу после титров. Меня такое кино не интересует. Мне интереснее шок, мне интересней взбудоражить зрителя, заставить его еще долго думать над тем, что вызвало у него сильные эмоции. Я напомню, что эпиграфом к сценарию нашей картины были выбраны слова Гоголя: «Бывает время, когда нельзя иначе устремить общество и даже все поколение к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости». Этот тезис в полной мере и анонсирует, и объясняет наш поступок и наше высказывание...

- Если завтра вам какой-нибудь из общеукраинских телеканалов предложит показать фильм в своем эфире, вы согласитесь?

- Конечно, с радостью соглашусь. Пока таких предложений не было. Повторюсь, я объективно и адекватно оцениваю прокатную судьбу нашего фильма. Он - в первую очередь для интеллектуально продвинутой публики, заинтересованной смотреть и задумываться над тем, что происходит на экране, привыкшей не развлекаться во время просмотра произведения, а сопереживать и оценивать. Средства массовой информации привили многим людям привычку, что кино, искусство, музыка призваны развлекать. А это не так.

- После просмотра «Счастье мое» мне показалось, что ваша работа созвучна с такими фильмами, как «Юрьев день» Кирилла Серебрянникова и «Груз 200» Алексея Балабанова, в одном мотиве. Разные по стилистике и другим «параметрам» картины дают, по-моему, схожее ощущение российской глубинки как воронкообразного пространства, которое безжалостно засасывает тебя куда-то в тартарары, стоит тебе выйти за порог своего дома. Интересно, откуда такое восприятие российской провинции взялось у Сергея, уже давно живущего в Германии?

- Этот вопрос лучше адресовать самому Сергею. Могу лишь напомнить, что он за последние десять лет проехал эту глубинку вдоль и поперек, снимая свои документальные фильмы. Он месяцами жил в деревнях вместе со своими героями, погружаясь в их быт, радости и проблемы. Его «Счастье» - не выдумка, это истории, собранные в ходе этих поездок. Именно поэтому документальность этой картины подмечена критиками. Многие эпизоды, например, сцена на рынке - это просто фиксация реальности с реальными людьми. И их лица говорят сами за себя.

В этом смысле нельзя не отметить, что нам повезло собрать соответствующий актерский состав, который понимал буквально на клеточном уровне, что за кино мы делаем. В фильме снимается, в частности, Ольга Шувалова, которая работала с Валерией Гай Германикой на картине «Все умрут, а я останусь», сделанной в документальной стилистике. В «Счастье» снялся также известный российский актер Владимир Головин, которого зрители знают по картине «Холодное лето 53-го». Он уже давно живет в российской глубинке, хорошо знает ее органику, поэтому его не пришлось долго уговаривать работать с Сергеем, он понял его замысел с полуслова. Поверьте, мы действительно проделали очень кропотливую и масштабную работу по кастингу, чтобы ничего случайного в картине не было. Мы перефотографировали весь Чернигов и Черниговскую область, чтобы предельно точно отобрать каждого из персонажей, которые появляются на экране.

- Ведете ли вы переговоры о прокате фильма в Украине и в России? На какой стадии эти переговоры?

- Безусловно. Я думаю, что в ближайшее время мы уже будем знать результаты. Мы очень хотим, чтобы показ этой картины не просто ограничился прокатом. Я больше чем уверен, и это уже сейчас понятно по прессе, что это будет выходящим за кинопространство событием, которое вовлечет интеллектуальную элиту и вызовет большую публичную дискуссию. Мы хотим создать специальные показы, чтобы это был, может быть, первый за последние годы по-настоящему резонансный фильм. Мы готовы к обоснованной дискуссии, где будет вся амплитуда мнений. Я рад, что некоторые прокатчики готовы идти нам в этом навстречу. Они понимают, что «Счастье мое» - это не очередной блокбастер, который должен собрать определенную кассу, что намного важнее и приоритетнее сам факт демонстрации такого кино в Украине. В этом - их гражданская позиция.

- Можете сказать конкретнее, когда планируется прокат вашего фильма в Украине?

- Мы планируем на конец лета - начало осени. Сейчас согласовываются сроки, ищутся окна, потому что все-таки как-никак это рынок, там существуют большие картины, блокбастеры, которые все равно занимают первое место в списке того, что готовы показывать наши кинотеатры. Нам нужно понять, в какое из возможных окон будет лучше поставить эту картину, когда потенциально будет присутствовать наша целевая аудитория.

- Фестивальная судьба картины «Счастье мое» продолжается?

- Конечно. Уже на Каннском фестивале мы получили более 20 приглашений. Сейчас у нас «Кинотавр», потом Вологда, «Киношок», Торонто, Израиль, Греция, Англия, Франция.

- Почему в рамках ІІ Киевского международного кинофестиваля не состоялся показ картины «Шантрапа» Отара Иоселиани, который вы также продюсировали и возили на спецпоказ в Канны? Увидит ли его украинская публика в ближайшее время?

- Мы не смогли его показать по ряду технических причин, связанных с субтитрами и печатью копий, просто не успели - фестиваль в Киеве начинался на следующий день после Канн. Богдан Сильвестрович лично приглашал фильм «Шантрапа» открыть или закрыть фестиваль, а Отар Иоселиани приехал в Киев возглавлять жюри Киевского международного кинофестиваля. Но мы обязательно сделаем премьеру в Киеве, пригласим съемочную группу и организуем достойную презентацию этой картины.

Фото - www.unian.net и предоставленные «Сота синема групп»