Слово как маркер

После аннексии Крыма и начала войны на Донбассе медиа столкнулись с новым вызовом: как грамотно освещать конфликт, чтобы сохранять объективность и никому не навредить словом.

В обиходе журналистов, освещающий конфликт, появилась новая лексика. Слова и термины, которые используются в СМИ, разнятся в зависимости от того, какой позиции придерживается издание. Украинские медиа, а также СМИ большинства стран, поддерживающих проукраинскую позицию, говорят о боевиках, сепаратистах, самопровозглашенных, непризнанных, временно оккупированных территориях, а также об аннексии Крыма Россией.

Пророссийские ресурсы, которые признают самопровозглашенные республики и принадлежность Крыма к РФ после событий в марте 2014-го, обычно говорят об «ополченцах», «повстанцах», «возвращении Крыма» или его «присоединении» к России. Некоторые западные СМИ тоже пользуются терминологией «ополченцы» или «повстанцы».

Таким образом, пытаясь сакцентировать внимание на том, что Крым — «исконно русская земля». Тогда как Украина всегда говорит об «аннексии», тем самым маркируя свою позицию в этом вопросе — Крым отобрали противозаконно.

Правильно подобранные термины дают необходимый контекст для истории. Например, мы всегда употребляем термин «внутренне перемещенные лица» или же говорим о людях, которым пришлось временно покинуть свои дома в оккупированных частях Донбасса.

Ошибкой здесь было бы называть таких людей «беженцами», потому как беженцы — это те, кто вынужден покинуть родную страну и искать убежища за ее пределами. То есть, называя людей, выехавших из Донецка и Луганска после начала войны, к примеру, в Киев, беженцами, мы как бы соглашаемся с тем, что эти территории — уже не часть Украины. Этим часто пользуются пророссийские СМИ в пропагандистских целях.

Вот один из скриншотов «Украина.ру», где пишут о «беженцах» уже в заголовке. Правда, в самом тексте употребляют еще и слово «переселенцы». Но заголовок уже маркирует определенную позицию этого ресурса.

Грузинский опыт

Посмотрим, как пишут о конфликтах в Грузии — стране, где есть сразу две конфликтных точки на карте — Абхазия и Южная Осетия.

Грузия считает Абхазию одним из своих регионов, который сейчас де-факто контролируется властями частично признанной Республики Абхазия. Административное деление страны указывает на то, что это Абхазская Автономная Республика. В документах ООН, например, Абхазия также рассматривается как часть Грузии.

По этой причине сами грузины в большинстве своем не видят проблемы в использовании слова Абхазия без каких-либо приставок вроде «самопровозглашенная» или «непризнанная», хоть и считают ее таковой. Ведь если рассматривать ее именно как регион — это название звучит корректно. Также, например, как Аджария, которая административно также считается Аджарской Автономной Республикой.

«Для нас нет ничего обидного в самом слове “Абхазия”. Но грузины все же считают ее или самопровозглашенной, или непризнанной», – рассказывает журналист «Эха Кавказа» (проект «Радио Свобода») Гога Апциаури.

Он также напоминает о тонкостях в использовании другой терминологии: нужно быть аккуратным при употреблении слов «беженцы» и «переселенцы», чтобы не вводить в заблуждение своих читателей.

Кому давать слово

Еще один актуальный вопрос: стоит ли давать слово противоположной стороне конфликта на страницах и в эфире своих медиа? Будут ли украинские СМИ, транслирующие информацию с ресурсов, подконтрольных оккупационным администрациям Донбасса, считаться «рупором» сепаратистов? Или это действительно приемлемо, если информация важная и ее больше нигде не найти? Стоит ли на полном серьезе цитировать лидеров боевиков, когда речь о действительно важных информповодах и значимых для обеих сторон заявлениях?

Обращаясь к грузинскому опыту, посмотрим на ресурс «Эхо Кавказа» — подразделение «Радио Свобода» по этому региону. На сайте есть разделы о Тбилиси, а также о Цхинвали и Сухуми — городах, которые расположены на территориях Южной Осетии и Абхазии.

«Эхо Кавказа» публикует у себя позиции обеих сторон. При этом, в конце каждого текста есть приписка, которая указывает на эти нюансы. Приписка гласит: «Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия».

В этом случае в тексте материала идет речь о властях Абхазии и Южной Осетии, при этом, самопровозглашенными или непризнанными автор их не называет. Таким образом, издание одновременно и транслирует позицию автора, но и предупреждает своих читателей, что в целом это СМИ придерживается другой точки зрения.

В то же время, видим здесь и материалы с другой позицией. Например, этот, где есть абзац о том, что конкретные политики не признают такие государства как Абхазия и Южная Осетия. Это подается как позиция одного из спикеров в материале.

Стоит отметить, что грузинская история все же отличается от украинской. В первую очередь, продолжительностью конфликтов. Абхазия, например, откололась от Грузии больше 20-ти лет назад. Она до сих пор считается частично признанной — ее, как самостоятельное государство, по состоянию на сегодня признали лишь Россия, Никарагуа, Венесуэла и Науру, а также ряд подконтрольных России квазигосударств: Южная Осетия, Приднестровская Молдавская Республика, Нагорный Карабах и ДНР.

Однако за два десятка лет на территории Абхазии успели вырасти целые поколения людей с разными взглядами на этот конфликт. Некоторые из них, возможно, никогда не бывали на территории Грузии по ту сторону границы.

В Абхазии ежедневно происходят события, важные для региона, там продолжается жизнь, рождаются люди, ведется торговля. При этом, на сегодня существует всего один пункт пропуска, через который в Абхазию могут попасть разве что люди с абхазским или грузинским паспортами. Абхазия остается довольно обособленной и закрытой от внешнего мира. Но понимать, что происходит внутри нее, важно.

Работа по стандартам

В любом конфликте журналист всегда должен оставаться независимой стороной, не принимая позицию какой-либо из сторон, считает Темо Кигурадзе, журналист «Русской службы ВВС». Он специализируется на экстремальной журналистике и работал в конфликтных точках по всему миру: в Сирии, Ливии, Южной Осетии, Афганистане, на Донбассе.

«Сохраняйте нейтралитет и не сообщайте о своей позиции вслух, это может быть чревато серьезными последствиями, – советует Кигурадзе. – Если во время выезда в зону боевых действий вас спросят, за кого вы, скажите, что вы здесь, чтобы дать слово всем сторонам конфликта. Предложите им высказаться, сообщить все, что они думают».

Стандарты ВВС четко регламентируют работу журналиста, в том числе, и в конфликтных зонах. Так, журналист должен соблюдать: правдивость и точность, нейтральность и представление всех точек зрения, редакционную честность и независимость, обеспечение общественных интересов и справедливость.

«Даже если у меня лично неприязнь к какой-то одной стороне конфликта, я все равно должен записывать как минимум две точки зрения. Мы всегда даем слово двум сторонам», – делится опытом Кигурадзе.

Посмотрим, как это выглядит в материалах «Русской службы ВВС». Вот, например, текст о Донбассе под заголовком «Bellingcat: российские военные участвовали в обстреле Мариуполя в 2015 году».

В тексте мы видим такой термин как «пророссийские сепаратисты», а «Донецкая народная республика» маркируется как «самопровозглашенная». В то же время, указывается, что ее представители заявляли, будто бы удар по Мариуполю нанесли украинские военные — то есть, дается позиция другой стороны.

То же самое в бэкграунде в последнем абзаце текста — там указано, что Киев неоднократно обвинял Москву в поддержке самопровозглашенных республик на Донбассе, но есть приписка про отрицания Москвы.

Фото: Газета.ру