Только что человек, которого я знаю больше двадцати лет, и с которым (ой) жил под одной крышей, предложил мне заниматься заказухой.

Размещать заказные мнения, статьи за деньги. Я не очень представляю, как зная меня двадцать лет, кому-то может прийти в голову даже мысль о том, что ко мне можно подойти с таким вопросом, не получив по ебалу. Но сегодня это случилось.

С предложением разместить заказной материал или замолчать за деньги известные мне факты, ко мне обращались дважды.  Один раз мне предлагали за десять штук баксов замолчать детали об убийстве.

Один раз за квартиру в Киеве не выпустить материал о донецком банке, мывшем деньги Ахметова.

Оба эти раза случались с промежутком в десять лет: в 2004, потом в 2016 году. Сегодня на дворе 2023.

То ли у людей нет памяти, то ли эпохи, их смена, обнуляют сознание и оперативную память, переписывая ее с чистого (грязного) листа. Мне просто интересно: неужели кто-то думает, что война, убийства, смена правительств или угроза самой жизни, могут меня изменить?

Это правда очень смешно, примерно как звонок по телефону или два пальчика под локотком: «ты же занимаешься журналистикой, ты «лидер мнений», эта профессия обязывает?»

Мне очень смешно, кроме одного: в моем цеху есть единицы людей, которые этого не делают.

И с каждым разом, с каждой чисткой френд-листа, своего круга общения, правительства, самой страны, круг людей, стоящих вместе с тобой в стене щитов, этой нашей викингской shield wall, становится все меньше.

Но мы стоим и хохочем, отплевываясь, отхаркиваясь, пиная друг друга носками ботинок:

«Ты слышал такое, прикинь?»

«Кому, тебе такое предложили, серьезно?»

«Чуть ноги не обоссал, прикинь, Флоки».

Сегодня я слишком устал, чтобы даже смеяться. Ребра болят. Или это невралгия? Болит какой-то нерв, не позволяющий мне смеяться во все горло. Но и это пройдет.

Мы выстроим тут здоровые редакции, живущие рекламой и донатами, а не грантами и заказухой. Рано или поздно это случится, и я знаю, что не останусь один. Для этого есть моя банда.

Для этого есть мои люди. И мы стоим. Очень твердо стоим на двух ногах, иногда помогая себе топором или палкой, чтобы не упасть. От смеха, конечно. От чего же еще.

Оригінал публікації за посиланням.