Часть 2: Черный рынок оружия

Версия убийства Андрея Галущенко, связанная с торговлей оружием в зоне АТО ранее не рассматривалась официально ни следствием, ни журналистами, в том числе и мной.

Однако детали, которые нашей группе удалось выяснить в процессе работы над расследованием смерти Эндрю, заставили меня вычленить вопросы торговли оружием из зоны АТО и со складов украинской армии в отдельный информационный блок, который может свидетельствовать как о самодостаточном мотиве к убийству, так и служить побочной линией, помогающей найти улики в этом преступлении и выйти на след его потенциальных организаторов.

Кроме того, махинации с оружием -- одно из важных связующих звеньев в синергии 92 омбр с так называемой «группой Сироты» или «группой ГУР» -- образованием внутри бригады, задействованном, по информации разных источников, в наиболее темных и мрачных делах, связанных с «серой зоной» фронтового Донбасса.

Оружие, или «что это было?»

Я начну рассказ об оружии со своих последних дней пребывания на родине, в течение которых произошла самая странная встреча во всей этой истории; встреча, объяснения которой, откровенно говоря, я не нахожу до сих пор.

Итак, все по порядку.

Был ноябрь 2016 года.

К тому моменту я уже около полугода не жил в Киеве. После моего увольнения, которое сопровождалось кулуарными разговорами руководства службы новостей ТСН о том, что меня уволили, якобы, «для того, чтобы спасти мне жизнь», а также ряда вербальных угроз в свой адрес, поступавших из других источников, я решил залечь на дно.

Тогда я публично заявил, что «умываю руки», отказываясь от дальнейшей работы по делу Галущенко. Только самые доверенные люди знали, что это не так.

После этого публичного демарша я переехал жить сначала на старый рыбацкий причал в Одессе (режимный объект, находящийся под круглосуточной охраной), а затем на Западную Украину.

Выбор Западной Украины был не случайным – там проживают несколько демобилизовавшихся военных и сотрудников спецслужб, с которыми мне необходимо было встретиться для получения дополнительной информации о криминальной активности в «серой зоне» Луганщины.

К тому моменту я еще не планировал надолго покидать родину, продолжая вести переговоры с рядом украинских, а также международных редакций, о продолжении изучения «серой зоны» и выяснения деталей гибели человека, стоявшего за расследованием криминальной активности на Луганщине.

Среди этих организаций были «Репортеры без границ», группа Bellingcat (известная в Украине благодаря своему расследованию о российских военнослужащих, задействованных в украинской кампании Путина), ОБСЕ, а также ряд других людей и организаций, в том числе мой лондонский коллега Пьер Воу (Pierre Vaux), который к тому моменту уже начал работать над статьей “Кровь и Золото: контрабанда и убийство в Украине», вышедшей в свет 5 декабря 2016 года.

В момент подготовки вышеупомянутой статьи я проживал в Ивано-Франковске.

В один из ноябрьских дней я зашел поужинать в небольшой кабачок неподалеку от железнодорожного вокзала.

В тот вечер я был один и не собирался задерживаться надолго: мне нужен был горячий ужин, после которого я планировал вернутся домой и продолжить работу.

Лишь только я сделал заказ, за мой столик подсели двое коротко стриженных мужчин, одетых по гражданке.

Они завели разговор, из которого можно было предположить, что эти люди являются демобилизованными военными или сотрудниками спецслужб, проходивших службу на фронте.

Я присоединился к их беседе, выдав себя за сотрудника одного из региональных управлений СБУ, командированного в Луганскую область летом-осенью 2015 года. Такая легенда родилась впервые же секунды разговора – часто бывая на Луганщине и зная многих «конторских», работавших в секторе, я, как мне казалось, мог довольно долго поддерживать подобную беседу, не выдавая себя.

После короткого диалога, в ходе которого мы назвали предположительные места службы каждого из нас, эти люди представились военнослужащими 92 бригады и предложили мне сделку по покупке огнестрельного оружия, включая автоматы «Калашникова», а также боеприпасы к подствольным гранатометам, применяемым вместе с ним.

Этот разговор показался мне настолько же фантастическим, насколько он может показаться сейчас читателю.

Грубо говоря, я не поверил своим ушам.

«Таких совпадений не бывает», -- подумал я, с первых же секунд восприняв происходящее как провокацию.

Тем не менее, провокация, направленная лично на меня, кажется мне в этой ситуации наименее вероятной.

Как тогда, так и теперь, я, скорее, склонен трактовать эту встречу как совпадение или же как работу спецслужб в ходе некоей операции по профилактической отработке демобилизованных военнослужащих.

Тем не менее, я успел записать телефон одного из моих собеседников и, пообещав подумать над сделкой и перезвонить на следующий день, быстро расплатился и вышел из заведения.

Это был, наверное, самый странный эпизод, который случался со мной за последние годы, и, помня о странной смерти одного из свидетелей по делу Эндрю, (зарезанного на вокзале в Харькове несколькими месяцами ранее в драке с другими военнослужащими), я решил не испытывать судьбу и ретировался настолько быстро, насколько это возможно.

Один из моих собеседников раздраженно прокричал мне вдогонку что-то вроде: «Не нужно выдавать себя за кого-то другого». При этом никто из них не вышел за мной вслед.

На следующий день после вышеописанного разговора я спешно сменил сим-карту в своем мобильном телефоне и уехал с попутной машиной подальше от города.

Ни тогда, ни сейчас я не могу с уверенностью объяснить, что именно произошло в тот вечер.

Я не замечал за собой слежки. Мысль о том, что эти люди специально искали встречи со мной, я отбросил сразу же.

Несмотря на то, что я на сегодняшний день являюсь единственным публично говорящим свидетелем по делу Эндрю, я не склонен преувеличивать ни свою роль, ни свою ценность как свидетеля в этом деле.

Люди, севшие за мой столик, были трезвы, говорили связно и по манере поведения могли быть как военнослужащими, так и сотрудниками спецслужб.

Я предположил, что такая встреча могла быть плановой отработкой сотрудниками СБУ или военной контрразведки бывших военнослужащих, потенциально причастных к вооруженным формированиям и продаже оружия на черном рынке.

Можно предположить, что услышав от меня наспех сооруженную легенду о месте дислокации моего подразделения (города Северодонецк и Счастье), сотрудники правоохранительных органов соорудили собственную, назвавшись военнослужащими бригады, расположенной в том же секторе.

Это наиболее логичное объяснение, впрочем, я не могу исключать и фактор случайности, который свел в одной маленькой ивано-франковской закусочной людей, вероятность встречи которых в обычной жизни близка к нулю: а именно журналиста, занимающегося вопросами «серой зоны», и торговцев оружием со складов своих воинских частей.

На всякий случай на следующее утро я передал всю информацию об этом разговоре, включая контакты людей, назвавшихся военнослужащими 92 омбр, нескольким офицерам украинских спецслужб, включая контакты в киевском главке СБУ, заручившись их обещанием проверить переданную им информацию.

Ответа на этот свой запрос я не получил до сих пор.

Здесь я считаю нужным отметить, что не являюсь ни штатным, ни внештатным сотрудником спецслужб, однако, в силу своей работы фронтового журналиста, нахожусь в приятельских или доверительных отношениях со значительным количеством офицеров и военнослужащих самых разных родов и видов войск.

Обмен информацией между нами (по вопросам взаимного интереса и на добровольных началах) – неотъемлемая часть как их, так и моей работы.

Я бы не упоминал об этом эпизоде, не видя в этой встрече ничего, кроме вероятной провокации спецслужб, нацеленной на случайных дембелей в привокзальных забегаловках, если бы не один нюанс.

К тому моменту в моем личном досье по делу Галущенко уже хранился один крайне важный документ, сигнализирующий о причастности 92 омбр к крупномасштабным хищениям оружия то ли с целью перепродажи, то ли с целью снабжения вооружением нелегальных бандформирований.

Андрей Галущенко (по информации, полученной мной от источника в батальоне им. Кульчицкого зимой 2016 года) тоже занимался отслеживанием грузов, связанных с нелегальной торговлей оружием.

Однако если в случае с Эндрю это был, по всей видимости, эпизод покупки-продажи оружия у сепаратистов или российских военнослужащих (речь идет об огнеметах “Шмель” российского производства, доставлявшихся, предположительно, на базу батальона Киев-2 в Киевской области), то в случае с информацией, полученной непосредственно мной, речь уже шла о крупных хищениях оружия в воинской части А0501 (на данный момент в/ч пп В6250) в г. Чугуев Харьковской области, где находится постоянное место дислокации 92 отдельной механизированной бригады, военнослужащие которой являются подозреваемыми в убийстве Галущенко.

К упомянутым документам, связанным с 92 омбр, мы вскоре вернемся.

Поиски «Сироты»

В предыдущей публикации я фокусировался на событиях 2 и 3 сентября 2015 года и ряде угроз, которые поступали как погибшему Андрею Галущенко, так и лично мне.

Тогда я прервал рассказ на том, что в кругах, близких к следствию, а также в среде военнослужащих самой 92 омбр, начала циркулировать информация о некоем «Сироте», имеющим отношение к нелегальному бандформированию, функционирующему, якобы, внутри 92 бригады.

Итак, зацепившись за фамилию «Сирота» (уже тогда я знал, что это именно фамилия, а не позывной), озвученную мне источниками в бригаде и представителями ряда спецслужб, я начал поиск.

Источник в бизнес кругах Харькова рассказал мне следующее. По его сведениям человек, по фамилии Сирота, еще до начала войны занимался поставками в Украину с территории Российской федерации сырья для производства тяжелых наркотиков. Идет ли речь об опиатах, произведенных на основе натурального сырья (героин) или неких химических средствах этот источник не сообщил.

Так называемая «группа Сироты», по словам еще одного моего собеседника, является серьезной силой в составе самой 92 омбр; некоей организацией, ответственной за экономическую деятельность в прифронтовой «серой зоне» и, будучи лишь отчасти подконтрольной командованию бригады, управляема, де-факто, кем-то извне.

Информация об этом «формировании внутри формирования» поступала мне по разным каналам, однако до недавнего времени мне не удавалось установить ни одного достоверного факта, (открыто, на камеру или диктофон, либо же в виде официального документа), который подтверждал бы существование в 92 омбр криминализированной «группы Сироты», равно как и самого этого человека.

Версию, похожую на ту, что озвучил мне источник в харьковских бизнес-кругах, упоминали и представители военной прокуратуры Украины, говоря о существовании некоего бандформирования внутри 92 омбр под контролем ГУР Минобороны.

Тогда же, в январе 2016 года, главный военный прокурор впервые озвучил информацию о намерении убийц Галущенко ликвидировать мою группу и меня лично.

Через несколько дней Анатолий Матиос в эфире «Громадського» заявил о намерении предоставить мне круглосуточную охрану.

В те же дни моей матери начали поступать странные звонки по ее городскому телефону – смесь угроз и шантажа.

Как удалось выяснить, эти звонки поступали из одной исправительной колоний в Киевской области.

Через некоторое время звонки прекратились.

В ответ на мой письменный запрос о предоставлении охраны, военная прокуратура ответила витиеватым отказом.

В переписке с главным военным прокурором Матиосом в феврале, в ответ на вопрос, о чем ему говорит фамилия «Сирота», тот ответил короткой фразой: «его мы тоже обыскали».

Этот диалог, к сожалению, не получивший продолжения, состоялся 26 февраля 2016 года.

За несколько дней до этого разговора главный военный прокурор, в контексте следственных действий по делу Галущенко, говорил также об обысках, связанных с выявления оружия, принадлежащего, по его словам, Главному управлению разведки (ГУР) Министерства обороны Украины.

Ответом на дальнейшие расспросы, как в переписке, так и при личных встречах, было многозначительное молчание.

Незадолго до этого г-н Матиос открыто говорил о том, что во время некоего обыска, проводимого военной прокуратурой по делу Галущенко, группа следователей была обстреляна.

По информации источников из Генеральной прокуратуры Украины (ГПУ), группа следователей их подразделения была обстреляна ни кем иным, как представителями главного управления разведки (ГУР) Минобороны.

В неофициальных беседах разные представители военной прокуратуры напрямую говорили о своей войне с главным управлением разведки (ГУР) Минобороны и неоднократно указывали на причастность агентов ГУР к контрабандной деятельности в секторе.

До определенного момента я не связывал эти события с группой внутри 92 омбр, называемой в неформальных беседах «группой ГУР», или «группой Сироты».

Однако документы, оказавшиеся в моем распоряжении некоторое время спустя, могут пролить более яркий свет на события тех дней.

В кругах, связанных с военной активностью на Донбассе, а также со спецслужбами или крупным бизнесом, есть несколько человек, носящих фамилию Сирота.

Есть, например, Александр Сирота, -- бессменный советник главы Харьковской милиции, есть Владимир Сирота – полковник военной контрразведки (ВКР) при главке СБУ.

Сначала я обратил внимание именно на последнего и попросил моих друзей в адвокатских кругах проверить биографию этого человека.

По формальным признакам человек с такой фамилией и положением был единственным, входивший в круг потенциальных фигурантов дела.

На интернет-форумах украинской разведки о нем писали следующее: «Всю хозяйственную часть военной контрразведки держит полковник в запасе Сирота Владимир Александрович. (…) Да, знаменит тем, что его боятся! Управление чистое, убранное, сытое, красивое, автомобили заправленные (…) Сирота -- это легенда ВКР.»

Я начал собирать информацию об этом человеке прошлой весной, но через несколько месяцев прекратил это занятие.

Поиски не дали ожидаемого результата.

Как я уже говорил, о существовании некоего “Сироты”, якобы контролирующего черные схемы под прикрытием 92 омбр, я слышал из разных источников еще прошлой зимой.

Впоследствии, в ответ на расспросы о личности Сироты и существовании в бригаде бандформирования находящегося, потенциально, под его контролем, я услышал настоятельную рекомендацию покинуть страну и получить политическое убежище на другом континенте.

Это предложение прозвучало из уст человека, находящегося в очень близком контакте с комбригом 92 бригады Виктором “Ветром” Николюком.

Сигналы приходили из источников из разных кругов и сопровождались, почти всегда, угрозами в мой адрес.

При этом выявление реального фигуранта напоминало поиск иголки в стоге сена.

Однако в процессе сбора информации по этому делу в моем распоряжении оказались документы, которые проливают свет на операции внутри 92 омбр с участием человека с фамилией Сирота, связанного, как следует из этих документов, одновременно и с 92 омбр, и с ГУР Минобороны и, в определенной степени, с главком СБУ.

При этом человек этот не является ни военнослужащим, ни формальным сотрудником ни одного из вышеуказанных ведомств.

Мне стало известно, что в то самое время, когда дело Галущенко расследовалось особенно активно, (а именно зимой 2016 года) и в то же самое время, когда между представителями ГУР и следователями военной прокуратуры происходили боестолкновения с применением оружия, военная прокуратура возбудила уголовное производство по подозрению в адрес человека, о котором мне никогда раньше не доводилось слышать.

Зовут этого человека Андрей Евгеньевич Сирота.

По моей информации это был единственный человек с подобной фамилией, который стал объектом расследования ГПУ в период времени, имеющий отношения к делу Галущенко и активности 92 бригады на Луганском фронте.

Хищения оружия

Прежде, чем вернуться к повествовательной части, я предлагаю ознакомиться с фактическим материалом в виде документов, по счастливой случайности оказавшихся в руках моей группы.

Документы эти датируются февралем 2016 года. Именно в это время между украинскими спецслужбами происходили боевые столкновения, связанные с расследованием дела Галущенко. И именно в это время война (именно война, с перестрелками и раненными) происходила между сотрудниками ГПУ и ГУР, о чем упоминали представители разных спецслужб.

Итак, ближе к делу:

«…У провадженні слідчого відділу управління з розслідування злочинів проти основ національної безпеки України, миру, безпеки людства та міжнародного правопорядку Головної військової прокуратури Генеральної прокуратури України знаходяться матеріали кримінального провадження 42016220750000026 від 03.02.2016, за ознаками кримінального правопорушення, передбаченого ч. 2 ст. 410 КК України.

Під час проведення досудового розслідування встановлено, що майор Полтавський С.А., будучи військовослужбовцем військової частини А0501 (на даний час в/ч пп В6250), перебуваючи на території зазначеної військової частини, яка розташована за адресою: Харківська область, м. Чугуїв, вул. Горішного, 142, 19.08.2014 та повторно 01.09.2014, обіймаючи посаду начальника служби ракетно-артилерійського озброєння цієї частини, діючи на виконання єдиного прямого умислу, направленого на привласнення зброї, бойових припасів та іншого військового майна, з корисливих мотивів, всупереч інтересів служби, вчинив привласнення військовослужбовцем із зловживанням службовим становищем, за попередньою змовою групою осіб зброї, бойових припасів та іншого військового майна, а саме: автомат 5,45 мм АКС в кількості – 5 комплектів, автомат АКС-74У – 8 комплектів, виріб 40 мм ГП-25 – 3 комплекти, пістолет 9 мм ПМ – 6 комплектів, РПГ-26 – 7 одиниць, 7,62 мм запасний ствол до ПКМ – 1 одиниця, граната РГД-5 з УЗРГМ-2 – 40 одиниць, граната Ф-1 з УЗРГМ-2 – 40 одиниць, набої 5,45 мм ПС – 17380 одиниць, набої 9 мм ПСт - 480 одиниць, набої 7,62 мм ЛПС – 3520 одиниць, набої 7,62 мм Т-46 – 880 одиниць, пострілів 40 мм ВОГ-25 – 50 одиниць, пострілів 40 мм ПГ-7ВЛ – 10 одиниць, загальною вартістю 49088,93 гривень, якими незаконно розпорядився на власний розсуд, шляхом його безоплатного відчуження на користь інших осіб, спричинивши матеріальні збитки державі, в особі військової частини А0501, на цю ж суму.

(...) а також документи, які стали підставою для видачі зазначених боєприпасів (до накладних від 19.08.2014 № 624 та від 01.09.2014 № 747, лист №С2014-017347 виданий Службою безпеки України, наряд № 342/2/М3/15-2042, тощо), комп’ютерна техніка, а саме: комп’ютери, ноутбуки, планшети, накопичувачі на жорсткі магнітні диски, флеш-накопичувачі та оптичні диски, які можуть на собі містити інформацію, про вчинений злочин, збирання інформації для його підготовки, реалізації тощо, мобільні телефони та сім-картки, які використовувались під час його вчинення. ”

Крім того, під час досудового розслідування встановлено, що до вчинення даного кримінального правопорушення може бути причетний гр. Сирота Андрій Євгенович, 14.02.1969 року народження.

Приймаючи до уваги обставини вчинення ймовірного злочину, так як вони викладені в клопотанні слідчого, правове обґрунтування заявленого клопотання, яке відповідає вимогам ст. 234 КПК України, приходжу до висновку про наявність правових підстав для проведення обшуку за місцем реєстрації та проживання гр. Сироти Андрія Євгеновича, 14.02.1969 року народження. (...)».

Вот еще выдержка из ряда материалов этого дела, свидетельствующих о том, что г-н Сирота имел на руках документы о перемещении вышеуказанного вооружения в другую воинскую часть, куда оружие так и не попало, а также цифровые носители информации с документами, выписанными Службой безопасности Украины:

«При цьому видача зазначеного військового майна у військовій частині А0501 здійснювалась на підставі накладних від 19.08.2014 №624 та від 01.09.2014 №747 на внутрішнє переміщення майна (від підрозділу до підрозділу військової частини), які оформлені на Сироту Андрія Євгеновича. В свою чергу, Сирота А.Є. не проходив військову службу у вказаній частині та жодних посад в ній не обіймав.

При цьому видача зазначеного військового майна у військовій частині А0501 здійснювалась на підставі накладних від 19.08.2014 №624 та від 01.09.2014 №747 на внутрішнє переміщення майна (від підрозділу до підрозділу військової частини), які оформлені на Сироту Андрія Євгеновича. В свою чергу, Сирота А.Є. не проходив військову службу у вказаній частині та жодних посад в ній не обіймав.

Разом з тим підставою для видачі зазначеного майна в одній з накладних зазначено лист ГСБУ №С2014-017347, який у військовій частині відсутній, як і довіреність, якою Сироту А.Є. уповноважено на отримання військового майна.

Також установлено, що документ на видачу до військової частини А1225 військового майна (РПГ-26 – 7 одиниць, 7,62 мм запасний ствол до ПКМ – 1 одиниця; граната РГД-5 з УЗРГМ-2 – 40 одиниць; граната Ф-1 у УЗРГМ-2 – 40 одиниць; набої 5,45мм 17280 одиниць; набої 9 мм ПСт – 480 одиниць; набої 7,62 мм ЛПС – 3520 одиниць; набої 7,62 мм Т-46 – 880 одиниць, пострілів 40 мм ВОГ-25 – 50 одиниць; пострілів 40 мм ПГ-7ВЛ – 10 одиниць) не видавались та указаною військовою частиною це військове майно не отримувалось.

На даний час місце знаходження зазначених боєприпасів та їх доля не відомі, документи щодо використання, подальшої передачі чи знищення боєприпасів відсутні як у військових частинах А1225, А0501 так і у Центральному ракетно-артилерійському управлінні ЗС України Озброєння ЗС України, що свідчить про можливе їх викрадення та причетність до цього Сироти Андрія Євгеновича 14.02.1969 року народження. (…)»

Вот цитата из еще одного документа:

«При цьому, майор Полтавський А.С. відповідав за належне збереження озброєння, боєприпасів і військово-технічного майна на складах частини, а також зобов'язаний був забезпечувати військову частину озброєнням, бойовою та іншою технікою і матеріальними засобами, їх правильне використання утримання, вести облік і складати звітність у встановленому порядку, про всі виявлені недоліки письмово доповідати безпосередньому начальнику.»

Другие материалы этого дела, полученные моей группой, свидетельствуют, что к хищению крупной партии оружия, (достаточной, чтобы укомплектовать очень значительную диверсионную группу в глубоком тылу), были причастны также высокопоставленные офицеры СБУ.

Приведу следующую цитату из материалов дела:

«В ході проведення досудового розслідування встановлено, що підставою для видачі вищевказаної зброї та боєприпасів став лист №С2014-017347 виданий Службою безпеки України. Крім того, вказаний лист у військовій частині А0501 відсутній.

Разом з тим, допитані в якості свідків службові особи СБ України повідомили, що лист СБ України №С2014-017347 стосувався організації проїзду через блок-пости, розташовані в районі проведення АТО окремих осіб та не містив прохання, наказу, вимоги, тощо, про видачу зброї з військової частин А0501.

Зазначений лист готувався у приміщенні Центрального управління СБ України за адресою: вул. Володимирська, 33, м. Київ (…) У грудні 2014 року вказаний лист повернуто до РСВ Апарату Голови СБ України, де він був знищений. Точний текст документу він пригадати не може.»

В документах, оказавшихся у нас в руках, упоминаются несколько адресов, по которым Андрей Евгеньевич Сирота, 1969 года рождения, по подозрению следователей, прятал вышеуказанный арсенал.

Публиковать данные, содержащие информацию о месте проживания подозреваемого, равно как и о его имущественном положении, я считаю неэтичным.

Воинская часть А0501 (на сегодняшний день -- в/ч В6250), откуда было украдено оружие, является местом постоянной дислокации 92 отдельной механизированной бригады.

Воинская часть А1225, куда оружие, согласно документам, должно было попасть, но так и не доехало входит в состав Главного управления разведки (ГУР) Министерства обороны Украины.

Все эти официальные документы, а также ряд косвенных свидетельств, могут свидетельствовать о существовании масштабной схемы либо по перепродаже оружия на черный рынок, либо по вооружению незаконных бандформирований в тылу, работающих под прикрытием спецслужб.

Стоит отметить, что ни СБУ, ни военная прокуратура, не предоставили мне никаких официальных комментариев по этому вопросу.

Советник главы СБУ Юрий Тандит не отвечал на мои телефонные звонки в то время когда я, еще находясь в Украине, занимался активным сбором и перепроверкой информации по этому вопросу.

Анатолию Матиосу я пока не писал.

В то же время, памятуя о его привычке сообщать мне новости из первых уст, я по-прежнему питаю надежду на сотрудничество главного военного прокурора в вопросе расследования дела Галущенко, приостановленного военной прокуратурой в сентябре 2016 года.

Стоит также отметить, что масштабная кража оружия, упомянутая выше, имела место осенью 2014 года, за год до убийства Андрея Галущенко. Однако другие эпизоды с хищением оружия в 92 бригаде, предположительно, при соучастии людей из т.н. «группы ГУР», представлявшихся, к тому же, действующими офицерами СБУ, имели место и позже, как незадолго до, так и сразу же после гибели Андрея Галущенко в сентябре 2015 года.

К этим эпизодам мы еще вернемся в следующих публикациях.

Документы, приведенные мной выше, похоже, сигнализируют об активном использовании одной из схем кражи оружия и боеприпасов, широко известных ранее, но редко документируемых и еще реже попадающих в печать.

Схема такова: кража оружия – фиктивное разрешение на транспортировку, выданное СБУ – перемещение оружия на одну из частных военных баз.

Похожую схему, но с другими исполнителями и реципиентами оружия и боекомплекта (батальон Киев-2) документировал, в свое время, и Андрей Галущенко.

Рынок оружия

Стоимость украденного вооружения, указанная в документах по эпизоду с 92 бригадой, -- 49 тысяч гривен или около 2 тысяч долларов, значительно занижена.

Вероятно, следователи оценивали оружие по балансовой стоимости.

По данным председателя украинской ассоциации владельцев оружия Георгия Учайкина, стоимость автомата Калашников на черном рынке Украины сейчас составляет от 500 до 1000 долларов, а пистолета Макарова – около 300 долларов. Таким образом без учета огромного боекомплекта (стоимость одного легального патрона калибра 7.62 в оружейных магазинах Киева сейчас составляет около 1 доллара или 25 гривен) и целого арсенала РПГ и гранат, стоимость которых на черном рынке мне неизвестна, только автоматы Калашникова и пистолеты ПМ можно продать за 8 000 долларов или около 200 000 гривен.

В то же время стоимость одной единицы автомата Калашникова на черном рынке стран ЕС достигает 2 тысяч долларов, в четыре раза превышая украинские цены. Рост контрабанды оружия в страны Европы в последние два года документируется пограничной службой ЕС на украинско-польской границе.

В то же время, кража оружия офицером в Чугуевской воинской части, с использованием маршрутных листов, выписанных СБУ; оружия, исчезнувшего с базы 92 омбр в г. Чугуев, затерявшегося по дороге в одно из подразделений ГУР и осевшее, предположительно, в одном из трех домов, принадлежащих человеку по имени Андрей Евгеньевич Сирота, могла преследовать и другие цели.

Один из сотрудников СБУ в Харьковской области, с которым я вступил в контакт для выяснения дополнительных обстоятельств этого дела, наотрез отказался помогать в выяснении дальнейших подробностей криминального производства, связанного с 92 омбр.

«Там не одна «бригада внутри бригады», как ты говоришь. Там несколько групп, занимающихся, в том числе, заказными убийствами. Парни по вызову, скажем так. Это слухи, но я в это не полезу.» -- сказал этот человек.

К этому моменту было уже очевидно, что вывести на откровенный разговор основных свидетелей этого дела не получится – они либо запуганы либо сами несут ответственность за случившееся.

Среди таких ключевых свидетелей был и остается Виктор «Ветер» Николюк -- комбриг 92 чугуевской отдельной механизированной бригады.

Линия защиты: «война спецслужб»

«Наш комбриг – человек неординарный. Его не интересуют деньги. У него другая мотивация в жизни – он альфа-самец» -- сказал мне при первой нашей встрече адвокат 92 бригады и бывший разведчик этого подразделения Леонид Маслов, давая характеристику своему командиру.

«Человек, который смерти не боится. Ему в бой идти… Все шакалы привыкли все мерить своей мерой. Потому что они привыкли красть, и думают, что так будут действовать все, кто оказался в условиях неограниченной власти. А у комбрига практически неограниченная власть. Он – комендант Счастья!»

Этот первый, длинный разговор в конце сентября 2015 года был очень показательным для меня.

Леонид Маслов прямо и достаточно открыто говорил о войне спецслужб за финансовые потоки, развернувшейся на маленьком и, к тому моменту, сравнительно мирном участке фронта.

«Многих людей не устраивает то, что существует неприсущая им власть в какой-то местности. Потому что не могут менты прийти и начать требовать деньги у предпринимателя – потому что тот пойдет, и пожалуется нам. И уже этого мента не будет. Понимаете… Его даже не нужно будет в Северский Донец спускать – ему нужно просто сказать».

На таком примере адвокат Леонид Маслов простым языком пояснил суть взаимоотношений силовых структур в прифронтовой «серой зоне» и был недалек от истины.

Угрозы, к примеру, в адрес группы Галущенко, занимавшейся отслеживанием контрабанды, (группы, созданной по поручению президента Украины и руководствующейся приказом Антитеррористического центра), поступали и от местной милиции и от военных и начальства пограничной службы. Боевые столкновения между подразделениями, например, 92 омбр и 8-ым полком спецназа случались и раньше – обстоятельства тех разборок между силовиками до сих пор требуют выяснения.

Леонид Маслов утверждал, что комбриг «Ветер» тоже попал в жернова этой войны, но не как активный ее участник, а как человек, оказавшейся жертвой войны спецслужб и компроматов.

Приведу отрывок из этого разговора с Масловым, снятым на камеру:

Я: Вы утверждаете, что комбрига Николюка (“Ветра”) подставили. Кому выгодно подставить “Ветра”?

Леонид Маслов: Это те шакалы, которые контролировали контрабанду всю свою жизнь в мирные времена.

Я: Но зачем тогда им “Ветер”?

Л.М. Ну, чтобы закрепить свою власть, сказать, что только они могут наводить порядок.

Я: Но ведь в Счастье, как вы говорите, нет контрабанды?

Л.М. Ну, значит не контрабанду... значит... значит нужно, чтоб военной власти в Счастье не было. Чтоб она была какая-то милицейская. Чтоб там была их ментовская коррупция. Им не нужен “Ветер” как еще какая-то власть.


Я: Науменко не договорился с Ветром?


Л.М. Ну, возможно. Я не знаю от кого это исходит. Науменко -- это милицейское начальство. Там есть еще СБУшное.

Я: Выглядит так, что идет война между всеми ведомствами против всех. Пограничников, военных, милиции.

Л.М. Идет борьба за территорию влияния.

С Андреем Галущенко у комбрига «Ветра», по свидетельствам юриста Маслова, отношения были неприязненные, но без обострений.

Одна из записей разговора погибшего опровергает эти свидетельства.

Незадолго до смерти Галущенко рассказывал о поступавших ему от Николюка угрозах. Как и многие угрозы в этом деле, в том числе те, что поступали мне, она звучит в игривой форме.

«Что, наведешь на меня ДРГ?» -- спросил Галущенко у Николюка.

«Та да…» -- если верить словам погибшего, ответил на это комбриг.

Всего через три недели после этого основной линии защиты бригады станет версия о том, что вражеская ДРГ со стороны оккупированного Луганска, готовя покушение на комбрига Николюка, перепутала автомобили его и Галущенко, и долго готовившийся аттентат сорвался, в результате чего погибли ни в чем не повинные люди.

Эта версия выглядит довольно бессвязно, учитывая то, что всего за пару недель до этого сепаратисты могли поразить свою цель (если бы этой целью действительно был «Ветер») всего одной, и то не слишком прицельной, очередью из пулемета ДШК.

Как видно из съемок харьковского ютьюб канала «Накипело», (впоследствии удаленных с их канала), комбриг Николюк был на лодочной переправе возле села Лобачево примерно за две недели до гибели Андрея Галущенко.

Без бронежилета и сколько-нибудь значительной огневой поддержки, комбриг Николюк разговаривал о чем-то с местными жителями в прямой досягаемости огневой точки луганских боевиков, где установлен пулемет.

Кроме того, Виктор Николюк утверждал, что покушение, вероятно, готовилось на него, и луганские террористы устроили засаду именно на его автомобиль.

У "Ветра" тоже L200, и для человека, который не видел этих машин, аргумент может показаться убедительным. Впрочем, только на бумаге.

Я неоднократно ездил в обоих автомобилях. 


L200 "Ветра" -- тюнингованный, цвета хаки, пятнистый джип с повышенным клиренсом.

Машина Эндрю -- черный митсубиси базовой комплектации.

Эти автомобили невозможно спутать визуально, как невозможно спутать, скажем, миникупер и запорожец. Разве что в прибор ночного видения. Но атака производилась задолго после восхода солнца, и мины приводились в действие на участке дороги всего в десятке метров от места первого взрыва.

«Детектор лжи»

В феврале 2016 года, продолжая собирать информацию о происходившем в секторе и фиксировать свидетельские показания по делу, (но еще до момента, когда у меня в руках оказались документы о масштабном хищении оружия из 92 омбр), мне поступило очень тревожное письмо с незнакомого адреса.

Написала мать Владимира Кияна (позывной «Тайфун»), Валентина Сидоровна Киян (Курбаналиева), обеспокоенная отсутствием активных следственных действий в связи с гибелью ее сына.

В истории Тайфуна белых пятен еще больше, чем в истории Эндрю и эта тема не поднималась в прессе (за исключением блогосферы и мелких обрывочных новостей по горячим следам) за все время, прошедшее с момента его гибели. Подробнее об этом случае я писал в первой части своего материала.

Мой сюжет о Тайфуне, вышедший после встречи с его матерью, вызвал бурную реакцию в среде адвокатов (не юридический термин, в данном случае) воинского подразделения, бойцы которого обоснованно подозреваются, по меньшей мере, в сокрытии улик после обеих смертей.

Именно в рамках подготовки сюжета о гибели Кияна я, совместно с председателем ассоциации полиграфологов Украины Владимиром Ведмидем, организовал экспедицию на фронт с целью записать показания комбрига Николюка, используя «детектор лжи».

Там же я намеревался задать комбригу Николюку несколько вопросов о роли в бригаде некоего Сироты (к тому моменту я еще не обладал документальными материалами о возможной причастности Андрея Евгеньевича Сироты в масштабных хищениях оружия, находившегося на балансе 92 омбр), однако уже начал проверять скопившиеся компрометирующие слухи.

Формальным поводом моего визита к «Ветру» было заявленное мною желание, наконец, поставить точку в деле Эндрю.

Истинной же причиной визита была необходимость выспросить его о последних часах жизни «Тайфуна» в течении которых, по данным ряда источников, у Николюка с Кияном случилась словесная перепалка; а также о роли в жизни комбрига «Ветра» человека по фамилии Сирота.

Итак, моя съемочная группа поехала на фронт в компании профессионального полиграфолога. О цели нашей командировки не знал никто, кроме людей, находившихся в нашей машине, и еще одного человека, о котором я сейчас расскажу.

Я не мог доверить столь сложную операцию малознакомому специалисту, не заручившись поддержкой еще одного незаинтересованного лица.

Я договорился о содействии еще одного полиграфолога, Андрея Волика, о договоренности с которым не знал никто, включая самого Володю Ведмидя, ставшего, в последствии, моим хорошим товарищем.

Моей целью было с помощью двух специалистов, не вовлеченных в дело, ни разу не бывших на месте и до последнего момента не знающих реальных имен фигурантов, перепроверить технические показатели допроса с использованием «полиграфа», чтобы не допустить манипуляций ни одной из сторон.

Задумка состояла в том, что один из этих специалистов проведет допрос на месте, а второй проверит аналитические выводы первого и предоставит мне свой отчет.

По дороге в Счастье я запретил всем членам съемочной группы обмениваться визитками, контактами или удаляться для разговоров с любым из представителей бригады, находясь вне поля моего зрения.

Я объяснил своим коллегам мотивы такого поведения и заручился их полным пониманием и поддержкой в этом вопросе.

Эпизод с попыткой допросить комбрига с использованием полиграфа есть в сюжете о гибели «Тайфуна», но не всем деталям, которые стали известны на тот момент, я дал ход.

После этого сюжета меня часто обвиняли в предвзятости и чрезмерной провокационности.

Мол, «как же так, это унижение боевого офицера».

Попытаюсь объяснить свои мотивы на одном примере.

За несколько дней до попыток вывести на откровенный разговор комбрига Николюка, я записывал интервью с одним из подозреваемых в убийстве Галущенко – Александром «Змеем» Свидро, разведчиком 92 омбр.

Одним из первых вопросов, заданных мною подозреваемому, был: «Кому, по вашему мнению, была выгодна смерть Эндрю?»

На этот вопрос Свидро ответил «Я не знаю».

Адвокат Леонид Маслов, стоявший у меня за спиной, улыбнулся и поднял большой палец вверх, сигнализируя интервьюируемому о правильной реакции на вопрос.

У меня нет глаз на затылке, но мой оператор (в этой командировке со мной работал оператор телевизионной службы новостей ТСН канала 1+1 Андрей Сокуренко, заметил этот жест боковым зрением.

Этот эпизод не может быть ни уликой ни свидетельством в пользу версии о соучастии Свидро в расследуемом нами убийстве, однако он очевидно сигнализирует о неготовности к откровенному разговору по ключевым для расследования темам.

После безуспешных попыток добиться от командования бригады и Генштаба санкции на использование полиграфа для всех фигурантов дела, я посчитал нецелесообразным использовать в своих публикациях их показания без использования «детектора лжи».

Это, разумеется, касается только устных комментариев фигурантов дела – любые документы и прочие улики я готов принимать к рассмотрению и сейчас.

В эпизоде с попыткой опросить «Ветра» с помощью полиграфа, есть еще одна интересная деталь.

На почине согласившийся пройти полиграф, комбриг через несколько минут передумал, и порекомендовал мне связаться с Генштабом (ГШ) ВСУ для получения соответствующей санкции.

Любопытно то, что ответил мне пресс-секретарь Генштаба Владислав Селезнев. Спикер ГШ порекомендовал мне обратится за решением этого вопроса ни к кому иному, как к Дмитрию Булатову – бывшему министру молодежи и спорта, а на тот момент -- простому лейтенанту в составе 92 омбр.

Это предложение показалось мне несколько странным, но я немедленно последовал совету спикера Генштаба и позвонил лейтенанту бригады, чтобы получить санкцию на допрос с применением «детектора лжи» его собственного командира.

Продолжение следует