Страничка Сони в Фейсбуке - будто путеводитель по нынешнему времени: ссылки на посты друзей-волонтеров, анонс чтения писем с фронта в прямом эфире, просьба помочь знакомой в Луганске и объявление о сборе вещей для детей-сирот из Мариуполя...

Это - необычное интервью: в нем мы говорим не о концертах и треках, а о том, как остаться человеком в военное время, чем помочь своей стране, и как музыка помогает преодолеть тревогу и беспокойство.

- У себя на радио ROKS вы с Сергеем Кузиным читаете письма украинских бойцов из зоны АТО. А кто вам эти письма передает?

- Это нам передало непосредственно Министерство обороны. Его сотрудники побывали у ребят и попросили их написать эти письма. Видишь, вот нехилых размеров пачка... А читать мы начали, потому что это важно - чтобы их услышали.

- Комок в горле не появляется, когда такое читаете?

- Появляется.

- А Министерство обороны не просило «вот здесь читать, а вон там - нет...»?

- Нет, такого не было. Хотя понятно, что по законодательству все, что приходит из армии в гражданскую жизнь, должно быть проверено. В особенности, когда речь идет о режиме боевых действий. Потому что определенная информация не должна проникнуть в публичное поле.

- Бойцы просят вас ставить какие-то песни?

- Да, просят.

- А какие песни для ребят поставила бы ты сама?

- Ну, мой репертуар, он, как ты понимаешь, никаких патриотических чувств не вызывает. Но какие-то общечеловеческие - да. Когда мы были у пограничников в Херсонской области (ездили с концертами), то наша музыка у ребят вызывала улыбку - и это было клево. То есть я пою про «пятый размер» - и им смешно (улыбается - ред.). Хоть на секунду забыли, где они сейчас находятся. Это тоже важно.

- В мирное время ты пела, условно говоря, о кризисе среднего возраста, рассказывала городские истории. За эти тревожные полгода появились какие-то новые темы?

- Нет, не написано ничего вообще. Почему? Не знаю.

- А было желание написать песню обо всех этих событиях?

- Нет, и не стоит разговаривать со мной как с человеком, для которого это - ремесло. Ни в коем случае! Для того, чтобы это стало ремеслом, нужно иметь чугунную задницу. Тем более, чтобы писать на заказ - в моем случае эта схема вообще не работает. Вот, нам присылают какие-то песни, связанные с нынешними событиями. Они потрясающе искренние - но есть в них и до хрена музыкальной конъюнктуры.

- Это как?

- Это когда человек вбивает себе в голову, что «я должен об этом написать»...Вообще, мне кажется, что некоторые мастера-художники быстрее откликались на происходящее, чем музыканты. Потому что наши переживания не всегда верно выражаются словесно. Визуально это выражается гораздо четче. Ты все это видишь - но тебе действительно не хватает слов, чтобы описать то чувство, которое у тебя внутри. И до сих пор не хватает. И я не знаю, когда они появятся. А если и появятся, то все равно, наверное, это будет какая-то история о любви.

- Понятно, что радио у вас музыкальное, а не разговорное. И все же, как человек, ведущий эфиры, ты чувствуешь в звонящих вам людях тревогу?

- (Кивает) Знаешь, эти звонки - потрясающая школа. И не дай Бог, чтобы она кому-то еще пригодилась в жизни. Я помню декабрь - это было одно состояние. Январь - другое состояние. По эфиру, я имею в виду. Случалось, что мы не спали всю ночь, поскольку еще не привыкли к происходящему. И утром ты видишь ленту новостей - и выходишь в эфир уже с этими новостями. И понятно, что часто ты не можешь даже подумать о том, чтобы сказать «доброе утро».

Я уж молчу о январе и феврале...В феврале мы вообще сняли утреннее шоу как таковое. Не было пары, мы работали по одному - и все больше в таком полезном информационном режиме. Потому что говорить было не о чем...

Потом ты понимаешь, что прошло некоторое количество времени, тебя окружают люди - и ты видишь, как возвращается жизнь. В разговоры возвращается, в работу. И ты тоже должен возвращаться к жизни...Мы разговаривали со своими слушателями - и они просили нас с Кузиным все-таки выйти в эфир вдвоем. Потому что это катастрофа - когда у тебя в голове - большой новостийный поток; затем ты разговариваешь с друзьями - и разговоры все об одном. И вот ты приходишь послушать рок-музыку на любимую радиостанцию, чтобы побыть наедине со своими мыслями - и тут продолжается та же история!

- При этом поводы для этой тревоги, они же постоянно менялись: Евромайдан, Крым, потом война...

- Да, и когда ты работаешь в утреннем развлекательном эфире, это, конечно, испытание. Потому что, с одной стороны, ты должен каждый день честно делать свою работу. С другой стороны, ты должен тонко чувствовать, что происходит. Вообще-то нашу радиостанцию слушают не из-за новостей, а для того, чтобы послушать AC / DC. И мы должны играть AC / DC. Но зимой был большой момент ответственности: в Киеве происходили события - и в то же время мы понимали, что родители везут детей в школу. И мы не знали, как в семьях обсуждают происходящее. И важно было, чтобы мы не спровоцировали какую-то беду между родителями и детьми...

- Скажи, тональность песен, которые вы ставите, меняется в зависимости от происходящего? Что делать, если накануне или в то же утро сбили пассажирский самолет? Или зверски расстреляли безоружных людей?

- Да, мы корректируем выбор песен, это нормальная практика. Здесь надо сказать, что нам максимально повезло с репертуаром, потому что мы как раз минимально корректируем плейлист. Есть радиостанции, передающие веселые песни, которые несут очень яркий позитив, какие-то смешные образы. И понятно, что когда в стране день траура, их не должно быть в эфире. В нашем же случае примерно 80% песен созвучны, они о любви и не вызывают каких-то кардинальных чувств. И люди все-таки воспринимают эту музыку не по текстам песен. Вот если бы мы работали на радиостанции русского рока, текстовой нагрузки было бы больше. А « Metallica », как ты понимаешь, подходит практически вся (улыбается).

- Многие мои знакомые в военных условиях проявили себя с новой стороны: помогают беженцам, жертвуют деньги для фронта, перевозят оснащение в зону АТО, вообще находят тысячу способов помочь своей стране в этой ситуации. Ты тоже помогаешь - то выступлениями, то сбором вещей, то поездкой к сиротам из зоны АТО. Скажи, когда ты для себя решила: все, начинаю помогать армии и пострадавшим людям?

- Я себя даже не спрашивала об этом. Если я вижу, что в состоянии помочь, я это делаю. Как и многие люди вокруг меня, которые ежедневно жертвуют своей личной жизнью, перечисляют с каждой зарплаты кто 200, кто 500 гривен; бегут куда-то предоставляют свои машины, покупают нужные вещи.

Я приведу два примера. Мой прекрасный друг Сережа Притула, понимая, что у него очень много друзей и что он может обратиться к аудитории, к людям которые ему доверяют...

- ...а доверие в этих волонтерских делах - крайне важная штука...

- ...Совершенно верно - почему люди часто не перечисляют деньги в разные фонды, но охотно доверяют их человеку. Просто в случае с фондами они не имеют обратной связи, и совсем другое дело - если ты передал деньги человеку, которому ты доверяешь. Допустим, если я обращаюсь к своей аудитории, то я своей головой, своей репутацией отвечаю за каждую собранную нами гривну, за каждый памперс.

Так же и Серега, у него большая ответственность. Он говорит, на что он собирает; потом в течение некоторого времени идет сбор денег - и затем он отчитывается по собранным средствам. Точно так же мы сотрудничаем с фондом « Підтримай армію України » https://www.facebook.com/groups/EuroArmyMaydan/?fref=ts Ани Сандаловой. Я безгранично доверяю этому человеку и этому фонду. И я понимаю, что лично могу проконтролировать каждый шаг.

- А ты много сталкиваешься с людьми, которые в сложившейся ситуации ничего не делают?

- Я недавно думала о том, что, наверное, сравнила бы структуру украинского общества со структурой своего подъезда. Взять, к примеру, твой стояк, который ты можешь совершенно спокойно обойти. И вот когда случается беда, то есть люди, которые охотно откликаются, и есть те, кто боится выйти из квартиры: мол, «что это за шум? Лучше я не буду выходить». Плюс к этому есть бабушки, которые активно против...

В общем, это такая маленькая модель всего общества. И если в этой модели кто-либо не хочет ничего делать, - я никак к ним не отношусь. Если ты с этим можешь жить - ради Бога, это твое право. Уж точно не мне судить этих людей. Наверху для этого есть кто-то поважнее.

- Вопрос, который я задаю всем. В Украине есть сторонники силового решения конфликта на Донбассе: надо довести АТО до конца, взять всю территорию под контроль, не считаясь с неприязнью части населения. И есть те, кто за то, чтобы «отдать Донбассу его территорию и отгородиться от нее китайской стеной - пускай живут, как хотят. Тогда, мол, и жертв будет меньше. Какой из путей решения конфликта кажется тебе более верным?

- Знаешь, в нашем обществе сейчас очень много общего шума. Многие люди любую свою эмоциональную ересь сразу же выкидывают в сеть - и этим порождают еще больший шум. У меня в Донецке - семья. Двоюродный брат - там, двое племянников - уже здесь. Они не лояльны к киевской власти - как и Донецк в целом. (Хотя лояльны к Украине). Но это не мешает нам общаться, переживать и сопереживать друг другу. Этот момент очень важен. Проще всего, потеряв что-то, выстроить стену.

И давай попробуем смоделировать такую ситуацию: в Донецке или Луганске нет Нацгвардии и армии. И что бы там сейчас было - мир и спокойствие?

- Руководство ДНР и ДНР любят отвечать на этот вопрос: мол, да, мы спокойно развивали бы страну...

- Мы не можем дать на это сколько-нибудь верный ответ, поскольку история этого не знает. (Пауза) Это очень больной для меня вопрос, очень (размышляет - ред.). Любая война, это страшно, но та которая сейчас в Украине, самая подлая...Украина по ментальности - неоднородна, это совершенно однозначно. (Так же, как неоднородна Испания, Италия). И если мы поедем в Закарпатье...кстати, почему, в отличие от Донецка, мы его до сих пор не услышали? Закарпатье ведь тоже может предъявить нам претензии, что его не слышат...

На каком-то этапе у нас отобрали возможность договариваться, вот что страшно. Когда кто-то пришел и решил за весь Донбасс, что, вот, будет так - это было неправильно. И кто это сделал? Так называемые лидеры «народных республик». Они за всех решили, что будет так. Но, ребята, так не будет...

- Телевизор смотришь?

- Не смотрю уже лет десять.

- А двоюродный брат с племянниками?

- Они очень устали.

- Я к тому, насколько их взгляд на происходящее сформирован телевизором? Понятно, что они насмотрелись всего, но в какой мере они до сих пор верят в разного рода страшилки про бандеровцев?

- Я вспоминаю начало 90-х. Мой двоюродный брат - сын своей мамы. А мама - родная сестра моего отца. И в 1991-93 годах мой родившийся в Харькове и закончивший университет в Донецке папа жил во Львове. А тетя жила в Донецке. И я помню эти телефонные - до валерьянки - битвы: «Лена, ты не понимаешь!», «Леня, ты не понимаешь!!». Тогда все это было на почве Советского Союза...Я не понимаю, почему ментально там - вот так, движения вперед нет, есть только движение назад. Только если тогда это был путь в Советский Союз, то сейчас...

- По большому счету ничего не изменилось...

- Ничего не изменилось! Это же война не только гражданская, не только война Украины с Россией, это война ментальности Советского Союза и (в плохом смысле этого слова) коммунистических ценностей с одной стороны, и европейских ценностей - с другой.

Не знаю, что привело к такому мировоззрению - телевизор, семья...Это, наверное, совокупность факторов. Плюс к этому, мне кажется, были задействованы какие-то манипулятивные практики, о которых мы не знаем. Наверное, для того, чтобы удержать регион в этом положении, была запущена какая-то кампания. Ведь эти четко сформулированные мессиджи, - они же кем-то придуманы! Это же не может идти от народа: «услышьте Донбасс», «мы вас кормим», «Донбасс никто не ставил на колени», или «Донбасс порожняк не гонит»...Я не думаю, что это - народное творчество.

- Да какое там народное, это уже с 90-х годов создавался так называемый «информационный зонтик Ахметова». К слову, еще ярче эти технологии применили в России Путина: за 15 лет выросло целое поколение непрерывно «встающих с колен»...

- Мои друзья в Донецке - средний бизнес, который сейчас пострадал больше всего. У них не было госдотаций, и все, по сути, накрылось мокрыми трусами. И больше всего они хотят, чтобы все это прекратилось, чтобы можно было работать. Поскольку иначе они просто умрут с голоду, у них нет никаких запасов. И мне очень больно от этого, потому что это люди, которых я уважала за их труд.

- А возможно ли вообще как-нибудь эту боль лечить?

- Лечить? Нет, никак, для этого нужно время. Сейчас можно поехать в Хорватию и поговорить с людьми. Они очень сочувствуют, но говорят, что поможет только время.

- Тогда посоветуй, что из музыки лучше слушать в такой ситуации? Или ты ее на работе слушаешь столько, что дома хочется тишины?

- Это издержки профессии, ты постоянно находишься в музыке...Знаешь, очень хорошо слушать то, с чем ты еще не знаком. Какую-то новую музыку, с которой не связано наслоения эмоций и воспоминаний. Музыку, которую можно слушать с чистого листа.

Музыка - это же тоже серьезная манипуляция сознанием. Послушаешь - и как совпадет с каким-то гормоном несчастья! Или счастья (улыбается)...Да, я сейчас очень много слушаю новой музыки. Кстати, ее мне присылает наш слушатель из Славянска. Его зовут Игорь, он художник, все это время не выезжал из Славянска: просто не мог вывезти родителей и остался там. И для меня было очень важно - каждый день, приходя на работу, видеть, что у него там горит зеленый огонек. Каждое утро мы с ним списывались - и он никогда ничего не писал о том, что происходит. У нас все тревога: ну, что там? Как? А он все время шутил. Очень классный человек! И вот он все время присылал мне альбомы с новой музыкой. Но однажды возникла проблема, когда отключили все электричество и сели все телефоны. А у кого-то из его друзей на другом конце города был генератор. И ему надо было перебраться в другой конец города так, чтобы все зарядить, и при этом остаться в живых...Все закончилось благополучно, они в итоге перебрались в другой города. Но вот чтобы горел зеленый огонек - это для меня тогда было очень важно.

За эти месяцы мы несколько раз пережили то, что описано в афоризме: «Он думал, что достиг дна, но тут снизу постучали». 30 ноября был один ужас; 11-12 декабря - другой; середина февраля - третий...

- Сейчас из-за войны рвутся отношения между друзьями и родственниками. У тебя таких случаев много?

- Только один случай - с коллегой. В 2005 году она была очень обижена на украинскую власть: команда Ющенко тогда, если помнишь, очень серьезно работала со СМИ и просто ограничивала русский язык в эфире. Были запущены знаменитые инициативы про 50% украинского материала в эфире; все это было достаточно жестко и быстро сделано, так что многие коммерческие вещатели были к этому не готовы. На 25% были готовы обеспечить эфир национальным продуктом, на 50 - нет.

И вот этот подход тогда уже немного поломал отношения...

- С той стороны также происходит излом. Поговаривают, к примеру, что коллектив «Машины времени» не согласен с антипутинским, яростно диссидентским мнением Андрея Макаревича. А ведь эти люди играют друг с другом по 30-40 лет! Или моему другу в Киеве звонит дядя из Тюмени - дядя, с которым у него всегда были самые прекрасные отношения! - и спрашивает: «Зачем вы сбили «Боинг»?. Я это к чему: как сделать, чтобы эта война не разрушала многолетние связи, не ссорила вдрызг прежде друживших людей? Расскажи, как опытный человек, у которого родственники живут во Львове и Донецке.

- Изначально большой опыт у моей мамы. Потому что мама с Сахалина и уже 40 лет живет во Львове. И у нее очень много друзей в России. Как сохранить отношения? Не говорить о политике. Причем заметь, что в разговоре первыми стартуем не мы. Это «на старт, внимание, марш!» идет с другой стороны. Ты спокойно звонишь своим друзьям, родственникам, спрашиваешь: как дела? Все ли с тобой хорошо, в безопасности ли твоя жизнь? И ты должен понимать, что сейчас говорить очень сложно. Лучше запретить себе говорить на эти темы - и таким образом сохранить отношения.

Мы им сейчас ничего не можем доказать. Вот если бы у нас была одна доказательная база (печально смеется - ред.) и одна книжка, из которой мы черпаем знания, - тогда, возможно, и выстроился бы диалог. Но у нас разные библии: ты ему говоришь синий, он тебе: квадратный. Это даже не диалогические споры. Нет, я совсем не исключаю, что и у нас есть какие-то иллюзии, которые смешны нашим оппонентам. Просто время должно все расставить все по своим местам. В конце концов, результатом спора должно быть не убийство, а нахождение какой-то истины. А истина, она одна. У нас будут дети, и они должны жить, и мы хотим, чтобы они жили счастливо. Все, ради чего мы живем, - это чтобы наши дети были счастливы. И чтобы они развивались как гармонические личности. Чтобы они могли учиться, выбирать себе профессию. Чтобы они могли реализоваться, чтобы мы могли реализоваться. И не боялись в 40 или 50 лет бросить одну работу и заняться другой.

Вот эта свобода для меня очень важна.

Евгений КУЗЬМЕНКО для «Цензор.НЕТ»