Глава фонда «Образованные медиа» (ранее «Интерньюс») Манана Асламазян объявила, что покидает организацию. В интервью РС она сообщила, что в связи с приостановкой деятельности фонда приняла предложение стать консультантом международной общественной организации.

Возвращаясь из частной поездки в январе этого года, г-жа Асламазян ввезла в страну незадекларированные деньги. В апреле в рамках возбужденного против нее уголовного дела в офисе фонда прошли обыски, были изъяты документы и серверы.

- Сегодня пришло сообщение со ссылкой на источник в Следственном комитете МВД РФ, что вам будет предъявлено обвинение в контрабанде. Здесь написано, что расследование практически завершено, «Манана Асламазян находится на территории США, и, несмотря на многочисленные обращения следователей, на допросы не является». Так ли это?

- Я не получала никаких обращений. Я знаю, что адвокат один раз разговаривал со следователем. Те сказали, что мне необходимо прийти на допрос, на что адвокат резонно заметил, что меня нет в России. Я не в США, я сейчас в Париже. Я направила письмо в Следственный комитет, где сообщаю, где я нахожусь и как можно со мной связаться.

- Обвинение в контрабанде звучит страшно. Вы понимаете, что вам грозит?

- Обвинение по статье [УК РФ] 188 часть 1 грозит штрафом или конфискацией всех привезенных денег, или условным наказанием, или даже тюрьмой сроком от 1 до 5 лет. Теперь я это уже знаю, поскольку я, конечно, ознакомилась со всем этим. Я абсолютно убеждена, что вина моя небольшая, совершенно недавно было даже постановление Верховного суда (если я правильно его понимаю) что контрабандой считается разница между разрешенной без декларирования и реально ввезенной суммой, то вся эта моя контрабанда составляет сумму где-то 2 тысяч долларов. Очевидно, я должна понести какое-то наказание, но оно должно быть минимальным. Я предполагала, что это какой-то штраф.

- Возможно, более крупных преступников в России уже вывели, раз такое внимание на протяжении нескольких месяцев обращают на вас и на организацию - фонд «Образованные медиа». Вы написали весьма прочувственное заявление об уходе. Вам не жалко уходить с работы, которой вы занимались 10 лет?

- Я все-таки рассчитываю, что будет какой-то счастливый конец. Но я должна жить, мне надо заработать. Я полагаю, что мне в России сейчас будет трудно найти работу, если фонд закроется, с существующим сегодня моим имиджем. Поэтому я решила взять паузу, и воспользоваться предложением, чтобы поработать в международной организации. Если нам удастся сохранить фонд, то я буду счастлива туда вернуться.

- А куда вы сейчас уходите ?

- Это международная общественная организация Internews Network. Она имеет представительство в разных странах мира. Я буду консультантом по разным проектам в разных странах.

- Вам понятна логика, по которой ваше незначительное правонарушение вдруг переросло в кампанию, которая фактически привела к закрытию «Образованных медиа»?

- Кажется, это общая атмосфера подозрительного отношения к некоммерческим организациям, финансируемым из-за рубежа. Мы стали жертвой такого отношения. Но мы работали в четком соответствии со всем законодательством, действующим в Российской Федерации, были чрезвычайно осторожны и аккуратны во всех документах, регистрации наших денег. Все средства, которые мы получали и тратили, были получены с согласия российского государства, и проходили через специальные правительственные комиссии, которые освобождали эти средства от налогов. Они, безусловно, знали о содержании нашей работы. Мы отчитывались регулярно. Эти все отчеты лежат в этих комиссиях.

Мне показалось, что они просто ошиблись. Мне хочется думать, что просто возникло какое-то подозрение. Что это ошибка, и она в скором времени разрешится.

- Возможно, ваши недоброжелатели как раз и хотят, чтобы людям стало страшно, они бросили свою работу, чтобы их работа, направленная на создание ячеек гражданского общества в России, развалилась, чтобы они уезжали из страны?

- Не думаю, что это полезно для нас. Гражданское общество - это общество, в котором есть разные точки зрения, в котором граждане доверяют своему государству, а государство доверяет своим гражданам. Гражданское общество - это общество, в котором должны быть сильные медиа, которым доверяют и власть, и само общество. Мы на это работали. Поэтому с этой точки зрения, я не думаю, что все, что вокруг нас происходит, сейчас разумно и эффективно для страны.

- Что касается того, что мне страшно. Когда читаешь бесконечные заметки в газетах о том, что был посажен человек, который дал взятку гаишнику в 100 рублей, только потому, что он попал в кампанию борьбы за чистоту рядов представителей ГАИ, то начинаешь думать - а, может быть, ты тоже такой показательный пример, и тебя избрали для того, чтобы другим неповадно было? Поэтому мне страшно. Мне много лет. У меня всегда была безупречная репутация. Мне бы не хотелось, чтобы я стала таким показательным примером.

- Что в России сильнее - государство, аппарат государственный, или все-таки люди, граждане?

- Тенденция к усилению государственного аппарата, безусловно, существует, об этом говорят все. К сожалению, граждане малоинициативны, я бы сказала. Я могу возмущаться, переживать, но никогда не сделаю ничего, чтобы помочь другому. Вот эта безынициативность очень грустное свойство нынешнего нашего общества. Оно касается всего - и бездомных детей, и бездомных собак, вырубленных деревьев около дома, всего на свете. Я не говорю о политических вещах, я говорю о безынициативности в самом обыденном смысле этого слова. Безусловно, государство сильнее. Мне кажется, оно было бы мудрее, если бы оно больше доверяло своим гражданам.