Валерий Тодоровский - успешный сценарист по образованию, блестящий режиссер по призванию, удачливый и прозорливый продюсер по велению времени, гордо нося имя отца, с самого начала собственной творческой судьбы является самодостаточной творческой единицей.

Можно не искать хвалебных эпитетов, которые определят природу таланта Тодоровского-младшего, для огромного круга его зрителей достаточно назвать его фильмы. Он буквально ворвался в кино с «Любовью». Понаблюдал за «Лимитой». Прошел «Страну глухих». Поведал удивительную историю «Любовника». И буквально «выносил» в течение многих лет «Стиляг».

Мы давно знакомы с Валерием, не раз общались по поводу его работ и без информационных поводов, но в этот его приезд на Одесский фестиваль я хотела посвятить нашу беседу личным воспоминаниям о Петре Ефимовиче. Очень сдержанно Валерий сказал, что не готов к таким разговорам, ему нужно все осмыслить, а это требует времени.

- Валерий, очень рада тебя видеть, очень рада новой работе и поздравляю с ней. Я знаю, что очень долго лежал сценарий, и знаю - ты хотел сам снимать «Географа».

- Да.

- Почему этого не случилось?

- Был проект, мне очень нравилась повесть, хотел это снять. Собрал уже даже людей, группу, даже съездил в Пермь. Но в какой-то момент вдруг поймал себя на том, что я это уже как бы прожил. Было такое ощущение, как будто когда-то уже снял этот фильм. Была опасность, что начну этим заниматься уже - ну, как сказать... по инерции какой-то, что называется, - «влез в историю - надо ее продолжать». И понял, это неправильно было бы. А фильм уже в запуске, надо было найти в этой ситуации режиссера, причем хорошего режиссера, потому что такую историю нельзя отдавать в руки первому попавшемуся, как вы понимаете. И пришла счастливая идея про Сашу Велединского, который этим загорелся, пришел и сделал хорошую картину. Счастлив, что все произошло именно так. Мне не надо было это снимать, потому что это было, как ни странно, может быть, не совсем мое.

- Велединский не очень часто снимает, но по своему, скажем так, киноинструментарию он абсолютно отличается от вас.

- Да, конечно.

- Почему уже как продюсер вы остановились именно на нем, что зацепило?

- Скажем так: безнадежная ситуация - когда пытаешься найти себя №2, это значит - ты либо никого не найдешь, либо найдешь плохой, очень плохой вариант. Задача не была найти того, кто будет мне наиболее близок, а того, кто умеет снимать кино про людей. Так как «Географ...» - это история про людей, построенная во многом на характерах, отношениях, на актерских работах.

- Это вообще актерское кино.

- Да, это актерское кино. А на самом деле немного есть людей, которые умеют это делать. И поэтому для меня первичны были не Сашины взгляды на жизнь, которые могут отличаться от моих, а то, что он стремится в своих работах говорить о людях. Он, безусловно, именно такой режиссер...

- Для меня первоисточник, книга Иванова, был гораздо менее интересен, чем диалоги, тексты в фильме. Были ли в этом плане какие-то конфликты с автором?

- Никаких конфликтов не было. Дело в том, что Алексей Иванов, на мой взгляд, - очень серьезный писатель и очень непростой человек в том смысле, что он не радуется вообще всему. Тем не менее, он совсем недавно приезжал в Москву, посмотрел картину пару недель назад. Все с некоторой опаской относились к этому визиту, потому что понимали - это тот человек, который не будет скрывать свое недовольство. То есть он выйдет, и если ему не понравится, об этом всем скажет, и как бы праздник несколько будет подпорчен. Но неожиданно... можно сказать, нам повезло, потому что ему кино понравилось, ему понравились в том числе и те изменения, которые были сделаны. Потому что повесть была написана в 1996 году, и прошло с тех пор уже почти 20 лет. А сделали мы современный фильм про нашу сегодняшнюю жизнь. И обойтись без каких бы то ни было изменений было бы невозможно в этой ситуации. Но как-то обошлись без конфликтов, без обид.

- Валера, вы сами работаете очень редко, я имею в виду - снимаете очень точечно, но попадая безукоризненно. Это вызвано тем, что не чувствуете, не видите какого-то материала, не о чем говорить?

- Нет, дело в том, что у меня нет на этот счет, скажем так, какой-то теории своей, я снимаю тогда, когда все складывается. Это, знаете, такой момент, когда должна быть идея, по идее должен быть написан сценарий, который любишь и хочешь снимать, и у тебя нет никаких сомнений. На этот сценарий должны найтись деньги, потому что мы все понимаем - кино без денег не бывает. И вот когда это все сходится, тогда я и снимаю. Например, фильм «Стиляги». Сценарий был написан в 1998 - 1999-м...

- Да, я знаю, очень долго ждали...

- Двенадцать лет он лежал. Но не потому, что не хотел или остыл. Назывался «Буги на костях». Но была масса вопросов нерешенных, в которые не укладывались. Например, музыка. Там было написано, что это мюзикл, а как решать эту тему под названием «музыка»? И я думал, размышлял, общался с людьми, придумывал... Потом - опять же деньги, и все прочее. Поэтому снимаю тогда, когда вижу, что все вроде бы сошлось, и можно это делать. К сожалению, видимо, оно складывается не так часто.

- Последнее интервью с Петром Ефимовичем Тодоровским, вашим замечательным отцом, так получилось, было в Ханты-Мансийске на фестивале «Дух огня». Он был полон сил, играл на гитаре, выступал, был членом жюри. Во время общения сказал, что у него очень много сценариев, очень много написанного и много идей. К сожалению, он ушел, не успев воплотить многого. Вы собираетесь обращаться к его творческому архиву?

- Мы с папой были всегда очень разные, то есть он никогда бы, наверное, не стал снимать какие-то вещи, которые я бы снимал, а я бы, наверное, не снимал то, что он.

- Это естественно.

- Да, все, что написано, я читал, и, думаю, придет какой-то момент, когда я подумаю, что можно с этим сделать. Но, во-первых, момент этот не пришел, и у меня такой задачи - быстро-быстро написанное или придуманное им как-то использовать - нет. Ну, как-то надо оглянуться и понять. Мама моя, которая является продюсером, сейчас занимается его одним сценарием, о котором последние годы шла речь, и ищет режиссера на это. И дай Бог, все получится и удастся сделать картину. А я не знаю пока, не думал про это, потому что мало прошло времени с момента, как он умер, чтобы что-то начать разбирать, читать и решения принимать. Не готов еще...

- Но, тем не менее, была же выбрана профессия, она же почему-то была выбрана. Возымел влияние все-таки папа?

- Нет. На самом деле у нас не было особых с ним разногласий, мы просто были разные. Я вырос в этом городе, Одессе, где мы сейчас находимся, и жили мы напротив киностудии. Мой папа был кинорежиссер (еще и кинооператор, когда я был маленьким, потом - режиссер); все люди, которые приходили в дом, были кинематографистами. Конечно, в тот момент, когда взрослел, был весь пропитан этим духом, этой «кровью», этими разговорами и ни о чем другом и не помышлял. И, конечно, он - человек, который оказал на меня самое большое влияние в жизни. И я-то, например, знаю, что у меня и откуда, что от него впитал, и это есть в моих фильмах. Прекрасно знаю, точно. У меня нет никаких сомнений, что папино кино не до конца рассмотрено и прочитано.

- Еще один вопрос, я прошу прощения, для меня это очень важно. Знаю, Петр Ефимович очень переживал по поводу фильма «Риорита», который, мягко говоря, не все приняли, не все поняли. А, на мой взгляд, это продолжение того разговора о войне, который он вел всю свою жизнь. Как вы считаете, что сегодня не позволяет людям понять именно такой разговор о войне - жесткий, откровенный и честный?

- Вы знаете, во-первых, надо говорить честно, что это не только «Риорита». Когда он снял фильм «Анкор, еще анкор!» - еще один фильм про войну, потому что, хотя и нет там войны, но это все про войну, я помню, он получил огромное количество возмущенных писем от ветеранов, которые писали о том, что все было не так, это неправда, это очернительство и так далее. Есть такое свойство человеческой природы - все хотят быть красивыми, все хотят видеть на экране подвиги, положительные примеры, хотят гордиться. Как только говорят: стоп, стоп, есть моменты, которыми гордиться не надо, а может, даже стыдиться их стоит. Тогда зачастую люди просто вопят - «нет!», закрывают глаза, уши и требуют - покажите нам то, чем мы будем гордиться. Плюс к тому - на это работает и машина государства, которая всячески внушает молодому поколению, что это героическая история, мы должны подражать нашим отцам и дедам и так далее. И, конечно, когда вышел фильм «Риорита», он вызвал у многих недоумение, потому что мы хотим гордиться, а вы нам рассказываете о позорных страницах этой истории. С другой стороны, это нормально, да, во все времена тяжело воспринималась горькая правда, горькую пилюлю людям принять тяжело, они жаждут сладкого. Но от настоящих художников идут обычно горькие пилюли, и они за это расплачиваются тем, что публика, зрители и кто-то еще может их отвергнуть.

- Когда-то мне сказал Александр Прошкин очень хорошее определение: сейчас госзаказ - снимать «белозубую войну»?

- Понятно, что это - госзаказ, он красиво это назвал. Я говорю, - эта тема патриотизма, гордости и так далее, которая культивируется сверху, вообще культивируется не только сверху, но и снизу тоже.

- А что у Тодоровского Валерия в ближайшее будущее можно будет увидеть?

- Осенью можете увидеть новый фильм, который я уже закончил, это сериал, и очень необычный сериал.

- Телеканал «Россия»?

- Нет, «Первый канал», Константин Эрнст, и это сериал, который я давно очень хотел сделать, он не совсем похож на все остальное, что называется сериалами. Я его делал как авторскую работу, очень личную работу. А дальше - смотрите. Называется фильм «Оттепель», фильм про моего папу и его друзей.

Светлана Агрест-Короткова, «День»

Фото - http://www.day.kiev.ua