Наталья Лигачева, глава правления, шеф-редактор изданий ГО «Детектор медіа», член Национальной комиссии по утверждению свободы слова и развитию информационной отрасли при Президенте Украины и Общественного совета по вопросам свободы слова и информации Верховного Совета Украины.

РМ: Наталья, почему предметом Ваших интересов стали проблемы медиа-рынка?

Н.Л.: Огромную роль в этом сыграла главный редактор газеты «День» Лариса Ившина. Еще при Союзе я достаточно долго работала на телевидении, участвовала в создании таких популярных на тогдашнем УТ-1 программ, как «Новости киноэкрана», «Все о кино», «Кино без игры». Когда же начала работать в газете «День», после прихода в нее Ларисы Ившиной, передо мной была поставлена задача стать своего рода украинской Ириной Петровской.

Справка: Ирина Петровская, телевизионный обозреватель газеты «Известия». Работала на ЦТ, в журналах «Журналист», «Огонек», в «Независимой газете». В марте 1999 была награждена Премией Президента России.

Признаюсь, мне не сразу это удалось. Был некий этап ломки. Ведь до этого я долгие годы занималась как журналист кинотематикой, даже уйдя с телевидения.  Но в какой-то момент, наконец-то, и главный редактор оценила мою колонку: «вот это то, что надо», и я сама, наконец, нащупала, как же писать о телевидении для читателей ежедневной серьезной общественно-политической газеты. Этот жанр я бы назвала, скорее, не телекритикой, а телепублицистикой.

То есть, это задача не технологического «разбора полетов», своего рода производственной летучки для самих телевизионщиков, а анализ общественно-значимых меседжей, которые несет телевидение. В газете «День» я вела еженедельную колонку телеобзоров в течение нескольких лет.

РМ: А почему решили заняться собственным бизнесом?

Н.Л.: Это не было решением заняться именно бизнесом. Давайте вспомним ситуацию 2000-2001 года: убийство Гонгадзе, растущее недовольство тогдашним режимом, цензура на ТВ, пленки Мельниченко — и, как следствие, масштабные спецоперации на некоторых телеканалах с целью обелить тогдашний режим, снять подозрения с Кучмы в причастности к убийству журналиста… Я, как телеобозреватель, не могла делать вид, что этого всего в нашем телевизоре нет. Между тем в обычных СМИ, не онлайн, далеко не все, о чем я хотела говорить со своим читателем, можно было опубликовать — такая тогда была ситуация со свободой словой в стране. А я не привыкла не писать о том, что меня тревожит, о чем я думаю. И поэтому начала искать пути выхода из этой ситуации.

Как оказалось, мою колонку в «Дне» читали многие представители дипломатических миссий в Украине, и, не скрою, достаточно высоко ее оценивали. Поэтому когда я на одном из приемов, на котором присутствовали представители посольств Германии и США, упомянула, что хотела бы создать собственный проект, связанный с критикой телепродукта, сразу же ощутила живое внимание. В конце концов американский фонд поддержки независимых СМИ выдал мне грант на 25 тыс. долл. для независимого интернет-проекта. А администрировать сайт «Детектор медіа» согласились в ГО «Интерньюз-Украина» — я тогда, в 2001 году, еще не готова была психологически к самостоятельной, как вы говорите, «бизнес-деятельности», хотя это не совсем так, ведь грантовые проекты — некоммерческие. Так я получила свободу слова. А в начале 2004 года я уже создала собственную ГО, которая, помимо сайта, начала также выпускать и ежемесячный журнал «Детектор медіа».

РМ: Вам помогла Ваша популярность?

Н.Л.: Я считаю, что обеспечение своего авторитета в СМИ, даже если это будет финансово убыточно для Вас, участие в социальных проектах, работа над повышением своего профессионального уровня — все это имеет огромное значение для будущего любого журналиста.

РМ: То есть сайт «Детектор медіа» существует на американские гранты?

Н.Л.: Да. С 2001 года по сей день. Что касается одноименного печатного журнала, то здесь сложнее. Журнал «Детектор медіа» для меня — это история украинского телевидения, собранная в одной подшивке журнала.Но получать гранты на печатное издание каждый раз было очень непросто, поэтому в конце минувшего года мы решили принять предложение Медиахолдинга «Главред медиа» развивать журнал вместе.

РМ: Наталья, а будет ли в этом случае сохранена ваша независимость?

Н.Л.: Пока я никаких угроз не вижу. Редакционную политику определяю я.

РМ: Наталья, сейчас активно формируется такое направление, как интернет-журналистика. Вы — интернет-журналист или Вам больше близка традиционная журналистика?

Н.Л.: Я точно не интернет-журналист и не стремлюсь писать в формате интернет-журналистики. Хотя технологически понимаю, как это делать (короткие фразы, легкий стиль, малый объем текста). Но поскольку почти десятилетие работала в жанре именно колумнистики, то привыкла, с одной стороны, писать так, как думаю. И мы изначально не культивировали наш сайт «Детектор медіа» именно как образчик интернет-издания.Скорее, мы хотели быть серьезным, классическим критическим изданием.

С другой стороны, длинные фразы, сложные синтаксические построения — я сама это осознаю как свой недостаток. У меня тяжелый слог и обычно большой по объему текст.

Хотя — если бы у меня была возможность иметь талантливого и опытного редактора-writer, который бы мои мысли «переводил» в более качественный стилистически текст — я была бы рада.

Вот недавно у меня был опыт такого сотрудничества с редактором российского журнала «Отечественные записки». Они заказали мне статью — она скоро должна в их журнале выйти — и редактор очень бережно к моему контенту, но достаточно безжалостно к моему стилю отредактировал ее. Я не возражала — поскольку увидела сама, что это пошло только на пользу тексту.

РМ: Наталья, постоянно читаем ваши публикации. Впечатление грустное. Как вы считаете, это глобальный процесс, когда цензура власти сменяется цензурой кошелька?

Н.Л.: Да. Это глобальный процесс. Он характерен не только для Украины.

Мне сейчас смешно вспоминать, как многие мои коллеги в разгар политической цензуры говорили, что главное, чтобы власти не давили на СМИ. Дескать, СМИ станут бизнесом и тогда решатся все проблемы. Я говорила еще в 1998 году, что цензура рынка так же опасна, как цензура власти, а бороться с ней еще тяжелее. В тех же странах «цивилизованной» демократии, в той же Америке всегда государство и бизнесмены находятся в другой позиции, чем свободная журналистика. У них есть свои интересы, а у независимой журналистики свои интересы. Но развитые демократии создают системы баланса интересов государства, крупного капитала и общества. А также микробалансы между интересами общества, которые отстаивают редакции СМИ, журналисты, — и их собственниками. Конечно, это происходит не бесконфликтно. У нас же настало время говорить еще об одной проблеме. У нас журналисты не хотят бороться за свои права.

РМ: Как вы считаете, почему? Может, выросло новое поколение журналистов, для которых своя рубашка ближе к телу? Та же г-жа Петровская отмечала, что недавняя ежегодная пресс-конференция В.В. Путина превратилась в некое шоу…

Н.Л.: И да, и нет. Безусловно, есть и среди молодых журналистов те, кто понимает свою профессию как миссию. Но, увы, таковых — немного. Причин тому много — начиная от той системы образования, в которой до сих пор еще преподают по большей части либо те, кто никогда и не слышал о демократических принципах журналистики, либо слышал, но понятия не имеет, как эти принципы воплощать на практике, в технлогиях. И заканчивая общей атмосферой «купи-продай», которая сейчас превалирует в обществе. А галвное — сейчас пишут в прессе и говорят с экрана все, кому не лень. Мое мнение: если бы у нас было не 15 телеканалов, претендующих на национальное покрытие, а 3-4, появилась бы возможность отбора более сильной журналистской когорты. Если медиарынок начнет существовать только за счет тех средств, которые он зарабатывает на рекламе без политических инвестиций, он не будет таким раздутым. Не может быть в стране 1000 телерадиокомпаний. Также назрела потребность в «нишиизации» журналистики. Перспективно и создание медиа холдингов по бизнес-образцу: когда «желтое» рейтинговое издание, входящее в холдинг, за счет своих доходов «кормит» качественное аналитическое, имиджевое, издание. Как это делается в Америке, да и во всем мире. Должно произойти структурирование рынка. Пока в Украине медиа-хаос.

РМ: Владимир Познер в одном из своих интервью заметил, что в Америке свобода слова у журналистов воспринимается как нечто сопряженное с ответственностью. А у нас, выходит, с понятием «что хочу, то и ворочу»?

Н.Л.: Пока у нас не вырастет поколение социально ответственных журналистов, это будет так.

РМ: А Вы, если откровенно, считаете себя таким ответственным журналистом?

Н.Л.: Мне недавно сказали: «Наталья — вы бескомпромиссный Робеспьер». Это неправда. Я — обычный человек. Я тоже иду на различные компромиссы. Я тоже хочу, чтобы моя жизнь и жизнь моей 15-летней дочери была комфортной и так далее… Но — для меня существует ПОРОГ компромиссов, через который я не могу переступить. Мне кажется, важно именно то, чтобы такой порог был у всех. Пусть даже у каждого — свой.

РМ: Наталья, давайте вернемся к украинскому медиа-рынку. Рекламодатель-телеканал-зритель. Это направленная цепочка или замкнутый круг, как вы считаете?

Н.Л.: Государство должно регулировать соотношение коммерческих и общественных интересов — во всяком случае, что касается эфирного вещания с его ограниченным частотным ресурсом. За границей при выдаче лицензии на телерадиовещание ставятся жесткие условия, предусматривающие время для выхода социальных, культурологических передач, программ для детей, т.е. разного рода некоммерческих программ. У нас соблюдение телеканалами условий выдачи им лицензий государством по-настоящему не контролируется. Да и условия порой слишком мягкие.

РМ: А создание еще одного контролирующего органа — Нацсовета по вопросам морали? Есть ли будущее у этой структуры? Может ли она взять на себя хоть какую-то регуляторную функцию?

Н.Л.: Я думаю, что такие структуры не нужны. Что касается запретов. Должен быть один регулятивный орган, та же Нацрада по телевидению и радиовещанию. Мораль — слишком многогранное понятие, чтобы заниматься нею с помощью запретов. Есть трудности даже с определением того, что такое порнография и что такое эротика. А кто возьмет на себя право определять моральность или аморальность рекламного продукта?

РМ: К разговору о собственниках телеканалов. Вы знаете. что Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект «О внесении изменений в некоторые законы Украины по обеспечению прозрачности отношений собственности в сфере средств массовой информации».Ваше мнение по этому поводу.

Н.Л.: Этот закон однозначно не создаст полную систему прозрачности. Ни один собственник ни в одной стране не раскроет публично все карты. Но в то же вермя любой шаг в этом направлении можно приветствовать. Данный закон, насколько мне известно, будет ко второму чтению еще серьезно дорабатваться.

РМ: А как Вы оцениваете перспективы развития украинского медиа-рынка?. Вы оптимист или пессимист в этом плане?

Н.Л.: Как ни печально, но все будет зависеть от политической ситуации в стране. Насколько смогут наши политики отойти от понимания страны как исключительно кормушки, начать, наконец, прилагать реальные усилия для того, чтобы наша страна становилась субъектом геополитического пространства, а не только объектом. В 2004 году надежд было больше, сейчас меньше.

Зная, что г-жа Лигачева не видит себя вне своего любимого дела — журналистики — РМ все таки решил задать ей один «парадоксальный» вопрос.

РМ: Представьте себе, что Наталья Лигачева — не журналист. Кем Вы себя видите в этом случае?

Н.Л.: (Задумалась надолго). Вне журналистики себя не мыслю. Но если уж категорически — то могу только представить свое участие в каких-то масштабных проектах, возможно, связанных с политикой.

Татьяна Николаева, Алексей Фурман, www.reklamaster.com