Премьер-министр РФ Владимир Путин в среду, 2 февраля, встретился с редакцией Первого канала в Останкино. Журналисты задали Путину ряд вопросов. Вот, что он сказал об его отношении к критике оппозиции в адрес властей: «Когда слушаю иногда некоторые вещи, я-то знаю, что на самом деле в жизни происходит. Я и вижу, и слышу, что они врут, но даже к этому я отношусь абсолютно спокойно. Должен кто-то и врать, потому что кто-то хочет услышать это вранье. Пускай скажут в конце концов».

Владимир Кара-Мурза: Премьер-министр Владимир Путин разрешил Владимиру Познеру приглашать оппозиционеров на Первый канал. Об этом он сказал во время беседы с журналистами. Премьер-министр 2 февраля поздно вечером посетил телецентр Останкино, где пообщался с сотрудниками Первого канала. Владимир Познер обратился к премьеру сначала с просьбой посодействовать в том, чтобы официальные лица начали чаще появляться перед зрителями. А затем Познер спросил, как Путин относится к появлению в эфире Первого канала деятелей оппозиции. Путин заявил, что он не против, но добавил, что оппозиционеры все время лгут. Это не первый визит Владимира Путина на федеральный телеканал. Два года назад он побывал на НТВ. Тогда его посещение канала было приурочено к дате - 15-летнему юбилею НТВ. «На ВГТРК пока не был, но надеемся, что в будущем это тоже произойдет», - сказал пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков. О том, изменится ли редакционная политика Госканала после визита премьера в Останкино, мы сегодня говорим с Олегом Попцовым, писателем, бывшим руководителем ВГТРК и телеканала ТВЦ и Сергеем Грызуновым, в 94-96 годах председателем Госкомитета России по делам печати. Как вы оцениваете стиль общения премьер-министра с тележурналистским коллективом?

Олег Попцов: Вообще я оцениваю стиль общения Путина с журналистами как его собственный стиль, который отличается от стиля других людей. Это его рисунок. Это касается и пресс-конференций. Он абсолютно в своем амплуа, свободно отвечает на вопросы, чувствует себя достаточно раскованно. Но Путин, конечно, никогда не любил журналистов - это естественно. Понимаете, какая вещь: КГБ - особая субстанция, и во все времена КГБ не жаловала ни писателей, ни журналистов по обыкновенной причине. Потому что нельзя стыковать нестыкуемое. Задача одних все скрыть, задача других все открыть. И высказывать претензии по этому поводу нелепо, они живут в объеме своего амплуа. А эти сукины дети болтают направо и налево. Поэтому это было видно на пресс-конференциях Путина, не на марафонах, которые устраивают и готовятся вопросы, в зарубежных поездках, мгновенных пресс-конференциях. Но стоит задать острый вопрос, Владимир Владимирович моментально собирается и делает бросок абсолютно как на тамтаме, он откидывает журналиста своим ответом. Как говорится, на себя посмотрите, прежде, чем задавать такие вопросы. Так вот я хочу сказать, его встреча, которой я прочел сейчас материалы, которая была в Останкино, я считаю, сам факт, что она была поздно ночью, уже показательно - это говорит о специфичности Путина. «Калина» - за рулем Путин, самолет - за рулем Путин, ночное посещение, байкеры - опять Путин. Он показывает, что он многопланен, он для всех, он со всеми, я ваш. Прекрасный ход, отличный ход. Еще с кинематографистами встретился. Я не удивлюсь, если он появится на сцене Большого театра и с кем-нибудь на пару споет и сыграет. Он уже играл. Вы знаете, это хороший признак. Человек должен себя показать и, образно говоря, должен себя пиарить.

А теперь по сути вопрос, который задал Владимир Владимирович Познер. Это прекрасно, который задал Владимир Владимирович Владимиру Владимировичу. Один Владимир Владимирович ответил другому Владимиру Владимировичу, что он не возражает. Но при этом он дал оценку, он сразу высказал свое отношение. Он сказал: да, я не возражаю. Пускай врут, как врали всегда. Главная проблема 90-х, главная проблема ельцинского периода, которая перешла и в следующий период - что явилось пагубным моментом, почему очень многое не получилось? Потому что полностью, на сто процентов отсутствовала самокритика власти. И этому было объяснение. Когда я Гайдару, у меня были достаточно с ним свободные отношения, я сказал: Егор, почему вы так не самокритичны? Вы понимаете, что это погубит вас и губит уже? И он с привычным причмокиванием: если мы будем самокритичны, они подумают, что мы слабы. «Они» - это коммунисты. А я ему сказал, что в России энергетика покаяния традиционно имеет гигантскую силу. Ельцин, когда произнес речь отречения, до этого у него был 6% рейтинг, после этой речи за одну ночь рейтинг стал почти 20. Это вот так люди отреагировали на одну фразу: «Простите меня. Я надеялся как и другие. Мы ошиблись». И люди это слушали со слезами, хотя перед этим эти же люди говорили: ну, погоди. И когда я присутствовал на этом симпозиуме, я хочу сказать, что я очень рад, что так отмечается 80-летие Ельцина. Это достойно для такой страны, как Россия. Надо уважать свою историю. И вот Россия сейчас, история была непростой, впервые продемонстрировала уважение к истории.

Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, иллюстрирует ли стиль общения журналистов и власти общее состояние свободы прессы в стране?

Сергей Грызунов: Я сейчас скажу об этом, но хочу начать с того, что мне очень понравилось наблюдение Олега Попцова по поводу стиля. Ночной стиль. Не напомнил ли вам ночной стиль работы одного из бывших руководителей нашей страны? Вы знаете, я во многом согласен с Олегом, спора у нас не получится. Мне вообще показалось, что это был непростой визит премьера на телевидение - это была его минута славы, хорошо организованная, хорошо подготовленная, а вовсе не серьезный разговор с журналистами о проблемах страны или профессии. Мне даже показалось, что этот визит был первый серьезный предвыборный ход Владимира Владимировича. Потому что Путин очень хорошо знает цену влияния телевидения, силу влияния телевидения, которая превосходит силу ядерного взрыва. Если я не ошибусь, один из первых, если не первый указ президентский Путина касался как раз статуса телевидения. Что касается сегодняшнего визита, то насчет оппозиционеров, которым теперь разрешено. Мне вообще показалось, что наш премьер-министр смотрит другое особое телевидение, который не видит остальные, где выступают оппозиционеры. Я их не вижу на нашем экране, на наших телевизионных программах. Это первое - негатив.

Позитив, с моей точки зрения, был в том, что впервые услышали, что премьер-министр знает о недоверии к нашему правительству и о недоверии к себе самому. И он в этом практически признался. Что касается вашего вопроса, если сравнивать положение со свободой слова во времена юбиляра Бориса Николаевича Ельцина, когда мы вместе Олегом Максимовичем активно принимали в этом участие, чему я, кстати, несказанно рад, мне нечего стыдиться, я был счастлив, работая в 90-е годы вместе с коллегами и вместе с нашим президентом. Это было счастливое время, потому что мы были единомышленниками. Президент находился тогда под ударами критики, потому что очень сильна была тогда коммунистическая оппозиция и не только коммунистическая оппозиция. Газеты были свободы, телевидение было свободно, лилось все, что угодно в его адрес. Он очень тяжело это переносил. Но никогда ни одним публичным словом он не позволил сказать что-то негативное, он никогда не давал указание закрыть какое-то издание, наказать какого-то главного редактора. При нем не было политических убийств журналистов.

Сегодня, к сожалению, свобода печати России - это официальные данные декабря прошлого года, находится на 140 месте в мире. Это подсчитала международная правозащитная организация «Репортеры без границ». Мы немножко поднялись, в 9 году мы занимали 150 место, теперь 140-е. Худшие показатели в этом списке Туркмения, Северная Корея и Эритреи, где-то вместе с нами рядышком болтаются Украина, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, впереди идут наши северные соседи Финляндия, Исландия, Нидерланды, Норвегия, Швеция, Швейцария. Вот куда нам надо стремиться. Борис Николаевич в этом отношении был очень совестливым президентом. Он ворчал, конечно же, ему это не нравилось, он говорил. Это знаменитая его фраза, чуть ли не Олегу Попцову сказанная: у меня нет сердца, у меня угольки одни остались от него. Он только в самом узком кругу вместе с Наиной Иосифовной и с кем-то из своих близких ворчал, говорил: как они смеют это писать? Я знаю, что он говорил нашим коллегам, которые занимались средствами массовой информации, своим пресс-секретарям: что там себе позволяют «Известия», Игорь Голембиовский, что делает Павел Гусев в «Московском комсомольце», Лева Гущин в «Огоньке». Но никогда, повторю, ничего не сделал для того, чтобы повлиять как-то на этот процесс, хотя у него были все абсолютно рычаги и материальные, и властные.

Владимир Кара-Мурза: Ирина Петровская, обозреватель, считает, что беседа расставила все по своим местам.

Ирина Петровская: Сам факт, что нужно согласовывать все с начальником, здесь он стал совершенно очевидным. Светоч разума Владимир Владимирович-другой покорно, по-холопски просил санкции на то, чтобы, во-первых, министров к нему подогнали в эфир, во-вторых, дали бы показать вот этих. И также радостно согласился с тем, что они несут черте что и врут в эфире и даже указал, на какой радиостанции. Очень хорошо вовремя вставил название радиостанции, на которой якобы врут эти самые оппозиционеры.

Владимир Кара-Мурза, «Радио Свобода»