Журналист Олег Кашин дважды вернулся «с того света». Первый раз - когда его убивали буквально в метре возле собственного дома, второй - когда врачи, спасая его жизнь, ввели истерзанное тело в искусственную кому...

Корреспондент «МК» встретился с журналистом в одной из клиник Израиля, где он продолжает лечение и проходит курс реабилитации. Рассказывая о пережитом, Олег признался: «По большому счету то, что мы сейчас с тобой сидим и беседуем, это случайность. Я чудом остался жив, и с той же головой, которая у меня была, с теми же мозгами. Этого могло не быть в 99 случаях из 100. И если нападавшим что-то и помешало меня убить, то только запас биологической прочности, данный мне родителями...»

	фото: ИТАР-ТАСС

- Олег, прежде всего разреши передать от коллег и читателей «МК» искренние пожелания скорейшего выздоровления.

- Большое спасибо! Поддержка невероятная, я не ожидал такого!

- После случившегося прошло какое-то время - сегодня ты в состоянии оценить причины преступления?

- Совершенно не готов даже обсуждать эту тему. Пока не закончилось следствие, любое высказывание будет считаться давлением на него.

- Тем не менее на встрече с журналистами Президент России, говоря о случившемся с тобой, заявил: «Существуют силы, которые считают, что при помощи таких методов можно заткнуть рот кому угодно - журналисту, политику - и что для решения собственных задач все средства хороши». На твой взгляд, кого он имел в виду?

- Видимо, тех, кто совершает преступления. Я не думаю, что это конкретный намек на кого-то. Толковать намеки властей напоминает жанр советологии, когда люди вычисляли по стоящим на Мавзолее, кто из них ближе к генсеку. Вряд ли в словах президента есть что-то такое, в чем можно искать второй смысл. Что сказал, то сказал...

- В СМИ было очень много откликов со стороны коллег, друзей, простых, незнакомых людей, отнесшихся к случившемуся с тобой очень сочувственно, власти тоже отреагировали. А за кулисами выступлений в СМИ... Из людей, являющихся сегодня в России главными персонажами информационной политики, кто-нибудь позвонил тебе на мобильный, посетил в больнице, выразил поддержку?

- Хороший вопрос, потому что не знаю, стоит ли этих людей называть. Но, скажем так, пожаловаться не могу. Но при этом интересно, что реакция сильных мира сего оказалась разной. Был и «прекрасный» пост в ЖЖ Василия Якеменко. Когда я еще лежал в искусственной коме, он там иронизировал по поводу того, что у меня то отрастает палец, то отваливается обратно. Действующий министр - «шутит». Это в России нормально и никого не удивляет.

- Ваши пути раньше пересекались?

- Это был смешной эпизод. Смешной, как теперь уже понятно... На их даже не первом съезде, а до того, как было объявлено о создании в 2005 году движения «Наши», я со знакомым, Ильей Яшиным, тогда активистом молодежного «Яблока», под видом простых парней из регионов поехали на этот съезд, проходивший в одном из санаториев Подмосковья. Нас «разоблачили», схватили и удерживали в номере, пока не приедет Якеменко. Потом он провел с нами «беседу» и дал указание своей охране избить Яшина. Это было в марте 2005 года. А через месяц было создано движение «Наши», с тех пор я писал о них - то часто, то редко. Но в прошлом году, через один из популярных сайтов о культуре, призвал коллег бойкотировать «Наших», потому что любое, даже негативное упоминание - это то, ради чего они существуют. И не замечать их, мне кажется, было бы гораздо правильнее. К сожалению, никто меня не поддержал, но сам я честно этот мораторий соблюдаю - точнее, соблюдал до 6 ноября.

- Ты сказал, что будущий министр по делам молодежи, а тогда лидер «Наших», отдал команду избить человека. Ты был свидетелем произошедшего?

- Все происходило очень выразительно. Он жестом показал: «этого - так, а этого - вот так». Команду его люди поняли совершенно однозначно: вывели нас на улицу, Яшина повалили в сугроб, стали бить. А меня держали рядом...

- И против нападавших не было возбуждено дело об избиении человека?

- Не знаю, писал ли Яшин заявление в милицию, но дела точно не открывали. Был и другой случай: в том же году, в августе, к станции метро «Автозаводская» подъехал целый автобус боевиков с бейсбольными битами, которые стали избивать представителей оппозиционного молодежного движения во время их собрания. Тогда милиция задержала и переписала нападавших. А потом приехала «другая» милиция и потребовала всех отпустить. Список задержанных попал к журналистам, и среди нападавших оказались люди, числившиеся в «Наших» буквально до прошлого года, а может быть, и сейчас они там. В том числе Роман Вербицкий, лидер добровольной молодежной дружины - публичного силового крыла «Наших». Но опять же этот факт никого не смущает.

	фото: АР

- Мне кажется, к войнам молодежных группировок привыкли уже во всем мире - наверное, проще вырастить новое поколение, чем победить явление...

- Я не согласен. Если за одной группировкой стоит государство - это уже совсем другая тема. У государства есть монополия на наказание, читай насилие, но какого оно рода? Приходит полицейский и говорит: «Ты нарушаешь закон! Сейчас я применю силу». А если приходит неизвестный с бейсбольной битой, это уже не торжество закона, а бандитизм. И получается, государство крышует бандитов, а не «патриотически настроенную молодежь»...

- Из-за границы по-другому ощущается происходящее в России?

- Не сказал бы. На самом деле понятие «заграница» - по сравнению с советскими или 90-ми годами - уже стерлось. Тем более сейчас с Израилем нет виз, и долететь сюда на самолете - просто вопрос 3-4 часов.

- А почему продолжать лечение было решено в Израиле?

- Здесь тепло; я между выпиской и приездом сюда в Москве пробыл три дня - ходить на костылях по гололеду и по сугробам безумно неприятно. Огромные сугробы даже на Пушкинской площади - это как-то непривычно для Москвы, которая всегда была такая вылизанная и вычищенная. Наверное, можно было проходить реабилитацию и в Европе - редакция, оплатившая лечение, была согласна на любой вариант, - но там тоже снег, сугробы, а мне хотелось сменить и климат. Поэтому я дико доволен, что нахожусь здесь: зеленеют деревья, солнышко...

- Когда я увидел кадры, запечатлевшие нападение на тебя, меня не покидало ощущение какой-то постановочности запечатленного... Была очень «удачно» выбрана точка для нападения - прямо перед камерой, но лиц нападавших рассмотреть совершенно невозможно, да и в Интернет запись попала практически моментально. Зато прекрасно видно, как бьют, очень жестоко бьют! Это могло выглядеть как акция устрашения?

- Вполне может быть. И если бы я вел какое-то сенсационное расследование, которое, будучи напечатанным, могло свергнуть кого-нибудь, это было бы понятно. Но таких тем для расследований, которые могут сотрясти основы, я не вел. Тогда, может быть, да - это была акция устрашения. И, наверное, поэтому она всех взволновала, потому что все поняли, что на моем месте мог оказаться каждый из моих коллег, моих друзей.

- Какой прогноз дают врачи? Когда вернешься к работе?

- К работе я вернулся уже через неделю, после выхода из искусственной комы. Врачи говорят, что ходить без костылей смогу уже в ближайшие недели. Восстановление идет нормально. У местных эскулапов - богатая практика постановки людей на ноги. Здесь постоянно что-то взрывалось, были войны, поэтому лечат хорошо и умеют лечить именно такого рода травмы. Я не сомневаюсь, что достаточно скоро начну ходить самостоятельно.

- Когда в Москву?

- Думаю, до конца января уеду. Долго быть вне круга родных, друзей достаточно дискомфортно.

- Следствие наверняка будет продолжаться еще долго, а у тебя наверняка остается вполне объяснимое чувство мести тем, кто чуть не превратил тебя в инвалида и вообще не лишил жизни. Будешь искать преступников самостоятельно?

- Стоит ли говорить о мести, находясь на земле, где происходило действие второй части Библии, которая учит прощать? Нет, конечно же, желания мести, желания «оторвать голову» тому, кто стоял за этим преступлением, у меня нет. Есть желание вернуться к жизни, которой жил до нападения, до попытки меня убить. И думаю, я к ней вернусь. Здесь, в клинике, ко мне приходил русскоязычный психолог, пытался найти у меня посттравматический синдром. Но я сам знаю: его у меня нет. Когда, выйдя из больницы, шел домой и впервые подошел к месту, где меня убивали, не было такого: ах, сейчас упаду в обморок... Это родные места, я по-прежнему люблю этот дом, этот двор, этот город.

- Тебя считают если и не оппозиционным, то протестным журналистом точно. А после произошедшего не закрадываются в голову мысли: ради чего они нужны - эти протесты, стоят ли они собственного здоровья, жизни, кому это все нужно?..

- Да ничего это не стоит, да и обидно умереть. Просто, когда есть возможность, хочется заниматься делом, которое ты выбрал в жизни. Можно даже назвать это личным упрямство. Но опять же надеюсь, что у меня еще будет возможность заниматься этой работой...

- Значит, вернувшись в Москву, ты не станешь искать «мягких углов»?..

- Это было бы глупо. Ни более мягких, ни более острых углов искать не буду. Я думаю, главной победой будет сохранение ровно того вектора, который был до 6 ноября.

Александр Розензафт, «Московский комсомолец»

Фото - www.mk.ru