Не те времена теперь. Читатель пошел грамотный (выучили на свою голову). Он не только знает, что такое домкрат, его и мудреным словечком «рейтинг» не испугаешь. Точнее, читатель этот может и не знать в подробностях, что же такое домкрат с рейтингом, но уж точно в курсе: если они падают, да еще и стремительно, значит, с ними - что с домкратом, что с рейтингом - происходит что-то не то.

Совсем было приуныли журналисты: ну вовсе нечем стало поразить воображение публики. Но не зря учили их упорству и настойчивости: «Терпенье и труд все перетрут», «Кто ищет, тот всегда найдет» и прочему. Нашлась-таки червоточинка в читательской и зрительской броне, нашлась ахиллесова пята всезнаек. И помогли в этом друзья-политики. Это они подсказали журналистам волшебное слово, с помощью которого можно влиять на психику аудитории почище Кашпировского. Слово это - дефолт.

«Украина была на грани дефолта! Украине угрожал дефолт!» - возвещают нынешние правители. А журналисты старательно эти камлания воспроизводят и живописуют. Оно, кстати, понятно, почему журналистику называют второй древнейшей профессией: когда первая в истории представительница первой древнейшей профессии занялась своим «бизнесом», нашелся некто, кто за всем этим внимательно наблюдал (из-за кустов, вероятно) и потом всем рассказал, что и как. Точно и красочно рассказал. Вот с тех самых пор, видимо, и повелось, что журналисты проявляют слишком уж нездоровый интерес ко всякого рода вариантам той первой древнейшей профессии, и к политическим вариантам в частности. И вправду: какого рода политики всегда бывают самыми желанными гостями всяческих ток-шоу, у кого наперебой берут интервью? Вот то-то же.

В детстве большинству из нас пели: «Придет серенький волчок и укусит за бочок». У детей чаще всего не возникало никаких вопросов: откуда придет, почему придет, кто его впустит, почему укусит именно меня, а не, например, бабушку. Страшно становилось, и все тут. Был и вовсе ужасный персонаж - Бабай. Спрашивать, кто это, как он выглядит, чего, собственно говоря, от него можно ожидать, - было уже не до этого. Бабай (по-татарски, кстати, просто «дедушка») - это было некое мистическое воплощение вселенского ужаса, нечто могучее и запредельно страшное, так что даже расспрашивать и думать о нем было табу, мороз по коже шел.

Вот таким Бабаем для взрослых и стал у нас дефолт. Скажешь «дефолт» - и сразу страшно, аж жуть. Просто волосы дыбом. Объяснять, рассказывать, что это такое, ни к чему. Всем и так понятно: «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Вот и пугают политики нас дефолтом, аки детей неразумных. А следом за политиками - и журналисты. Показали бы лучше «козу» - хоть раз, хотя бы для разнообразия!

Всякий уважающий себя политик время от времени устраивает пресс-конференции. Не припоминается, чтобы хоть на одной из них какой-нибудь журналист сделал лицо попроще и, словно ничего особенного не случилось, спросил бы: «Николай Янович (ну, или там Виктор Федорович, или Сергей Леонидович), скажите, пожалуйста, а что такое дефолт?» Вот бы хотелось посмотреть на выражение лица некоторых из вышеперечисленных ответственных товарищей! Нет, не вызывает сомнения, что и у них бы мгновенно сделалось лицо попроще, и даже очень попроще - просто хотелось бы увидеть, насколько именно попроще, до какой степени. Что и насколько убедительно они стали бы рассказывать.

И уж совсем был бы высший пилотаж, если бы некий отважный журналист взял и попросил дающего пресс-конференцию политика перечислить признаки надвигающегося дефолта - признаки вообще, согласно теории, и признаки в частности, те, которые наблюдаются (наблюдались) в Украине на практике.

Но нет, ничего подобного никогда не происходит. Единственное, на что могут сподобиться, и то крайне редко, журналисты, так это на «разъяснение»: дефолт - это банкротство государства. Спасибо, конечно, и на том. Только вот если обанкротится предприятие, фирма, это повлечет за собой ее прекращение как юридического лица в судебном порядке. Была фирма - и нет. Как-то сложно представить себе нечто подобное с независимым государством. Никуда оно с политической карты мира не денется, пусть хоть трижды обанкротится. (Северная Корея, кстати, является банкротом уже лет этак сорок.) Нет в мире такого суда, который мог бы постановить: независимость государства такого-то с такого-то числа такого-то года отменяется ввиду его банкротства. А еще имущество фирм-банкротов продают с молотка. Не придумали еще такого молотка, с которого можно было бы продать имущество целого государства. Да и что продавать, если все у нас - частное, а государственные - только обещания? Не купит ведь их, эти обещания, никто на свете, хоть с кувалды их продавай!

Да, кстати, работаю я вовсе не на государственном предприятии и зарплату получаю отнюдь не из бюджета. Значит ли это, что на возможное банкротство государства мне начхать? Чем лично мне грозит дефолт? Ничего подобного ни политики, ни журналисты не рассказывают: «Придет серенький дефолт...». Уже не говоря о том, что не рассказывают они очень важной вещи: дефолт бывает реальным (государство не в состоянии платить по обязательствам) и техническим (грубо говоря, государство не желает платить по обязательствам, хотя и в состоянии). Может, в этом и вся суть? Может, это и есть та «военная тайна», которую ни под какими пытками нельзя разглашать? Может, журналисты даже подписку дают?

А может, все проще, и у них самих при слове «дефолт» происходит, как в украинской пословице: «Нагадали бабі смерть, а вона й...» - ну, в общем, конфуз с ней случился? Или, возможно, уж очень хотят они показать себя до крайности образованными и осведомленными, и попросить объяснить элементарную вещь - это для них опозориться? «Не показывай, какой ты умный, покажи, что не дурак» - это соответственно не для них? А может, просто журналисты и политики по общему уговору выработали такой вот внутрикорпоративный сленг, такое вот свидетельство Причастности-к-Олимпу? Как бы то ни было, а сильно попахивает все это непрофессионализмом.

Борис Бахтеев, газета «Свобода»

Фото - kiddreams.ru