Вопросов по поводу братьев и сестер я Елене Анатольевне не задавал и до сих пор не знаю, с настоящим ее братом ехал или, может, уже начали, как сыновья известного лейтенанта, «примазываться»...

—... Елена Анатольевна, у вас больше друзей среди журналистов или среди политиков?

— Среди журналистов.

— А много друзей или мало?

— Настоящих? Близких — мало. Но много людей, которые хотели бы стать моими друзьями. Я разборчивый в этом смысле человек.

— Журнал «Фокус», публикуя рейтинг «100 самых влиятельных женщин Украины», поставил вас на 38-е место и охарактеризовал прилагательным: «отважная». Вы согласны с такой оценкой?

— А если бы вам пришлось себя одним определением охарактеризовать, то какое бы подыскали?

— Позвольте мне себя не расхваливать, пусть эти оценки ставят коллеги, эксперты и избиратели.

— Вы занимались журналистикой 8 лет. Обозначьте, пожалуйста, основные вехи вашего творческого пути.

— По образованию — историк и журналист. Начала журналистскую карьеру в студенческие годы, работала в газете «Донецкие новости». Потом поняла, что газетный формат — не совсем мой, и перешла работать на телевидение: в ТРК «Украина», затем работала в региональном представительстве телеканала «Интер» — вела авторскую программу «Лабиринты политики». Также была активистом Партии зеленых, где меня и заприметил Борис Колесников, пригласив возглавить пресс-службу Донецкого облсовета.

— Журналистика вас уже не интересует?

— Почему же? Я и сегодня выражаю свою точку зрения в статьях, буквально на прошлой неделе мне поступило несколько предложений о сотрудничестве с известными украинскими изданиями. Но я пока испытываю жуткий цейтнот, не позволяющий заниматься журналистской работой системно.

— Какие из ваших авторских материалов в СМИ вы считаете самыми острыми, резонансными?

— Как ни странно это прозвучит, но они появлялись на первых этапах моей карьеры — статьи и репортажи на экологическую тематику. У меня были ровные, хорошие, даже приятельские отношения с донецкими экологами, с работниками экологической прокуратуры, с представителями общественных организаций, которые занимались вопросами защиты окружающей среды. Но после с головой окунулась в общественно-социальную проблематику, готовила репортажи о работе местных органов власти, городского и областного советов, обладминистрации.

— Вас называют отважной потому, что вы выступили в поддержку Колесникова, против прессинга власти.

— Передо мной тогда встала проблема внутреннего выбора. Выбрать или спокойствие и не лезть туда, где опасно, или поступить в соответствии со своими принципами. Чем я могла помочь шефу? Оперативно ставить в известность всевозможные медиа, рассказывать о том, что происходит.

— Насколько я помню, немногие СМИ в то время вставали на защиту людей, гонимых «оранжевой» властью.

— Да, тогда больше наблюдалось журналистское равнодушие. А иные искренне считали, что «бело-синих» сажали заслуженно. Некоторые постарались демонизировать Колесникова. А вот фальсификаторы до сих пор не наказаны, хотя все необходимые документы для привлечения этих людей к ответственности в правоохранительных органах есть.

Возьмем Луценко, который 7—8 апреля 2005-го делал с трибуны ВР «потрясающие» заявления. Он говорил о том, что в материалах дела присутствует свидетель, на которого покушались и которому якобы от устроенного террористами взрыва оторвало ноги. Этого не было. Луценко говорил, что он лично, самолетом вывозил свидетелей, которым угрожала смертельная опасность. Этого тоже не было. А вспомним провокацию сотрудников МВД, заявлявших, что сторонники Колесникова, требуя освободить его, заминировали плотину Киевской ГЭС!

Это было сделано накануне очередного суда, в котором решался вопрос, выпускать Колесникова из-под стражи или оставлять в тюрьме. В итоге именно этот непроверенный и недоказанный факт сыграл на руку нашим политическим оппонентам, провокаторами же оказались сотрудники транспортной милиции, получившие от своего руководства распоряжение организовать этот звонок.

— Складывается впечатление, что, «померившись силами», вы успокоились. Луценко возглавляет МВД. О политических заключенных тех лет никто не вспоминает. Миру мир?

— Нет, мы так это дело не оставим. Просто посадить человека и поставить ему «клеймо» в нашем государстве можно в течение нескольких дней. А отмываться и наказывать тех, кто причастен к фальсификациям, приходится годами. У меня есть личные подозрения, кто являлся реальным заказчиком этого дела. Но важно проводить расследование, согласуясь с принципом презумпции невиновности. Мы — не луценки и не москали, которые навешивают на оппонентов ярлыки без суда и следствия.

Не будем забывать, что сегодня блокировка трибуны ВР объявлена также в связи с требованием отставки Луценко, который не соответствует занимаемой должности ни по моральным, ни по профессиональным критериям.

Все как-то быстро забыли его грехи. Так, до сих пор никто не разобрался в причинах незаконной выдачи оружия по его распоряжению, в сомнительных тендерах по обеспечению МВД средствами связи, в чем была замешана его жена... Разве мало оснований, чтобы этот человек никогда в жизни правоохранительной деятельностью не занимался? Он же — просто позорище.

— Во время своей первой депутатской каденции вы успели поработать в комиссии ВР по расследованию причин гибели Георгия Гонгадзе. Над чем комиссия работает сейчас?

— Сейчас ее нет. Она будет работать, если у депутатов VI созыва возникнет необходимость продолжать это дело. Какую я могу дать оценку этой работе? Пессимистичную. Я полностью разочарована в работе правоохранительных органов в этом вопросе. Нет никакой уверенности, что настоящие организаторы преступления будут когда-либо привлечены к ответственности. В этом деле чего только не накручено: личных, семейных отношений, денежных вопросов, личных проблем погибшего журналиста...

А над всем этим — политический спектакль с целью отстранить президента Кучму от власти. И очень многие политики, особенно те, кто организовал в свое время акцию «Украина без Кучмы», получили свои бонусы.

— Знакомясь с поступающими в комиссию материалами, вы, вероятно, составили свою версию событий. Даже если вы в ней сомневаетесь, что говорят ваши внутренние ощущения? Например, те сотрудники МВД, которых обвиняют в исполнении заказа, в убийстве Георгия, сидят заслуженно? Они на самом деле его убили?

— Нет, я не буду делать далеко идущих выводов. Я очень осторожна с оценкой происходящего. Очевидно одно — это был заказ. И я не разделяю мнение тех, кто пытается из Гии сделать супергероя, радикального критика власти. В его статьях не было жесткой критики, которую позволяли себе многие другие журналисты в адрес Кучмы.

Нелегкая «географическая судьба» Украины

— Поговорим о работе ВР. Как долго продлится политический кризис в стране и в чем его главная причина?

— Их две. Политический кризис прежде всего основан на такой банальной вещи, которую я называю «географической судьбой». Украина в определенной мере — искусственно созданное государственное образование. Слишком разная история у регионов Украины. Можно сказать, что Киев (как политический центр) находится на стыке различных ментальностей, на стыке разных религиозных убеждений.

На этой ее неоднородности разыгрывается большая политика. Скажем, США играют далеко не последнюю роль во многих политических процессах, которые происходят в нашей стране, имея определенные притязания на присутствие на территории Украины. И ни для кого не секрет, что их конечная цель — это военные базы на нашей территории, поближе к набирающей обороты России.

Таким образом, нам преподносят еще одно внутреннее противостояние, разделяя на тех, кто поддерживает добрососедские отношения с Россией, поддерживает нейтральный статус, который, кстати, позволяет украинскому народу держаться в рамках единения, и на тех, которые настаивают на нарушении этого баланса, поддерживают вступление в НАТО, что не сулит ничего хорошего в отношениях с Россией.

Вторая болезненная проблема ментального характера — языковое противостояние. Люди востока и юга, пользующиеся русским языком, испытывают постоянное давление носителей галицкой ментальности, которые навязывают востоку Украины чуждую языковую модель поведения.

Националисты говорят о том, что язык — это основа государства, основа формирования нации, что без него невозможно существование этноса. А для русскоязычных граждан отстаивание родного языка находится в плоскости отстаивания демократических прав и свобод человека. Человеку, которому мать пела колыбельную на русском, — говорить, получать документы, защищать себя в суде, сдавать экзамены на родном языке — жизненная необходимость.

А нам предъявляют обвинения, что, мол, защита русского языка для вашей партии — лишь политический вопрос. Нет, дорогие мои, политический он как раз для вас, потому что вы объединяете его с государственным строительством, ставя государство выше проблем отдельно взятой личности. Так это было и в Советском Союзе. И все знают, чем закончил Советский Союз.

Для нас же важнее защита интересов гражданина и человека. Невозможно построить демократическое государство, лишая прав половину народа. И ведь развитие украинского языка не заключается только в запрете русского языка. К распространению украинского нас продолжают мотивировать через насилие. Разве приказ Министерства образования от 25 декабря, запрещающий школьникам через два года сдавать экзамены на русском языке, — это не насилие?

Как мне объяснить моей 9-летней дочери, что в будущем перед ней возникнут немыслимые обязательства?..

— Девочка учится в Киеве или в Донецке?

— В Донецке. В русскоязычной школе. И лишь потому, что я не нашла в своем городе достойного учителя начальной школы с украинским языком обучения. А когда мой ребенок вырастет, то, поступая, скажем, в столичный вуз, ей придется столкнуться с массой сложностей. Потому что сегодня изначально в образовательный процесс закладывается дискриминация.

Комитетские страсти

— Вы работаете в Комитете ВР по свободе слова. А ВР сегодня не работает. В комитете хоть работа кипит?

— Свежий пример. В нашем комитете сегодня (наш разговор состоялся 7 февраля. — Авт.) должно было состояться заседание. А чем отличается заседание в комитете от сессионного? В парламентском зале происходит публичный спектакль, обсуждение, дебаты, прилюдное отстаивание политической позиции. Работа в комитете — это тот самый «рабский труд на галерах». Черновая работа с законопроектами, экспертизами. И до последнего момента политики в комитетах было — мизер. Сейчас она расцветает буйным цветом. Прихожу на работу — кроме представителей оппозиции, никого нет. Заходит Слава Вакарчук, видит, такое дело, созванивается с руководством, и ему говорят — уходи, тебе там делать нечего.

— Какие ключевые законопроекты сегодня рассматриваются в вашем комитете?

— Это прежде всего внесение изменений в закон о рекламе, включая вопросы рекламы табака и алкоголя. Изменения в закон по телевидению и радиовещанию.

— В конце прошлого года в СМИ вылилось «комитетское» противостояние Елены Бондаренко и Николая Томенко. Вы утверждали, что Томенко продвигает закон лоббистского характера.

— Да, он продвигал лоббистский законопроект. Когда мы начинали работу над законом о рекламе, рассматривали два альтернативных законопроекта. Законопроект Томенко запрещал размещение рекламы табака и алкоголя на внешних носителях — билбордах, ситилайтах и так далее. Но более справедливым и глубоко отработанным был законопроект Беспалого, который вводил ограничение по данному виду рекламы по всем направлениям — билборды, печать, телевидение.

И я спрашивала: ребята, уж если мы решили сообща бороться за здоровье нации, то почему же мы решили бороться только с наружной рекламой, разве это честно?

— Горячо поспорив с Томенко, вы сохранили с ним деловые отношения? Или делаете вид, что не замечаете друг друга?

— «Здравствуйте — до свидания», но дело тут не в Томенко, а в том, кто за ним стоит. Дело в тех, кто посоветовал ему такой законопроект внести. Меня очень настораживает, что в прессе пошла волна заявлений от таких компаний, как «Хортица» и «Немиров», о том, что они поддерживают запреты на рекламу своей продукции. Никогда не поверю в их гуманистические настроения! «Хортица» и «Немиров» — два гиганта рынка. Сравните проценты продаж этих алкогольных монстров и их конкурентов — несопоставимые цифры. Но более слабые конкуренты в последнее время начинают откусывать долю гигантов, а выйти на рынок можно только с помощью рекламы. Так не содержится ли в заявлениях «Хортицы» и «Немирова» просто скрытое желание двух гигантов ограничить выход на рынок новых марок только для того, чтобы не потерять свои объемы продаж?

— То есть за борьбой за здоровый образ жизни скрывается просто бизнесовая борьба за то, кто больше спиртного и никотина продаст?

— Есть еще проблема в том, что запрещать рекламу производителям, выпускающим на рынок разрешенные к производству продукты, а производство водки и сигарет в Украине законное, — значит нарушать принципы, заложенные в законе о рекламе. А с другой стороны, по моему глубокому убеждению, в этом вопросе моральные рамки преступают сами рекламисты, возводящие курение и употребление алкоголя в стиль жизни. Таким образом, они заходят на «чужую» территорию, «прочищая» сознание детей и подростков. Ведь что такое реклама табака или алкоголя? Это борьба между разными производителями на уровне брендов за потребителя, который осознанно уже решил — курить либо пить, а не на продвижении той морали, что, мол, если ты не куришь и не пьешь, то ты «не крутой».

— Если будет принят поддерживаемый вами законопроект, то через два года реклама алкоголя и табака в Украине будет запрещена везде. Вы переходите дорогу многим СМИ, рекламным конторам и т. д.

— Мы переходим дорогу миллионам прибылей!

— Стало быть, к вам уже должны были обращаться люди с определенными финансовыми предложениями, чтобы законопроект не прошел.

— Приходили, обращались, поблагодарила, сказала: «до свидания».

— Можно ли полагать, что и к другим членам вашего комитета они тоже «приходили»?

— Да, и они намекали мне на то, что с некоторыми из членов комитета они уже «договорились». Поэтому последнее голосование, когда Андрей Шевченко сказал, что давайте, мол, оттянем решение еще на полгода, вызывает большие сомнения в его искренности.

— Вы не боитесь банальной физической расправы? Ведь где большие деньги...

— Сейчас нет, у меня все же депутатский статус — он еще что-то значит в нашей стране.

— А раньше боялись?

— В 2005 году после ареста Колесникова угрозы звучали постоянно. Вместо «Отче наш», каждый день — подготовка к допросам. А когда они поняли, что я — крепкий орешек и допросами меня не донять, принялись за мою семью. Колесникова освободили 4 августа, а моего мужа до октября допрашивали. Приплели уголовные дела, которые вообще никак ни нас, ни дела Колесникова не касались.

— Как зовут вашего мужа, чем он занимался тогда?

— Андрей работал чиновником Донецкой облгосадминистрации, откуда его уволили в 2005 году по политическим, между прочим, мотивам — за то, что был моим мужем и членом Партии регионов. До того он работал преподавателем, имеет большой опыт работы в госструктурах, руководил аппаратом замгубернатора по политико-правовым вопросам, работал заместителем директора угольного объединения «Донецкуголь».

А уволили его дико. Создали кадровую «тройку». Была учреждена так называемая кадровая комиссия при обладминистрации, на которой выступали помощники народных депутатов от «Нашей Украины», в частности — помощник Петра Порошенко Зикеев. Зикеев, не стыдясь, сказал: а почему-де это Бондаренко еще работает в обладминистрации, он же за «бело-синих»?

Мой муж разделил судьбу 18 тыс. уволенных «оранжевыми» «неблагонадежных» чиновников. Его профессиональные качества «оранжевых» не интересовали.

— Где он сейчас работает?

— Главным начальником управления МЧС в Донецкой области. Он — кандидат технических наук, защищался по теме «Охрана труда: дегазация угольных пластов». Техногенные катастрофы для него — не новость. Плюс он — разработчик нескольких учебных курсов по климатологии и аэрологии. А это — стихийные бедствия в том числе.

— Позвольте еще несколько вопросов о работе в парламентском комитете. Какова расстановка сил в комитете по свободе слова? Нужно ли, на ваш взгляд, соблюдать в отдельно взятом комитете баланс сил? Наша газета недавно проанализировала обстановку, и мы видим, что большинство во многих комитетах, где оппозиция могла бы заявлять позицию по НАТО, по защите русского языка, по вопросам образования и др., — «оранжевое». То есть все эти вопросы отданы на разумение коалиции?

— Грустно, но вы правы. Гуманитарной составляющей мы уделили внимания меньше, чем экономическим проблемам. Недавно подтверждение этому нашла в разговоре с «нашеукраинцем» — не стану называть его имя. Он сказал, что они ходили к президенту и говорили — да отдайте вы донецким экономическую сферу, оставьте нам гуманитарную, и через три года мы влезем во все мозги и поменяем ситуацию. Я понимаю наш промах и надеюсь, мы исправим ситуацию.

В комитете по свободе слова (как в том, так и в этом созыве) нас — меньшинство. Разница — один-два голоса.

И что получается? Коалиция, исходя лишь из политических соображений, о чем они, к слову, не стесняются говорить, решает уволить с поста Госкомитета по телевидению и радиовещанию Эдуарда Прутника, и вносят кандидатуру Куруса. Идет обсуждение, и представители коалиции, оценивая деятельность Прутника, высказываются позитивно, никаких недостатков в его работе не находят. Благодарят за проведенные реформы...

Но с перевесом в голос — 6 против 5 — голосуют за отставку Прутника: так премьеру будет выгоднее, ей нужны свои кадры. Но Курус же имеет негативную репутацию в Нацсовете! Этот орган стал не столько регуляторным, сколько карательным, проводящим насильственную украинизацию эфира, и ставить этого человека на данный пост — значит насмеяться над всем миром медиа.

Временно исполняющая обязанности воскресной мамы

— Елена Анатольевна, вы — один из тех депутатов, кто, как говорится, «заскочил на подножку трамвая», одна из последних в «бело-синем» списке «прошедших в парламент». Извините за грубость, но таких депутатов в народе называют «кнопкодавами». С другой же стороны, вы открыто высказывались в поддержку Богатыревой, возглавившей СНБО.

— Это лишнее доказательство того, что в Партии регионов нет казарменных методов и депутат не боится высказать личное мнение. Те же, кто говорит о «кнопкодавах», просто несведущи в принятии решений в той или иной фракции. Прежде чем выйти в зал, на совете фракции мы делимся мнениями и приходим к общему знаменателю. Если большинство голосует за определенное решение, депутат не может не подчиниться партийной дисциплине, если уж его совсем за горло принципы не взяли, как это было, когда мы голосовали по вопросу голодомора и когда Тарас Черновол и Анна Герман голосовали не так, как вся фракция. Никто их не осуждал — они обосновали свою позицию. Так что я не отношу себя к «кнопкодавам» — кнопки дружно давим после взаимного обсуждения.

— А звоночка от партийных боссов или сотрудников — мол, Лен, ты чего это Раису поддерживаешь, — не поступало?

— Ну что вы! Все прекрасно знают, что на меня надавить вообще нельзя, я достаточно независимый человек, и мне не раз приходилось оказываться в числе меньшинства при принятии фракцией решений.

— Елена Анатольевна, сложно быть депутатом и мамой 9-летней дочери?

— Очень сложно. Я вижу Полину только в выходные и по праздникам. Ребенок не хочет переезжать в Киев.

— Ух ты! 9-летний ребенок самостоятельно принимает такие взрослые решения?

— Да. Ей хорошо в Донецке. Там, где ее друзья и ее интересы. Мне, к слову, там тоже лучше, чем в столице. И, к сожалению, Полина не может решиться бросить все и все начать сначала. А по поводу ее выбора... Я уже не могу лишить ее этого права, ведь это скажется на ее характере, на манере общения с людьми и на ее дальнейшей личной жизни. Даже маленького человечка нельзя лишать права выбора. Потому что вырастет нечто, которым можно манипулировать, которое можно подавлять.

— А кто воспитывает Полину?

— Тетушка, которая находится на пенсии, две бабушки, дедушка и папа. Конечно, мы с дочерью испытываем недостаток общения. Когда я приезжаю, первые полчаса она у меня с рук не слезает.

— А у мамы в эти полчаса слезы из глаз бегут?

— ...Я знаю, зачем эти жертвы. Я бы чувствовала себя ущербно, не занимаясь любимой работой, а дети очень все тонко чувствуют. Мне кажется, ребенку важно ощущать гармонично развивающегося родителя и находящегося в ладу со своей самореализацией. Я надеюсь стать хорошим примером для своей дочери.

— Но пока вынуждены исполнять роль воскресной мамы. А в Киеве как живете — в гостинице или квартиру снимаете?

— Мне повезло в прошлом созыве стать одной из немногих, кто получил в Киеве квартиру. Мой жилищный вопрос решен. До этого, конечно, была не жизнь, а гостиничный микроад.

— Что привело вас к решению стать депутатом?

— Не поверите. Ситуация была забавной: со мной никто не вел переговоры, просто были уверены во мне. Меня за три дня до съезда поставили в известность, что я включена в список. 125-е место. Я, честно говоря, считала, что это непроходное место. И первое сообщение от друга, который возглавляет одно из интернет-агентств, получила в два часа ночи. Когда спала. Главный вопрос, обсуждавшийся наутро на семейном совете, — как мы будем жить врозь?..

—... и как теперь — врозь?

— У меня очень счастливая семейная ситуация: мы с мужем не только супруги, но и брат, и сестра, и друзья, и помощники, и любовники — во всем ищем и находим взаимопонимание. Любовь, основанная на уважении, — это очень важная вещь. У нас нет порывов ревности, подозрений, мы уверены друг в друге, а разлука с понедельника по пятницу открыла много перспектив — скажем, избавила от ссор бытового характера. Теперь мы стараемся время, дарованное друг для друга, использовать на «сладкое». И пусть кто-то не верит, что любовь проверяется расстоянием...

— Какую последнюю книгу вы прочли?

— «Бесы» Достоевского.

— Кто вас на такое надоумил?

— Наткнулась как-то на рецензию в интернете, где было сказано, что эта книга была запрещена большевиками, потому что вскрывала революционные пороки, рассказывала о революционерах как об аморальных и беспринципных людях. В нашей стране, где вечный бунт на корабле, важно понять природу этих явлений.

Роман Барашев, «2000»