– Николай, вы подали несколько ходатайств о прекращении уголовного дела против вас. Как вы обосновываете то, что ваше дело должно быть закрыто?

– Таких ходатайств было два. Последнее ходатайство более мотивированное. Мои адвокаты подготовили правовое обоснование, которое заключается в том, что в соответствии даже с российским законодательством в моих действиях нет состава преступления.
Почему? Во-первых, адвокаты обосновывают это нормами закона «О границе Российской Федерации». В соответствии с этим законом, окончательно установленными границами Российской Федерации считаются границы, которые подтверждены международными соглашениями. Вообще, все границы в мире установлены путем заключения договора между двумя соседними странами о том, что их границы будут проходить вот так и вот так.

Этот договор между двумя странами считаются частью международного права. А в соответствии с Конституцией Российской Федерации, документы международного права считаются приоритетными и имеют большую силу по сравнению с внутренним законодательством.

В связи с этим договор о границе, который был заключен между Украиной и Россией, является частью международного права и стоит выше внутреннего российского законодательства. То есть он выше решения Совета Федерации о присоединении Крыма и Севастополя и имеет приоритет над ним. В соответствии с этим договором, граница установлена от Харькова до Азовского моря, а дальше по Азовскому морю и Керченскому проливу. Соответственно, граница по Перекопу никогда двумя нашими странами не устанавливалась. Поэтому и до сих пор, в соответствии с российским законодательством, границей между Украиной и Россией считается граница по Керченскому проливу, а не по Перекопу.

По моим наблюдениям, даже сами россияне считают границу по Перекопу не вполне законной, поскольку в действительности граница по Керченскому проливу сохраняется: там проверяют паспорта, там действует таможенная служба. Россия сохраняет ту границу и считает и ее оставшейся.

С другой стороны, в соответствии со всем международным правом, Крым не считается российской территорией. В соответствии с резолюцией Генассамблеи ООН, резолюцией ПАСЕ, резолюцией парламентской ассамблеи стран ОБСЕ, в соответствии с Будапештским соглашением, договором о дружбе между Украиной и Россией. Соответственно, из утверждения о принадлежности Крыма к Украине не вытекает то, что я призываю к нарушению территориальной целостности Российской Федерации. Наоборот, призывая к восстановления прежнего статус кво на территории Крыма, я призываю к восстановлению территориальной целостности России, которая была нарушена Советом Федерации в марте 2014 года. Я призываю к восстановлению территориальной целостности России и Украины – двух наших стран, которые должны оставаться дружественными, должны быть стратегическими партнерами, но быть независимыми друг от друга. Поэтому, в соответствии с международным правом и российским законодательством, в моих действиях нет состава преступления.

Раз в России есть столько несогласованности и недоразумений с международным правом, столько проблем по госгранице во внутреннем законодательстве, все это свидетельствует о том, что по Крыму никакая точка не поставлена. Крым по-прежнему остается предметом широкой, я бы сказал, всемирной дискуссии, в которой участвуют многие субъекты, начиная от Организации Объединенных Наций до отдельных журналистов. Поэтому любой материал по статусу Крыма в данной ситуации является высказыванием отдельного мнения каждого отдельного человека. Моя статья – это скромное участие в этой дискуссии. А право на участие в дискуссии, на выражение мнения гарантировано Российской Конституцией.

– Аргументы у вас убедительные. Но, как известно, российские следственные органы и суды могут пренебрегать законом, особенно когда речь идет о политическом преследовании. Насколько вероятно, что в вашем деле будет сделано исключение?

– Во всех прежних ходатайствах следствие нам отказало и совершенно не прислушивается к мотивировкам. Следствие не предоставляет нам мотивированных постановлений по поводу отказов. Это свидетельствует о том, что дело будет продвигаться очень сложно. Шансов очень мало, но я думаю, что они есть, хоть и небольшие. Поскольку против той логики, о которой я говорил, против международного законодательства очень сложно возражать. Если суд вынесет обвинительный приговор, то это будет еще одна дискредитация российской судебной системы. Это будет принятие еще одного незаконного решения.

– Вашим козырем является то, что шум по поводу вашего дела может дискредитировать действия России в Крыму. Но боятся ли этого российские власти настолько, чтобы взять и прекратить преследование?

– Сложно об этом говорить. Но, я думаю, в нынешней политической обстановке, когда Россия потеряла очень большую часть своего позитивного международного имиджа, российским органам власти и политическим партиям самое время озаботится своим имиджем на международной арене и выполнять хотя бы свое законодательство.

– Недавно следователь ФСБ отказал вам в прохождении лечения в Киевском институте нейрохирургии. Было ли для вас это ожидаемым?

– Это было полностью ожидаемо, потому что мы никак не надеялись на милость победителя в крымском вопросе. Мы думали, что так и произойдет. Хотя я считаю, что их мотивировка не совсем отвечает действительности. Во-первых, подобных операций в Крыму не делают. Во-вторых, я не знаю, насколько я могу доверять свое здоровье тому государству, которое меня судит. В третьих, эта операция здесь будет не бесплатной, и у меня нет таких средств, чтобы оплатить эту операцию России. А в Украине я мог бы найти спонсоров, которые бы помогли мне излечиться.

Пока состояние моего здоровья не столь критичное. И какое-то время я еще могу потерпеть. Я думаю, что этот вопрос может быть поднят во время суда. И там мы попытаемся его еще раз решить.

– Недавно в Варшаве прошла конференция ОБСЕ по человеческому измерению. Там много внимания было уделено вопросу Крыма и вашему делу в частности. Как вы оцениваете выступления, звучавшие там?

– Я высоко оцениваю солидарность с мной международных организаций. Я ценю их помощь и поддержку. Но я хотел бы отметить совершенно немотивированную позицию представителей России на варшавской конференции. В частности, выступление так называемого главы крымского отделения Союза журналистов России Андрея Трофимова, который заявил, что он дважды встречался с моим следователем и вникал в мое дело. Я не знаю, насколько можно вникнуть в мое дело без встреч и разговоров со мной. Хотя я совершенно не надеюсь на помощь Союза журналистов России, поскольку они уже высказали свою позицию раньше по этому поводу.

Крымская организация Союза журналистов создана незаконным путем. Собрались люди после «референдума», приняли решение предать Украину и считать себя членами Союза журналистов России. Их туда приняли целым коллективом. Во-первых, коллективного приема в Союз журналистов не существует, существует только персональный прием. Персонального приема не было!

Поэтому, во-первых, Андрей Трофимов не является председателем крымской организацией СЖР, он незаконно присвоил себе это звание. А, во-вторых, он поддерживает обвинительный уклон в этом деле, как стало видно из его выступления, что совершенно неправильно.

Кстати, много членов крымского отделения Национального союза журналистов Украины остались верными своей родине и своему союзу. Они остались членами НСЖУ, в том числе и я. Мы собрали свои документы и передали их в правление союза журналистов с просьбой воссоздать в Киеве временную крымскую первичную организацию.

– Как уголовное преследование повлияло на вас? Как вы себя чувствуете, какой у вас настрой?

– Настрой у меня оптимистичный, поскольку я же надеюсь на то, что восторжествует здравый смысл. Единственное, это повлияло на мое творческое состояние. Я вынужден был дать подписку о невыезде. Я ограничен в передвижении. Моя банковская карточка заблокирована. Я ограничен в творческой работе. Если говорить о художественной фотографии, то я в связи с подпиской ограничен в том, чтобы выезжать и проводить фото-пленеры. Я не могу писать. Это фактически блокирование моего человеческого и творческого потенциала.